Глава 1
СЧАСТЛИВЧИК
Май 2020 года
Дэвид Форд ни разу в жизни не летал на личном реактивном самолете, но доставка нового главного психиатра в суперпривилегированную Военную клинику именно таким способом казалась неизбежным фактом. Самолет был маленьким и гораздо более шумным, чем обычный лайнер, зато быстрым и обитым бархатом, пусть и слегка потрепанным. Кожа в некоторых местах тихонько потрескивала, ковровые дорожки вытерлись после того, как по ним прошло бессчетное число ног.
Напротив сидела миссис Обри Денман, член совета директоров — сплошные острые углы и отчаяние, худые руки, шея, напоминающая узловатую веревку, лицо — археологическая карта подтяжек, которых было так много, что, в конце концов, она стала похожа на воскового двойника самой себя. Ее смех состоял только из звука, в нем не слышалось даже намека на чувство. Ей, наверное, уже исполнилось семьдесят пять или даже больше.
Самолет вызывал у Дэвида клаустрофобию — в летательном аппарате ни один сантиметр не пропадал даром. На кухне в полной готовности броситься исполнять желания пассажиров стоял замогильного вида официант в голубом блейзере и с глазами, лишенными всяческого выражения за годы ожидания.
Миссис Денман была так богата, что владела собственным самолетом, двумя пилотами и официантом.
Дэвид оказался в совершенно поразительной ситуации: тридцатидвухлетний психиатр, получивший сразу после резидентуры прекрасную работу во времена, когда найти хоть какую-нибудь практически не представлялось возможным.
— Доктор Форд, я хочу воспользоваться ситуацией и сообщить вам кое-какую дополнительную информацию.
Они сидели друг напротив друга, соприкасаясь коленями в крошечном пространстве самолета.
— Я буду вам чрезвычайно признателен.
— Во-первых, я хочу извиниться за самолет.
— Он просто замечательный, и я невероятно признателен вам за возможность добраться на нем до госпиталя; в противном случае, дорога заняла бы несколько дней.
— Этому самолету пятьдесят лет. И он единственный из принадлежащих мне, который летает. В более современных лайнерах отказала электроника — так мне сказали.
Солнце, разумеется. Проклятое Солнце виновато во всех проблемах. Дэвид обратил внимание на мельком прозвучавшее признание, что миссис Денман владеет несколькими самолетами. Удивительное дело.
У него сложилось впечатление, что она собирается с духом, готовится к следующему заявлению, точно человек, который ждет взрыва или катастрофы. Однако, когда она заговорила, ее голос прозвучал спокойно, почти небрежно:
— Вам ведь известно, что доктор Аллман стал жертвой пожара?
Дэвид прекрасно понимал, что какое-то происшествие послужило причиной появления вакансии, но не задавал вопросов, и никто ничего ему не объяснил.
— Мне очень жаль.
— Он жил в городе. К несчастью, пожарная служба в округе Роли пришла в упадок, и они действовали слишком медленно.
Дэвиду показалось странным, что информацию подобного рода оставили на тот момент, когда он будет лететь на место своей новой работы, как будто она могла заставить его передумать и отказаться от предложения.
— Несчастный случай?
— Мы так думаем.
— Я должен узнать еще что-то? Почему вы мне говорите об этом именно сейчас?
— Вы понимаете, что будете жить на территории больницы?
— Мне сказали, что меня поселят в личных апартаментах Герберта Эктона.
— Которые знамениты своими самыми необычными интерьерами не только в нашей стране, но и во всем мире.
— Да, мне так и сказали. И я сгораю от любопытства. Попытался найти фотографии в Интернете, но…
— Там нет фотографий. Мы не придерживаемся стиля жизни Дональда Трампа. — Мимолетная улыбка скользнула по губам миссис Денман. — Мистер Эктон встречался с женщинами в спальне, которой вы будете пользоваться. Разумеется, вы холостяк. — Ее лицо стало жестким, как кремень. — В отличие от него.
Неужели миссис Денман встречалась с Гербертом Эктоном? Он умер в 1958 году. Она тогда была еще совсем ребенком, точнее, подростком.
Миссис Денман рассмеялась.
— Спальня просто великолепна; она вам понравится, молодой человек.
Она потянулась за своим стаканом — официант выдал им обоим виски с содовой — и, когда поднесла его к губам, ее руку окутало голубое сияние. Она мгновение его разглядывала, потом вскрикнула и отшвырнула стакан, послышался треск электрических разрядов. Дэвид заметил точно такое же сияние вокруг собственных рук и почувствовал легкое покалывание на коже. «Сейчас мы взорвемся», — подумал он, и сердце отчаянно забилось в груди. Официант бросился поднимать стакан, и голубой огонь залил мерцающим светом его спину.
— Мадам, это огонь святого Эльма, — сказал он. — Снова поток солнечной энергии.
На лице миссис Денман появилось страдальческое выражение.
— Нам следовало поехать на машине, Энди.
— Невозможно, мадам. Слишком медленно и опасно.
Дэвид посмотрел на автостраду Нью-Джерси (так он думал), далеко внизу, и не заметил даже намека на движение в длинном, похожем на сверкающую змею строе машин, но ничего не сказал.
Миссис Денман нажала на кнопку интеркома.
— Что такое этот огонь святого Эльма? Он может стать причиной катастрофы?
— Мы пытаемся снизиться.
