Глава 14
Старик, отец Дьюана, оставался трезвым до самого конца недели. Это нельзя было назвать рекордом, но зато остаток первой недели летних каникул Дьюан провел почти счастливым.
В четверг, девятого июня, на следующий день после поездки в библиотеку университета Брэдли, позвонил дядя Арт и велел передать Дьюану, что, не извольте беспокоиться, он объявил охоту на дьюановский колокол, но пока ничего не обнаружил. В тот же вечер он позвонил опять и говорил с Дьюаном лично, рассказав, что беседовал по телефону с мэром Элм Хэвена Россом Каттоном, но ни он, ни кто другой из его собеседников о колоколе ничего не слыхали. Он даже разговаривал с мисс Мун, библиотекаршей, которая расспросила об этом свою мать и потом перезвонила ему. Так вот, мисс Мун сказала, что ее мать только отрицательно качала головой, но казалась при этом очень взволнованной. Впрочем, добавила она, «теперь мама от очень много кажется взволнованной».
В тот же вечер Старик отправился в торговый центр. Дьюан очень боялся, что торговый центр окажется совсем другим местом, но Старик вернулся трезвым и пока они вместе выгружали из сумки муку и всякие консервы, он спросил:
– Да, я слышал от миссис О'Рурк, что одного из твоих одноклассников вчера арестовали.
Дьюан замер на месте, продолжая держать в вытянутой руке тяжелую банку консервированной фасоли. Свободной рукой он поправил очки.
– О? – только и сумел он сказать.
Старик утвердительно кивнул головой, облизнул губы и поскреб щеку, как обычно делал, когда пребывал не в духе вследствие продолжительной трезвости.
– Да, кого-то по имени Корди. Миссис О'Рурк сказала, что она учится на один класс старше ее сына. Таким образом, я сделал вывод, что ты с ней в одном классе. – И он вопросительно посмотрел на Дьюана.
Тот кивнул.
– Вернее сказать, – продолжал Старик, – она не совсем арестована. Барни поймал ее, когда она направлялась в город с ружьем в руках. Он, конечно, отобрал ружье и отвел ее домой. Девочка не сказала что собиралась делать, сказала только, что это связано с ее братом Тубби. – Он снова поскреб щеку и словно удивился, обнаружив, что брился в этот день. – Этот Тубби не тот паренек, который сбежал пару недель назад?
– Угу, – Дьюан углубился в прерванное занятие по опорожнению сумки.
– Ты, случайно, не имеешь понятия почему его сестра бродит по городу с ружьем в руках? Может она кого-то разыскивает?
Дьюан опять помолчал.
– Кого она может разыскивать? – наконец отозвался он.
Старик пожал плечами.
– Нелли О'Рурк сказала, что ваш директор… Как его там… Мистер Рун позвонил Барни и пожаловался. Сказал, что эта маленькая девочка слоняется вокруг школы и его квартиры с ружьем. Почему этот ребенок предается такому странному занятию?
Дьюан хотел было отмолчаться, но потом, поняв, что любопытство Старика задето и что он намерен стоять здесь до тех пор, пока не услышит хоть какой-нибудь комментарий от собственного сына, прекратил расставлять банки на полках шкафа, обернулся к отцу и сказал:
– Корди вообще ничего, но слегка ненормальная.
Старик постоял минуту, потом кивнул, словно бы ответ его удовлетворил и отправился в мастерскую.
В пятницу Дьюан опять отправился в Оук Хилл, выйдя на этот раз еще до рассвета, чтобы успеть вернуться домой пораньше. В библиотеке он хотел пролистать старые газеты и книги и поискать упоминания тех фактов, что он выписал в Брэдли, но ничего не обнаружил. Статья в «Нью-Йорк Таймс» о мероприятии 1876 года была довольно интересной… По крайней мере служила доказательством того, что эта штука действительно когда-то существовала… Но больше ничего не было. Он попытался узнать в библиотеке номер телефона Эшли-Монтегю, сказав, что не может закончить школьный доклад, не поработав с докладами Исторического общества, но безуспешно. Миссис Фрейзер объявила, что понятия не имеет, какой у них телефон – богатые семьи никогда не помещают своего номера в справочниках, об этом Дьюан уже знал, во всяком случае он знал, что эта богатая семья не поместила там своего номера, затем она шутливо потрепала Дьюана по голове и сказала:
– Совсем не годится делать летом школьные домашние задания. Ступай-ка отсюда на свежий воздух и летнее солнышко. Выпей чего-нибудь прохладительного и иди играть. Честно говоря, твоей маме следовало б одевать тебя чуть полегче… На улице сегодня больше девяноста градусов.
