Глава 29

На следующий день, в среду тринадцатого апреля Дейл, Лоуренс и Кевин, прихватив с собой Харлена, отбыли в намеченный заранее поход сразу после завтрака. Из всех родителей только мама Харлена не хотела отпускать его на прогулку, но и она в конце концов уступила, когда, как заметил Джим, «поняла, что сможет слинять на свиданье, пока меня не будет».

Ребята тащили с собой чуть не тонну снаряжения, укрепить которое на велосипедах и привезти на место было делом нелегким. Горы спальных мешков, еды, одежда и рюкзаки нагрузили их и без того тяжелые велосипеды, так что почти весь путь они проделали, стоя на педалях и пыхтя от напряжения. Хорошо, что дорожные колеи на Джубили Колледж Роуд и Шестой Окружной были утрамбованы достаточно сильно и колеса не увязали в гравии.

Несколько рощиц – вернее, что-то вроде них – росли вдоль железнодорожных путей к северу от города, но и они были до смешного жиденькими и располагались слишком близко к свалке, чтобы представлять для ребят интерес. Настоящие леса росли в полутора милях к востоку от фермы дяди Генри и к северу от карьера Билли Гоут, позади кладбища. Приблизительно на том месте, где Минк Харпер обнаружил кости Мерита Уиттакера почти пятьдесят лет назад.

Вечером во вторник мальчики провели в шалаше у Майка почти три часа, сравнивая результаты обеих поездок и уточняя дальнейшие планы, пока по Депо Стрит эхом не прокатился зычный крик мамы Кевина: «КЕ-Е-ЕВИ-И-ИН!» и не прекратил затянувшееся совещание.

Переплетенная в кожаный переплет книга, которую Дейл стащил у мистера Эшли-Монтэгю – поступок, в который он сам не мог до конца поверить, пока не вернулся в Элм Хэвен – представляла собой поток фраз на иностранном языке, описание загадочных ритуалов, неудобопонятные описания различных божеств с непроизносимыми именами и массу каббалистических цифровых выкладок. «Едва ли стоило ради этого подставлять свою задницу под неприятности» таков был вердикт, вынесенный Джимом Харленом.

Но где-то на этих заполненных убористыми записями страницах, Дейл в этом не сомневался, должны быть упоминания об Осирисе, или о Стелле Откровения, о которых говорилось в записях Дьюана. Дейл не поленился взять эту книжку с собой в загородную вылазку: еще один дополнительный груз, который надо было тащить с собой по холмам.

Во время этой вылазки вся четверка держалась начеку, каждый раз, заслышав шум грузовика или любой другой машины, они оглядывались через плечо и внимательно провожали ее глазами. Но Школьный Грузовик не появлялся. И самым агрессивным по отношению к ним существом оказался один чумазый ребенок, мальчик это был или девочка сказать было трудно: спутанные волосы и грязная рожица могли принадлежать и тому и другому, который, проезжая мимо в машине, высунул им язык.

Они передохнули в тенистом патио на ферме дяди Джона, пока тетя Лина готовила им лимонад. Развалившись в знаменитых адирондакских креслах, ребята обсудили детали предстоящей вылазки. Тетя Лина предложила им отправиться на пустующее пастбище, мотивируя это открывающимся оттуда прекрасным видом на ручей и ближайшие холмы, но мальчики предпочли раскинуть лагерь в лесу.

– А где ваш приятель Майк О'Рурк? – поинтересовалась тетя Лина.

– У него оказались сегодня дела в городе, в церкви, что ли, – соврал, отдуваясь за всех, Джим Харлен. – Он приедет позже.

Примерно в три часа пополудни вся четверка отправилась на восток, к лесу, оставив велосипеды на попечение тети Лины. Рюкзаки, которые тащили с собой ребята, отличались крайним разнообразием: недорогой бойскаутский рюкзачок Лоуренса был сделан из нейлона; холщовый армейский мешок Кевина, который он позаимствовал у своего отца, слегка припахивал плесенью; длинная неуклюжая дорожная сумка Дейла больше подходила для путешествия на каноэ, чем на велосипеде; толстая скатка Харлена казалась лишь немногим больше, чем повязка на его руке, и была перевязана тем, что выглядело как сотня ярдов веревок и шпагата. Все это снаряжение без конца рассыпалось и пришлось сделать ни одну остановку, чтобы собирать и увязывать его снова и снова.

К половине четвертого ребята пересекли ручей вблизи Пещеры Бутлегеров и перелезли через забор из колючей проволоки, отгораживающий южную сторону земель дяди Генри. Почти сразу за забором начинался густой лес. Тут было значительно прохладнее, чем на солнцепеке, хотя покров листьев пропускал не только солнечные блики, но и крупные мазки на короткой траве.

