Глава 11
Дьюан Макбрайд отправился в библиотеку во вторник, прямо с утра, как только были переделаны домашние дела. Старик уже не спал, был совершенно трезв и пребывал в том отвратительном настроении, которым обычно сопровождались эти два состояния. Дьюан пошел к отцу в мастерскую, чтобы сообщить о том, что уходит.
– По дому все сделал? – ворчливо спросил отец. Он что-то химичил над своей новой моделью обучающей машины. Мастерская отца занимала бывшую столовую, которую, с тех пор, как Дьюан с отцом стали обедать на кухне, в тех редких случаях, когда они вообще обедали вместе, Старик превратил в мастерскую. Полдюжины дверей, разложенных на козлах для пилки дров служили в качестве верстаков и в данный момент были завалены деталями обучающей машины или ее прототипами.
Старик был настоящим изобретателем, он имел пять одобренных патентов, из которых только один – автоматический сигнализатор для почтового ящика – принес ему кое-какие деньги. Большинство же его изобретений были совершенно непрактичны, как и та обучающая машина, над которой он сейчас трудился: массивная металлическая коробка с бесчисленными рычагами, экраном, кнопками, прорезями для перфокарт и сигнальными лампами. Предполагалось, что это произведение сможет революционизировать процесс обучения. Будучи должным образом оснащенной рулонами обучающего и проверочного материала, и перфокартами с ответами, предназначенными для студентов, машина должна была обеспечить индивидуальное обучение и заменить часы тренировки. Проблема состояла лишь в том – Дьюан на это многократно указывал отцу – что каждый экземпляр такой машины стоил почти тысячу долларов и был механическим.
Дьюан много раз пытался убедить отца, что подобную задачу когда-нибудь возьмут на себя компьютеры, но тот ненавидел электронику также сильно, как его сын обожал ее. Да ты даешь себе отчет в том, какой величины должен быть этот компьютер, чтобы выполнить самую простейшую автономную операцию по обучению? гневно вопрошал Старик. Размером с Техас, как правило отвечал Дьюан. Причем для охлаждения потребуется поток воды величиной с Ниагарский водопад. Но затем он добавлял: Но это при использовании вакуумных труб, па. А сейчас стали творить чудеса, вводя в устройство компьютеров транзисторы и резисторы.
Старик бурчал что-то невнятное в ответ и уходил к себе в мастерскую доделывать очередной прототип своей машины. Дьюан должен был признать, что эти машины довольно-таки забавны, когда ему было восемь лет, он с помощью одной такой машины прошел весь курс политической истории для высшей школы, но при этом чрезвычайно громоздки и неудобны. Из всех машин продать удалось только лишь одну, почти четыре года назад ее купил школьный округ Бримфилда, да и то только потому, что дядя Арт был знаком с парнем, который ведал там отделом закупок. Все же остальные творения продолжали загромождать верстаки в мастерской и заканчивали свою жизнь в спальне и коридорах второго этажа.
Дьюан считал, что в качестве хобби проект создания обучающей машины не более вреден, чем универсального, работающего круглосуточно, торгового центра для сельской местности, которым отец занимался в середине пятидесятых годов. Этот «торговый центр» состоял из двух отделов:
Скобяного и продуктового, которым заведовал отец. Он был основным поставщиком, принимал на дому заявки и бывало отправлялся в четыре утра в поездку по размокшим от грязи и непроходимым сельским дорогам, чтобы доставить какой-нибудь старой леди батон хлеба. При этом часто выяснялось, что в хлебе она вовсе не нуждалась, ее скорее интересовала деятельность универсального торгового центра. Дядя Арт, заведовавший отделом скобяных изделий, был рад не меньше Дьюана, когда это детище творческого поиска приказало долго жить. Правда, к сегодняшнему дню Старику удалось доказать свою правоту относительно «торговых центров», и помогло ему в этом существование огромного, в целых девять отделов торгового центра Шервуда в Пеории, просто он слегка опередил свое время. Старик предсказывал, что придет день, когда торговые центры займут большие крытые помещения – дюжины разнообразных отделов под одной стеклянной крышей – похожие на галереи, которые он в видел в Италии после войны. Большинство людей слушали его и с недоуменным видом задавали один-единственный вопрос Почему? Дьюан же с дядей Артом научились вопросов не задавать а просто молча кивать.
– Домашние дела все сделал? – повторил вопрос Старик и оторвал Дьюана от созерцания обучающей машины.
– Ага. Я собираюсь пойти в библиотеку.
Старик недоуменно посмотрел на сына поверх очков.
– В библиотеку? Почему именно сегодня? Разве ты не был там в субботу?
– Был. Но я забыл спросить учебник по ремонту моторов малой мощности.
Старик нахмурился. Насос на старой ветряной мельнице давно нуждался в починке.
– Я думал, тебе об этой чепухе уже все давно известно.
Дьюан невозмутимо пожал плечами.
– Мотор старый. Его поставили, еще когда здесь не было электричества. И если не ограничиваться заменой ремней и щеток, то следует почитать литературу.
Взгляд Старика стал рассеянным и Дьюан понял, о чем тот думает: отец был напуган историей с грузовиком, пытавшемся накануне убить его сына, в тот день им пришлось похоронить Уитта. Тогда Дьюану показалось, что он впервые в жизни видит слезы в глазах отца…, но дул ветер и возможно их вызвала просто поднятая им пыль. И с другой стороны, не мог же отец держать Дьюана все лето взаперти, пришпиленным к собственным штанам или всюду возить его с собой.
– Ты сможешь добраться туда, держась подальше от проезжих дорог?
– Конечно, с легкостью, – ответил Дьюан. – Я пойду через южное пастбище, а потом краем полей Джонсона.
Старик оглянулся и посмотрел на паутины разложенных на столе шестерен и шкифов, которыми ему надлежало заняться.
– Ну ладно. Только быть дома к ужину, хорошо?
Дьюан кивнул, прошел на кухню, сделал себе пару бутербродов с колбасой и сунул их в засаленный пакет, налил в походный термос кофе и, закрыв, приторочил его к поясу, убедился, что не забыл ручку и блокнот и отправился в путь. Непроизвольно он сделал несколько шагов к сараю, чтобы попрощаться с Уиттом, но тут же все вспомнил. Мальчик поправил очки и пройдя через ворота, направился к южному пастбищу, как он и обещал отцу.
Через пастбище он и дошел до узкоколейки, к которой оно выходило западным краем. Он не лгал Старику. Но и не сказал ему всей правды: библиотека, в которую он шел, была не той крошечной библиотечкой в Элм Хэвене, чуть больше, чем в двух милях от их дома… Он направлялся в библиотеку Оук Хилла, в восьми милях от дома, если идти по дорогам, и значительно больше, чем в десяти, если идти путем, выбранным Дьюаном.