– Да, мэм, – согласился Дьюан, поправил очки и вышел.
Он вернулся домой как раз вовремя, чтобы помочь Старику загрузить в пикап четырех поросят. Узнав, что их должны отвезти на рынок, Дьюан только вздохнул. Маршрут его четырехчасовой прогулки будет повторен за десять минут. Впредь он решил не предпринимать таких вылазок, не выяснив предварительно планов Старика.
В субботу на втором за это лето Бесплатном Сеансе должен был идти «Геркулес», довольно старый фильм, который мистер Эшли-Монтэгю отобрал в одном из трех кинотеатров Пеории. Дьюан редко ходил в кино по той же причине, по которой они с отцом, имея телевизор, почти никогда его не включали. Оба считали книги и радио гораздо более приятными воображению, чем кино и телевидение.
Но Дьюану нравились «атлетические» итальянские фильмы. К тому же в дублированных фильмах было что-то, что он тоже любил: губы актеров шевелились как бешеные минуты две-три, а потом раздавалось что-то нечленораздельное и односложное. К тому же он где-то читал, что для этих фильмов кто-то на римской киностудии научился использовать звуковые эффекты – шаги, звон мечей, топот конских копыт, грохот извержения вулкана, словом просто все, и Дьюана это привело в восторг.
Но отправиться в город пешком, да еще так поздно вечером он решил совсем не по этой причине. Дьюан хотел поговорить с мистером Эшли-Монтэгю, и это было единственное место, где он мог бы встретить этого человека.
Дьюан мог бы попросить отца подбросить его в город, но Старик после обеда занялся починкой одной из обучающих машин, и мальчик не хотел подвергать того искушению оказаться поблизости от таверны «У Карла».
Когда Дьюан подошел к отцу спросить разрешения, тот даже не поднял головы от паяния.
– Отлично, – пробормотал он, почти полностью скрытый дымком паяльника, – только вернись еще дотемна.
– Хорошо, – ответил Дьюан, про себя удивляясь, как его отец представляет время начала сеанса, не то что его окончания.
Как оказалось, ему не пришлось идти пешком весь путь. Он как раз поравнялся с домом дяди Дейла Стюарта, Генри, когда из ворот вырулил пикап, в котором сидели сам дядя Генри и тетя Лина.
– Куда ты собрался, сынок? – дяде Генри было прекрасно известно имя Дьюана, но он всех мужчин моложе сорока называл «сынок».
– В город, сэр.
– Собираешься на Бесплатный Сеанс?
– Да, сэр.
– Полезай сюда.
Тетя Лина открыла дверцу старого грузовичка, оказалось, что там довольно тесно.
– Я с удовольствием поеду сзади, – предложил Дьюан, сообразив, что он займет чуть ли не половину обтянутого красивой материей сиденья.
– Чепуха, – прикрикнул дядя Генри. – Будет только уютнее. Садись! – И, зафырчав, грузовичок пустился подпрыгивать по кочкам первого из холмов, спускаясь в сгустившуюся тень долины у кладбища Кэлвери.
– Держись, пожалуйста, правой стороны, Генри, – попросила тетя Лина. Дьюан подумал, что должно быть старушка произносит эти слова каждый раз, когда они едут в город или куда-нибудь еще, и сколько же раз это выходит за шестьдесят лет? Миллион?