То и дело подскальзываясь они спустились с крутого обрыва в ущелье, проходившее с северной стороны кладбища, причем скатка Харлена конечно тут же развязалась, и еще минут десять они все вместе ползали и собирали его пожитки. Оттуда было уже рукой подать до Лога Робин Гуда, расположенного в нескольких сотнях ярдах от Лагеря Номер Три, миновав его, ребята, следуя прямо по отпечаткам коровьих следов, направились на восток. Остановились они на небольшой уютной полянке неподалеку от лесной опушки.

Время от времени они останавливались, опускали на землю свои пожитки, и отправлялись побродить, затем, как научил их Майк, замирали и застывали в молчании на несколько долгих минут, прислушиваясь. Полнейшая тишина. Лишь один раз тишину нарушило мычание коровы, которая оказалась вблизи места их расположения, и которая сама напугалась при виде ребят больше, чем они. Ни малейших следов присутствия кого-либо. Сделав несколько таких экспериментов, ребята снова взвалили на плечи рюкзаки и углубились в лес.

Затем они долго делали вид, что обсуждают место стоянки, хотя оно было выбрано заранее, еще накануне вечером. Ребята натянули две палатки, одна из которых принадлежала отцу Кевина, другая была реликвией, сохранившейся от дней юности отца Дейла, решив расположиться на опушке небольшой рощицы. Рощица располагалась в пятистах ярдах от карьера и примерно в четверти мили к северо-востоку от кладбища Кэлвери. Цыганская Тропа проходила почти рядом, футах в пятистах от выбранной ими рощи.

Поляна представляла собой пологий склон холма, поросший высокой, чуть ли не до колена травой, порядком уже выгоревшей в безжалостных лучах солнца. Кузнечики брызнули из-под их ног в разные стороны, когда ребята принялись натягивать палатки, подготавливать яму для костра и стаскивать камни, чтобы потом этот костер огородить. Рядом протекал небольшой ручеек.

В нормальных обстоятельствах ребята, чтобы заполнить время, оставшееся до обеда, непременно затеяли бы игру в Робин Гуда или в прятки, но сегодня они лишь бесцельно побродили по бивуаку, да полежали, болтая, на траве. Мальчики сделали было попытку устроиться в палатках, но под прогретым солнцем полотном оказалось невыносимо душно, да и битком набитые рюкзаки были далеко не такими мягкими, как трава.

Дейл попытался было почитать принесенную с собой книгу. Там и вправду оказалось упоминание об Осирисе, но, хоть и написанная на английском, она с таким же успехом могла быть написана и на любом другом языке – понять о чем идет речь было невозможно. Какая-то ахинея о боге, командовавшем целыми легионами умерших, о каких-то пророчествах и возмездиях. До смысла всего этого было не докопаться.

Небо оставалось все таким же ясным, никакого дождя, который бы заставил их вернуться к дяде Генри, не предвиделось. Возможный дождь был единственным непредусмотренным обстоятельством в их планах, в таком случае пришлось бы просто все отменить. Видимость во время бури отвратительная, да и слышимость не лучше.

Они рано поели, сначала расправившись с принесенными собой бутербродами и печеньем, и только потом принялись поджаривать на костре сосиски. Каждый разыскал прямую палочку, обстругал ее так, чтобы сосиска удержалась во время жарки и не упала в костер. Каждый раз, когда слышалось слово «сосиска», Харлен прыскал со смеху.

– Ты чего? – поинтересовался наконец Лоуренс. – Расскажи чего ты хихикаешь.

Харлен начал было объяснять в чем дело, упомянул имя Корди Кук, но потом махнул рукой и сказал:

– Ладно, забудем.

Жара не спадала, и часов в семь Лоуренс предложил сходить на карьер выкупаться. Остальные его предложение отклонили, с величайшим терпением и тактом напомнив ему об их плане. Приблизительно через полчаса Харлен выдвинул предложение испечь в костре листья репейника, но и это предложение не встретило поддержки. Все должно было идти согласно протоколу. Кевин не находил себе места, он был готов уже в восемь часов нырнуть в спальный мешок, но вечерние тени только что протянулись по поляне, и даже в лесу было еще слишком светло.

Но уже минут через двадцать похолодало и стало постепенно темнеть. Между деревьями замелькали светлячки, похожие на далекие вспышки пулеметных выстрелов. Скоро завели свой хор лягушки из карьера и древесные лягушки из ближайшего болота, наполнив сумерки оглушительной какофонией звуков. Ничуть не тише стрекотали цикады и кузнечики в лесу, расположенном позади бивуака ребят.