Мальчик выровнял шаг, термос при каждом шаге постукивал по его ноге, грязные кеды распугивали всех кузнечиков из-под ног в высокой траве. Солнца сегодня не было и утро было самым жарким из всех предыдущих дней. Дьюан расстегнул две верхние пуговки своей фланелевой рубашки и уже сложил губы трубочкой, собираясь засвистеть.
Но потом передумал.
Быстрее всего добраться до Оук Хилл можно было пройдя по северному участку Шестой Окружной дороги до того места, где она пересекалась с неномерной гравийной дорогой на север от фермы Барминтонов, затем требовалось пройти к западу до перекрестка скоростного шоссе 626, больше известного под названием дорога на Оук Хилл и там уж отшагать последние четыре с половиной мили до самого города. Но этот путь означал движение по дорогам.
Первый опасный участок Дьюан миновал на севере от Элм Хэвена, быстро перейдя ту гравийную дорогу, которая на своем южном участке называлась Первой Авеню, затем прошел через лес металлических силосных зернохранилищ, находящихся к северу от городского стадиона. Довольно густой ряд сосен, росших к западу от водонапорной башни, помешал мальчику разглядеть, не играют ли там его приятели в бейсбол.
Затем он пошел на север, чтобы миновать город и верхний конец Брод Авеню.
После этого Дьюану пришлось пройти вдоль узкой линии кустов к железнодорожным путям до конца Каттон Роуд, но он никак не мог представить, что грузовик сможет пробраться между сплошными рядами кустарника. Тут же он понял, что находится всего в сотне ярдов от салотопленного заводика, того самого, около которого по словам Конгдена «украли» грузовик, но лес тут рос так густо, что Дьюан не увидел даже его оловянной крыши.
Идти по железнодорожной насыпи было сущим облегчением после всех этих подлесков и Дьюан замедлил шаг настолько, что смог даже откупорить термос и налить себе чашку кофе. Останавливаться он не стал, выпил ее на ходу, разумеется, насажав пятен на рубашку и брюки. Впрочем, брюки были точно такого же цвета, что и пятна.
Запах свалки он почувствовал даже прежде, чем увидел ее самое, и в ту же секунду ему в глаза бросилось отвратительное скопление лачуг у самого южного въезда на свалку. В одном из этих домишек жила Корди Кук, если конечно, можно назвать домишком убогое шлакоблочное крытое толем сооружение, но в котором именно Дьюан не знал. В кустарнике с западной стороны путей двигалось что-то живое, но хоть мальчик и оглянулся через плечо, не разглядел, что именно.
Он шел мимо развалов, служащих местом свалки для всего округа – горы мусора были отчетливо видны сквозь деревья и поверх них – затем пересек невысокую эстакаду, за которой, примерно в трех милях к западу, начинался Дохлый Ручей. Ему повезло: ветер дул с севера, поэтому миновав свалку, он мог позабыть о ней.
Отсюда до города было уже всего семь миль лесом и полями «Горестного Округа» и Дьюану потребовалась на эту прогулку всего пара часов.
Оук Хилл был раза в три больше, чем в Элм Хэвен и мог похвастать пятью с половиной тысячами жителей. В городе имелись маленькая больница, библиотека, чуть больше вольера для кроликов, окружной суд, небольшая фабрика в предместье, в общем имелось все, что надлежало иметь настоящему городу.
Дьюан оторвался от железнодорожной колеи, когда ветка сделала дугу, чтобы миновать город с востока. Липовые аллеи центра города не внушали ему опасений, хоть каждый раз, когда машина или грузовик выезжали из-за угла он тревожно оглядывался и старался не выпускать из виду ни одного крыльца, на котором можно было бы в случае необходимости, спастись.
На лужайке перед зданием суда, стоя в тени дуба и бронзовой пушки, он задержался, чтобы доесть сэндвичи и допить кофе. Становилось очень жарко, было уже не меньше сорока пяти градусов, но рубашка даже не прилипла к телу. Насытившись, он закупорил термос, прикрепив его обратно к поясу и направился через площадь к зданию больницы.
На зеленом значке дамы было указано ее имя – мисс Алнут – и ее столик стоял в самом центре единственного коридора, ведущего в палаты больных, и она была совершенно неумолима.
– Я не позволю вам войти, – говорила она скрипучим голосом. Запах талька и тела старой женщины донес до мальчика стоявший неподалеку вентилятор. – Вы слишком малы.
Дьюан спокойно кивнул.
– Да, мэм. Но Джимми мой единственный двоюродный брат и его мама разрешила мне проведать его.
Мисс Алнут дернула головой, что должно было означать неодобрение.
– Вы слишком малы. Детям до шестнадцати лет не позволяется входить в палаты больных. И никаких исключений. – Она воззрилась на него из-под толстых очков. – Кроме того, больным не разрешается передавать никакие продукты и напитки.
Дьюан покосился на термос и быстро отцепил его с пояса.
– Да, мэм. Я могу оставить его здесь. Я только посмотрю на Джимми минуту или две. Обещаю, только посмотрю и сейчас же назад.
Мисс Алнут сделала мимолетный жест своей рукой, покрытой выступающими венами и обратила внимание на карточки, лежавшие перед ней. Номер комнаты Дьюан заметил, когда справлялся о Харлене. И сейчас он произнес: «Спасибо, мэм», и направился к вестибюлю.
Единственный телефон-автомат находился в коридоре, где размещались комнаты отдыха для посетителей. Единственный телефон, который он видел в вестибюле, стоял на столе регистратора, в двадцати шагах по коридору. У Дьюана было пятьдесят центов мелочью, которые он захватил с собой просто на всякий случай. Ему нужен был только один никель. Номер был указан в телефонном справочнике.
Страницы в книге не были указаны. Одна из нянечек показалась из-за угла, подойдя к мисс Алнут прошептала ей что-то на ухо и пожилая дама поспешила к первому столику. Возможно, это был важный звонок.
Дьюан направился к пустому столику, повернул к палатам пациентов и во второй раз за сегодняшний день подавил желание засвистать.
После завтрака Дейл позаимствовал у отца бинокль и отправился по Депо Стрит к самому депо и вдоль железнодорожного полотна в сторону дома Корди. Идти туда ему совершенно не хотелось, сама мысль об этой части города, из-за того, что здесь стоял дом Конгденов, вызывала у него нервную дрожь, но после последнего совещания в курятнике Дейл чувствовал, что решиться на это – его долг. Хоть в глубине души понятия не имел, что общего между собой могут иметь Корди со своим братцем Тубби и происшествие с Дьюаном.
Обшарпанный дом Джи Пи Конгдена стоял в одном квартале с домом Харлена, на стоянке, где обычно парковался черный шевроле мирового судьи машины не было, так же ничто не подавало признаков жизни на заросшем сорняками заднем дворе его дома. Дейл не так уж боялся самого мирового судьи – хотя старый пердун вчера его здорово напугал – скорей он боялся его сына Си Джея, этого настоящего малолетнего преступника. Впрочем каждый ребенок в городе боялся Си Джея.