Дядя Генри покорно кивнул и остался именно там, где и был – точно посередине дороги. Он не собирался никому уступать удобную колею. Грузовичок прогрохотал по стиральной доске вершины холма и скоро уже нырнул в тень деревьев, растущих вдоль Дохлого Ручья. По обе стороны дороги в чаще деревьев мелькали огоньки светляков. Трава по обочинам была покрыта дневным слоем пыли и выглядела каким-то странным мутантом – альбиносом. Дьюан был доволен, что ему не пришлось идти пешком.
Пока они ехали к водонапорной башне, мальчик украдкой поглядывал на дядю Генри и тетю Лину Найквист. Им было примерно лет по семьдесят пять – Дьюан знал, что на самом деле они приходятся Дейлу прадедушкой и прабабушкой – но буквально каждый в округе называл их дядя Генри и тетя Лина. Оба были ужасно приветливыми и приятными людьми, известная скандинавская уравновешенность удачно спасала их от разрушающих примет старости. У тети Лины были совершенно белые, но густые и длинные волосы, а розовощекое лицо счастливо избежало сетки морщин. Глаза смотрели очень ясно. В отличие от нее дядя Генри потерял большую часть шевелюры, но уцелевший надо лбом чубчик придавал его лицу выражение, которое могло бы быть у напроказившего мальчишки, ожидающего справедливого наказания от взрослых. От отца Дьюан слыхал, что дядя Генри, будучи вполне почтенным джентльменом, тем не менее, любит за кружкой пива обменяться парой соленых шуточек с приятелями.
– Это то самое место, где на тебя чуть не наехали? – спросил дядя Генри, жестом указывая на участок поля, где следы от колес почти исчезли в темноте.
– Да, сэр, – кивнул Дьюан.
– Держи руль как следует, Генри, – это снова заговорила тетя Лена. – А того парня, который сделал это, уже поймали?
Дьюан вздохнул.
– Нет, сэр.
Дядя Генри недовольно хмыкнул.
– Ставлю пять против одного, что это сделал наш совсем не почтенный Карл Ван Сайк. Сукин…, – старик поймал предостерегающий взгляд жены и осекся. – Супостат он эдакий. Его вообще нельзя нанимать ни на какую работу, а уж тем более школьным сторожем или рабочим на кладбище. Да мы все сами видели прошлой зимой и весной, что этот… Я хочу сказать Ван Сайк ни к чему руку здесь не приложил. Все кладбище заросло бы сорняком, если бы помощники из церкви Св. Малахия не приходили сюда каждый месяц.
Дьюан кивнул, не проявляя желания поддерживать столь смелые разговоры.
– Потише, Генри, – мягко проговорила тетя Лина. – Мальчику может быть неприятно слушать твою болтовню о мистере Ван Сайке. – С этими словами она повернулась к Дьюану и коснулась его щеки своим толстеньким, шершавым пальцем. – Нам так жалко твою собаку, Дьюан. Я помню, как мы помогали твоему отцу выбрать щенка из помета собаки Виры Уиттакер, как раз незадолго до того, как ты родился. Щенок предназначался в подарок твоей маме.
Дьюан снова кивнул и отвернулся к окну, за которым уже начинался городской парк, разглядывая его так внимательно, будто никогда не видел прежде.
Главная улица была запружена народом. Машины уже заполнили всю стоянку, и люди целыми семьями неторопливо двигались к парковой эстраде со своими корзинками и одеялами. Группа мужчин сидела на корточках на обочине у кафе и что-то громко обсуждала. У каждого в руках имелась бутылка пива. Из-за толпы Дяде Генри пришлось припарковаться аж у самого торгового центра, его это ужасно разозлило, поскольку старик терпеть не мог сидеть на этих дурацких складных стульях. Гораздо приятней было смотреть кино из машины, воображая, что ты в настоящем кинотеатре.
Дьюан поблагодарил стариков и поспешил в парк. Было уже довольно поздно, и времени для долгих бесед с мистером Эшли-Монтэгю перед началом сеанса не оставалось. Но Дьюан хотел бы поговорить с ним хоть недолго.