К восьми сорока пяти бледное прежде небо потемнело, на нем появились первые звезды и темный фон листьев слился с таким же темным фоном небес. В лесу сгустился мрак. Движение по Шестой Окружной дороге, проходившей в полумиле от леса, уже стихло, последние рабочие вернулись домой, а гуляки обосновались в пивной «Под Черным Деревом». Если хорошо прислушаться, можно было расслышать позвякивание металлических крышек автоматической поилки на свиноферме у дяди Генри, но звук был очень далеким и едва различимым, да и он скоро стих.

Наконец окончательно стемнело. Со всей великолепной неторопливостью лета ночь опустилась на землю и накрыла ее легким покрывалом.

Дейл продолжал подбрасывать в костер мелкие сучья. Искры взлетали наверх и маленькими посланцами земли устремлялись к звездам. Мальчики потеснее сгрудились друг к другу, теперь их лица освещало только пламя костра. Они попытались было затянуть какую-нибудь песню, но не пелось. Харлен предложил было порассказывать страшные истории о привидениях, но ребята рассерженно на него зашикали.

Вниз по холму, тихо журча, стекал ручеек. У ребят появилось ощущение, что как раз в эту минуту обитатели леса выходят на ночную охоту, их ноздри расширяются, принюхиваясь, а узкие зрачки зорко оглядывают лес в поисках добычи.

Сквозь хор насекомых и отдаленное кваканье сотен лягушек, ребята пытались разобрать тихую поступь мягких лап, отправлявшихся на охоту за свежим мясом.

Мальчики натянули припасенные старые свитера, подбросили в костер побольше дров и уселись еще теснее. Их плечи плотно сомкнулись. Пламя фыркало и потрескивало, постепенно угасая оно превращало мальчишеские лица в демонические маски, и скоро оранжевый свет огня стал единственным цветом, существовавшем в окружавшем ребят мире.

Главной заботой Майка было не заснуть. Почти всю прошлую ночь он не спал, присматривая за Мемо. Он сидел в старом кресле, сжимая в одной руке бутылочку со святой водой, а в другой – освященную гостию, тщательно завернутую в носовой платок. Около трех часов ночи мама Майка спустилась проведать Мемо и отправила его наверх спать, предварительно выругав за глупое дежурство. Майк послушался и ушел, но гостию все-таки оставил, припрятав на подоконнике.

Утром, разнеся газеты, он зашел проведать отца Каванага, но священник исчез, и миссис Маккафферти была вне себя от беспокойства. Накануне доктора решили перевезти его в больницу св. Франциска в Пеорию, но когда вечером прибыла карета скорой помощи, больного уже не было. Миссис Маккафферти клялась, что она весь день провела на кухне на первом этаже и что непременно услышала бы его шаги, если бы священник спускался по лестнице… Кроме того, бедный молодой человек был слишком болен, чтобы спускаться… Но доктора качали головами, уверяя почтенную экономку, что летать больные тоже не могут. В то время, когда Майк с ребятами, сидя в шалаше на дереве, обсуждали свои планы и пытались расшифровать загадочную книжку, украденную Дейлом у мистер Эшли-Монтэгю, в городе проводились интенсивные поиски, организованные миссис Маккафферти и несколькими прихожанами. Никаких следов присутствия отца Каванага обнаружить не удалось.

– Клянусь моими четками, что несчастный отец не в состоянии был даже поднять голову от подушки, а не то что выйти из дому, – говорила миссис Маккафферти Майку, промокая глаза уголком передника.

– Может, он уехал домой? – выдвинул предположение Майк, сам в него немало не веря.

– Домой? В Чикаго? – экономка глубоко задумалась над этой идеей. – Но каким образом? Епархиальный автомобиль стоит в гараже, а поезд Галесберг-Чикаго идет только завтра.

Майк пожал плечами, пообещал проинформировать ее и доктора Стаффни в случае каких-либо новых фактов об отце Каванаге и отправился в церковь. Мессу служил священник из Оук Хилл, и во время всей службы – которую монотонными голосами вели заместитель отца Каванага и невнимательный служка – Майка сверлила мысль о тех коричневых червях, которые, извиваясь, заползали прямо в плоть отца Каванага. Что, если его друг стал сейчас одним из них?

Эта мысль заставляла Майка умирать от страха.

Он заставил маму поклясться, что она будет сидеть с Мемо всю ночь. Но затем удвоил ставки, обрызгав пол и подоконник святой водой и разложив кусочки разломанной гостии в уголках оконной рамы и в ногах постели Мемо. То обстоятельство, что ему приходилось сегодня оставлять Мемо одну, было самой худшей стороной их плана.