В прошлом году младшего Конгдена наконец-то выгнали из школы, в шестнадцать лет он все еще учился в восьмом классе, и большинство мальчишек Элм Хэвена посчитали этот день настоящим праздником. Сам отпрыск был точной копией хулигана из маленького городка, какими их показывают в мультфильмах: зачесанная на лоб челка, прыщи, напоминающие тяжелое тропическое заболевание, украшали его землистого цвета лицо, засаленная футболка с неизменной пачкой сигарет в кармане, джинсы, спущенные так низко на бедра, что все хозяйство того и гляди могло вывалиться наружу, тяжелые ботинки с металлическими набойками, высекавшими искры из цементных полов, жестянка с травкой в заднем кармане и складной нож в переднем… Вдобавок высокий тощий мальчишка обладал по-обезьяньи огромными кулаками. Дейл как-то заметил Кевину, что наверное у Конгдена есть руководство «Как должен вести себя каждый хулиган» и Си Джей Конгден с упорством достойным лучшего применения им пользуется.
Впрочем такого рода замечания Дейл позволял себе только тогда, когда его не могли услышать посторонние уши. Когда четыре года назад Стюарды переехали в Элм Хэвен из Пеории – Дейл тогда как раз пошел в третий класс, а Лоуренс в первый – Дейл имел несчастье привлечь внимание Си Джея. Тому в то время было двенадцать лет, и хоть он все ходил в пятый класс, среди младших школьников он хозяйничал как хозяйничает акула в небольшой стайке мальков.
После второго избиения в школьном дворе Дейл обратился к отцу за помощью. Тот сказал, что такие хулиганы часто бывают отъявленными трусами и стоит им только встретить сопротивление, как они моментально отступают. На следующий день Дейл решил оказать сопротивление.
В тот раз он лишился двух молочных зубов, а несколько коренных зашатались. Кровь из носа текла не меньше двух-трех дней, а шрам на бедре, куда его ударил Конгден после того как мальчик упал, остался до сих пор. С тех пор в душе Дейла навсегда поселились сомнения в неизменной правоте отца.
Затем Дейл попробовал использовать подкуп. Конгден принял шоколадки и деньги на завтрак и тем не менее учинил Дейлу изрядную взбучку. Тогда Дейл попытался стать верноподданным союзником и даже зашел так далеко, что прогуливался по школьному двору в компании самых отъявленных подхалимов Конгдена. Но тот все равно каждую неделю выбивал из него дух на общих основаниях.
Значительно ухудшало положение дел то обстоятельство, что в одном классе с Дейлом учился закадычный дружок Конгдена – Арчи Крек. Он и сам вполне годился на роль городского хулигана, если бы в природе не существовало явления по имени Конгден: это был крепко сбитый коротышка с чрезвычайно подлой натурой, он имел примерно такой же гардеробчик, что и Си Джей и носил шпоры на ботинках. В общем, это был настоящий двойник Микки Руни, причем со стеклянным глазом.
Никто не знал при каких обстоятельствах Арчи лишился глаза… Но по слухам это произошло на школьном дворе, где Си Джей Конгден выковырял его перочинным ножом в порядке некоторой эксцентричной выходки. Арчи было при этом всего шесть или семь лет… Впрочем, левый стеклянный глаз служил неплохую службу своему обладателю. Иногда на уроках географии, когда миссис Хауэ монотонно зудела, Арчи вынимал глаз, аккуратно укладывал его в лунку для карандашей на своей парте, и притворялся, что дремлет, пока его глаз бодрствует.
Увидев это зрелище в первый раз, Дейл опрометчиво рассмеялся, и Арчи, дождавшись, когда директор отпустит его, прыгнул на мальчика, уволок его в мальчиковый туалет, и там, сунув его головой в унитаз, продержал так несколько нескончаемо долгих секунд, заставляя снова смеяться. В тот же день они оба, Арчи и Си Джей, поджидали Дейла в конце площадки после школы. Дейлу никогда в жизни не приходилось бегать так быстро: он стрелой пронесся по аллее за домом миссис Мун, в мгновение ока прошмыгнул мимо курятника Майка, стремительным броском миновал садик Грейсонов и со спринтерской скоростью ворвался в дверь собственного дома, всего на пару секунд опередив двух доберманов в человеческом облике.
Двумя днями позже они все-таки настигли его и от души отколотили. Несмотря на уверенность отцов в противоположном и непонимание матерей спасение от хулиганов невозможно. А эти двое были к тому же квалифицированными хулиганами.
Миновав наконец дом Конгденов, Дейл вздохнул с облегчением: Си Джей не имел своей машины, а брать шевроле с мощным мотором отец ему не разрешал, поэтому тот частенько пользовался машинами своих «друзей». Когда это чудовище садилось за руль, все вздыхали с облегчением: гонять на машине он предпочитал за городской чертой.
Дом Харленов находился за три двора от конгденовского, ровно в сотне ярдов от старого депо. Дейл прислонил велосипед к стенке передней террасы и постучал в дверь. Она оказалась закрыта и дом выглядел пустым. Дверь никто не открыл. Поминутно оглядываясь, чтобы не прозевать внезапного появления Си Джея с Арчи, Дейл пошел по улице, ведя велосипед рядом. Отцовский бинокль в кожаном футляре на каждом шагу постукивал его по груди.
Добраться до дома Корди можно было двумя способами: либо перетащив велосипед через железнодорожное полотно и заросший травой пустырь, добраться до гравийного полотна дороги, ведущей к свалке, либо оставить где-нибудь велосипед и пойти пешком по шпалам.
Дейлу не хотелось оставлять здесь велосипед, такое однажды учудил Лоуренс и лишился велосипеда на целых две недели, пока Харлен не нашел его в саду Конгденов, но он прекрасно помнил, как Дьюану пришлось играть в пятнашки с грузовиком.
Дейл спрятал велосипед в траве возле депо, для верности забросав его ветками и, предварительно с помощью бинокля убедившись, что Конгдена поблизости нет и он не вынырнет в самый неожиданный момент, Дейл осторожно двинулся по западной стороне насыпи к зерновому элеватору. Затем слегка расслабился, подобрал ветку и пошел по правому рельсу, насвистывая и бросая камешки в поле. Насчет поездов можно было не беспокоиться: по уверениям Харлена, жившего поблизости, интервалы между двумя рейсами иногда достигали недели.
За Каттон Роуд лес исчез почти полностью, за исключением нескольких, росших вдоль ручья тополей и редких рощиц между полями. Дейл принялся размышлять над тем, что он собственно намерен делать. Вдруг кто-нибудь поймает его, когда он с биноклем в руках, будет следить за домом Куков? Нет ли случайно закона, запрещающего подобные вещи? Что если его застукает пьяный отец Корди… Или еще кто-нибудь из ханыг, дошивающихся на свалке? Вдруг сломается бинокль?
Дейл зашвырнул палку подальше и пошел вперед, придерживая рукой кожаный футляр.
