Глава 39
Подняв голову, Майкл с изумлением увидел, что дом, совсем недавно погруженный во тьму, теперь ярко освещен.
Свет горел почти во всех окнах первого и второго этажей. Майклу показалось даже, что в одном из окон он разглядел чей-то силуэт. Судя по всему, то была Эухения. Бедная старушка. Наверняка она все слышала. А вероятнее всего, даже видела мертвые тела. Впрочем, может, никакого силуэта в окне не было. Дом стоял слишком далеко, чтобы Майкл мог разобрать, что там происходит.
Майкл отнес лопату под навес. Дождь разошелся вовсю и лил теперь как из ведра. Он принес с собой упоительный запах свежести, запах влажной земли и листвы.
Тишину разбил удар грома, ослепительный зигзаг молнии разрезал небо, и теплые струи обрушились на голову, лицо и руки Майкла.
Он отпер ворота и подошел к крану у бассейна. Нагнувшись, он тщательно вымыл руки, грудь и лицо. Боль так и не утихла совсем, а лишь затаилась. Майкл ощущал легкое онемение в левой руке. Тем не менее рука ему подчинялась. Он мог сжать и разжать ее. Майкл оглянулся назад, на старый дуб. Но за сплошными потоками дождя не смог различить даже силуэт раскидистого дерева.
Дождь смыл кровь Лэшера с каменных плит. Теперь никто не узнает, где этот дьявол нашел свой конец.
Казалось, дождь понимал, что ему необходимо уничтожить все следы, и потому не жалел воды.
Майкл долго стоял и смотрел на потоки, извергаемые небом. Он промок насквозь, но это было даже приятно. Он жалел лишь, что не может закурить — дождь моментально потушит сигарету. В освещенном окне столовой он увидел Эрона, по-прежнему сидевшего за столом. Создавалось впечатление, что за всю ночь Эрон так и не двинулся с места. Рядом с ним маячила высокая фигура неподвижно стоявшего Юрия. В комнате был кто-то еще, но этого третьего Майкл не знал.
Значит, в доме полно народу. Что ж, этого следовало ожидать. Все родственники не преминули явиться с утра пораньше. Наверняка Беатрис уже здесь. И Мона, и все прочие…
Лишь после того как последние пятна крови исчезли под струями дождя, Майкл пересек мощенную плитами площадку и подошел к входным дверям.
У крыльца были припаркованы две полицейские машины с включенными сигнальными огнями. Неподалеку, у ворот, толпились люди. Среди них Майкл увидел Райена и молодого Пирса, рядом с которыми стояла Мона. На ней были джинсы и свитер. Увидев ее, Майкл едва не застонал.
«Господи, почему же они меня до сих пор не арестовали? — пронеслось у него в голове. — Неужели не смогли найти на заднем дворе? Интересно, давно ли они здесь? И сколько времени я возился с могилой?»
Все эти мысли, смутные и несвязные, мелькали в его сознании одна за другой.
Он заметил, что ни во дворе, ни на улице нет ни одной машины «скорой помощи». Впрочем, это ничего не значило. Возможно, жена его умерла, и ее уже увезли. Если это так, он непременно должен ее увидеть. Он ни за что не позволит отвезти себя в тюрьму, пока в последний раз не поцелует Роуан.
Майкл решительно направился к ступенькам крыльца.
Тут Райен наконец заметил его.
— Майкл, слава Богу, ты вернулся! — закричал он. — Представляешь, у нас тут произошла накладка. Да, совершенно недопустимая накладка. Сразу после того, как ты ушел. Но я обещаю тебе, ничего подобного больше не повторится.
— Да что случилось? — спросил сбитый с толку Майкл.
Мона не сводила с него глаз. Лицо ее, бесстрастное и невозмутимое, было красиво неотразимой красотой юности. В очередной раз его поразил ярко-зеленый цвет ее глаз. На память пришли слова Лэшера о глазах, подобных драгоценным камням.
— Возникла путаница с сиделками и охранниками, — пояснил Райен. — Все они отправились по домам, не дождавшись смены. Спору нет, вопиющее пренебрежение своими обязанностями. Но все они утверждают, что действовали согласно полученному распоряжению. Даже Генри кто-то якобы приказал отправляться домой. Здесь оставался один лишь Эрон. Но он спал.
Мона слегка пожала плечами и сделала неопределенный жест своей маленькой, почти детской ручкой. Милая Мона.
— С Роуан все в порядке? — выпалил Майкл.
Райен принялся отвечать в своей обычной многословной и обстоятельной манере. Майкл пропускал его слова мимо ушей. Он понял лишь, что Роуан жива.