Затем Майк упаковал рюкзак и отбыл, примерно на час с лишним раньше своих друзей. Напряжение от поездки по Шестой Окружной немного проветрило ему мозги, но бессонные ночи сказывались тяжестью в голове и шумом в ушах.

Немного не доехав до фермы дяди Генри, Майк свернул в сторону и через запасные ворота проехал по заросшей колее, тянувшейся вдоль кладбища. Затем спрятал велосипед в гуще елей как раз над ущельем, в котором должны были обосноваться его друзья, и, присев, принялся их ждать. Они приехали примерно через полтора часа и у Майка вырвался вздох облегчения: если б появился Школьный Грузовик и начал их преследовать, весь план пошел бы насмарку.

Все время пока ребята гостили у тети Лины, Майк просидел в кустах, наблюдая за ними в бинокль, который он позаимствовал у своего отца. Бинокль был не совсем исправен, одна из линз треснула, но все-таки Майк отлично видел своих друзей, пока они уютно посиживали и распивали лимонад с тетей Линой, в то время как ему приходилось без конца ерзать и чесаться в этих колючках.

Позже Майк, стараясь не приближаться к ребятам больше, чем на пятьдесят футов, проследил, как они пошли в лес, он двигался параллельно им. Помогало то, что он хорошо знал, куда они должны идти. На мальчике была надета зеленая рубашка и хлопчатобумажные брюки, этот наряд должен был обеспечить некоторую маскировку до приближения ночи. Но все-таки Майк предпочел бы настоящий воинский камуфляж.

Майк снова потряс головой. Самым трудным было не заснуть.

Свой наблюдательный пункт он устроил над самым ущельем, менее, чем в двадцати ярдах от Дейла и ребят. Место было отличным: два больших камня загораживали мальчика, вместе с тем совершенно не мешая обзору лагерного бивуака и всей поляны. Позади него росли три дерева, обеспечивая ему прикрытие с тыла. Кроме того Майк отыскал сломанный сук и выкопал небольшой окопчик, такой чтобы в нем можно было полностью укрыться вместе с вещами. Когда же он замаскировал свое укрытие ветвями и подтянул поближе сломанный ствол дерева, Майк почувствовал себя почти в полной безопасности.

Затем он аккуратно разложил в пределах досягаемости принесенные с собой вещи: бутылку с питьевой одой, бутылку со святой водой, на одной из них он предварительно сделал отметку фломастером, чтобы их не перепутать. Поблизости положил бутерброды и бинокль, тщательно завернутая гостия хранилась в нагрудном кармане рубашки. Наконец с большой осторожностью он достал и положил на землю ружье Мемо.

Теперь он уже знал, почему такое оружие – восемнадцать дюймов ствол и орехового дерева рукоятка – запрещено: на вид оно было точно таким, какое носили гангстеры в тридцатые годы. Майк нажал на казенник, тот щелкнул и открылся, и до мальчика донесся сильный запах оружейного масла. Стальные стволы неясно блеснули в сгущающихся сумерках. В коробке, хранившейся вместе с ружьем, лежали и пули к нему, но они выглядели такими старыми, что Майк набрался храбрости и отправился в магазин мистера Майера покупать новые. Мистер Майер вопросительно поднял одну бровь и спросил:

– Не слышал, чтоб твой отец собирался на охоту, Майкл.

– Он и не собирается, – правдиво ответил Майк. – Просто ему житья не дают вороны в нашем саду.

Сейчас, когда последний отблеск сумерек угас, Майк положил перед собой новую коробку с пулями, послал одну из них в казенник, щелкнул затвором и через прицел глянул на ребят, сгрудившихся вокруг костра. Расстояние для такого ружья было слишком велико, и он это знал. Отсюда даже из двустволки Дейла невозможно было бы попасть в цель, а уж для обреза Майка целиться на расстояние больше нескольких ярдов было вообще бесполезно. Но при стрельбе по близкой мишени результаты выстрела были ужасающи. Майк купил пули номер шесть, подходящие для охоты на перепелов и более крупную дичь.

Кусты, с юга огораживающие место, где ребята разбили лагерь, делали невозможным не только бесшумный, но и вообще всякий подход к бивуаку. Майк же устроился на самом краю обрыва, расположенного к северу от них, и чтобы подобраться к нему нужно было перейти ручей и преодолеть подъем на холм, что тоже было невозможно без некоторого шума. Оставался проход через довольно редкий лесок с юга или по поляне с запада. Но со своего наблюдательного пункта Майк видел эти проходы довольно ясно, хотя в сгустившихся сумерках и не мог разобрать детали. Голоса его друзей эхом раздавались по полянке и словно бы с дымом костра поднимались вверх, к Майку.

