В шесть часов Меган выключила компьютер и отправилась за Сэмми. Адам, присматривавшей за дочерью, хотел угостить их всех обедом. Разыграть счастливое семейство. Вопреки собственному обыкновению она согласилась.

Ресторан «Харвест-инн» располагался недалеко от его дома, поэтому они дошли пешком и выбрали столик с лавками на улице. Адам принес пинту «Лагера», большой бокал белого вина и яблочный сок, поставил все на стол из старого дерева и отвел Сэмми покачаться на маленьких качелях, пока Меган заказывала еду. Она сидела, глядя на вечернее солнце, опускавшееся за детской площадкой, и на минуту ей показалось, что все вернулось.

Сэмми от качелей перебежала к песочнице. Адам убедился, что она безопасно устроилась, оставил ее копаться в песке и прошел к столу.

— Быстро она растет. — Он сел и поднял тост: — За то, как здорово ты ее растишь!

— И за тебя! — Она наклонила стакан в его сторону. — Ты никудышный муж, но хороший отец.

— Знаю. Теперь я это понял. — Он покосился на Сэмми, по-щенячьи отбрасывавшую песок между ног. — Она — отчасти ты и отчасти я. Я на все для нее готов и… — Казалось, он смутился, но все же договорил: — И на все готов, чтобы вернуть тебя.

— Адам…

— Нет, подожди. Дай мне закончить. Я виноват. Мне жаль. Правда, жаль. Нельзя ли начать все с чистого листа?

Меган смотрела в стол.

— Измену не сотрешь начисто, Адам. Это не пролитое молоко.

Принесли заказ. Это разрядило неловкость. К концу обеда Сэмми заснула на коленях у отца. Они вернулись в дом, и Меган уложила ее спать в свободной комнате. Адам открыл бутылку бренди. Ту, что они купили во Франции в свой последний отпуск, еще до рождения Сэмми. Они наконец разговорились. О работе. О Сэмми. О причинах его измены. Они разговаривали, пока яд не вышел до последней капли и нечего было больше вытирать, не о чем говорить.

Меган казалось, что ее выжали досуха. Она поцеловала чудесное сонное личико Сэмми и сделала то, чего никак нельзя было делать. Легла в постель со своим неверным бывшим мужем. Не было безумного секса. Не было страстного наведения мостов. Просто перемирие, скрепленное общей постелью. Они утешались тем, что имели, тем, что могли вернуть.