— Да, ее состояние можно считать стабильным, — сообщил наконец Райен. — Правда, она оставалась в доме практически одна. И даже входная дверь не была заперта. Видишь ли, кто-то сказал охранникам, что в их услугах больше нет надобности. Судя по их рассказам, это был священник из местной церкви. Мы еще не успели с ним связаться, однако непременно это сделаем. Что до сиделок, то им якобы сказали, что Роуан… Роуан… ну, ты понимаешь…
— Но Роуан жива.
— Да, конечно. К счастью, за все это время не произошло никаких непредвиденных происшествий. Эухения оставалась в своей комнате. Но все было спокойно. Когда Юрий и Мона явились сюда, он обнаружили, что в доме нет ни охранников, ни сиделок. Они разбудили Эрона. И немедленно позвонили мне.
— Понятно, — рассеянно кивнул головой Майкл.
— Мы не знали, где тебя искать. Эрон вспомнил, что ты вроде бы собирался пойти погулять. Но он понятия не имел, куда ты направился. Я сразу же приехал сюда. Как я уже сказал тебе, никаких непредвиденных происшествий не произошло. Разумеется, первым делом я уволил всех охранников и сиделок. Не знаю по чьей вине, но они поступили непозволительно… Их места уже занял новый персонал.
— Понятно, — вновь кивнул головой Майкл.
Они пересекли холл и поднялись вверх по лестнице. Вокруг все было в полном порядке. Ступени покрывала красная дорожка. Перед дверью лежал коврик с восточным узором. На натертых воском половицах кое-где виднелись следы.
Майкл взглянул на Мону, которая шла по пятам за своим дядюшкой. Интересно, как она ухитрилась натянуть такие тугие джинсы? Вся история костюма в двадцатом веке была бы иной, подумал Майкл, если бы люди не изобрели эту плотную ткань, способную столь выразительно обтягивать округлые женские бедра.
— Никаких непредвиденных происшествий не произошло, — словно заведенный повторил Райен. — Все вещи на своих местах. Мы еще не успели осмотреть весь дом, но, несомненно…
— Несомненно, все в порядке, — нетерпеливо перебил Майкл.
— Я удвоил число охранников, — продолжал Райен. — И количество сиделок тоже. И предупредил их, что они не имеют права покидать свой пост, не получив на это разрешения от кого-нибудь из членов семьи. Разумеется, ты не можешь сидеть дома целыми днями. Уходя, ты должен быть уверен, что Роуан в полной безопасности.
— Да, конечно, — пробормотал Майкл. — Спасибо тебе. А сейчас мне надо к Роуан.
На Роуан надели новую ночную рубашку — белую, шелковую, с длинными рукавами и узкими манжетами. В остальном она ничуть не изменилась: прежнее рассеянное, безмятежное выражение застыло на лице, руки по-прежнему сложены на белоснежном вышитом пододеяльнике, отделанном голубой лентой. Комната сияла чистотой, сладкий аромат церковных свечей носился в воздухе, а на столике, за которым обычно располагались сиделки, стояла большая ваза с желтыми цветами.
— Красивые цветы, — пробормотал Майкл.
— Да, их принесла Беа, — сообщил Пирс. — Такая уж у нее привычка: что бы ни случилось, непременно приносить цветы. Я, впрочем, думаю, что Роуан совершенно не заметила отсутствия сиделок.
— Конечно не заметила, — согласился Майкл.
Райен продолжал свои пространные объяснения, беспрестанно извиняясь и заверяя Майкла, что ничего подобного впредь не произойдет. Откуда-то появился бессловесный Гамильтон Мэйфейр, молча приветствовал вошедших кивком головы и столь же беззвучно удалился.
В комнату вошла Беатрис. Ее сопровождало легкое позвякивание. Возможно, это звенели ее многочисленные браслеты. Еще не успев ее увидеть, Майкл уловил исходивший от нее жасминовый запах духов и ощутил ее поцелуй на своей щеке. Аромат жасмина напомнил ему о лете. Оно наступит совсем скоро. В комнате, освещенной одной лишь лампой и свечами, как всегда, царил полумрак. Беатрис обняла его и прижала к себе.
— Дорогой, ты промок до нитки, — проворковала она.
— Да, — кивнул Майкл, — очень сильный дождь.
— Тебе незачем так изводиться, — тоном ласкового упрека продолжала Беа. — К счастью, все обошлось. Юрий и Мона подоспели вовремя. И нам удалось уладить все проблемы еще до твоего прихода.
