Глава 16
ПАМЯТЬ
Дэвид смотрел на восход новой, красной звезды и думал о Книге Откровений. Каким же было прошлое, если те, кто тогда жил, написали такие книги? Если вспомнить прежний мир и сравнить его с нынешним, следует признать: процесс ослепления занял очень много времени.
«Я нахожусь на второй стадии умирания, начинаю понимать реальность происходящего, и это меняет мой взгляд на будущее», — подумал Дэвид.
Иными словами, он признался самому себе, что ему не под силу поддерживать жизнедеятельность клиники и он не сможет спасти ее пациентов. Возможно, какая-то миссия действительно существовала. Даже наверняка. Но он не мог поверить, что Герберт Эктон был в состоянии представить масштабы грозящей Земле катастрофы.
Он попытался прогнать тлеющий гнев неудачи, но у него ничего не получилось.
— Дэвид.
Он вздрогнул, резко повернулся и увидел, что в кабинет совершенно бесшумно вошла большая группа людей.
— Дэвид, — повторила Кэролайн.
Ему не понравился ее тон, да и появление такого количества людей не обрадовало — сейчас не самое подходящее время для мятежа.
Он увидел среди пришедших Глена, Беверли Кросс и Сэма Тейлора, а также дюжину или даже больше пациентов, среди них Сьюзан Денман и таинственно поправившегося Аарона Штейна, совсем недавно страдавшего от сильнейшего психоза. Однако Кэти не было.
— Мы — делегация, — заявила Кэролайн.
— Могу я узнать, на что вы жалуетесь? Насколько я понимаю, вас что-то не устраивает.
Беверли показала ему одноразовый шприц.
— Дэвид, позволь нам это сделать.
Внутри он увидел вещество — золото.
— Дэвид, ты должен, — сказал Глен.
Кэролайн сурово поджала губы, но ее глаза — бледные облака — блестели от слез.
— Мы все сделали инъекции, Дэвид, — сказал Сэм. — И мы вспомнили.
— Я также делал инъекции.
— Какую дозу? — спросил Аарон.
— А как насчет тебя, Аарон? И всех вас? Мне, как и вам, ответ известен. Доза, как и в моем случае, была совсем маленькой. Но на меня она не произвела никакого впечатления.
— Ты позволишь Беверли сделать тебе укол? — спросил Глен.
— Послушайте, я все понимаю. — Дэвид показал в сторону лампы. — Я даже догадался, как Герберт Эктон заглядывал в будущее. Но я не представляю, что изменит еще одна инъекция. Почему мой мозг требует такой большой дозы?
— Дэвид, — сказала Кэролайн, — когда ты проснешься, то поблагодаришь нас.
— За то, что вы ввели мне тяжелый металл? Сомневаюсь.
— Но это больше не тяжелый металл, — возразил Глен.
— Господи, мы говорим о золоте. Если вы считаете, что оно не является тяжелым металлом, значит, вы прогуляли все уроки в старших классах.
Дэвид подумал о «беретте», которую ему выдали, и о том, что, если удастся добраться до письменного стола, он сумеет взять контроль над ситуацией в свои руки.
Беверли попыталась зайти ему за спину, но он повернулся к ней лицом.
— Нельзя вводить золото человеку в кровь.
— Тебе можно.
— Вы в своей печи занимаетесь любительской химией. Вводить здоровому человеку продукт деятельности дилетантов недопустимо.
— Ты ошибаешься, химия не имеет к происходящему никакого отношения, — возразила Кэролайн и указала на символы, высеченные над дверью. — Инъекция вызовет слияние двух принципов и выведет твое сознание за границы пространства и времени.
— Послушайте, я врач, и мне точно известно, что попадание в желудок тяжелых металлов вредно, но, если ввести их в кровь, это может привести к катастрофическим последствиям.
— У тебя амнезия…
— Я все помню, Кэролайн! Класс и многое другое. Вы только зря тратите силы, убеждая меня в обратном. Мне не нужно делать инъекцию.
Он вновь посмотрел в сторону письменного стола, в котором лежал пистолет.
— Дэвид, твоя амнезия носит эмоциональный характер. Золото распахнет запертые двери твоего сердца.
— Сердце не имеет к происходящему никакого отношения.
— Дэвид, сердце — это все! Без любви, которая нас поддерживает, мы не сумеем добраться до цели нашего путешествия.
— Послушайте, вам всем необходимо посмотреть правде в глаза. Мы не сможем проделать путешествие по времени. Герберт Эктон был очень талантлив, но он стал жертвой заблуждений. Можно заглядывать в будущее, но передвигаться в нем?.. Забудьте.
Дэвид заметил, что Глен бросил короткий взгляд на Сэма, тот сделал несколько быстрых шагов и вместе с Беверли внезапно оказался за спиной Дэвида. Он вновь попытался повернуться к ним лицом, но не смог пошевелиться, потому что Сэм удерживал его профессиональным захватом над локтями.
— Извини, босс, — сказал Сэм.
— Мы сделаем это насильно или с твоего согласия — выбирать тебе.
Какая-то часть сознания Дэвида оценивала известные способности Герберта Эктона, а часть возмущалась наглостью этих людей — но, когда Беверли сняла колпачок со шприца, им овладел гнев.
— Как вы смеете?! — закричал он и начал отбиваться ногами.
— Держите его, — сказала Кэролайн. — Нам нужна шея.
— Господи, нет! — Но они налетели на него и обездвижили своими телами. — Не совершайте этого безумия!