— Ненавижу проклятые солнечные вспышки. Это отвратительно, всё вместе. Просто отвратительно.
Миссис Денман принялась вертеться в своем кресле — похожая на паука старуха в золоте и бриллиантах. В следующее мгновение она посмотрела на Дэвида напряженным взглядом змеи, готовящейся к атаке.
— Вам известно, когда все это закончится, доктор?
— Рано или поздно они исчерпают свою силу.
— Таково одно из мнений. Но, возможно, вы не знаете этого.
Она протянула документ в бежевой папке. Дэвид открыл и увидел красные печати засекреченной информации.
— Я не могу это читать.
Старуха замахала руками.
— Читайте.
— У меня нет допуска.
— Вы что, не понимаете, Дэвид? Это больше не имеет никакого значения. Все неважно.
Документ состоял всего из трех страниц, заполненных несколькими короткими параграфами. Его составил глава Совета национальной безопасности и направил президенту страны.
— Где вы это взяли?
— Господи, ради всех святых, юноша, вы прочитаете его или нет?
В документе говорилось, что Солнечная система входит в атмосферу сверхновой — информация, которая ни в коей мере не была секретной. Как раз наоборот, об этом знали все. Но дальше шло более шокирующее предложение: «В предыдущий раз, когда мы проходили через подобное облако 12 600 лет назад, осколки взорвавшейся звезды упали на ледники. Территория огромного северного ледяного щита Лаврентид, равнявшаяся по своим размерам острову Родос, меньше чем за секунду превратилась в перегретый пар. В результате мощного толчка громадные айсберги выбросило на континент до самого Нью-Мехико. Ураган, начиненный более мелкими осколками, создал миллионы кратеров в Каролинской впадине».
Дэвид по-прежнему не видел ничего особенно удивительного в том, что читал. После публикации в 2006 году книги Файрстона, Уэста и Уорвик-Смита под названием «Цикличность космических катастроф» это стало общеизвестным, хотя и спорным объяснением столь неожиданного и мгновенного конца ледникового периода.
Он продолжал читать дальше:
«Снег растаял так быстро, что весь Североамериканский континент оказался под водой. В Северной Америке цивилизация людей прекратила существование. В других местах кое-кому удалось спастись, и катастрофа дала начало легендам о всемирном потопе».
Дэвид поднял глаза. Обри Денман выпила его виски и теперь смотрела на него оценивающим взглядом из-под полуприкрытых век.
— Ничего не напоминает?
— Конечно, напоминает. Это одна из теорий причин окончания ледникового периода. Только я не понимаю, почему она засекречена. Средства массовой информации мусолят ее вот уже несколько лет.
— Читайте дальше.
«Когда наша последняя развитая цивилизация была уничтожена в результате смещения земных пластов, ученые тщательно исследовали поле звездных осколков, создали карты и обнаружили, что оно имеет неправильную форму. Таким образом, им стало очевидно, что мы снова окажемся внутри его через двенадцать тысяч лет. Однако они не могли установить определенную дату без чрезвычайно сложных измерений.
Существуют свидетельства того, что они создали некую субстанцию, позволившую им проникать в само время. Таким образом, они заглянули в будущее, чтобы определить точную дату вхождения Земли в вышеназванное поле.
Как бы там ни было, по этой причине те, кто пользовались данной субстанцией после них, смогли сделать рисунки современного военного снаряжения в храме Хатор в Египте. Но что гораздо важнее, более необычное применение может служить объяснением того, почему определенные люди, например, жрецы позднего периода существования цивилизации майя, куда-то исчезли. Иными словами, они отправились по времени в другие места.
До сих пор все попытки определить, что представляет собой субстанция, о которой идет речь, ничего не дали.
В любом случае она позволила людям из прошлого, из исключительно далекой временной точки, сделать точные выводы касательно даты повторения катастрофы. Они назвали ее концом света.
Однако они также понимали, что человечеству предстоит пройти долгий путь до обозначенного дня и что все их научные центры, расположенные вдоль побережья, которое окажется под водой, обречены. Они создали календарь, получивший название Зодиак и отмерявший века. В дальнейшем он был доработан и превратился в долгосрочный календарь майя, сообщавший, когда Солнечная система снова войдет в облако».
Документ, написанный тяжеловесным официальным языком, однако, по мнению Дэвида, основывался на абсурдных понятиях.
— Древняя цивилизация, которую они имеют в виду… насколько я понимаю, это Атлантида, появившаяся в теориях Платона?
— Что вам известно?
— Про Атлантиду? Ничего. Эти события произошли до моего рождения. — Дэвид чувствовал, как растет его раздражение.
— Прошу вас, продолжайте читать, юноша, пожалуйста.
Самолет мчался к цели, содрогаясь всем корпусом, под громкий рев двигателей. Дэвид вернулся к документу.
«Начальный момент вхождения в опасную зону, сопровождавшийся усилением фонового излучения, заметил ученый Димитриев в 1997 году. Затем именно 21 декабря 2012 года, как и предупреждал нас календарь майя, возник неожиданный всплеск активности, и с тех пор плотность поля продолжает неуклонно увеличиваться, более того, все указывает, что этот процесс будет продолжаться, возможно, еще тысячу лет и приведет к неизвестным последствиям. На самом деле, Солнечная система направляется непосредственно в сторону центра облака. Очень скоро мы сможем увидеть ядро взорвавшейся звезды, и она затопит Землю радиацией».