— Это очень любезно с вашей стороны, — пробормотал Майкл.
— Ты едва держишься на ногах, — заметила Мона. — Тебе необходимо отдохнуть.
— Пойдем, тебе нужно немедленно переодеться, — распорядилась Беатрис— Иначе обязательно простудишься. Где твоя одежда? В спальне?
Майкл вновь послушно кивнул.
— Я тебе помогу, — предложила Мона.
— Эрон, — пробормотал Майкл. — Я не вижу Эрона. Где он? С ним все в порядке?
— О, он жив, здоров и бодр, — сообщила Беатрис, повернувшись к Майклу и одарив его ослепительной улыбкой. — Не волнуйся о нем. Сейчас он в столовой, пьет чай. Как только Мона и Юрий его разбудили, он сразу понял, что к чему, и принялся улаживать ситуацию. Так что с ним все в порядке. Абсолютно все. Сейчас я спущусь вниз, принесу тебе попить чего-нибудь горяченького. А ты иди переоденься. И пусть Мона тебе поможет.
Прежде чем уйти, Беатрис окинула Майкла долгим внимательным взглядом. Опустив глаза, он заметил, что его брюки и свитер покрыты темными пятнами и разводами. Правда, вещи так намокли, что трудно было понять, что это — кровь, грязь или вода? Но когда одежда высохнет, все, конечно, станет ясно.
Мона открыла дверь спальни. Он вошел вслед за ней. Посреди комнаты стояла свадебная кровать под пышным белым балдахином. Повсюду цветы. Желтые розы. Шторы на окнах были раздвинуты, и сквозь качавшиеся за стеклами ветви дубов в комнату проникал свет уличных фонарей. Кажется, что спальня устроена прямо на дереве, подумал Майкл.
Мона принялась стягивать с него промокший свитер.
— Знаешь что, — сказала она, — эти вещи такие старые, что, думаю, они уже отслужили свой срок. Пожалуй, самое разумное — сжечь их. Этот камин можно затопить?
Он кивнул и спросил шепотом:
— Что вы сделали с телами тех двоих?
— Тише, тише. — Мона торопливо приложила палец к губам, и в глазах ее мелькнул отблеск пережитого потрясения. — Мы с Юрием обо всем позаботились. Ни о чем больше не спрашивай.
Она расстегнула молнию у него на брюках.
— Ты знаешь, я его убил, — сообщил Майкл.
— Правильно сделал, — хладнокровно откликнулась Мона. — Жаль, что я этого не видела. Мне бы так хотелось на него посмотреть. Хотя бы один разок!
— Нечего на него смотреть, — буркнул Майкл. — Ипрошутебя, больше никогда о нем не вспоминай. Никогда не спрашивай, как я от него избавился, и….
Мона, судя по всему, не слушала его. На лице ее застыло выражение спокойной решимости, выражение, не имевшее никакого отношения к его словам, его тревогам и заботам. Как и всегда, неповторимая смесь невинности и мудрости, светившаяся в ее взгляде, привела Майкла в растерянность. Казалось, Моне дела нет до собственной красоты и юной свежести. Она поглощена совсем другими мыслями — серьезными, опасными и мрачными.
— Ты чувствуешь себя разочарованной? — шепотом спросил Майкл.
Мона вновь не ответила. Никогда прежде она не выглядела такой взрослой. Перед ним стояла женщина — взрослая, умудренная опытом и знающая о многом. И эта женщина представлялась ему непостижимой загадкой, которая навсегда останется за пределами его понимания.
Майкл сунул руку в карман и вытащил забрызганный грязью изумруд. Потрясенный вздох Моны донесся до него прежде, чем он взглянул в ее лицо, вспыхнувшее от изумления.
— Возьми его, — едва слышно произнес Майкл. — Теперь он твой. Бери. Владей им. И никогда не пытайся оглянуться назад. Никогда не пытайся понять, что произошло.
Мона по-прежнему глядела на Майкла в сосредоточенном молчании, впитывая его слова, но ни малейшим намеком не выдавая, что творится у нее на душе. Возможно, в ярко-зеленых глазах её сквозило уважение, возможно, взгляд их был просто непроницаемым и отрешенным.
Вдруг она накрыла изумруд ладонью, словно хотела спрятать его от посторонних глаз, от всего света. Затем сгребла в охапку мокрые грязные вещи Майкла.
— Иди прими горячую ванну, — невозмутимым тоном произнесла она. — И потом как следует отдохни. А я пока избавлюсь от этого тряпья. От твоих штанов, свитера и ботинок.