Они насильно уложили его на пол и держали голову так, чтобы он не мог ее повернуть. В следующее мгновение Дэвид почувствовал, как Беверли протирает его шею, слева, над сонной артерией.
— Ладно, сейчас будет больно, дорогой, — сказала она.
Игла была подобна пламени, и Дэвид взвыл; он отчаянно извивался, пытался повернуть голову, чтобы она вышла наружу, но ничего не получилось. Почувствовал, как нечто, похожее на лаву, бежит по его вене.
А потом пламя ударило в мозг, последовал взрыв, во все стороны полетели искры, и каждая несла новую информацию, в следующий миг Дэвид обрел способность видеть за пределами слов и мыслей, за пределами языка — и погрузился в чистую математику гиперпространства.
И он понял, что они были правы и что в его сознании содержатся огромные куски прошлого, охватывающего великое множество живых и мертвых. Увидел, что живой человек и мертвец — лишь два аспекта одной сущности. Живой движется по жизни, пребывая в активном состоянии; мертвец — есть он же, только погрузившийся в созерцание; он наблюдает за тем, что сделано, осознавая тем самым правду о себе.
И еще на него накатили новые физические ощущения — невыносимое наслаждение и такая же невыносимая боль, которые смешались в единое целое.
— О, боже, боже, я… кажется, у меня случился удар. Вы вызвали у меня приступ!
— Нет, — сказала Кэролайн.
На его лоб легла ее прохладная уверенная ладонь, и в глазах заблестели слезы.
И тут произошло то, чего Дэвид никак не ожидал. Все самые яркие и острые ощущения его тела сосредоточились в единой раскаленной точке, а в следующий миг его голова взорвалась — не существовало другого слова, которое описало бы то, что он испытал.
У него не было глаз, чтобы видеть, ушей, чтобы слышать, он перестал воспринимать окружающий мир.
«Они меня убили, — подумал он. — Они все безумны, и они меня убили. Принесли кровавое жертвоприношение».
Но поглотивший Дэвида мрак не походил на бездну, которую он видел прежде. Он был живым, он менялся, в нем танцевали все цвета радуги, как в лампе Тиффани. Через несколько мгновений бездна исчезла, и Дэвид вновь оказался в своем кабинете.
Он увидел внутри себя другое существо, бывшее одновременно повсюду, в гиперпространстве, но которое им не являлось, и было удивительным и необычным. Он увидел, что это существо, звавшееся Озирисом, Христом, Кетцалькоатлем и Виракочи, имело много разных имен; оно находилось здесь и сейчас, и Дэвид понял, зачем сохранен древний ритуал, известный как совокупление, единение плоти — ведь для того, чтобы принять Его в свое тело, нужно впустить Его в душу.
Дэвид посмотрел на лицо Кэролайн снизу вверх, потом протянул к ней руки, она улыбнулась и поцеловала кончики его пальцев.
Вокруг них собрался класс, лучшие друзья Дэвида, товарищи по Великой Работе.
— Я помню, — едва слышно сказал он и попытался говорить громче. — Я помню. Помню, как я тебя люблю.
Сначала он чувствовал страх и смущение.
Отец привез его в мир «Ламборгини» и «Бентли» на своем «Шевроле Каприс» 88-го года. Тогда Дэвид не понимал того, что осознал сейчас: его выбрали вовсе не из-за того, что его дед владел какими-то землями, а потому, что он идеально подходил для роли, которую ему предстояло исполнить.
— Мистер Эктон не только видел будущее, — слабым голосом продолжал Дэвид. — Нас выбрали не из-за наших нынешних жизней, а из-за прошлых. Случайностей быть не могло.
Он был генералом и адмиралом, он вел за собой людей и целые нации; он был древним существом, полным мудрости, и мог исполнить предложенную ему роль. На самом деле, Дэвид единственный, способный стать настоящим лидером.
— Я видел тебя, — сказал он Кэролайн. — Ты…
Тогда ей было десять лет, а ему двенадцать, но она сияла, словно дитя света.
Он вспомнил, как они сидели рядом под яблоней — такое дерево имелось в каждом доме группы Эктона, в том числе и в его собственном. Теперь Дэвид знал: цветущая яблоня приводит в действие механизмы памяти. Когда небо станет красным, наступит нужное время.
Цвет новой звезды перестал страшить Дэвида, ведь он являлся проявлением высшей энергии, и северное сияние придавало небу розовый оттенок цветущих яблонь.
Он снова посмотрел на Кэролайн, и его сердце тайно и нежно — открылось, он понял, что без любви нет смысла в продолжении существования вида. Ими управляют великий план и правила, но без любви они не смогут проникнуть сквозь время.
— Я помню данное тебе обещание, Кэролайн.
Она ответила на его взгляд, в ее глазах Дэвид увидел удивительное тепло, и в тот же миг все для него изменилось. Детьми они невинно держались за руки, но между ними возникла глубочайшая связь, их души объединила любовь — та, что способна помочь человечеству преодолеть чудовищные опасности и препятствия.
Дэвид обнял Кэролайн, и ему стало хорошо, он испытал удивительное счастье. Однако через мгновение разорвал объятия, зная, что у него появились новые обязательства.
— Картина, — сказал он. — Кто ее охраняет?
Глен и Сэм переглянулись.
— Никто? Рядом с ней никого нет?
— Дэвид, мы не думали, что…
Он не стал их слушать, в этом не было нужды. Он уже бежал.
Пожалуйста, господи, сделай так, чтобы он не опоздал.