Дейл и Лоуренс не собирались на Бесплатный Сеанс в эту субботу, но отец был дома – он взял выходной, что случалось довольно редко – фильм шел повторным показом и родители хотели посмотреть его. Они захватили с собой одеяло и большой пакет с попкорном и не торопясь направились в центр города в мягких вечерних сумерках. Между ветвями деревьев Дейл заметил несколько летучих мышей, но это были мыши как мыши, и скользили они так же бесшумно, как всегда. Пугающие создания прошлой недели казались плохим и далеким сном.
Людей в тот день собралось больше, чем обычно. Вся трава перед эстрадой была застелена одеялами, и Лоуренсу пришлось пробежаться вперед, чтобы успеть занять место под старым дубом. Дейл поискал было глазами Майка, но вспомнил, что тот, как всегда по субботам, остался с бабушкой. Кевин и его домашние никогда не приходили на Бесплатные Сеансы, у них дома был цветной телевизор, один из двух в городе. Второй был у Чака Сперлинга.
И как раз, когда по-настоящему стемнело и вот-вот должен был начаться мультик, Дейл увидел, как Дьюан Макбрайд взбирается по ступеням на эстраду. Дейл что-то пробормотал своим и рванул через парк, ему пришлось перепрыгнуть через несколько вытянутых ног и по крайней мере одну уютно устроившуюся на одеяле юную парочку. Запрыгнув на верхнюю ступеньку эстрады, а эстрада обычно была зарезервирована для мистера Эшли-Монтэгю и того, кого он привозил с собой в качестве киномеханика, Дейл уже открыл было рот, чтобы поздороваться с Дьюаном, но увидел, что тот разговаривает с миллионером, стоя рядом с проектором. Дейл ничего не стал говорить, прислонился к перилам и прислушался.
– … И каким же образом Вы намерены использовать эту книгу…, если она, конечно, существует? – говорил мистер Эшли-Монтэгю. Стоящий рядом молодой человек быстро установил выносные колонки и сейчас заправлял коротенькую ленту мультфильма. Рядом с изящной фигурой городского мецената силуэт Дьюана казался широкой, бесформенной тенью.
– Как я уже сказал, я готовлю доклад об истории нашей школы.
– Какой может быть доклад летом, парень, – пожал плечами мистер Эшли-Монтэгю и повернулся к киномеханику. Тот кивнул и на стене кафе засветился прямоугольник экрана. Толпа, собравшаяся на лужайке и все сидевшие в своих машинах вдоль дороги, начали вслух обратный отсчет от десяти до одного. После чего начался мультфильм про Тома и Джерри. Ассистент навел получше резкость и слегка увеличил звук.
– Пожалуйста, сэр, – говорил в это время Дьюан Макбрайд, приближаясь на шаг ближе к миллионеру. – Обещаю, что верну книги в полной сохранности. Они мне очень нужны для того, чтобы закончить мое исследование.
Мистер Эшли-Монтэгю присел на легкий стул, специально принесенный для него ассистентом. Дейл никогда прежде не видел этого человека так близко, ему всегда казалось, что мистер Эшли-Монтэгю довольно молод, но сейчас, в луче проектора и отраженного света экрана, он видел, что миллионеру по крайней мере лет сорок. Может быть, даже еще больше. Его несколько чопорная манера одеваться и галстук бабочкой придавали ему довольно-таки солидный вид. Сегодня он был одет в светлый полотняный костюм, который чуть ли не светился в темноте.
– Исследование, – хмыкнул мистер Эшли-Монтэгю. – Сколько тебе лет, парень? Четырнадцать?
– Через три недели будет двенадцать, – тихо сказал Дьюан. Дейл даже не знал, что у его приятеля день рождения в июле.
– Двенадцать, – повторил мистер Эшли-Монтэгю. – В двенадцать лет не производят никаких исследований, мой друг. А лучше посмотри, мой друг, то, что тебе нужно, в библиотеке.
– Я уже смотрел в библиотеке, сэр, – ответил Дьюан. Несмотря на слово «сэр», Дейл не слышал большого почтения в тоне своего друга. Со стороны казалось, что беседуют двое взрослых людей. – Но там не было сведений за один год. И библиотекарша сказала, что остальные материалы Исторического Общества были переданы Вам. Я полагаю, что эти документы до сих пор находятся в общественном пользовании… И все о чем я прошу Вас, это позволить мне взглянуть на материалы, имеющие отношение к Старому Централу.
