Глава 31
— Кто теперь? — спросил я.
Барак бросил взгляд на Пирса, Гай тоже повернулся к ученику.
— Не мог бы ты привести лошадь к дому? — попросил он.
Пирс несколько секунд колебался, а потом вышел. Барак переводил взгляд с Гая на меня и обратно. Его лицо было словно из камня.
— Жена Локли.
— Он убил женщину? — выдохнул Гай.
— Сэр Томас послал в таверну человека для охраны, но было слишком поздно. Женщина лежала на полу. Она была обезображена. На ее теле вырезали послание. Какое-то странное. В нем говорится что-то об отравленном воздухе. Харснет уже там, и мы должны присоединиться к нему немедленно.
— А что с самим Локли?
— Не знаю.
Бросив взгляд в окно, я увидел Пирса, ведущего к крыльцу белую кобылу Гая. Мы вышли из дома.
— Можно мне с вами? — спросил Пирс, когда мы вскочили в седла.
— Нет, Пирс, тебе нужно заниматься. Ты еще вчера вечером должен был выполнить задание.
Ученик отступил назад, и на его лице промелькнуло выражение злости и разочарования.
— Что известно этому парню о происходящем? — на скаку спросил я Гая.
— Только то, что произошла серия убийств. Он не мог не знать об этом, — словно оправдываясь, сказал Гай, — ведь Пирс помогал мне проводить вскрытия. Но ему известно, что он должен держать язык за зубами.
— Ты сам знаешь, что он подслушивал под дверью, — напомнил я.
Гай не ответил.
Мы быстро доскакали до Смитфилда и вскоре оказались на Чартерхаус-сквер. Площадь была безлюдной, только двое мужчин стояли у входа в таверну под вывеской с зеленым человечком. Одним из них был Харснет, а вторым — высокий мужчина со шпагой, то и дело кашлявший в носовой платок. Возле церкви топтались несколько побирушек, но они смотрели на нас издалека, не осмеливаясь приближаться. Мы спешились и привязали своих лошадей рядом с конем Харснета. Гай подошел к высокому мужчине и тихо спросил:
— Вы чем-то болеете?
Тот отнял от лица носовой платок. Это был молодой человек лет двадцати, с аккуратной черной бородкой. Он посмотрел на темнокожее лицо Гая и ответил:
— Не знаю. Я приехал сюда два часа назад. Долго стучал, но мне никто не открыл.
Он снова зашелся в кашле.
— Ставни были закрыты, но я сломал один из них и забрался в дом. Женщина лежала на полу. Изуродованная. — Говоривший захлебывался от возбуждения. — А в воздухе стоял какой-то запах… Он отравлен. У меня до сих пор жжет горло.
— Дайте-ка мне посмотреть, — велел Гай.
Он заставил молодого человека открыть рот и заглянул туда.
— Да, гортань у вас воспалена. Присядьте на ступени и постарайтесь дышать ровно.
— Это было ужасно. Как будто кто-то сдавил мне горло и не дает дышать.
Я посмотрел на дверь. Замок был сломан. Видимо, охранник выбил его, когда рвался из дома наружу.
— Вы уже были внутри? — спросил я Харснета.
— Нет, только заглянул, но мне хватило одного вдоха. Все именно так, как рассказывает этот парень: такое ощущение, будто кто-то пытается вырвать у тебя горло.
Он посмотрел на Гая.
— А как вы здесь оказались, сэр?
— Я был у доктора Малтона, когда получил сообщение, — пояснил я. — Может быть, доктор Малтон сумеет помочь нам. Гай, как по-твоему, что могло случиться с воздухом?
— Есть только один способ выяснить это.
Гай достал из кармана платок, приложил его к носу и широко распахнул дверь. В нос мне ударила острая вонь, и я непроизвольно сделал шаг назад. Гай вошел внутрь. Поскольку ставни были закрыты, в доме царил сумрак, и я, оставаясь на улице, сумел рассмотреть только темный силуэт, от которого по полу разбегались еще более темные дорожки. Труп.