Это просто сумашествие.
Слева он увидел крышу салотопленного завода, никакой красный грузовик на дороге не показывался и из кустов на него не кидался. Вот уже почувствовалась вонь свалки и между деревьями показался дом Корди.
Дейл спустился с насыпи и заскользил по мокрой траве, стараясь придерживаться мест, где деревья росли погуще. До дома еще оставалась добрая сотня ярдов, поэтому он мог чувствовать себя в относительной безопасности среди деревьев. Ни с дороги на свалку, ни с железной дороги его не было видно. Подобраться к нему неслышно тоже было невозможно, сухие ветки хрустом выдали бы чужие шаги. Дейл присел в укромном месте, ограниченном двумя деревьями и большущим кустом, навел бинокль на дом Корди и принялся изучать обстановку.
Жилище Корди представляло собой нечто несусветное. Во-первых дом был так мал, что представить себе, что там живут четверо взрослых людей – два дяди Корди жили вместе с ними – и целый выводок ребятишек было просто невозможно. По сравнению с этим хлевом лачуга Дейзингеров и крысоловка Конгденов казались просто дворцами.
В лощине у въезда на свалку ютилось три дома. Жилище Корди было самым отвратным, а все три были отнюдь не красавцами. Все они были сделаны из шлакобетона, но при этом Кордин дом словно падал на спину, заваливаясь при этом немножко набок, и смахивал на лодку, выброшенную на берег штормом. Поблизости повсюду, и на опушке леса, и вдоль ручья, трава росла в изобилии, но сам двор представлял собой сплошное месиво грязи, исключение составляли лишь отвратительные черные лужи. Повсюду валялись различные отбросы.
Подобно большинству ребят Дейл обожал всякого рода отбросы. Если бы на свалке не водились крысы, а поблизости не селились люди, подобные Конгденам и Кукам, и он и все остальные мальчишки проводили бы здесь времени значительно больше, ковыряясь, играя, делая раскопки и проводя изыскания. Впрочем и при нынешнем положении дел Велосипедный Патруль на исследование того, что выбрасывалось на улицы и помойки тратил времени гораздо больше, чем на какую-либо другую деятельность. Отбросы обладали большой притягательной силой. Люди выбрасывали самые распрекрасные вещи. Однажды Дейл с Лоуренсом нашли самый настоящий шлем танкиста, с мягкими прокладками, из настоящей кожи и с надписью на немецком языке внутри. Лоуренс до сих пор пользовался им во время своих футбольных баталий один-против-десяти. В другой раз Дейл и Майк обнаружили огромный умывальник, который они в благотворительных целях притащили в курятник к Майку, но мистер О'Рурк велел им быстренько отнести его обратно.
Нет, отбросы обладали большой притягательной силой.
Но не такие отбросы. Позади дома Корди валялись ржавые пружины, поломанные унитазы – хотя Дейл сам слышал, как Корди говорила, что у них туалет во дворе – разбитые ветровые стекла автомобилей, усыпавшие осколками траву, проржавевшие детали машин, напоминавшие органы чудовищных роботов, сотни ржавых консервных банок, зазубренные крышки которых торчали как зубья пилы, поломанные трехколесные велосипеды, выглядевшие так, словно многотонный автомобиль ни один день ездил по ним взад и вперед, выпотрошенных кукол, с уставившимися в небо мертвыми глазами. Дейл провел по крайней мере десять минут, обозревая задний двор участка Корди, прежде чем опустил бинокль и протер глаза. Какого дьявола они делают с этим хламом?
Шпионничанье, как обнаружил Дейл, оказалось довольно скучным делом. Через полчаса его ноги затекли, насекомые больно жалили его, зной заставил учащенно биться его сердце, а все, что он увидел, так это Кордину мать, которая вышла развесить белье на веревке – простыни были совершенно серыми и в каких-то ужасных пятнах – и заодно прикрикнуть на двух чумазых маленьких кукинят, которые сидели в самой глубокой и луж и брызгали друг на друга водой из нее. При этом они еще постоянно сморкались с помощью двух пальцев, которые затем промокали о собственные шорты.
Ни малейшего признака Корди. Ни малейшего признака того, что он ищет. А что, именно, он собственно ищет? Дудки, нет уж, пусть Майк сам выходит и занимается этим делом, если он хочет выследить Корди Кук.
Дейл был готов бросить это занятие, когда услышал, что по железнодорожной насыпи кто-то идет. Он присел, заслонив стекла так, чтобы его не выдал отблеск солнца, и попытался разглядеть, кто это. Сквозь листву он увидел мелькание ног в вельветовых штанах, узнал знакомую походку.
Какого дьявола здесь делает Дьюан?
Дейл перебежал на другое место, чуть задев при этом ветки кустарника, но изгиб железнодорожного полотна продолжал заслонять вид на добрую сотню футов к северу, и пока Дейл добирался до подходящего места, откуда можно было что-то разглядеть, разглядывать уже было нечего.
Дейл направился было к своей первоначальной позиции, но движение какого-то серого пятна между деревьями привлекло его внимание, заставило присесть и снова приложить к глазам бинокль.
Через лес целеустремленно шагала Корди, направляясь к железнодорожным путям. В руках она держала двустволку.
У Дейла подогнулись колени. Что если она заметит его? Корди была сумасшедшая, нет, это он не в порядке оскорбления, это самый настоящий факт. Год назад, когда они учились в пятом классе, в школе появился новый учитель музыки – мистер Алео из Чикаго – которого она невзлюбила. Так Корди послала ему письмо, в котором сообщила, что она науськает на него своих собак, и они повырывают ему руки, ноги и все остальные причиндалы. Это письмо она прочитала всему классу на школьной площадке, перед тем как собственноручно вручила его учителю.
По-видимому именно слово «причиндалы» и навели подозрения на нее. Мистер Алео отбыл из Элм Хэвена и вернулся в Эвансвиль задолго до намеченного срока и не дожидаясь даже окончания учебного года.
Нет, Корди была сумасшедшей. Факт. Если она заметит Дейла, она вполне может начать его преследовать, после чего совершить обдуманное убийство.
Дейл распростерся на траве, пытаясь не только не дышать, но и не думать, поскольку полагал, что все сумасшедшие являются еще и телепатами.
Корди не смотрела ни вправо, ни влево, она просто шагала через лес, потом взобралась на железнодорожную насыпь, футах в пятидесяти от того места, где с нее спустился Дейл, и направилась к городу. Ружье было больше ее самой, и когда она несла его через плечо, то здорово походила на карликового солдатика.
Дейл подождал, пока она не скрылась из виду и двинулся следом, тщательно следя за тем, чтобы не быть обнаруженным. Так они прошли половину пути до города и оказались между салотопленным заводиком и заброшенным элеватором, Корди все время находилась в паре сотен футов впереди, ни разу не оглянулась и не глядела по сторонам, шагая по шпалам как заводная игрушка в сером мешковатом платье. Но на следующем повороте она вдруг исчезла из виду.