Мистер Эшли-Монтэгю скрестил на груди руки и с большим вниманием уставился на экран, где Том задавал очередную трепку Джерри. Или это Джерри задавал трепку Тому… Дейл никак не мог различить, как зовут мышь, а как кота. Наконец, сидящий человек снова заговорил.
– Можно узнать поточнее тему твоего доклада?
Дьюан словно набрал побольше воздуха.
– Колокол Борджиа, – ответил он наконец. Или Дейл подумал, что он так ответил. Раздавшийся в ту секунду взрыв возни между Томом и Джерри почти заглушил слова Дьюана.
Мистер Эшли-Монтэгю рывком вскочил со стула, схватил Дьюана за плечи, затем резко отступил и выпустил мальчика.
– Это совсем не то, – донеслись до Дейла его слова сквозь скороговорку громкоговорителя.
Дьюан ответил что-то, чего было совершенно не слышно из-за взрыва, раздавшегося рядом с котом. Даже мистер Эшли-Монтэгю вынужден был наклониться к Дьюану.
– … Сам колокол был, – говорил миллионер, когда до Дейла снова стали долетать обрывки их беседы. – Но это было годы назад.
Десятилетия назад. Еще до Первой Мировой Войны, я полагаю. Но, разумеется, колокол оказался подделкой. Мой дедушка был… Обманут, думаю, можно так сказать. Одурачен. Его просто надули.
– Вот, именно этим я и хотел бы закончить свой доклад, – сказал Дьюан. – Иначе мне придется констатировать, что настоящие обстоятельства дела являются несколько таинственными.
Мистер Эшли-Монтэгю встал и принялся мерять шагами площадку эстрады. Мультфильм закончился и его помощник торопился поставить документальный ролик о коммунистической угрозе, в звуковом сопровождении Уолтера Кронкайта. Дейл бросил косой взгляд на экран. За письменным столом сидел темноволосый журналист. Лента была черно-белая… Ее уже показывали в прошлом году в школе на специальном сеансе. Возникшая на экране карта Европы и Азии стала постепенно темнеть, иллюстрируя распространение коммунистического влияния.
Толстые стрелы протянулись в Восточную Европу, Китай и разные другие места, которые Дейл не знал даже по названиям.
– Ничего таинственного здесь нет, – огрызнулся мистер Эшли-Монэгю. – Я все сейчас вспомнил. В самом начале столетия дедушкин колокол увезли куда-то и оставили на хранение. Он даже больше никогда не звонил. Из-за каких-то трещин в корпусе что ли. Потом его забрали, расплавили, а металл использовали в военных целях во время войны. – Тут он замолчал и снова повернулся к Дьюану спиной, как бы давая знать, что беседа окончена.
– Было бы отлично, если б я смог привести в своем докладе цитату об этом из книги, ну и может несколько старых фотографий, – начал Дьюан.
Миллионер испустил глубокий вздох, словно в ответ на расширяющуюся экспансию коммунистического влияния, изображаемую на экране. Голос Уолтера Конкрайта бубнил ничуть не тише Тома и Джерри.
– Молодой человек, никакой книги нет и в помине. То, что доктор Пристман завещал мне, представляет собой кучу разрозненных, несброшюрованных и недатированных материалов. Несколько папок, насколько я помню. Уверяю вас, я не сохранил их.
– Не могли бы Вы сказать мне, куда Вы их передали, – начал Дьюан.
– Я вообще их никуда не передавал! – воскликнул мистер Эшли-Монтэгю, его голос поднялся почти до крика. – Я сжег их. Я оказывал поддержку профессору в его исследованиях, но я не использовал их. И уверяю вас, что не существует никакого таинственного тома, который вы могли бы включить в ваш доклад. Цитируйте меня, молодой человек. Этот колокол был всего лишь ошибкой… Одним из многих белых слонов, которых дедушка вывез из Европы во время своего свадебного путешествия… И его убрали из Старого Централа чуть ли не сто лет назад, отправили на склад… Где-то в Чикаго, кажется,… И расплавили на пули в 1917, когда мы вступили в войну. Вот, а теперь все!