Гай, не теряя ни секунды, подошел к ставням и открыл их нараспашку. В окна полился свет и свежий воздух. Мы с Харснетом подошли ближе к порогу. В таверне царил сущий кавардак, столы и стулья перевернуты и разбросаны по всей зале. Темный силуэт под буфетной стойкой действительно оказался телом хозяйки. Миссис Бьюнс лежала на каменном полу лицом вниз. Чепец с нее был сорван, и длинные темные волосы рассыпались вокруг головы. Платье женщины задралось почти до подмышек, содранная нижняя юбка валялась под одним из столов. Ее полное бледное тело было наполовину обнажено, а руки связаны за спиной.
— Лопни мои глаза! — потрясенно пробормотал Барак.
Веревка так сильно впилась в запястья несчастной, что на них были видны глубокие багровые борозды. Наверное, она пыталась освободиться от пут, но узлы оказались слишком тугими. Рядом с головой женщины лежал еще один предмет ее туалета, а поверх него — что-то темно-красное.
— Боже милостивый, что же с ней сделали? — едва слышно прошептал Харснет.
Он стоял, так крепко сцепив руки, что суставы побелели.
Гай подошел к телу и стал его рассматривать. Потом он быстро перекрестился. Харснет, следивший за ним от порога, сузил глаза.
— Можно входить, — сказал Гай. — Опасность миновала. Но все равно прижмите платки ко рту и носу и дышите короткими вдохами.
Харснет, Барак и я приложили к лицам платки и боязливо вошли в таверну.
— Что это была за дрянь? — спросил Барак.
— Витриол, — ответил Гай, — причем в очень сильной концентрации.
Мы посмотрели на тело. На бледной коже туловища и ног выделились красные отметины, напоминавшие ожоги. Я с ужасом увидел, что большая часть ягодиц женщины была начисто сожжена, и на этом месте зияла чудовищная вишнево-красная рана. И — никакой крови, только лужица бесцветной жидкости на полу.
Воздух в доме немного очистился, но в нем чувствовался резкий, острый запах.
— Что такое витриол? — осведомился Харснет и тут же, не выдержав ужасного зрелища, воскликнул: — Господи, да что же он с ней сделал?
— Витриол — это жидкость, которая сжигает все, с чем соприкасается. Это вещество хорошо известно. Его часто применяли алхимики, чтобы растворять камень. Они считали, что витриол обладает особыми свойствами, поскольку одной из немногих субстанций, которые он не способен разрушить, является золото. Чтобы растворить золото, необходимо производить одну и ту же операцию много раз и в течение длительного времени.
И тут с Гаем произошло нечто такое, чего не случалось с ним, какую бы ужасную картину он ни наблюдал. Он содрогнулся всем телом.
Харснет склонился над прозрачной лужицей возле тела.
— А это что такое? — спросил он и потянулся к ней пальцем.
— Не прикасайтесь! — вскричал Гай, и коронер поспешно отступил назад.
Гай вытащил из кармана медицинский шпатель и опустил его конец в лужицу. Послышалось тихое шипение, и деревянная лопаточка задымилась.
— Витриол, — констатировал он. — Видите, как он пожирает дерево? Он даже частично разъел каменные плитки пола.
— Если эта жидкость настолько ядовита, как мог убийца ждать здесь несколько часов?
— По всей видимости, дело было ночью, и ставни на окнах, выходящих во двор, были открыты. Но даже при этом ему необходимо было находиться рядом с окном.
Барак осматривал буфет. На сушильной доске стояло несколько чашек и оловянных кружек, другие лежали в тазу с грязной посудой. Все говорило о том, что убийца пришел в таверну после закрытия или оказался последним посетителем.
— Джанли! — позвал Харснет, и охранник с неохотой вошел в таверну, косясь диким взглядом на обезображенный труп. — Обыщите остальные комнаты, — приказал коронер, — да пошевеливайтесь.
Все так же неохотно, положив руку на эфес шпаги, молодой человек открыл дверь, ведущую во внутренние помещения и скрылся из виду.
— Может, это сделал Локли? — выдохнул я. — Может, он и есть убийца?
— Не исключено, что Локли тоже убит и лежит в соседней комнате, — проговорил Барак и вытер лоб.
По его лицу градом струился пот.
— «Пятый Ангел вылил чашу свою на престол зверя… — процитировал я Книгу Откровения, строки, которые все мы уже успели выучить назубок. — …И сделалось царство его мрачно, и они кусали языки свои от страдания, и хулили Бога небесного от страданий своих и язв своих; и не раскаялись в делах своих».