Последний параграф полностью изменил отношение Дэвида к документу. Ему захотелось узнать больше, он перевернул страницу — и замер, глядя на заднюю обложку папки.
Миссис Денман взяла его руки в свои.
— Позвольте задать вам вот какой вопрос, Дэвид: вы помните Герберта Эктона и Бартоломео Лайта?
— Меня интересует этот документ, потому что, если последняя часть подтвердится…
— Она уже подтвердилась. Прошу вас, ответьте на мой вопрос.
— Кто ее подтвердил? Каким образом?
— Я хочу, чтобы вы ответили на мой вопрос.
— Разумеется, я знаю, кто такой мистер Эктон.
— Но больше ничего не помните? У вас не осталось никаких детских воспоминаний?
— О Герберте Эктоне? Миссис Денман, я родился в 1984 году. К тому времени он уже был мертв… сколько? Лет тридцать или даже больше.
— Чарльз Лайт, сын Бартоломео?
Дэвида ее вопросы заинтриговали.
— Нет, я его не помню. А должен?
Миссис Денман потянулась к нему через небольшое расстояние, их разделявшее, прикоснулась к его лицу и провела пальцами по щеке. Ее жест получился необычно интимным, и Дэвид смутился.
— Дэвид, вы никогда не бывали в доме Герберта Эктона?
— Никогда.
Она внимательно на него посмотрела.
— Никаких воспоминаний?
Он покачал головой, и на ее лице промелькнула грустная улыбка.
— Тридцать три семьи тем или иным образом были связаны с Гербертом Эктоном. Среди них и ваша.
— Моя семья?
— Ваш прадед продал Герберту Эктону землю, на которой тот построил свое имение. Это вас связывает.
— Довольно тонкая связь.
— Вы ничего не помните из своего детства?
— Я прекрасно помню свое детство. Меня вырастили в Бетесде. Мой отец был семейным врачом, причем очень хорошим, и я стараюсь стать таким же, как он.
— И вы не помните Чарльза Лайта? Ваш класс? А Кэролайн Лайт?
— Ни в малейшей степени.
— Вы с ней встретитесь, — улыбнувшись, сказала миссис Денман. — И тогда, уверена, к вам вернутся воспоминания. В любом случае, вас взяли на эту работу, потому что время уже наступило и вы прошли серьезную подготовку.
Дэвид попытался понять, что означает последнее и исключительно таинственное заявление миссис Денман. Во время их первого интервью у нее имелся список вопросов, очевидным образом составленный профессионалом, касательно его медицинской квалификации. По правде говоря, она могла получить необходимые сведения в отделе кадров больницы или даже в журнале. Тогда он подумал, что она не слишком хорошо умеет проводить собеседование, и усомнился в ее способности выбрать врача для приличного психиатрического отделения больницы. Сейчас же окончательно убедился, что не ошибся.
Кроме того, возникло ощущение, что его ответы не имеют для нее никакого значения. И даже, что она ничего не поняла из его рассуждений о методах диагностики пациентов, использовании «Справочника по диагностике и статистике психических заболеваний» и применения некоторых препаратов и их дозировок — короче говоря, вообще ничего.
Даже, несмотря на документ, который она ему показала, что бы он там ни означал, Дэвид не имел ни малейшего намерения браться за эту работу. То, что миссис Денман лично явилась в Центральную больницу Манхэттена, чтобы его там разыскать, уже вызывало вопросы, особенно, если вспомнить, что он не искал работу. Официальная причина звучала так: он был лучшим на курсе на медицинском факультете в Университете Джона Хопкинса.
— Если вы предложили мне это место, основываясь не на моей медицинской квалификации…
— У вас великолепная квалификация.
— Кто такая Кэролайн Лайт? И о каком классе вы говорили?
— Доктор, вы все вспомните.
— Нет, я хочу получить ответ прямо сейчас, или попрошу вас развернуться и лететь обратно в Нью-Йорк.
— Вам некуда возвращаться. Вы уволились.
И она права. Из тех, кто мог в настоящее время работать, на его место с радостью пришло бы человек пятьдесят, и, вне всякого сомнения, вакансия была заполнена через несколько часов после его увольнения.
— О каком классе вы говорили?
— В детстве вы учились в классе. В имении Эктона.
— Это невозможно.
— Вы говорите так сейчас, но вы вспомните.
— Почему я забыл?
— Потому что, если бы вас не заставили забыть, вы могли проговориться касательно очень деликатных предметов. Кто-нибудь из вас.
— Кто-нибудь из нас? Из кого?
— Из вашего класса!
— Я не помню никакого класса, миссис Денман, поэтому прошу вас объяснить, о чем вы говорите.
— Дэвид, сейчас ваш класс собран в клинике, и кажется, что они пациенты.
— Кажется? Миссис Денман, пожалуйста, во что вы меня втянули?
— Дэвид, когда ты окажешься в клинике, сам многое вспомнишь, а скоро появится человек, который поможет тебе вернуть воспоминания.
Больше всего на свете Дэвид не переносил ощущение беспомощности. Он хотел сам управлять своей жизнью, и это явилось одной из главных причин, почему он с радостью согласился на работу, где ему не придется отчитываться перед больничной администрацией, которая, как раз наоборот, будет отчитываться перед ним. Точнее, он так думал.