Ружье Мемо было снабжено насечкой на прицеле и маленькой мушкой, правда и та и другая казались всего лишь украшением. Стоило только прицелиться и спустить курок, как вылетевшее из ствола облачко дроби расширялось и накрывало цель. Майк почувствовал, как затекла его рука, сжимавшая рукоятку. Тогда он положил в карман еще два патрона, несколько других в карман брюк и сунул коробку обратно в рюкзак. Затем взвел предохранитель и положил ружье на ложе из сосновых веток позади камня. Сам же решил сосредоточиться на бутербродах с арахисовым маслом, которыми запасся выйдя из дому, и на регулировании дыхания. Запах поджариваемых на костре сосисок не на шутку раздразнил его аппетит.

С наступлением темноты похолодало. Майк надел старый черный свитер и пару теплых штанов, и уселся неподвижно, вглядываясь в темноту. Он постарался сосредоточиться, чтобы за стрекотом насекомых и хором лягушек не пропустить другого шума, а за шевеленьем листьев не упустить другое движение. Но ничего настораживающего не было.

Майк видел, как Дейл и Лоуренс принялись устраиваться в открытой палатке, их ступни смешно выделялись в спальных мешках, освещенных светом костра. Кевин и Харлен уползли во вторую палатку, которая находилась в нескольких ярдах левее и чуть дальше от костра. Со своего места Майк отчетливо видел козырек бейсболки Кевина. Харлен видимо лег головой в другую сторону, так как подошвы его кед торчали над скаткой. Майк потер глаза, и стал смотреть в темноту, избегая яркого света костра и от души надеясь, что ребята выполнили все его указания.

И кто только назначил меня командиром и начальником? Он устало покачал головой.

Труднее всего было удержаться и не заснуть. Несколько раз Майк начинал дремать, но сразу просыпался, как только его подбородок падал на грудь. Тогда он поменял положение таким образом, чтобы расщелина между камнями приходилась как раз за его спиной. Теперь опереться ему было не на что и заснуть стало невозможно. Одной рукой он опирался на землю и эта неудобная опора лишали мальчика последней возможности заснуть.

Но несмотря на все эти мелкие неудобства он почти задремал, когда вдруг почти сквозь сон услышал, что кто-то идет по полянке.

Два силуэта медленно двигались с запада – со стороны Шестой Окружной – они пробирались с осторожностью охотников, следящих за каждым своим шагом. Судя по виду это были двое взрослых, довольно высоких мужчин. Сделав один шаг, они замирали. Потом делали другой. Они переставляли ноги чрезвычайно медленно, и их движения напоминали танцовщиков в балете.

Майк почувствовал, как сильно забилось его сердце, вызвав головокружение. Обеими руками он сжимал ружье, держа его перед собой. Затем вспомнил о предохранителе и с тихим щелчком снял его. Пальцы мгновенно вспотели и через некоторое время чуть онемели.

Теперь две высокие фигуры были уже в двадцати футах от лагеря мальчишек и замерли, слившись с темнотой. Только свет звезд, отражавшийся в глазах, выдавал их присутствие, когда они остановились. Майк наклонился вперед, пытаясь разглядеть получше. У них в руках что-то было, трости это, что ли? Но тут Майк поймал отблеск света на металлической поверхности и понял, что оба держат в руках топоры.

Майк затаил дыхание, затем набрал полную грудь воздуха и снова замер, не дыша. Он заставил себя не смотреть в ту сторону, ясно было, что это люди, двое высоких, длинноногих мужчин в темной одежде, но ему было необходимо держать под контролем ближайшее к нему пространство. Все эти приготовления и планы имели смысл только в том случае, если никто не сумеет к нему украдкой подобраться.

Но пока никто не подобрался. По крайней мере насколько он мог судить. А вот среди деревьев позади палаток стало заметно небольшое движение. Теперь мальчик это отчетливо видел. Похоже было, что там ползет человек, он приближался также медленно как первые двое, но не так бесшумно. Под его ногами то и дело тихо поскрипывали ветки. Тем не менее, если б Майк не ожидал их появления примерно с той стороны, то ни за что бы их не увидел и не услышал.

По листьям пробежал легкий ветерок. Два первых силуэта еще на пять шагов приблизились к лагерю. Топоры были подняты до уровня груди и держали их наготове.

Майк резко мотнул головой, пытаясь отделить сон от реальности. Он так устал.

Трое людей стремились к одной точке. Теперь они стояли почти вплотную к костру, три длинные человеческие тени среди теней леса. Майк, увидев неяркий блеск, прищурился и понял, что третий силуэт, самый дальний от него, тоже несет в руках топор или что-то длинное и металлическое. Майк буквально взмолился, чтобы это не оказалось ни ружьем, ни пистолетом.