Гай наклонился и очень осторожно перевернул изуродованное тело. Из его груди вырвался стон, похожий на рычание. Я заставил себя посмотреть на лицо миссис Бьюнс. Его нижняя часть была залита кровью. Мне никогда не забыть ее мертвых, широко открытых глаз, в которых застыл предсмертный ужас и боль. Гай ощупал ее челюсти, достал шпатель и прикоснулся им к тряпке рядом с лицом женщины и к красному предмету, лежавшему на ней. Затем он подцепил край тряпки и прикрыл ею этот предмет.
— Что… — Не будучи в силах закончить вопрос, я умолк.
— Это ее язык. Этой тряпкой убийца заткнул жертве рот, когда терзал ее, а под конец вырвал у нее язык. Чтобы закончить ту часть пророчества, в которой говорится о том, что «они кусали языки свои». Он вытащил ее язык и сильно ударил ее в челюсть — снизу вверх. Получилось, что женщина как бы сама откусила себе язык.
Гай снова ощупал изувеченное лицо.
— Да, так и есть. Челюсть сломана. После этого она, видимо, и умерла. У нее просто остановилось сердце.
— Что за тварь могла сотворить такое с женщиной?! — воскликнул Харснет.
— Она не первый человек, кого он замучил до смерти, — напомнил Барак. — Коттера тоже сначала истязали, а потом бросили умирать. Но тут все гораздо хуже.
— Когда в Библии говорится про «престол зверя», — заговорил Харснет, — то имеется в виду место, где правит дьявол, а не человек. Проще говоря, человеческий зад. Это тоже напоминает какую-то богохульственную шутку. Дьявольскую насмешку.
Из задней двери появился Джанли, и мы все повернулись к нему.
— Там ничего нет, — сообщил он. — Остальные помещения выглядят вполне нормально.
— Так это сделал Локли? — спросил Харснет, глядя на нас.
— Мне начинает казаться, что убийца все-таки он, — проговорил Барак.
— И все же мне в это не верится. Да, он знает, что такое двейл, и, наверное, умеет его применять, но как быть с познаниями в области юриспруденции, которые продемонстрировал убийца в письме, что он прислал Роджеру? Локли не производит впечатления человека, способного составить столь грамотное с юридической точки зрения послание.
— Тогда где же он? — взорвался Харснет.
Чудовищный антураж, посреди которого мы находились, вконец расшатал его нервы.
— Локли исчез, а миссис Бьюнс мертва, — принялся рассуждать я. — Годдард исчез, а на Кантрелла напали. Три человека, работавших в Вестминстерской больнице.
— Наверняка Годдард напал на двух других, — заявил Харснет.
— Но с равной долей уверенности можно предположить и другое: что Локли напал на Годдарда и Кантрелла, а тело Годдарда где-то спрятал.
Я с сомнением покачал головой.
— Эта женщина не работала в больнице, — возразил Харснет. — Из того, что вы мне рассказали, можно сделать вывод, что она даже не была особенно набожной.
Он взглянул на обезображенный труп и повернулся к Джанли.
— Ради всего святого, закройте ее чем-нибудь!
Молодой человек достал из кармана носовой платок и прикрыл им изуродованное лицо миссис Бьюнс. У него самого лицо было зеленого цвета. Ужасные раны на теле женщины, однако, оставались открытыми. Гай встал, взял нижнюю юбку хозяйки из-под стола, куда швырнул ее убийца, и накрыл ею тело.
— Вас прислал сэр Томас Сеймур? — спросил я Джанли.
— Да, я его главный конюший.
— Готов поспорить, вы не ожидали увидеть подобного ужаса.
— Нет, сэр. Меня послали сюда всего лишь для того, чтобы охранять таверну.
Молодой человек истерически засмеялся.
Я повернулся к Бараку.
— Нужно как следует обыскать весь дом. Начнем с жилых помещений.
По узкой деревянной лестнице мы поднялись на второй этаж. Там располагались две спальни. В одной, где спали Локли и миссис Бьюнс, стояла дешевая низенькая кровать, в другой — только большой сундук, набитый женской одеждой.
— Бедная баба! — проговорил Барак, роясь в вещах убитой. — Я думаю все же, ее прикончил Локли. Это не мог быть Годдард.
— Почему?
— Потому что ему пришлось бы предварительно выяснить, как работает таверна, когда приходят и уходят хозяева. То есть он должен был бы неоднократно приходить сюда под видом посетителя. Если бы это был Годдард, Локли узнал бы его и непременно сообщил нам.