— Это возмутительно.
— Да, Дэвид, не буду спорить. Ты всегда оставался единственным кандидатом на эту работу.
Не вызывало сомнений, что повернуть назад он уже не мог, — ему совсем не хотелось сейчас оказаться на улице. Мир голодал, и ждать помощи неоткуда. Профессионалы сражались за еду точно так же, как и нищие.
— Вы мне солгали. На самом деле, просто похитили.
— И к кому ты обратишься? К ФБР?
Дэвид помахал в воздухе отчетом.
— Надеюсь, от меня не ждут, что я стану заниматься вопросами снабжения или жизнеобеспечения, потому что это похоже на катастрофу, которая выходит далеко за пределы возможностей клиники Эктона.
— Ты прошел подготовку, которая поможет нам пережить кризис. У тебя уникальные способности.
— Мне прочитали всего один курс на тему поведения в кризисных ситуациях. Я лечу психиатрические заболевания.
— Ты все вспомнишь. Поверь мне.
— Поверить вам?
— Ты должен понять…
— Я ничего не понимаю!
— Заткнись, мальчик!
— Я не собираюсь затыкаться! Хочу разобраться в том, что происходит, потому что вы ставите меня в исключительно сложное положение и одновременно твердите, будто я каким-то непостижимым образом забыл все проклятые правила. Ну же!
Самолет содрогнулся.
— О, господи! — выдохнула миссис Денман. — Ненавижу путешествовать по воздуху.
— Мы всего лишь идем на посадку. Что я должен вспомнить?
— Дэвид, пожалуйста, давай подождем, когда самолет сядет.
— Что, черт подери, я должен вспомнить?!
Миссис Денман вздохнула, и в ее глазах он увидел больше, чем просто отчаяние, — выражение, появляющееся во взгляде животного, которое знает, что умирает и у него не осталось ни одного шанса выжить.
С другой стороны, то же самое можно сказать и про весь остальной мир, если верить документу, который она показала. Все вокруг считали, что так будет продолжаться еще несколько недель или месяцев, но потом станет лучше.
Разумеется, так и будет. Земля вовсе не несется прямиком в ад… или несется?
Когда они начали снижаться, Дэвид увидел деревья над Северным Мэрилендом, покрывшиеся нежными весенними листочками, еще недостаточно большими, чтобы скрыть неприглядные картины на земле: сожженные дома и громадные магазины и брошенные на дорогах машины.
На западе он разглядел огромное поместье, скопление глиняных крыш над симпатичными ухоженными лужайками и людей на них: мужчина ехал на тракторе, еще двое шагали по извивающейся подъездной дорожке.
— Мы прилетели?
Миссис Денман нажала на кнопку интеркома.
— Черт подери, сколько еще осталось?
— Пять минут, мадам.
Она посмотрела на Дэвида.
— Я не хочу умирать. Странно, верно? Я ведь уже такая старая. Это так эгоистично.
Его не волновали ее переживания.
— Такова природа человека, — резко ответил он, и она от неожиданности заморгала, а потом сжала зубы.
«Ну и пусть обижается», — подумал Дэвид.
— Я хочу в этом разобраться, — продолжал он. — Расскажите мне про класс. И если я страдаю амнезией, кто или что ее вызвало? Я был несовершеннолетним? Мои родители дали согласие?
— Разумеется, дали! Твой отец сам привел тебя в класс.
— Я соглашаюсь на работу в качестве врача, а не специалиста по выживанию — или чего еще вы от меня ждете. Я психиатр, и больше ничего.
— Считай себя пастухом.
— Хорошо. Это годится. Только не эксперт по кризисным ситуациям.
— Ты наш Кетцалькоатль.
Как же ему все надоело! С того самого момента, как стало ясно, что 21 декабря 2012 года действительно не простая дата и имеет особое значение, все превратились в специалистов по цивилизации ацтеков и майя и их мрачным, сложным и безжалостным богам.
— Я устал от этих глупостей. Проклятые боги не имели в виду ничего из того, что им приписывают.
— Очень даже имели.
— Да перестаньте вы!
— Но, разумеется, не то, что думают люди. Они представляют утерянные научные принципы. Типы человеческих личностей, скрытые возможности. Впрочем, ты и сам все понимаешь, тебе только нужно вспомнить, Дэвид.
— Что вспомнить?
Они летели совсем низко над поместьем, затем снова начали набирать высоту, на сей раз довольно резко, и в результате Дэвид сумел рассмотреть весь комплекс.
За крышами, судя по всему, громадного особняка стояло строгое современное здание, и всю территорию окружала высокая кирпичная стена.
— Это колючая проволока на стенах?
Миссис Денман выглянула в окно.
— Похоже на то. У нас великолепно организована охрана. И на это есть причины.
— Не сомневаюсь.
Когда самолет приземлился, появилась необычно тяжелая — по представлениям Дэвида — черная машина; видимо, «Линкольн», решил он. Официант Энди открыл дверь самолета и спустил трап. Дэвид посмотрел на часы. Они провели в воздухе тридцать восемь минут и проделали путешествие, которое заняло бы шесть часов на машине, если бы, разумеется, на дорогах не было пробок. Но, учитывая невероятное количество брошенного повсюду транспорта, они вполне могли добираться сюда и неделю или вовсе не сумели бы преодолеть все препятствия.
Когда они спускались по трапу, появился пилот.