Этого не должно быть. Они не любят шума.

Руки Майка дрожали, когда он оперся ими о камень, прицеливаясь в темный силуэт, но стараясь, чтобы пуля ни в коем случае не задела рикошетом ни одну из палаток.

Стреляй. Стреляй сейчас. Нет. Он должен это сделать наверняка. В этом было все дело… В том, чтобы все делать наверняка. Что, если эти парни просто фермеры, которые вышли на рубку дров? Среди ночи? Майк не верил в это ни секунды. Но сама мысль о том, что придется выстрелить в человеческое существо заставляла его руки дрожать все сильнее. Он теснее прижал ладони к камню и стиснул зубы.

Двое человек у костра бесшумно двинулись к палаткам, обойдя угасающий костер. Огоньки тлеющих углей освещали только темные одежды и высокие сапоги. Лица их были укрыты под низко надвинутыми шляпами. Из палаток не доносилось ни одного звука. Майк по-прежнему отчетливо видел выделяющиеся под спальным мешком ноги Дейла и Лоуренса, в другой палатке из спальника торчали шапка Кевина и кеды Харлена. Мужчина на противоположной стороне бивуака бесшумно двигался в тени деревьев, приближаясь к палатке Кевина.

Майка охватило желание закричать, вскочить, выстрелить в воздух. Но он не шелохнулся. Он должен знать. Теперь ему было жаль, что он не выбрал наблюдательный пункт поближе к стоянке. Было жаль, что его ружье не бьет на таком расстоянии. Все было сделано неправильно, ошибочно… Майк заставил себя сосредоточиться. Теперь все трое сошлись вместе, двое около палатки Дейла и Лоуренса, один – около палатки Кевина и Харлена. Они стояли неподвижно, молча. Казалось, что они выжидают, когда ребята проснутся и присоединятся к ним. Майк вдруг испытал странное чувство – казалось, что замершие фигуры, безмолвные палатки, умирающий свет костра все это будет длиться, длиться и длиться, всю ночь.

Неожиданно двое из пришельцев шагнули вперед и занесли топоры вверх. В то же мгновение топоры обрушились на полотно палаток, ткань затрещала, поддаваясь, лезвия вонзились в спальные мешки. Долей секунды позже топор третьего вонзился прямо в шапку Кевина.

Молчаливая ярость атаки была столь неожиданна и внезапна, что Майк оказался полностью захваченным представшим перед его глазами зрелищем. Он с шумом втянул носом воздух, будто одновременно с ним втягивал в себя реальность происходящего.

Ближайшие к нему люди снова замахнулись топорами и снова изо всех сил обрушили их на спящих. Майк слышал, как лезвия разрывают грубый холст, как рвется ткань спальных мешков, как вонзаются в них лезвия топоров, как затем уходят они в мягкую почву. Люди занесли топоры в третий раз. Позади них, бешено орудовал топором третий, громко ухая при каждом взмахе. Майк увидел, как взлетел в воздух один кед Харлена и громко шмякнулся около костра. Лоскутья красного носка – или это был не носок – все еще висели на нем.

Доносилось тяжелое дыхание и односложные восклицания, которыми они обменивались. Звуки очень походили на те, которые издают животные. Топоры снова взвились в воздух.

Майк передвинул затвор, щелкнул предохранителем и спустил курок. Вспышка выстрела буквально ослепила его; отдача заставила высоко вскинуть ладони и чуть не выбила из его рук ружье.

Он с хрипом втянул в себя воздух, увидел, как оба человека замерли и затем медленно повернулись в его сторону. Теперь было видно, как блестят их глаза при свете звезд. Майк полез за вторым патроном. Но они лежали в нагрудном кармане рубашки, поверх которой он совсем недавно натянул свитер.

Майк опустился на колени и дрожащей рукой стал искать патроны в кармане джинсов. Они были здесь. Он отомкнул казенник, попытался выбросить гильзу. Но та застряла в стволе. Его ногти отыскали небольшой зажим на медном ободке, пальцы обожгло горячим металлом, но он ее все-таки вытащил. Затем послал в казенник вторую пулю и передернул затвор.

Один из мужчин перепрыгнул костер и теперь двигался в его направлении. Второй замер на месте, высоко подняв топор. Третий что-то прорычал и продолжал рубить то, что осталось от палатки Кевина и от их спальных мешков.

Первый бежал к Майку, громко топая сапогами. Майк поднял ружье и снова выстрелил. Звук был оглушительным.

Он быстро присел, отбросил пустую гильзу, опять зарядил ружье. Когда он снова поднялся на ноги, мужчины уже не было. Либо он скрылся в лесу, либо был убит. Двое других продолжали стоять, освещенные лунным светом.

