Том сидел за кухонным столом. Он откинулся назад и вытянул ноги, дожидаясь, пока сварится кофе в жестяном кофейнике на плите. На улице июньский ветерок шелестел листьями тополей, срывая пух, снежными хлопьями круживший в воздухе. В загонах на другом конце двора стояли лошади, они жевали тимофеевку, которую утром им насыпала Салли.

Вот и она, все еще в ночной сорочке. Освещенная восходящим солнцем, Салли прошла мимо раздвижных стеклянных дверей. Они с Томом были женаты меньше года, отношения их еще не утратили новизны. Том наблюдал, как она сняла с плиты кофейник, заглянула туда, состроила гримаску и водворила его на прежнее место.

– Не пойму, как это ты так варишь кофе.

Том с улыбкой смотрел на нее.

– Сегодня утром ты прелестна.

Салли мельком взглянула на мужа, смахнула с лица золотистые волосы.

– Хочу оставить лечебницу на Шейна, – сказал Том. – Всего-то и дел – одна лошадка с несварением желудка в Эспаколе.

Он оперся ногами о табурет и следил, как Салли тщательно готовит кофе для себя: кипятит молоко до образования пены, добавляет ложечку меда, затем присыпает сверху измельченным темным шоколадом из специальной баночки с отверстиями в крышке, вроде солонки.

– Шейн поймет. Я почти всю ночь пробыл на ногах из-за того... происшествия в Лабиринте.

– У полиции никаких версий?

– Ни одной. Нет ни тела, ни мотива преступления. И без вести никто нигде не пропадал. Есть только пять ведер песка, пропитанного кровью.

Салли поморщилась.

– Так чем же ты сегодня будешь заниматься? – спросила она.

Том придвинулся к ней, чуть приподняв табурет и затем с пристуком опустив его. Полез в карман, достал истрепанную записную книжку и положил ее на стол.

– Собираюсь отыскать Робби, где бы она ни находилась, и отдать ей вот этот блокнот.

Салли нахмурилась.

– Том, я все-таки думаю, надо было сдать его в полицию.

– Я дал слово.

– Скрывать улики от полиции безответственно.

– Он заставил меня пообещать, что я не стану отдавать блокнот полицейским.

– Вероятно, он учинил что-то противозаконное.

– Может быть, но я дал обещание умирающему. А кроме того, я просто не могу себя заставить передать записную книжку тому детективу, Уиллеру. Он явно звезд с неба не хватает.

– На тебя надавили, вот ты и дал слово. Такие обещания не в счет.

– Если б ты видела, какое отчаяние было на лице того человека, ты бы меня поняла.

Салли вздохнула.

– И как же ты намерен искать таинственную дочку?

– Думаю начать с магазина на бензоколонке «Сансет-март», узнаю, не останавливался ли он там, чтобы заправиться или купить чего по мелочи. Обследую несколько трасс, идущих по горам через лес, поищу его машину.

– И поедешь на своем любимом древнем грузовике.

– Именно.

Непрошеное воспоминание об убитом снова заняло мысли Тома. Эта картина никогда не изгладится из его памяти. Она напомнила Тому о смерти отца, который отчаянно пытался ухватиться за жизнь в последние мучительные и жуткие минуты, когда не осталось уже никакой надежды.

– Еще можно сходить к Бену Пику, – продолжал Том. – Бен много лет исследовал те каньоны. Вдруг ему что-то известно об этом человеке – кто он, какое сокровище искал...

– Я тут подумала... В блокноте нет, случайно, ничего такого?..

– Там одни цифры. Ни имени, ни адреса, шестьдесят страниц сплошных цифр и в конце два восклицательных знака.

– Ты считаешь, он и вправду нашел сокровища?

– По глазам было видно.

Отчаянная мольба умирающего до сих пор звучала у Тома в ушах. Происшествие глубоко потрясло его, наверное, потому, что впечатление от смерти отца было еще столь свежо. Отец Тома, великий и ужасный Максуэлл Бродбент, тоже был своего рода разведчиком-старателем. Он и древние захоронения, случалось, грабил, и коллекционированием увлекался, и артефактами приторговывал. Хотя Максуэлл был далеко не образцовым родителем, после кончины Бродбента-старшего в душе Тома образовалась огромная пустота. Тот умирающий старатель, бородатый, с пронизывающим взглядом синих глаз, чем-то напоминал Тому отца. Вряд ли человек в здравом уме стал бы проводить подобные параллели, но Том, неизвестно почему, чувствовал: слово, данное незнакомцу, нельзя нарушить.

– Том?

Бродбент заморгал.

– Ты какой-то потерянный...

– Извини.

Салли допила кофе, сполоснула чашку.

– Ты знаешь, что прошел ровно год с тех пор, как мы сюда переехали?

– Я и забыл.

– Тебе тут пока еще нравится?

– Этот домик – предел моих мечтаний.

Вдвоем в дикой местности близ Абикью, у подножия горы Педернал, Том и Салли обрели жизнь, к которой стремились: небольшое ранчо с лошадьми, садом и манежем, где могли ездить верхом дети. Том работал ветеринаром. Вот она, сельская жизнь без городской суеты, пыли, грязи и долгой тряски в транспорте. Практиковал Том успешно. К нему стали обращаться даже ворчливые пожилые фермеры. Трудился он в основном на воздухе, в лошадях души не чаял, да и люди кругом были приятные.

Разве что место здесь глуховатое – этого Том не мог не признать.

Он снова вспомнил об искателе сокровищ. Улаживать дело того человека с блокнотом куда интереснее, чем силой вливать галлон касторки в заскорузлую глотку какой-нибудь клячи на эспакольском ранчо-пансионате Гилдеруса, человека, известного отвратительным характером и отвратительными лошадьми.

Одно из преимуществ начальника – возможность перепоручить неприятную работу подчиненному. Том нечасто грешил этим, а потому не чувствовал себя виноватым. Может, только самую чуточку...

Он опять просмотрел записную книжку. Ясно, что в ней содержится некий код: каждая страница с маниакальной аккуратностью исписана рядами и столбцами цифр. Нигде ничего не подтерто, ни одного исправления и ни единой помарки, словно цифры одну за другой откуда-то переписали.

Салли встала и обняла Тома. Волосы жены упали ему на лицо, и он ощутил их благоухание, в котором свежий запах шампуня смешивался с ее собственным теплым бисквитным ароматом.

– Пообещай мне кое-что, – попросила Салли.

– Что же?

– Что будешь осторожен. Какое бы сокровище ни нашел тот человек, оно уже толкнуло кого-то на убийство.