Дейл заколебался, внимательно осмотрел в бинокль полотно дороги и линию леса впереди, затем осторожно приподнял голову, чтобы посмотреть, не появится ли она с правой стороны железной дороги.
В эту минуту сзади послышался знакомый голос:
– Эй, да это же засранец Стюарт. Ты что, заблудился, гаденыш?
Дейл медленно обернулся, все еще держа у глаз отцовский бинокль.
Не более, чем в десяти футах от него стояли они оба, Си Джей и Арчи. Стараясь не быть обнаруженным Корди, он не обратил внимания на то, что творится у него на хвосте.
Арчи был без рубашки, зато у него на лбу красовалась красная повязка, над которой топорщились сальные волосы. Толстое лицо было красным и стеклянный глаз воинственно сверкал в утренних лучах солнца. Си Джей выглядел по обыкновению не хуже. Глядя как он стоит, упираясь одной ногой в рельс, Дейл подумал о каком-нибудь прыщавом охотнике во время сафари в Африке. Сходство довершало ружье, удобно покоящееся на его согнутой руке.
Господи Иисусе, подумал Дейл. Его ноги вдруг стали такими слабыми, что он не мог бы убежать, даже если б имел такую возможность. Что это сегодня, Национальный день Стрелка, что ли? Он подумал, не произнести ли это вслух, и именно такими словами. Воображение услужливо нарисовало ему картинку смеющихся Си Джея и Арчи, один из них дружелюбно хлопает его по спине, затем они оба поворачиваются и отправляются стрелять крыс на свалке.
– Какого черта ты лыбишься, а, гаденыш? – рявкнул Си Джей Конгден, единственный отпрыск мирового судьи городка Элм Хэвен.
Он поднял ружье и прицелился прямо в лицо Дейла. Что-то щелкнуло, то ли он снял предохранитель, то ли взвел курок.
Дейл пытался закрыть глаза, но не смог. Только почувствовал, что защищает бинокль так, чтобы пуля не разбила его, когда попадет ему в грудную клетку. Желание спрятаться вдруг овладело им со страшной силой, как это бывает, когда хочется помочиться и нет сил больше терпеть… Но спрятаться было не за что, разве что за свою собственную спину.
Правая нога Дейла стала слегка дрожать. Сердце билось так сильно, что отдавало в ушах. Си Джей что-то сказал, но Дейл не расслышал ни звука.
Конгден шагнул вперед и уперся дулом Дейлу в горло.
Палату Джима Харлена Дьюан нашел довольно легко. Это была комната на двоих, хоть сейчас занавеска была отдернута и было видно, что на второй кровати никто не лежит. Свет яркого июньского солнца вливался через окно и нарисовал белый четырехугольник на чистом кафельном полу.
Харлен спал. Прежде чем закрыть за собой дверь, Дьюан выглянул в коридор и убедился, что он пуст. Лишь из-за угла доносилось шарканье шагов дежурной нянечки.
Мальчик подошел поближе к кровати и приостановился. Он не совсем четко представлял себе какого рода зрелище его ожидает. Возможно Харлена держат в кислородной камере, черты его лица искажены толстым слоем прозрачного пластика, а вокруг полнейшая стерильная пустота, кроме ряда кислородных баллонов – подобное зрелище Дьюан видел примерно два года назад, когда умирал его дедушка. Но все оказалось не так страшно, Джим мирно спал, укрытый накрахмаленной простыней и легким одеялом, и только толстая повязка на его левой руке и белая корона бинтов надо лбом свидетельствовали о перенесенных страданиях. Дьюан постоял так, дожидаясь пока не стих звук шагов по коридору, затем подошел ближе к кровати.
Харлен быстро распахнул глаза, словно сова, когда ее внезапно разбудят, и спокойно сказал:
– Привет, Мак Брайд.
Дьюан чуть не подпрыгнул от неожиданности. Но взял себя в руки и произнес:
– Привет, Харлен. Ну, как ты, в порядке?
Харлен попытался улыбнуться и Дьюан заметил, как тонки и бескровны стали губы мальчика.
– Да я нормально, – ответил тот. – Я проснулся только здесь от того, что жутко болела голова и вся рука была размолота к чертовой матери. А в остальном я в порядке.
Дьюан кивнул.
– А мы думали, что ты в… – тут он чуть помедлил, не желая произносить слово «кома».
– Умер? – договорил за него Джим.
– Нет, – Дьюан отрицательно покачал головой. – Лежишь без сознания.
Веки Харлена задрожали, словно он собирался соскользнуть в эту самую кому. Затем он открыл глаза пошире и нахмурился, стараясь сфокусировать зрение.
– Думаю, так и было. Я хочу сказать, я и был без сознания. Я проснулся всего несколько часов назад с этой вшивой головной болью и увидел, что мама сидит рядом на постели. На минуту я даже подумал, что сегодня воскресенье. Черт, несколько минут я даже не мог понять, где я нахожусь. – С этими словами он оглянулся вокруг, словно еще не до конца был уверен, что находится там, где находится.
– А где твоя мама сейчас, Джим?
– Она пошла в кафе через площадь позавтракать и позвонить своему шефу, – Харлен выговаривал слова медленно, словно каждое слово причиняло ему боль.
– Но ты точно нормально себя чувствуешь? – Снова повторил вопрос Дьюан.
– Да, пожалуй. Сегодня утром сюда привалила целая толпа докторов, они и лампочками мне в глаза светили, и заставляли меня считать до пятидесяти и всякое такое. Даже спросили, могу ли я сказать, как меня зовут.
– А ты можешь?
– Конечно. Я им сразу сказал, что меня зовут Дуайт Сукин Сын Эйзенхауэр, – и с трудом, превозмогая боль, Харлен улыбнулся.
Дьюан кивнул. Времени у него было немного.
– Джим, ты помнишь как ты расшибся? Что именно произошло?
Харлен поднял на него глаза и смотрел долго, долго. Дьюан заметил, как неестественно расширены у мальчика зрачки. Губы его дрожали, словно он пытался удержать улыбку на месте.
– Нет, – выговорил он наконец.
– Ты не помнишь, ты был в Старом Централе?
Харлен зажмурил глаза, голос его стал тонким как писк.
– Я не помню вообще ни хрена, – ответил он. – По крайней мере, ничего после нашего сраного собрания в Убежище.
– В пещере, – повторил следом за ним Дьюан. – Ты говоришь про субботу.
– Ага.
– Но ты помнишь субботний вечер? Что было после пещеры?
Глаза Харлена блеснули, теперь в них ясно читался гнев.
– Я же только что сказал тебе, толстяк, что не помню.
Дьюан снова кивнул.
– Ты лежал в мусоросборнике около Старого Централа, когда тебя нашли в субботу утром…
– Угу, мама мне уже рассказала. Она даже заплакала, когда говорила об этом, будто это она виновата.