И тут началось светопредставление.

В густом кустарнике менее, чем в десяти ярдах от костра сверкнули вспышки выстрелов. Рявкнуло еще одно ружье. Третий мужчина, словно его дернули за какие-то невидимые пружины, выпустил из рук топор и тот взлетел в воздух и, описав плавную кривую, упал прямо в пламя костра. Сам человек покатился по поляне. Щелкнул пистолетный выстрел, Майк подумал, что отрывистый глухой звук похож на выстрел из полуавтоматического пистолета 45-ого калибра. Тут же к нему присоединился второй пистолет, он стрелял через равные промежутки времени, очевидно когда невидимый стрелок спускал курок. Послышалось тоненькое щелканье револьвера 22 калибра, затем опять рявкнула винтовка.

Третий человек побежал. Прямо на Майка.

Майк встал, подождал, когда бегущая фигура приблизится к нему футов на двадцать и разрядил в нее ружье Мемо, целясь прямо в голову.

Головной убор бегущего человека, а может это были обломки черепа, разлетелись в разные стороны. Невидимые руки метнули топор в сторону Майка, и человек со стоном рухнул на землю, покатившись по высокой траве в сторону ущелья. Под тяжестью тела громко затрещали молодые саженцы. Какое-то огромное насекомое прожужжало рядом с ухом Майка в ту же минуту, когда топор вонзился в стоящий рядом камень, осыпав мальчика дождем осколков.

Майк перезарядил обрез, снова поднял его, сжал обеими руками рукоять и приготовился передернуть затвор, когда он вдруг понял, что и бивуак и вся поляна опустели. Остались лишь изрубленные останки палаток да догорающий костер. Он вспомнил, что по плану нужно делать дальше.

– Пошли! – рявкнул он и покатился кубарем вниз, не забыв прихватить рюкзак и направляясь наискось поляны к краю ущелья. Он чувствовал, как цепляются за его одежду ветки, когда он продирался сквозь кусты, как что-то острое оставило длинную царапину на его щеке. Но вот он уже в первом условленном месте, около поваленного полена, там где коровья тропа огибала самую крутую часть ущелья.

Он присел на землю, сжимая в руках обрез.

Справа от него послышались шаги.

Майк прищурился и свистнул один раз. Бежавшая на него фигура издала ответный двойной свист и человек, не останавливаясь, пробежал дальше. Майк коснулся его плеча.

Еще две фигуры пробежали мимо, два ответных свиста. В тишине звякнули застежки рюкзака. Майк легко тронул их за плечи. В темноте приближался четвертый силуэт. Майк свистнул, но никакого ответа не получил. Мгновенно вскинув ружье он прицелился в самую середину темного контура.

– Это я! – задыхаясь от быстрого бега прохрипел Джим Харлен.

Майк, протянув руку, почувствовал под пальцами повязку и пропустил мальчика мимо себя. Тот бесшумно нырнул в лес.

Майк съежился позади поваленного полена и выждал минуту, отсчитывая про себя секунды, как их учили в бойскаутском отряде. Ружье он держал наготове. Эта минута оказалась самой долгой в его жизни. Затем и он двинулся по тропе, низко пригнувшись, держа в левой руке рюкзак, а в правой – обрез. Ни на минуту он не выпускал из поля зрения окружающую местность. Ему казалось, что он пробежал не меньше мили, но понял, что это всего лишь несколько сотен ярдов.

Впереди и чуть слева послышался тихий свист. Он в ответ свистнул три раза. Чья-то рука ухватила его за плечо и он увидел, как блестит в темноте дуло пистолета 45 калибра, который принес с собой Кевин. Тропа пошла под уклон, это был уже овраг и Майк кубарем покатился по высокой траве, чувствуя как царапают его колючки, но не обращая на это никакого внимания. Он пропустил мимо себя Кевина, снова досчитал до сорока пяти и только после этого заскользил по мягкому суглинку и ковру прелых листьев, стараясь ни издать ни звука.

Секунду Майк не мог отыскать вход среди плотной массы веток и кустарника, но тут опять к нему протянулась чья-то рука и он на животе вполз в Убежище Номер Три.

Крохотный лучик фонарика осветил его лицо и ускользнул. Четверо мальчишек перешептывались высокими, взволнованными голосами.

– Тише, – прошипел Майк. Он вынул фонарик из руки Кевина и пробежал лучом по кругу лиц, шепотом спрашивая каждого: «Ну, ты как? В порядке?». Все были в порядке. Все пятеро, включая самого Майка, были на месте. И никого чужого.