Документальный фильм окончился и киномеханик стал вставлять бобину с лентой фильма «Геркулес». В наступившей тишине несколько голов повернулись в их сторону и с любопытством посмотрели на беседующих. Последняя фраза мистера Эшли-Монтэгю прозвучала среди полного молчания.
– Но в таком случае…, – снова начал Дьюан.
– Никаких «случаев», – прошипел миллионер, – беседа окончена, молодой человек. Никакого колокола нет. И все. – И он указал Дьюану на ступеньки жестом, который Дейлу показался женственным взмахом кончиков пальцев. Другой жест был обращен к ассистенту – новый фильм опять начался с отсчета толпы, которым командовал кто-то из зрителей – и теперь перед Дьюаном стоял крепкий мужчина не меньше шести футов ростом и неторопливо засучивал рукава. Ассистент мог быть дворецким, мог быть телохранителем, а мог быть просто лакеем любого из кинотеатров мистера Эшли-Монтэгю… Вот все, что знал о нем Дейл.
Дьюан, казалось, пожал плечами и направился в ту сторону, которую ему указали, но много медленнее, чем это сделал бы сам Дейл, если бы это на него кричал взрослый. Поняв, что остался незамеченным в своем темном углу, Дейл перепрыгнул через перила в траву, чуть не сверзившись прямо в объятия дядя Генри и тети Лины.
Он побежал было вдогонку за Дьюаном, но тот уже вышел из парка и теперь шел по Брод Авеню, засунув руки в карманы, насвистывая и явно направляясь к тому, что было когда-то особняком старых Эшли. Дейл больше не боялся темноты – эта чепуха осталась в прошлом – просто ему не хотелось бродить в таких потемках под старыми вязами. Кроме того, позади него уже зазвучали звуки музыки, послышались первые слова диалога героев, а он и вправду хотел посмотреть фильм «Геркулес».
Дейл вернулся в парк, решив, что если он не поговорит с Дьюаном сегодня вечером, то… Ну что же… Он поговорит с ним как-нибудь на этих днях. Спешить некуда. Впереди лето.
Дьюан шел по Брод Авеню, слишком взволнованный, чтобы думать о фильме. На тротуаре чернела тень от листьев. Свет ламп с трудом пробивался между ветвями и листвой. С северной стороны улицы шел ряд небольших домиков, их лужайки незаметно соединялись одна с другой и чуть дальше также незаметно превратились в лес, за которым железная дорога мягко закруглялась к югу, а затем ныряла в поля, где и пропадала. В конце этой темной линии одиноко и молчаливо возвышался дом, который местные жители до сих пор называли особняком Эшли.
Дьюан всмотрелся в темный проезд и потом свернул в туннель, образованный кронами деревьев и разросшимся кустарником. От самого особняка мало что осталось, лишь обугленные остатки двух колонн и трех каминов, да несколько почерневших бревен, падая, сплелись ветвями и образовали хижину, посещаемую разве что крысами. Дьюан знал, что Дейл с ребятами часто устраивали на этой аллее велосипедные гонки, суть которых заключалась в том, чтобы промчаться на самой большой скорости мимо высокой террасы и, перегнувшись далеко в сторону, коснуться ладонью колонны, ухитряясь при этом не свалиться и даже не сбавить скорости. Было уже очень темно, даже светлячков не было видно в ежевичной темноте полукруга аллеи. Шум, свет, толпа, собравшаяся на Бесплатный Сеанс, остались далеко позади и сумрак высоких деревьев отделял их словно непроницаемой стеной.
Дьюан не боялся темноты. Ну, вернее, не очень боялся. Просто прогулка по этой аллее этой ночью не входила в его планы. Насвистывая, он свернул к югу по мощеной дороге в сторону новых улиц, туда, где стоял дом Чака Сперлинга.
Позади него, в темноте, там где растительность была особенно густой, что-то зашевелилось, заставив дрогнуть ветки деревьев, и тут же удрало прочь, обежав вокруг старого, давно забытого среди травы и развалин, фонтана.