– Но ты не знаешь, как ты туда попал? – до слуха Дьюана донеслось раздавшееся по громкой связи обращение к доктору.
– Не-а. Я ничего не помню из субботнего вечера. Припоминаю только, как ты, О'Рурк и еще несколько засранцев вытащили меня из постели, стукнули чем-то по башке и бросили в мусоросборник.
Дьюан бросил взгляд на массивную повязку на руке Джима.
– Мама Кевина говорит, что твоя мама сказала, что твой велосипед нашли на Брод Авеню, около дома Старой Задницы Дуплетом.
– Серьезно? А мне она ничего такого не говорила, – голос Харлена звучал отсутствующе, вяло и был начисто лишен всякого любопытства.
Дьюан провел пальцами по мягкому краю одеяла.
– Тебе не кажется, что ты мог оставить его там, когда отправился следить за миссис Дуббет? Например, пошел за ней в школу?
Харлен приподнял левую руку и прикрыл глаза. Его ногти были обкусаны почти до крови.
– Слушай, Мак Брайд, я же сказал, что ни хрена не знаю. Оставь-ка меня одного, ладно? Тебе ведь даже не полагается входить сюда, так?
Дьюан потрепал мальчика по плечу, прикрытому сверкающим чистотой больничным халатом.
– Но мы все хотели знать, как ты тут, – защищаясь, объяснил он. – Майк, Дейл и другие ребята хотят проведать тебя, как только тебе станет получше.
– Ага, ага, – теперь ладонь мальчика лежала у него на губах и голос Харлена звучал приглушенно. Пальцы выбивали дробь на тугой повязке.
– Они будут рады узнать, что ты в порядке, – Дьюан глянул в сторону холла, где теперь собирался персонал, возвращаясь с обеда и видимо приступая к своим обязанностям. – Принести тебе чего-нибудь?
– Мишель Стаффни, пожалуйста. И лучше нагишом, – хмыкнул Харлен, все еще прикрывая ладонью лицо.
– Отлично, – отозвался Дьюан и двинулся к двери. В эту минуту холл был пуст. – Мы попозже прихватим тебя, Жареный Картофелина, – это прозвище было в большом ходу у них, когда ребята учились в четвертом классе.
– Эй, Мак Брайд, – неожиданно выдохнул Харлен.
– Что?
– Ты все-таки можешь сделать для меня одну вещь, – из микрофона громкой связи что-то рявкнуло на весь холл. На улице, за окном, кто-то включил газонокосилку. Дьюан молча ждал. – Включи, пожалуйста, свет, – пробормотал Харлен. – Включишь?
Дьюан прищурился на яркий солнечный свет, заливавший комнату, но лампочку все-таки включил. В ослепительном свете дня ее сияние было даже незаметно.
– Спасибо, – пробормотал Харлен.
– Слушай, а ты хорошо видишь, а, Джим? – голос Дьюана звучал очень мягко.
– Нормально. Я все вижу, – Харлен опустил ладонь и как-то странно посмотрел на Дьюана. – Это просто… Ну… Если я опять засну, я не хочу просыпаться в темноте. Понимаешь?
Дьюан кивнул, еще секунду помедлил, но не придумав что бы еще сказать, помахал Харлену и выскользнул в коридор. Там он сразу направился к выходу.
Дейл глянул на ружье, которое держал в руках Си Джей, на его прыщавую физиономию и подумал: Господи, кажется я сейчас умру. Эта совершенно новая для него мысль словно бы заморозила происходящее в какой-то монолитный блок впечатлений: Конгден, Арчи Крек, тепло солнечных лучей на лице, темные в тени листья деревьев и голубое небо над головой и позади Си Джея, волна тепла, наплывающая от гравия и раскаленных рельсов, голубая сталь оружейного ствола и легкий, но странно головокружительный запах масла от самого ружья, все это скомбинировалось и запечатало момент так же прочно, как капля янтарной смолы запечатала в себе паука миллион лет назад.
– Я, кажется, задал тебе вопрос, поганец, – прохрипел Си Джей.
Голос его доносился до Дейла из какого-то ужасного далека. Пульс грохотом отзывался у него в ушах. Несмотря на то, что все его силы были заняты тем, чтобы удержаться на ногах, Дейл все-таки ухитрился ответить.
– А?
Конгден хмыкнул.
– Я тебя спросил, какого дьявола ты лыбишься?
С этими словами он поднял приклад к плечу, не отводя ствола от горла Дейла.
– Я не улыбаюсь. – Дейл почувствовал, как дрожит его голос и его охватил стыд. Но чувство это было странно отдаленным. Сердце, казалось, разрывает его грудную клетку. Земля куда-то уплывала из-под ног и Дейл изо всех сил пытался удержаться на ногах.
– А, ты не улыбаешься! – закричал Арчи Крек. Он чуть повернулся и Дейл с удивлением отметил, что его стеклянный глаз даже больше настоящего.
– Заткнись, – бросил ему Конгден. Он поднял ствол так, что он перестал давить на горло Дейла, и тот почувствовал боль в том месте, куда только что упирался ствол ружья и догадался, что там осталось красное пятно отметины. Ружье теперь смотрело прямо ему в лицо. – Ты и сейчас еще лыбишься, паскуда. Тебе понравится, если я продырявлю твою сучью улыбочку?
Дейл покачал головой, но не мог перестать улыбаться. Рот словно свело судорогой, контролировать которую он был не в состоянии. Правая нога заметно дрожала, а мочевой пузырь словно переполнился. Он постарался сосредоточиться, чтобы удержаться на ногах и не намочить брюки.
Дуло сейчас находилось не больше, чем в десяти дюймах от его лица. Сроду бы не поверил, что оно такое огромное, подумал мальчик. Черное отверстие словно заслонило все небо и затмило белый свет. Дейл догадался, что ружье 22 калибра, из тех, которые заряжают, вставляя патрон через казенную часть, по одному за один раз. Хорошая штука для стрельбы по крысам, эти две крысы наверное туда и отправлялись. И его воображение уже нарисовало ему пулю, таящуюся в глубине ствола, поджидающую только удара курка, чтобы помчаться и впиться ему в язык, разбить зубы, ворваться в мозг. Он попытался припомнить повреждения, которые может причинить пуля 22 калибра мозгу животного, но не сумел, из всего, чему учил его отец, когда они отправлялись вместе на охоту, он почему-то запомнил только то, что такая пуля может улететь на целую милю.
Дейл едва подавил желание спросить Си Джея, правда ли, что его ружье заряжено пулей 22 калибра.
– Понравится, а, паскуда? – повторил свой вопрос Си Джей, слегка поводя стволом, словно выбирая по какому зубу ударить раньше.
Дейл снова покачал головой. Его руки висели как плети, и он подумал, что может лучше поднять их вверх, но не смог пошевелиться.