— Нам нельзя задерживаться, нужно двигаться, — крикнул он, стараясь перекрыть рев двигателей.
Энди уже укладывал вещи Дэвида в багажник. У миссис Денман ничего с собой не было, она собиралась вечером вернуться назад.
Дэвид посмотрел на посадочную площадку. Неподалеку он заметил две «Сессны» в крепежных устройствах. Обломки двух самолетов — более современных, чем тот, на котором они прилетели, — лежали грудой железа вдоль взлетной полосы.
— Садитесь в машину! — рявкнул Энди, и Дэвид сообразил, что у него теперь новая роль: в воздухе он был официантом и слугой, на земле — телохранителем.
Дэвид запрыгнул в авто, в следующее мгновение захлопнулся багажник, пилот вернулся в самолет, который тут же пошел на взлет, и машина содрогнулась в потоках воздуха.
— Господи, как они торопятся!
— Здесь могут быть снайперы, — пробормотала миссис Денман.
— Насколько тут опасно?
Она посмотрела на него, как на сумасшедшего, задающего немыслимые вопросы. Энди сидел за рулем и помалкивал.
— У меня два часа. Самолет немного полетает, потом подберет меня здесь. Оставлять его на земле не слишком разумно.
— Да, наверное.
Машина покачнулась и набрала скорость, приближаясь к окраинам Роли. Дэвиду еще не доводилось тут бывать, но ему рассказывали, что это процветающий и благоустроенный городок, где живут высокопоставленные чиновники и местная знать.
Когда они подъехали к окраине, машина делала, по меньшей мере, около шестидесяти миль. Выскочили на центральную улицу, Энди прибавил скорость и под визг шин завернул за угол здания суда.
Мелькали дома, превратившись в одну сплошную линию по обе стороны улицы, Энди нажимал на клаксон, и они раз за разом проносились через перекрестки на красный свет.
— Что тут происходит?
— Мы называем это «бежать через город».
— Но… Господи…
— Слишком много неуместного недовольства.
В этот момент машина свернула и сбросила скорость, снова выехав за город.
— Сигарету? — спросила миссис Денман и протянула Дэвиду пачку.
— Я не курю.
— Я тоже. — Она вздохнула.
Вскоре Дэвид увидел впереди огромные внушительные ворота, железные, высотой примерно футов двадцать, с пиками наверху и четырьмя железными флеронами, украшенными грифонами с орлиными крыльями и телами львов — злобные фигуры, какие нередко встречаются на готических соборах. Грифоны являлись хранителями ворот на небеса. На железных воротах Дэвид разглядел изображения мезоамериканских божеств — что его удивило, учитывая возраст поместья. В начале двадцатого века их мало кто знал.
— Это новые ворота?
— Они с самого начала стояли в поместье.
Когда створки распахнулись, Дэвид увидел огромный дом, стоящий в дальнем конце зеленой, идеально ухоженной лужайки. Сердце замерло от острого ощущения, что он здесь уже бывал.
— Вы страшно побледнели, доктор. — Миссис Денман положила тыльную сторону удлиненной, похожей на паучью лапку, ладони ему на лоб. — По крайней мере, температуры у вас нет, молодой человек. Воспоминания иногда вызывают лихорадку.
— Остановите машину.
— Не обращай внимания, Энди.
— Остановите машину! Я отказываюсь от этой работы. Мне все равно, я возвращаюсь в Нью-Йорк.
Машина ни на мгновение не замедлила хода, и, когда они приблизились к большому дому из красного кирпича с широкой колоннадой и террасами, ощущение, что он все это уже видел, стало сильнее вместо того, чтобы исчезнуть.
— Ты чувствуешь, верно?
— У меня очень странное ощущение, и я не хочу идти дальше. Не знаю, что тут происходит.
Миссис Денман положила руку ему на запястье.
— Просто расслабься и позволь себе почувствовать. Воспоминания вернутся. — Она откинулась на спинку сиденья и широко, по-детски, улыбнулась. — Когда ты все вспомнишь, молодой человек, скажешь мне спасибо.
— Ради всех святых, просто расскажите мне!
— Ты должен сам восстановить связи, иначе они не будут иметь смысла и эмоционального резонанса. Тебе необходимо найти желание исполнить свою миссию в собственном сердце. Я не могу сделать это за тебя.
— Но вы все знаете.
— Знаю, что класс существовал, но мне неизвестно, чему вас там учили. И я поняла, что ты сейчас вспомнил, что был здесь. Это написано у тебя на лице.
Они остановились около портика, Дэвид открыл дверцу машины, которая оказалась такой тяжелой, что у него возникло ощущение, будто он сражается с дверью сейфа.
Шагая в сторону дома, он вдруг почувствовал, что его невыносимо притягивает к себе ощущение порядка и постоянства, наполнявшее все вокруг. Мирное пощелкивание фонтанчиков, которые разбрызгивали воду на лужайки, молодая зелень деревьев, могучая яблоня в цвету у северной стены — все здесь напоминало о мире, в остальных местах давно ушедшем.
Но еще это место являлось частью его прошлого, которое каким-то образом ему принадлежало.
Обри Денман открыла входную дверь, воспользовавшись детектором отпечатков пальцев. Дэвид подумал, что его не удивило, если бы дверь перед ними распахнул швейцар. Однако их приветствовал вооруженный охранник в пиджаке и галстуке. Не вызывало сомнений, что он дожидался, когда считывающее отпечатки пальцев устройство снова закроет замок.