— Твои рассуждения звучат вполне логично, — сказал я, глядя на нижнее белье и платья, которые Барак доставал из сундука и выкладывал на кровать.
Это копание в вещах женщины, которая лежала внизу бездыханная, покоробило меня. Над ней будто бы снова глумились, уже после смерти.
— Хватит, — велел я Бараку. — Сложи все это обратно в сундук и давай осмотрим соседнюю комнату.
Во второй спальне стояли сломанные стулья, разное барахло и еще один сундук, запертый на большой висячий замок. Я велел Бараку открыть его. Взламывать замки он научился, когда работал на лорда Кромвеля. Через пару минут дело было сделано, и мой помощник поднял тяжелую крышку сундука. Здесь хранилась мужская одежда, но на самом дне лежало несколько маленьких деревянных коробочек. Барак вынул их и принялся открывать. В одной были деньги — два фунта в монетах различного достоинства, но в следующей оказался весьма странный предмет — деревянный куб с углублением в форме человеческой челюсти. Там были даже прорези для зубов.
— Что это за чертовщина? — спросил Барак.
— Футляр для хранения вставной челюсти, — объяснил я.
Я взял у помощника кубик.
— Помнишь, Тамазин рассказывала, что зубодер показывал ей такую же штуку? Старая жена одного из барристеров в Линкольнс-Инн носит вставную челюсть, но ей ее плохо подогнали, и поэтому челюсть то и дело вываливается у нее изо рта.
— Может, ей стоит примерить одну из этих? — спросил Барак, указывая на последние четыре коробочки, которые он уже успел открыть.
В них находились вставные челюсти разных размеров.
— Зачем он держал все эти штуки? — непонимающе проговорил Барак. — Ведь он не был брадобреем-хирургом. Да, он работал на одного из них, но потом ушел.
Я повертел безобразную деревянную штуковину в руках. В эту искусственную челюсть не вставляли зубы, поскольку в прорезях для них не было клея. Отдельные кусочки головоломки в моей голове стали постепенно вставать на свои места.
— Нет, — тихо ответил я, — не был. Он был кое-кем другим. Теперь я знаю, почему они так старались сохранить все это в тайне. Идем, нам нужно немедленно повидаться с настоятелем Бенсоном. Возьми с собой эти коробочки.
Я первым спустился по лестнице. Харснет и Гай сидели за столом с круглыми отметинами от сотен кружек. Харснет выглядел возбужденным, Гай — опустошенным и грустным. Джанли стоял у окна и смотрел на двор таверны. Харснет поднял на меня глаза.
— Что-нибудь нашли?
— Да. Нам нужно к настоятелю и…
Меня прервал громкий грохочущий звук. Пол под нашими ногами заходил ходуном. Глаза Харснета округлились.
— Во имя всего святого, что это такое?
— Таверна соединена с водопроводом старого монастыря Чартерхаус, — пояснил я. — Наверное, сейчас там открыли сливные ворота. То же самое произошло, когда мы были здесь в первый раз. Нужно осмотреть подвал. Где-то тут должен быть люк, ведущий вниз.
— Я помогу Джанли найти его, — сказал Барак и положил коробочки на буфетную стойку.
Я взглянул на тело и спросил Харснета:
— Как вы с ней поступите?
— Велю отвезти в свою покойницкую в Уайтхолле. К Ярингтону. — Он многозначительно посмотрел на меня. — И — помалкивать о случившемся.
Я понимающе кивнул.
— Почему вы сказали, что нам нужно ехать к настоятелю?
— По-моему, я знаю, что он скрывает.
— Мы нашли подвал! — крикнул Барак из глубины дома. — Тут, в прихожей, железная крышка люка.
— Нужно посмотреть, что там, внизу, — сказал я и пошел в прихожую.
Харснет последовал за мной.
Барак уже поднял крышку люка и смотрел вниз. Там была лестница. Из подвала на меня дохнуло холодом. Подошел Джанли с лампой, внутри которой горела свеча.
Барак глубоко вздохнул.
— Ну что ж, поглядим, что там есть.
— Будь осторожен, — попросил я.
Однако в подвале было не на что смотреть. Колеблющийся свет свечи выхватывал из темноты лишь облицованные плиткой стены да бочки, стоящие вдоль них. Здесь Барак и Джанли нашли еще один люк, ведущий к самой канализации.