– Пристрели его! Пристрели его, Си Джей! – голос Арчи дрожал от волнения и какой-то странной похоти. Или и от того, и другого вместе. – Убей этого стервеца.
– Заткнись, – скомандовал Конгден. И прищурился на Дейла. – Твоя фамилия, кажется Стюарт, так что ли?
Дейл кивнул. Ему казалось, что его страх перед Конгденом, испытываемый в течение нескольких лет, его злость и обида после побоев должны были привести их отношения к такой мере близости, что мысль о том, что Конгден не знает его имени, была просто непереносима.
Си Джей снова прищурился на него.
– Ты, кажется, собирался рассказать мне какого хрена ты тут шпионишь за нами, да еще ухмыляешься мне в лицо или ты хочешь, чтобы я спустил этот курок?
Вопрос был слишком сложным для Дейла и он смог лишь еще раз покачать головой. Сейчас самым важным было уверить Си Джея, что он, Дейл не хочет, чтобы спускали курок. Совершенно не хочет.
– Ну, что ж, паскуда, ты этого сам захотел, – сказал Си Джей, принимая движения Дейла за отказ говорить. Он взвел курок и прижал приклад к щеке.
Дейл просто перестал дышать. Замер. Хотел поднять руки, чтобы защитить лицо, но тут же подумал, что тогда пуля размозжит ладони еще раньше, чем вопьется в его лицо и не стал этого делать. В первый раз Дейл понял, что означает смерть: ему не пройти дальше по шпалам, не пообедать сегодня вечером, не увидеть маму, не посмотреть по телевизору «Морского Охотника». Ему даже не придется стричь лужайку перед домом в воскресенье или помогать отцу сгребать листья.
Смерть означает отсутствие всякого выбора, он просто будет лежать на гравии рядом с рельсами, птицы станут выклевывать его глаза, словно это ягоды, и муравьи поползут по его языку. Это означает нет выбора, нет решений, просто нет будущего. Будто его навсегда вычеркнули из списков.
– Пока, – проворковал Конгден.
– Если ты сейчас спустишь курок, я продырявлю насквозь твою гнилую дыню, – раздался голос позади Дейла.
Конгден и Арчи даже подпрыгнули, будто кто-то напугал их в темной комнате. Си Джей чуть скосил глаза налево, но ружья не опустил.
Все еще не дыша, Дейл обнаружил, что оказывается может чуть повернуть голову вправо, чтобы посмотреть кто там стоит.
Корди Кук вышла из леса и теперь стояла, упираясь одной ногой в траву, а другой – в насыпь. Двустволка была поднята, приклад твердо лежал на ее худом плече, и оба ствола в упор смотрели на Си Джея Конгдена.
– Кук, ты маленькая сучка…, – начал было Арчи высоким, ломающимся голосом.
– Заткнись, – оборвал его Си Джей. Сам он говорил совершенно спокойно. – Что ты надумала, Корди?
– Ничего, просто целюсь из отцовского двенадцатизарядного в твою прыщавую рожу, баран. – Голос Корди был как всегда тонким и хриплым, похожим на то, как царапает мелок старую грифельную доску, но абсолютно спокойным.
– Опусти ружье, дурища, – приказал Си Джей. – Это наши дела и тебя они не касаются.
– Опусти ты свое, – прозвучал ответ Корди. – Положи его на землю и отойди на несколько шагов.
Си Джей снова взглянул на нее, словно примериваясь сколько времени потребуется, чтобы перевести прицел на нее. В эту секунду, благодарный Корди за ее вмешательство, Дейл тем не менее от всей души надеялся, что Си Джей действительно прицелится в нее. Все, что угодно лучше, чем курок, который смотрит тебе в лицо.
– А тебе какое дело, если я пристрелю этого маленького стервеца? – полюбопытствовал Си Джей. Дуло все еще было не более, чем в десяти дюймах от лица Дейла.
– Опусти ружье, Конгден, – голос Корди звучал так, как обычно звучал он в классе в тех редких случаях, когда она говорила. Тихий, безучастный, скучающий. – Положи его на землю и вали отсюда. Потом, когда я уйду, можешь забрать его. Я не собираюсь даже прикасаться к нему.
– А я собираюсь пристрелить его, а потом тебя, маленькая сучка, – огрызнулся Си Джей. Теперь он по-настоящему разозлился. Пустулы и оспины от старых прыщей сначала побагровели, потом снова стали красными.
– Ты не забыл, что держишь ремингтон, Конгден? А он вроде как однозарядный, – отрезала Корди.
Дейл снова взглянул на нее. Ее палец обхватил оба курка древнего ружья. Оно выглядело огромным и тяжелым, оба ствола были покрыты чем-то похожим на ржавчину, деревянный приклад растрескался от старости. Но Дейл не сомневался, что оно заряжено. И он равнодушно подумал о том, долетят ли осколки до него, когда пуля размозжит голову Конгдена.
– Тогда я сначала убью тебя, – прорычал Си Джей. Но в ее сторону ствол не перевел.
Дейл видел, как напряглись мускулы предплечий парня и понял, что тот так же охвачен страхом, как и он сам.
– Сделай ее, Арчи, – приказал Конгден.
Крек на секунду заколебался, покрутил головой, словно пытаясь использовать здоровый глаз, чтобы получше оценить ситуацию, затем кивнул, вытащил из кармана мешковатых джинсов нож, клацнул, открывая пятидюймовое лезвие, и на полусогнутых двинулся через рельсы в сторону Корди.
– Если он перешагнет вторую рельсу, ты – труп, – предупредила Корди Конгдена.
– Стой! – завопил Си Джей. Это был настоящий приказ, почти крик, но послушался его только Арчи. Он тут же замер на месте и глянул на командира, ожидая дальнейших указаний.
– Отвали назад, ты, ублюдок долбанный, – так обратился Си Джей к своему лучшему другу.
Арчи подался назад.
Дейл почувствовал, что снова может дышать. Время опять стало двигаться, медленнее, чем всегда, но оно все-таки двигалось, и он принялся лихорадочно думать, что теперь можно сделать. За свою жизнь он посмотрел миллион ковбойских фильмов, в которых Джон-Сахарная Нога или Бронко Лейн или кто-нибудь еще под наставленным на них дулом, вроде как он сейчас, совершали чудеса и неуловимым движением вырывали оружие из рук негодяев. Сделать это было бы нетрудно: ствол был все еще в десяти дюймах от лица Дейла, а все его внимание было сосредоточено на Корди. Все, что нужно было сделать Дейлу, это схватить ружье и выдернуть его из рук Си Джея.
Но Дейл понимал, что он сейчас скорее мог бы взлететь на воздух, чем совершить такой поступок.
– Ну, давай, – пробубнила Корди своим монотонным голоском, – шевели мозгами, Конгден. У меня палец устал.
Мускулы на щеке Си Джея свело судорогой. Дейл видел, как пот выступил у него на носу и подбородке.