— Где… — начал Дэвид и замолчал.
Он собирался спросить, где пациенты и персонал, но великолепное убранство комнаты, в которой оказался, лишило его дара речи. Он обнаружил, что стоит в громадном зале с потрясающим мозаичным полом. Это была инкрустация по дереву, однако она не производила впечатления слишком хрупкой для пола.
И вдруг, к собственному изумлению, Дэвид вспомнил: «Ты катался по этому полу в одних носках».
Летящие кони и преследующие добычу собаки на полу вели за собой взгляд к величественной лестнице, которая уходила вверх, точно тянулась к самим небесам, и, следуя за ней, глаза останавливались на поразительном потолке, создававшем иллюзию, будто ты смотришь в бескрайнее летнее небо.
«Ты лежал на площадке и представлял, будто летаешь вместе с птицами».
— Где мои пациенты?
— Они находятся в своем крыле. Сначала изучите их карточки, доктор, потом встретитесь с ними.
— Они меня узнают? У них тоже амнезия?
— Они находятся в состоянии индуцированного психоза.
Дэвид остановился.
— Что вы сказали?
— Из соображений безопасности это место внешне выглядит как клиника для психически больных людей. Большинство учеников класса находятся здесь в роли пациентов, и их истинная сущность прячется под комбинацией амнезии и искусственного психоза. У тех же из них, кто выполняет обязанности персонала, только амнезия, и лишь один или двое, те, кто поведут остальных за собой, сохраняют полную память.
Дэвид повернулся и возмущенно заговорил:
— Это совершенно неприемлемо. Кто сотворил такое с людьми? Я не желаю в этом участвовать.
— Ты можешь их разбудить и положить конец всему.
— Безумие какое-то вообще все. Кто станет стимулировать психическую болезнь, чтобы спрятать… не знаю, знания, личность человека? Зачем?
— Враги нашей миссии невероятно безжалостны и будут все более и более жестоки. Если они найдут класс, то уничтожат всех до единого. И, можешь не сомневаться, тебя тоже, Дэвид. Но сначала они разорвут на части твое сознание при помощи наркотиков и пыток, таких страшных, что ты даже представить себе не можешь. В конце концов, они получат твои знания, и неважно, что сейчас ты страдаешь амнезией.
Никогда в жизни Дэвид не поднимал руку на другого человека, однако сейчас ему отчаянно захотелось ударить эту старуху, и он обнаружил, что с трудом сдерживает желание силой заставить ее открыть ему правду.
— И кто они такие, эти наши враги?
— Президенты, короли, богатые и знаменитые, не говоря уже о Семи Семьях, которые сосредоточили в своих руках все богатства планеты.
— Я не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите.
— Чем больше ты вспомнишь, тем больше начнешь понимать. Идем со мной. У меня мало времени, и я должна показать твой кабинет. — Она прикоснулась к его руке. — Дэвид, скоро ты снова будешь контролировать ситуацию, и мне известно, как отчаянно ты в этом нуждаешься; я составила профиль твоей личности.
— Вы его составили? Где он? Как вы могли это сделать?
— Я, как и ты, психиатр, и отвечала за психическое здоровье класса.
— Значит, именно вы сотворили этот ужас с другими людьми!
Миссис Денман посмотрела на него, и в ее глазах, карих и словно подернутых дымкой, он снова увидел затравленное выражение.
— Как вам это удалось? Какой метод вы применили?
Она отвернулась, как будто ей вдруг стало стыдно, и он понял, что совершенное ею причинило боль всем, кто принимал в этом участие, включая ее. Вызвать амнезию можно при помощи гипноза и специальных препаратов, но воздействие на психику, вне всякого сомнения, жестокая процедура.
— Как привести их в нормальное состояние?
— Я вернусь и сделаю это.
— Когда?
— Мы работаем над определением временного промежутка. Но уверяю тебя, это будет сделано.
— Подождите минуту. О каком временном промежутке вы говорите? Я должен знать!
— Если тот, кто владеет данным знанием, будет захвачен, это приведет к страшной катастрофе.
— Будет захвачен? Меня тоже могут захватить? Кто? Кто является нашими врагами? Они здесь? — Дэвид начал подниматься вслед за ней по лестнице. — Проклятье, я хочу получить ответы!
Она сражалась со ступеньками с медлительностью человека, страдающего болезнью сердца, и Дэвид видел, как у нее расширяются ноздри после каждого осторожного вдоха.
— В самом доме живет медицинский и обслуживающий персонал. Пациенты находятся в задней его части, в новом крыле.
— Отвечайте на мои вопросы!
— Время ответит.
— Я не хочу ждать!
— Ты все узнаешь, когда наступит нужный момент. А теперь, прошу тебя, сосредоточься на том, что я скажу. Чуть позже ты познакомишься с персоналом, потом тебя представят пациентам. Я хочу поговорить о твоей коллеге Мэриан Хант до того, как ты с ней встретишься.
Миссис Денман остановилась перед впечатляющей дверью из красного дерева.
— Ты готов? — Когда она улыбнулась, то прежнее выражение снова появилось у нее в глазах.
Кабинет оказался гигантским.
— Я не смогу здесь работать. Это же смешно.