— Нам нужно туда спускаться? — спросил Джанли, нервно вглядываясь в темноту.
— Нет, — ответил Барак. — Прислушайся.
Снизу доносился звук бегущей воды. Затем он стал нарастать, пока не перешел в грохот, и дом снова заходил ходуном. В Чартерхаусе опять открыли сливные ворота, и в трубы хлынула новая порция сточных вод. Подвал заполнило зловоние, от которого сморщились даже мы, стоявшие наверху.
— Там очень много воды, — сообщил снизу Барак.
— Ничего удивительного, — откликнулся Харснет. — В результате затяжных дождей ручьи на Ислингтоне наверняка вышли из берегов.
Барак с Джанли выбрались из подвала, и мы все вернулись в главную комнату. Гай, стоявший на коленях возле тела, поднялся и отряхнул пыль со своей одежды. Пока нас не было, он молился.
— Так что же скрывает Бенсон? — спросил Харснет.
— Расскажу по дороге. Нам нужно…
На сей раз меня прервал стук в дверь, тихий и неуверенный.
Мы переглянулись.
— Войдите! — крикнул Грегори.
Дверь отворилась, и в таверну, заметно нервничая, вошла пожилая супружеская пара. Низенькие, худые, седоволосые, они явно были из бедного сословия. Сначала они посмотрели на нас, потом на то, что лежало на полу. Женщина издала тоненький крик и выскочила за дверь. Муж повернулся, намереваясь сделать то же самое, но Харснет окриком остановил его. Женщина, дрожа всем телом, стояла на ступеньках крыльца.
— Кто вы такие? — грубо спросил мужчину коронер.
— Мы живем в соседнем доме, — писклявым голосом ответил незваный гость, нервно потирая руки. — Мы услышали шум и забеспокоились, не случилось ли чего.
— Миссис Бьюнс убили, мастер Локли исчез, а я — мастер Харснет, помощник королевского коронера.
— О-о…
— Пожалуйста, попросите вашу жену войти. Нам нужно задать вам несколько вопросов.
— Она очень расстроилась, — промямлил мужчина, но Харснет наградил его взглядом василиска, и он в мгновение ока приволок свою благоверную.
Женщина висела на муже, стараясь не смотреть на труп.
— Мы думаем, что все случилось прошлой ночью, после закрытия таверны, — сказал я. — Вы что-нибудь слышали?
Мужчина уставился на Гая — на его длинное платье врача и темнокожее лицо, словно недоумевая, откуда он здесь взялся.
— Прошлой ночью! — угрожающе напомнил Харснет.
— Мы слышали шум в час, когда таверне положено закрываться.
— Когда это было?
— Они закрылись в двенадцать. Мы уже спали, и этот шум нас разбудил. Казалось, что падают столы. Но публика в таверне собирается грубая, заходят и попрошайки, когда у них в карманах появляется монета. Мы знали, что Фрэнсис пропал. Миссис Бьюнс была сама не своя, приставала на площади к каждому встречному с расспросами, не видел ли кто его. Она, знаете ли, привыкла быть хозяйкой в своем курятнике. Бедная Этель!
Говоривший обвел взглядом комнату и поглядел на прикрытое тело.
— Пожалуйста, позвольте нам уйти отсюда.
— Подождите минуту. Насколько близко вы знали миссис Бьюнс и Фрэнсиса Локли?
— Мы живем рядом с таверной десять лет. Мы хорошо знали мастера Бьюнса, когда он еще был жив. Он содержал дом и таверну в порядке и был истинным праведником.
— Что вы имеете в виду? — уточнил я.
Сосед смотрел на нас, беспокойно переводя взгляд с одного на другого.
— Только то, что он принадлежал к одной из радикальных конгрегации. Стоило поговорить с ним подольше, как он обязательно переводил разговор на Библию и спасение.
— И при этом держал таверну? — недоверчиво спросил Харснет.
Пожилой мужчина пожал плечами.
— Думаю, его обратили в новую веру после того, как он купил это заведение. Для него таверна была единственным источником доходов, и, как я уже сказал, он содержал ее в идеальном порядке. Здесь у него никто никогда не ругался, не дрался.
— А по воскресеньям таверна всегда была закрыта, — вставила женщина.