– Ты ведь знаешь, что я могу сделать с тобой, Корди? Я ведь разобьюсь, но достану тебя по-настоящему, так? Не то что сейчас, так?
Корди будто пожала плечами, хотя ружье в ее руках не шевельнулось.
– Ты ведь не сможешь убить меня, Си Джей, и это ты знаешь. Но я запросто достану тебя отцовским двенадцатизарядным. В прошлом году я натравила собак на этого мистера Алео. И я не задумываясь управлюсь с тобой.
Дейлу было известно об этом эпизоде с учителем музыки и ее собаками. Да и всем в городе было известно о нем. Корди была на подозрении не меньше десяти недель. Когда она вернулась в школу, мистера Алео уже не было.
– Хрен с тобой, – прошипел Конгден, медленно опустил ружье и осторожно положил его между шпал. Затем сделал шаг назад. – А ты, ублюдок Стюарт, не думай, что я когда-нибудь забуду про тебя.
С этими словами Конгден отвернулся от ружья и кивнул Арчи. Все еще держа в руках раскрытый нож, Арчи присоединился к нему и парочка двинулась назад вдоль железнодорожного полотна. Добравшись до леса они свернули и исчезли между деревьями.
Дейл секунду стоял неподвижно, глядя на ружье так, словно оно в любую минуту могло взлететь в воздух и снова прицелиться в него. Когда же этого не случилось, он пришел в себя и понял, что на земле по-прежнему властвует закон притяжения. Сначала Дейл чуть не упал, затем, с трудом восстановив равновесие, сделал несколько спотыкающихся шагов и рухнул на горячий рельс. Колени у него дрожали.
Корди подождала, пока Си Джей и Арчи не исчезли из виду и вдруг перевела ружье на Дейла. Ну не совсем на него, а так, приблизительно в этом направлении.
Дейл ничего не заметил. Он был слишком занят, со вниманием, усиленным громадными дозами адреналина у него в крови, он разглядывал Корди. Она была низенькой и коренастой, все в том же бесформенном платье, в котором всегда ходила в школу, на ней были грязные кеды, и большой палец правой ноги торчал наружу сквозь большую дыру, ногти и локти у нее были покрыты застарелой грязью, волосы свисали сальными, редкими патлами, и лицо было как всегда туповатым, плоским, круглым, с крошечными глазками, и кнопкой носа, торчавшей посередине почти совсем незаметно, словно оно была предназначена для лица гораздо более тонкого.
Но в ту секунду она казалась Дейлу самым прекрасным созданием, которое он когда-либо видел.
– Какого черта ты выслеживал меня, Стюарт?
Дейл знал, что голос у него все еще будет дрожать, но все-таки попытался ответить:
– Я не высле…
– Не вешай мне лапшу на уши, – проронила она и мушка еще чуть передвинулась в его сторону. – Я видела тебя с этими чертовыми стеклами около моего дома. Потом ты крался за мной, думая что я не вижу и не слышу тебя. Отвечай.
Дейл был слишком измотан, чтобы лгать.
– Я выслеживал тебя, потому что… Ну потому что мы решили найти Тубби.
– А чего тебе надо от Тубби? – когда Корди щурилась, ее глаз вообще было не видно.
Пульс Дейла теперь не оглушал его.
– Ничего мне не надо. Мы просто хотим… Найти его. Посмотреть, что с ним.
Корди отомкнула ствол ружья и перекинула его через правую руку.
– И ты думаешь, что я с ним что-нибудь сделала?
Дейл покачал головой.
– Не. Я просто хотел посмотреть, что у вас дома происходит.
– Какое тебе дело до Тубби?
Да нет мне до него никакого дела, подумал Дейл и вслух сказал:
– Просто я думал, что здесь что-то может быть. Доктор Рун, миссис Дуббет и остальные что-то скрывают.
Корди сплюнула и стукнула по рельсу.
– Ты сказал «мы». Кто еще болтается с тобой, пытаясь найти Тубби?
Дейл взглянул на ружье. Сейчас он более чем когда-либо был уверен, что Корди сумасшедшая.
– Кое-кто из моих друзей.
– Хм, – хмыкнула она. – Должно быть, О'Рурк, Грумбахер, Харлен, и остальные чудики, с которыми ты водишься?
Дейл изумленно моргнул. Раньше он не сомневался, что Корди в упор не видит, с кем он там «водится».
Девочка прошла мимо него, подобрала ремингтон, отомкнула ствол, вынула патрон 22 калибра и забросила его подальше в лес. Затем снова положила ружье на траву.
– Пошли, – коротко бросила она. – Надо двигаться, пока эти двое не набрались храбрости и не вернулись.
Дейл поднялся и поспешил за ней. Корди шла в сторону города, ярдов пятьдесят они прошли по шпалам, потом свернули в лес и направились к полям за ним.
– Если ты разыскиваешь Тубби, – снова заговорила она, не глядя на Дейла, – то почему ты рыскаешь здесь, где его точно нет?
Дейл пожал плечами.
– А ты знаешь, где он есть?
Корди глянула на него с отвращением.
– Если б я знала, думаешь, я бы стала разыскивать его сама, как я это делаю?
Дейл набрал в грудь побольше воздуха.
– А ты имеешь понятие, что с ним случилось?
– Угу.
Мальчик подождал продолжения, но они прошли примерно шагов двадцать, а она ни слова не прибавила.
– Что? – выдохнул он.
– Кто-то или что-то в этой чертовой школе убило его.
У Дейла опять остановилось дыхание. При всем интересе, который проявлял к Тубби Велосипедный Патруль, им и в голову не приходило, что он может быть мертв. Сбежал, это возможно. Возможно, его похитили. Дейл и подумать не мог, что кто-нибудь из его одноклассников может умереть. Но теперь, когда ему прямо в лицо смотрело дуло ружья, теперь он и умом и всеми потрохами понимал значение этого слова. И он не сказал ничего.
Они вышли на Каттон Роуд примерно там, где проселочная дорога переходила в Брод Авеню.
– А теперь, давай-ка сматывай отсюда, – сказала Корди. – И чтоб ни ты, ни твои бойскауты не вздумали больше становиться у меня на дороге в поисках моего брата.
Дейл кивнул.
– Ты собираешься идти в город с этим? – и он глазами показал на ружье.
Корди отнеслась к этому вопросу с тем молчаливым презрением, которого он, вопрос, по ее мнению, заслуживал.
– Что ты собираешься делать с этим? – изменил формулировку Дейл.
– Найти Ван Сайка или еще кого-нибудь из этих говнюков. И заставить рассказать мне, где Тубби.
Дейл глотнул.
– Но они засадят тебя в тюрьму.
Корди подала плечами, откинула несколько прядей с глаз и молча пошагала вперед.
Дейл стоял и смотрел ей вслед. Маленькая фигурка в сером мешковатом платье была уже в тени вязов, растущих в начале Брод Авеню, когда он внезапно крикнул:
– Эй, спасибо.
Корди не остановилась и не оглянулась.