— Чушь. Тебе следует испытывать благодарность за то, что тебя будет окружать такая красота.
Кабинет был размером с бальный зал, только из красного дерева, отделанного другими древесными породами. Ряд огромных окон выходил на юг и еще один такой же на север. Вдоль стен стояли шкафы и висели полки с книгами, старыми, в кожаных переплетах. Громадный персидский ковер занимал часть комнаты, на нем стоял такой же огромный и искусно отделанный письменный стол. Панели над дверями украшали две рельефные фигуры мезоамериканских богов, мастерски вырезанных из дерева. Их лица были свирепыми и злобными.
— Кто они? — спросил Дэвид. — И что олицетворяют? Я таких никогда не видел.
— Мне казалось, что ты специалист по ацтекской ерунде.
— Спасибо. Каждый из нас знает только то, что ему необходимо.
В отличие от нижнего этажа, у Дэвида не возникло ощущения, будто он все это уже видел и бывал здесь. Он окинул взглядом полки, забитые книгами.
— Тут найдется место для моих книг?
Миссис Денман вытащила ряд книжных обложек, за которыми открылась пустая полка.
— Твой предшественник держал свои книги тут.
— Понятно. И что, вся библиотека — сплошная фальшивка?
— Ни в коем случае. Тут имеется несколько выдающихся произведений.
Она протянула ему книгу с золотой рельефной фигуркой на корешке. Дэвид открыл ее и обнаружил несколько сотен цветных иллюстраций глифов.
— Здесь все на… Что это? Майя или тольтеки?
Миссис Денман посмотрела на книгу.
— Ты получишь возможность общаться с учеными.
— Где?
— Здесь. Они из твоего класса.
Дэвид понял, что у него нет выбора, кроме как смириться с обстоятельствами. Он уже знал, что ребенком бывал в этом доме и видел холл внизу. Но о каком классе твердит миссис Денман и зачем нужна такая суровая система безопасности, не имел ни малейшего представления — или, точнее, не мог вспомнить, решил он.
Или мог? Где-то на задворках сознания парили имена старых богов. Но, правда, сейчас они у всех на слуху. И, тем не менее, он помнил других детей и то, что был здесь счастлив.
А еще, что все тут подчинялось жесткой системе безопасности.
— Вы хотели поговорить про Мэриан Хант.
— Да. Она является заместителем директора, кажется, уже десять лет? С самого первого дня.
— В таком случае, не вызывает сомнений, что она была идеальной кандидатурой на пост директора.
— Мэриан Хант не входила в число учеников класса. Однако она этого не знает и не может узнать; таким образом, она является самым обычным представителем персонала. Если бы совет директоров не доверял ей так безоговорочно, возможно, было бы лучше, если бы она отсюда уехала.
— Куда?
Вопрос без ответа. Точнее, ответ имелся: никуда.
— Давай я тебе покажу контрольные приборы, — сказала миссис Денман. — Каждый пациент находится под постоянным наблюдением.
Она приложила палец к незаметному устройству, утопленному в стене книжного шкафа около письменного стола. Еще две полки скользнули в сторону, Дэвид увидел очень большой экран с дюжинами крошечных изображений и догадался, что здесь представлен каждый дюйм общественных помещений дома, а также территория вокруг него.
Миссис Денман прикоснулась к другой кнопке, и на экране появились новые ряды картинок.
— Ты смотришь на помещения для пациентов, — сказала она, выделила одну картинку, и та увеличилась в размерах, заняв весь экран.
Одно короткое мгновение Дэвид не мог понять, на что он смотрит. А когда сообразил, был так потрясен, что, наверное, не сдержал удивленного восклицания, потому что Обри Денман резко повернула к нему свою птичью головку, и выражение страха у нее на лице показалось ему таким же отвратительным, как и смирительная рубашка, которая опутывала тело пациента.
Разумеется, в Центральной больнице Манхэттена Дэвиду доводилось видеть пациентов, чьи возможности передвижения персоналу приходилось ограничивать, но на них никогда не надевали смирительные рубашки. Закон не запрещал использование этого метода, но, вне всякого сомнения, он являлся ярким примером врачебной ошибки.
— Я не могу этого допустить, — заявил он.
В залитой солнцем, уютной комнате находились три пациента. За каждым присматривала медсестра, что не казалось удивительным в заведении, которое предоставляло уход по высшему разряду. Однако один из них был в примитивной смирительной рубашке.
— Он не в состоянии сдерживать… ничего и в любой момент может потерять контроль над собой.
— Вы его знаете?
Миссис Денман закрыла глаза и едва заметно кивнула, и Дэвид понял, какую сильную боль причиняет ей ее работа.
— Здесь принесено много жертв. Жизни… счастливые годы юности… и все ради нашей миссии.
— И в чем она заключается?
— В будущем, Дэвид, — ответила миссис Денман. — В будущем.
Она взяла его за руку, точнее, схватила, вцепившись так, точно его ладони превратилась в спасательный круг, а вокруг бушевал страшный шторм. И тут к нему вернулись воспоминания.
Он возбужденно пытался что-то объяснить высокому мужчине и, чтобы подчеркнуть важность своих слов, схватил того за руку.
— Я сказал ему, что не могу сделать этого. Я ему сказал.
— Ты можешь, Дэвид. — Она взглянула на часы. — У меня почти не осталось времени.