– Рассыпались, – прошептал Майк, и они разошлись к стенкам пещеры, оставив у входа Кевина с заряженным пистолетом.

Майк обрызгал святой водой стены и пол. Пока что не было видно существ, выползающих из земли, но ребятам предстояло провести здесь всю ночь.

Они прислушались. Где-то заухала сова. Хор кузнечиков и лягушек – притихших было на время выстрелов – зазвучал с новой силой, но теперь чуть приглушенней, поскольку отсюда до карьера расстояние было гораздо большим. Где-то далеко, по Шестой Окружной проехала легковая машина или небольшой грузовик.

Минут тридцать спустя, ребята снова сошлись вместе около входа в укрытие. Тяга к многословию уже прошла, теперь они шептались по очереди, сдвинув головы друг к другу, чтобы ни звука не просочилось наружу.

– Мне даже не верится, что они так поступили, – выдохнул Лоуренс.

– Ты чего, не видел мой тапок? – зашипел на него Харлен. – Изрубили его в капусту, прямо вместе со старым свитером, который я в него затолкал.

– Все наши вещички того, – прошептал Кевин. – И моя шапка. И все, что я напихал в спальный мешок.

Постепенно восклицания утихли, возбужденный блеск глаз погас, и Майк мог говорить дальше. Они выполнили свой план. Дейл рассказал, что самое трудное было ожидать темноты, поджаривая на огне сосиски и пытаясь вести себя как ни в чем не бывало. Затем ребята заползли в палатки, приготовили, как было условлено, чучела из спальных мешков и скаток, а затем, когда стемнело, по одному выползли из палаток и отошли на заранее подготовленные позиции. Почти все ребята расположились в кустарнике позади поляны.

– Меня угораздило улечься прямо на какой-то дурацкий муравейник, – прошептал Харлен. Остальные прыснули со смеху и Майк с трудом заставил ребят угомониться.

Он заранее обдумал расположение позиций, чтобы ребята не попали друг в друга при перестрелке, поляна простреливалась ими с юга на север и северо-восток. Но Кевин признался, что в волнении он разок выстрелил в сторону Майка, и действительно тот вспомнил, как большое насекомое просвистело мимо его уха почти одновременно с топором. Мальчик вздрогнул.

– Ладно, – шепнул он, подзывая ребят поближе, – теперь мы всё знаем. Но дело еще не кончено. Мы не сможем уйти отсюда до утра… Еще несколько часов. Они могут вызвать… Подкрепления…, а подкрепления могут быть не людьми.

Слова упали среди полного молчания. Но тут Майк опять заговорил, он не собирался пугать ребят, он просто хотел заставить их держаться настороже.

– Но я не думаю, что так случится, – продолжал он. Ребята совещались, тесно прижав друг к дружке головы и даже напоминали игроков, собравшихся на поле. – Думаю, мы достали их. Больше они этой ночью не явятся. Когда рассветет, мы осмотрим место лагеря, соберем свои вещички и уберемся отсюда. Кто захватил с собой одеяло?

Их планы предусматривали ночевку впятером, но почему-то одеял хватило только на троих. Майк натянул на себя лишнюю куртку, назначил двоих нести вахту в течение первого часа – у Кевина были с собой часы со светящимся циферблатом, – а остальным велел дежурить по очереди. Первыми, конечно, были они с Дейлом. Никаких перешептываний больше не было.

Но они с Дейлом все-таки еще немного пошептались, когда сидели, скорчившись у стены густого кустарника.

– Даже не верится, что они так поступили, – сам того не замечая Дейл повторил слова своего брата, сказанные им за полчаса до того. – Они действительно пытались убить нас.

Майк кивнул, хоть и не был уверен, что собеседник видит его кивок.

– Ага. Теперь нам известно, что они пытаются сделать с нами то же самое, что они сделали с Дьюаном.

– Потому что они думают, что мы все знаем?

– Может и нет, – прошептал Майк в ответ. – Может, они и со всеми собираются поступить так. Но теперь мы все знаем. И можем действовать дальше.

– Но что… Если они используют… Другие существа? – шепнул Дейл. Кто-то из мальчишек тихо засопел. Чьи-то носки забелели в темноте, когда нога сбросила одеяло.

Майк сжимал в руках бутылку со святой водой. Ружье висело у него на локте, в случае опасности оставалось только снять его с предохранителя и передернуть затвор.

– Тогда мы сделаем и их тоже, – ответил он Дейлу. Но в действительности он не чувствовал себя настолько уверенным, насколько уверенно звучал его голос.

– Господи, – послышался тихий голос Дейла. Это было больше похоже на молитву, чем на простое восклицание.

Майк кивнул, придвинулся к нему поближе, и оба мальчика стали ожидать рассвета.