Опасливо взглянув на труп, она осенила себя крестом.
— Потом Этель пришлось несладко. Сами понимаете, каково это — одинокой женщине тащить на себе таверну.
— Давно они с Локли стали жить вместе?
— С Фрэнсисом? Он появился года два назад. Сначала Этель наняла его, чтобы мыть посуду, и постепенно они сошлись. — Женщина покачала головой. — Иногда я думала, что, глядя на это с небес, Эдди Бьюнс, наверное, в гробу переворачивается. Подумать только, Этель живет во грехе с бывшим монахом!
— Не пыталась ли она приобщить Локли к конгрегации ее покойного мужа?
Женщина снова покачала головой.
— Нет, с тех пор, как его не стало, мы больше никогда не слышали разговоров про Библию и истинную веру. После смерти Эдди таверна стала работать и по воскресеньям. Наверное, Этель вообще отошла от церкви.
— И посетители стали вести себя более шумно, — с недовольным видом добавил мужчина.
Мы с Харснетом обменялись взглядами. Значит, миссис Бьюнс, как и остальные убитые, с точки зрения радикалистов, была отступницей.
— Где находится церковь, которую посещал мастер Бьюнс? — спросил Харснет.
— В Клеркенвелле. Тамошним радикалам следует поостеречься, не то епископ Боннер и до них доберется.
— Остался ли у миссис Бьюнс кто-нибудь из родных, кого вы знаете?
— Нет, сэр, — ответил муж. — Мы не были близки до такой степени, чтобы рассказывать друг другу о родне. Фрэнсис временами бывал раздражителен, а вот Этель…
Он снова посмотрел на прикрытое тело.
— Этель была славной, порядочной женщиной, хоть и жила во грехе.
— Мы хотели бы проводить ее в последний путь, — пропищала женщина.
Ее муж поднял глаза на Харснета.
— Скажите, сэр, что здесь, по-вашему, произошло? Я спрашиваю лишь потому, что хочу знать, не угрожает ли и нам опасность? Может, в округе завелись воры?
— Вам ничего не грозит, — ответил Харснет, — но до тех пор, пока мы не проведем расследования, большего я сказать не могу. Вы же никому не должны рассказывать о смерти миссис Бьюнс, потому что это может помешать следствию.
— Но как…
— Ни одной живой душе! Считайте, что это приказ именем короля. Какое-то время здесь будет оставаться охранник, а вы можете отправляться домой. И спасибо вам за помощь.
— Бедные старики, — покачал головой Харснет после того, как супружеская пара удалилась, и сразу же его тон стал деловым и собранным: — Ну ладно, Мэтью, если, по-вашему, мы должны ехать в Вестминстер, то нам следует поторопиться. Мне хочется поскорее узнать, что вы там разгадали. Вы, Джанли, остаетесь здесь. Стерегите дверь и гоните любопытных. Я прикажу, чтобы тело забрали как можно скорее.
— А я могу вернуться домой? — спросил Гай.
— Да, — лаконично ответил Харснет.
Было очевидно, что он то ли испытывает к Гаю антипатию, то ли не доверяет ему. Большинство людей испытывали подобные чувства из-за цвета его кожи, но в случае с Харснетом я не сомневался, что дело было в религии.
Мы вышли наружу, испытывая огромное облегчение от того, что наконец-то покидаем это страшное место, остановились на крыльце и оглядели широкую площадь. На противоположной ее стороне во двор дома Кэтрин Парр въезжала карета, сопровождаемая четырьмя всадниками.
— К леди Кэтрин пожаловали гости, — заметил я. — Возможно, это сам архиепископ.
— Если и так, то его направляет Господь, — ответил Харснет. — Истинная вера нуждается в помощи этой женщины.
Он спустился по ступенькам и отвязал свою лошадь. Я было двинулся за ним, но Барак удержал меня, ухватив за руку.
— Что дальше? — спросил он. — Что произойдет, когда изольется шестая чаша?
На его вопрос ответил Гай:
— В Книге Откровения говорится о том, что пересохнут великие воды. Евфрат.
— Какую же подлость придумает этот гад, чтобы она символизировала такое? Осушит Темзу?
— Он что-нибудь придумает, — мрачно ответил я. — Но в любом случае еще один невинный человек умрет страшной смертью. А вот какой именно, это только Богу известно.