Он понял, что ему придется оставить при себе вопросы и сомнения, но совсем не разделял ее оптимизма. Как может человек хоть что-то спасти, когда надвигается такое?
Возможно, она действительно была его наставницей, а вовсе не богатой старой дурой, какой он посчитал ее вначале.
— Вы вернетесь, — сказал он, и его слова прозвучали как утверждение, а не вопрос.
— Естественно. И ты всегда можешь позвонить мне на мобильный.
— Мне нужно познакомиться с персоналом, — продолжал он. — И классом. Кто они, мои одноклассники?
— Кое-кто приедет, чтобы тебе помочь. До тех пор не говори про класс ни единого слова, никому.
— Я возглавляю заведение, переполненное людьми, с которыми очевидным образом обращаются самым жестоким образом, и должен молчать? Я не буду. — Дэвид показал на экран. — А как насчет них? Они из моего класса?
— Двое. Третий действительно болен.
— И вы это сделали собственными руками. Возмутительно!
— Мы сделали то, что должны были. Без сложных мер безопасности наши враги обнаружили бы класс. А это не должно произойти, Дэвид, не должно.
— И что в них такого важного? Прошу меня простить, если мои слова покажутся вам грубыми, но мне действительно необходимо знать, почему в мире, где умирают миллиарды, маленькую группу людей так старательно охраняют.
Она отключила центр наблюдения.
— Объяви собрание персонала, но я советую тебе соблюдать осторожность. После Мэриан тебе следует познакомиться с Катриной Старнс. Кэти — твой заместитель.
— Мне представляется странным, что ее сейчас здесь нет.
Миссис Денман махнула рукой в сторону корешков книг, скрывавших чудеса электроники.
— Кэти не из вашего класса. Она не имеет допуска к системе и ничего не знает про главную задачу клиники.
— Я так и не понял, в чем она состоит.
— Разумеется, не понял.
В тот момент, когда Дэвид пережил ощущение, убедившее его, что он уже бывал в этом доме раньше, он принял решение идти вперед. Смутные, задушенные амнезией воспоминания, всплывавшие в сознании, казались ему невероятно странными, и, если они правдивы, получалось, что он, возможно, видит перед собой целый тайный мир, который намеревался исследовать.
— Мне нужно знать больше. Намного больше. Существуют ли какие-то записи того, что мы изучали в классе? Видео? Может быть, учебная программа? Что мы там проходили?
— Мне пора.
— О, замечательно! Вы меня оставляете один на один с неразрешенной тайной и заведением, которым я должен руководить во время самого страшного общественного коллапса с тех пор, как рухнула Римская империя.
— К тебе вернутся воспоминания.
— А если не вернутся?
— Они должны вернуться! Молодой человек, ты же видишь, что поставлено на карту!
В следующее мгновение она направилась к двери, и Дэвид испытал настоящее потрясение.
— Кстати, о докторе Аллмане… пожар действительно произошел случайно? Я подвергаюсь опасности?
Миссис Денман довольно долго молчала.
— Мы не знаем, Дэвид, — ответила она наконец. — Возможно, пожар устроили горожане, возмущенные существованием нашего центра. Такое может быть. Или что-то гораздо хуже.
— Мне нужно знать больше! — снова выкрикнул он.
— У тебя имеется служба безопасности и Глен Макнамара, специалист высшего класса в том, чем он занимается. Начни оттуда.
Она говорила на ходу, направляясь к двери из кабинета.
— Подождите! Устройство, которое считывает отпечатки пальцев… как я внесу туда свои данные?
— Они уже там.
— Никто не брал у меня отпечатков пальцев.
— Разумеется, брали… когда ты учился в классе. Отпечатки пальцев, ДНК — у нас все есть.
Она не произнесла больше ни слова, не пожелала ему удачи, даже не улыбнулась, просто шагала к двери. Видимо, ее тайное расписание действительно было очень жестким.
— Миссис Денман! Мне нужна помощь! Я хочу получить ответы на свои вопросы!
Он услышал ее быстрые шаги на лестнице, которые тонули в тишине дома.
Снаружи заработал двигатель большой машины, и Дэвид помчался вниз, но, когда добрался до входной двери, «Линкольн» уже находился на середине подъездной дорожки.
Дэвид выхватил из кармана мобильный телефон и попытался набрать номер миссис Денман — впустую. Проклятый телефон умер. Тогда Дэвид взглянул на пятнистое сердитое солнце и швырнул телефон на элегантную, выложенную кирпичами дорожку.
В следующее мгновение возникла вспышка, и следом за ней раздался такой оглушительный грохот, как будто прямо у него над головой разразилась страшная гроза.
Дэвид никогда не оказывался так близко к месту серьезного взрыва и потому не знал, как это бывает, и не сразу понял, что случилось.
Потрясенный, не в силах поверить в произошедшее, Дэвид смотрел на поднимающийся к небу дым. Миссис Денман оказалась права, даже больше чем права. У этого места имелись враги — и у него тоже. И несколько секунд назад они лишили его самого важного союзника.
У него за спиной послышался вой сирен. Впрочем, ни полиция, ни пожарные, даже «Скорая помощь» не появились. Сирена, объявившая тревогу, принадлежала системе безопасности клиники. Дэвид понял, что другой не будет, потому что клиника Эктона предоставлена самой себе. И он здесь один, они все одни.
В отличие от их врагов, прячущихся, злобных и несущих смерть.
