ГЛАВА 52

Норбу мчался по коридору, стук его сандалий шумно разносился по монастырю. В руке он держал горящий факел, оставлявший за собой черный дымный след. Дыхание Норбу прерывалось протяжными душащими всхлипами.

Он убил Дранга. Убил другое человеческое существо!

Ужас того, что он сделал, мучил его, подавлял чувством вины. Его изгонят из ордена, ворота Гелтанга закроются перед ним, и ему придется бродить По горам без крыши над головой.

Он вздохнул; паника позволяла наполнить легкие лишь наполовину. Он чувствовал, как дверь за дверью, лестница за лестницей в нем нарастает безотчетный страх. Поле его зрения сузилось до пятна света, окруженного чернильной чернотой. Голова кружилась. Он ударился плечом о стену и чуть не потерял равновесие, но ноги продолжали нести его все дальше, шлепая по плиткам пола. Они, казалось, жили какой-то своей жизнью, словно принадлежали другому человеку.

Он должен найти настоятеля, поделиться с ним тем, что сделал.

— Настоятель! — воскликнул он. — Пожалуйста… настоятель!

Совершенная жизнь. Так сказал Рега.

Впереди он увидел цепь и крышку люка. Напрягшись изо всех сил, он поднял тяжелую деревянную крышку и принялся спускаться по ступенькам, а крышка тем временем захлопнулась за ним. Норбу бежал по туннелю и размахивал перед собой факелом, освещая оранжевым светом расписанные стены. На него прыгали страшные чудовища с открытыми пастями, клыкастые и когтистые.

— Н… на… настоятель… — заикаясь, кричал Норбу, глаза его были широко раскрыты от ужаса. — Настоятель!

— Я здесь, дитя мое.

Услышав голос настоятеля, Норбу повернулся и бросился в конец туннеля, размахивая факелом и вглядываясь в темноту. Впереди блеснула какая-то статуя, и Норбу метнулся к ней, чуть не опрокинув ее с постамента.

За ней в нише сидела фигура, связанная кожаными ремнями. Когда пламя осветило нишу, Норбу увидел откинутую назад копну волос и бледные мутные глаза. Секунду лицо призрака оставалось неподвижным, но потом его исказила мучительная боль. Лицо казалось пустым и измученным, словно Норбу смотрел прямо в обнаженную душу человека. Норбу вскрикнул, отступая, ударился о Статую и принялся бешено размахивать факелом, чтобы прогнать видение.

— Сюда, дитя, — позвал настоятель громче. — Я здесь.

Норбу развернулся и бросился назад по туннелю. Снова статуи, снова ниши. Он пробегал мимо, и в свете факела видел еще людей, связанных в темноте. Они один за другим поднимали глаза, взирая бессмысленным взглядом на мальчишку, нарушившего бесконечное однообразие их дней.

Настоятель оказался в предпоследней нише. Его жестоко стянули ремнями, отчего спина выгнулась дугой. Руки были спереди связаны веревкой, концами закрепленной на щиколотках, чтобы лишить его возможности шевелить ногами. Несмотря на это, выражение его лица оставалось спокойным. Он посмотрел на Норбу, и на его лбу появились озабоченные морщины.

— Успокойся, мое дорогое дитя, — сказал он мягко. — Что бы ни случилось, в наших силах все исправить.

Норбу упал на колени, уронив рядом факел, отчего искры разлетелись по полу. Он прижался головой к груди настоятеля и разрыдался.

— Я… убил человека! — проговорил он, настолько переполненный чувствами, что слова с трудом давались ему.

Норбу втянул в легкие воздух, потом еще раз, и постепенно его рыдания стихли. Он поднял лицо с красными от слез глазами, и настоятель, посмотрев на него, улыбнулся.

— Развяжи меня, Норбу, — попросил он. — Нельзя позволять страху владеть тобой. Нужно отстраниться от подобных эмоций и верить, что все будет хорошо.

Норбу неуверенно кивнул, протянул руку к плечу настоятеля и расстегнул дрожащими пальцами первую пряжку. Он принялся снимать путы с хрупкого тела настоятеля, аккуратно сворачивая ремни. Наконец настоятель освободился и медленно вздохнул, позволив плечам принять естественное положение. Он взял факел и принялся пережигать толстую веревку, связывающую щиколотки. Веревка зачадила, почернела и наконец разорвалась. Еще одно усилие — и настоятель, опираясь на Норбу, поднялся на затекшие ноги.

— Молодец, — сказал он, держась за плечи помощника. — Только в самых опасных ситуациях мы познаем себя. И ты продемонстрировал немалое мужество.

Норбу прикусил губу, выражение ужаса стало исчезать с его лица.

— Ну, мальчик, есть у тебя силы в последний раз помочь старику? — продолжал настоятель. — Мы должны найти Дорже и других старейшин. Когда они выслушают меня, мы восстановим порядок в Гелтанге и покончим с паникой, которую навел Рега.

Настоятель побрел с Норбу к лестнице, их плечи соприкасались в тесном коридоре. Совместными усилиями они подняли крышку люка и медленно выбрались в ярко освещенный коридор.

— Рега собрал весь орден в Большом храме. Я сам видел, — сообщил Норбу. — У него дхармачакра, и он…

Он споткнулся, на лице появился ужас. Он смотрел куда-то через плечо настоятеля.

— Что случилось, дитя? — спросил настоятель, поворачиваясь за взглядом мальчика.

Из тени за спиной возникла жуткая фигура и направилась к ним. Верхняя часть тела человека была обнажена, демонстрируя мощный брюшной пресс. Красная блестящая кожа местами, на плечах и бычьей шее, шелушилась. Потом человек вышел на свет, и они увидели обезображенное лицо Дранга.

Настоятель и Норбу замерли, пораженные увиденным. Вся правая половина лица Дранга обуглилась до черноты, а там, где обычно заканчивалась горловина монашеской одежды, открылась сырая плоть. Правый глаз казался слишком большим, поскольку нежная кожа вокруг него выгорела. Из обожженной орбиты с безумной ненавистью на них смотрел поврежденный глаз.

Могучим ударом Дранг сбил Норбу с ног. Тело мальчика на миг зависло в воздухе и с глухим звуком упало на плитки пола. Он лежал без движения, а Дранг подошел вплотную к настоятелю, и его опаленное лицо замерло в нескольких дюймах от лица старика.

— Рега накажет тебя за это, — выдохнул он, и, прежде чем настоятель успел хоть что-то сказать, Дранг ухватил его за плечо и потащил по коридору к Большому храму и судилищу, которое ожидало его.