Ночь сгустилась над Манхэттеном, над Музеем естественной истории. Легкий ветерок шелестел листьями старых платанов, росших в музейном парке, и призрачные каменные горгульи на крыше безмолвно горбились на фоне темнеющего неба. В самой нижней части музея, в подвальном помещении, в минералогической лаборатории горел свет – там Мелоди Крукшенк, ссутулившись, сидела над стереомикроскопом и наблюдала за делением группы клеток.

Процесс этот продолжался уже три с половиной часа. «Венерины зеркальца» вызвали удивительный темп роста клеток, инициировав их безудержное деление. Сначала Мелоди думала, что частицы каким-то образом вызывают появление опухоли наподобие раковой – скопления недифференцированных злокачественных клеток. Однако вскоре она поняла: эти клетки делятся не так, как раковые, и даже не так, как обычные клетки в составе клеточной культуры.

Получившиеся клетки видоизменялись.

Совокупность их начала приобретать признаки бластоцисты, или бластодермального пузырька, образующегося сразу после оплодотворения яйцеклетки. Деление продолжалось, и Мелоди увидела, как посередине бластоцисты появляется темная перетяжка. Постепенно она стала походить на «первичную полоску», развивающуюся у эмбрионов всех хордовых, – впоследствии из нее формируются спинной мозг и позвоночник растущего существа.

Существа.

Мелоди в полном изнеможении подняла голову. До сих пор она не задумывалась о том, чем именно является увеличивающийся в размерах организм – ящерицей или чем-то другим, и пока еще, на ранних стадиях онтогенеза, понять этого было нельзя.

Мелоди задрожала. Что, черт возьми, она творит? Будет настоящим безумием дожидаться результатов и выяснять какие-либо факты. Ее действия в настоящий момент не просто безрассудны, они опасны. Эти частицы требуется изучать в условиях биологической безопасности четвертого уровня, а не в открытой лаборатории, как сейчас.

Мелоди перевела взгляд с микроскопа на часы, но никак не могла сосредоточиться на циферблате. Она поморгала, протерла глаза, подвигала глазными яблоками вправо и влево. Мелоди устала страшно, чуть ли не до галлюцинаций.

Она снова заглянула в окуляры микроскопа, усиленно пытаясь сконцентрироваться. Шесть «венериных зеркалец» по-прежнему находились внутри увеличивающегося клеточного пузырька, задавая рост клеток, выжидая чего-то...

Мелоди понятия не имела, что это за частицы, в чем заключается их деятельность и как они функционируют. «Венерины зеркальца» – инопланетная форма жизни, занесенная на Землю астероидом Чиксулуб. Все происходящее слишком сложно, оно далеко за пределами ее понимания.

Мелоди отодвинула кресло и встала, слегка пошатываясь. Схватилась за край стола, чтобы удержаться на ногах. У нее тряслись руки. Она стала размышлять над своими дальнейшими действиями. Огляделась вокруг и неожиданно наткнулась на бутыль 80-процентной соляной кислоты, стоявшую в шкафчике с реактивами. Мелоди отперла шкафчик, сняла с полки бутыль, отнесла ее к вытяжному колпаку, распечатала и налила небольшое количество кислоты в неглубокий стеклянный поддон. С предельной осторожностью Мелоди взяла с предметного столика микроскопа предметное стекло, перенесла его к вытяжному колпаку и погрузила в соляную кислоту. Она слегка вспенилась и зашипела, мгновенно растворяя, разрушая жуткую каплю из растущих клеток, пока та, наконец, не исчезла без следа.

Мелоди вздохнула глубоко, с облегчением. Это был первый шаг – уничтожение развивающегося на предметном стекле организма. Теперь – уничтожить сами «венерины зеркальца», находящиеся в свободном состоянии.

Мелоди добавила к кислоте сильное основание, нейтрализовав ее и получив на дне поддона осадок соли. Зажгла под вытяжным колпаком горелку Бунзена и стала выпаривать раствор, держа поддон над горелкой. Через несколько минут вся жидкость испарилась, осталась корочка соли. Тогда Мелоди установила на горелке самый сильный огонь. Прошло пять минут, потом десять, и соль, раскалившись докрасна, начала растрескиваться – температура приближалась к точке плавления стекла. Ни одной разновидности углерода, даже фуллерену, не выдержать такого нагрева. В течение пяти минут Мелоди держала пирексовый поддон над горелкой – та пылала уже вишнево-красным, – затем выключила газ и остудила горелку.

Оставалось сделать еще одну вещь, самую важную. Надо было дописать статью, добавив отчет об открытии, совершенном несколько минут назад. Мелоди открыла файл со статьей, за десять минут набрала два заключительных абзаца. В них самым сухим научным языком, на какой она только оказалась способна, описывались ее последние наблюдения. Мелоди сохранила статью, перечитала напоследок и осталась довольна.

Она мысленно корила себя за недостаточную осторожность. Что бы те частицы собой ни представляли, Мелоди теперь считала: они могут быть весьма опасны. Нельзя сказать, какое воздействие «венерины зеркальца» способны оказать на живой организм, на человека. Мелоди похолодела при мысли о том, не заражена ли она. Однако это было невозможно – частицы слишком велики, чтобы распространяться по воздуху, и вообще, не считая тех, которые Мелоди кропотливо извлекла из образца, они надежно заключены в камень.

Им шестьдесят пять миллионов лет, и все же их функциональность сохранилась.

Сохранилась.

Вот где на самом деле основная проблема. Каковы же функции частиц? Впрочем, даже если Мелоди и задастся этим вопросом, ясно, что для поисков ответа понадобятся месяцы, а может, и годы.

Она прикрепила файл со статьей к электронному письму, приготовилась отправить его, задержала палец над клавишей «Ввод».

И нажала на нее.

Глубоко вздохнув, Мелоди откинулась на спинку кресла, внезапно почувствовав себя опустошенной. С этим нажатием клавиши жизнь ее изменилась. Навсегда.