Глава 11
На следующий день я получил письмо от Харснета. Его доставил специальный нарочный, и это напомнило мне о том, какими широкими полномочиями и возможностями располагает коронер. Он просил меня встретиться с ним возле медвежьих ям в Саутуорке, завтра, в восемь утра.
Я вышел из дома в пятницу рано утром, поскольку сначала мне предстояло дойти до Лондонского моста, где должен был ждать Барак. Я выспался, но все равно чувствовал себя усталым и угнетенным. Впрочем, это ощущение не покидало меня со времени смерти Роджера. Холодный ветер гнал высоко в небе пушистые облака. На поросшем травой углу Ньюгейтского рынка, в огромной тени собора Святого Павла, я увидел полоску пробивающихся к свету крокусов.
Прохожих было совсем мало. Я шел по Шамблз, стараясь держаться подальше от вонючей сточной канавы, тянувшейся посередине улицы, куда мясники сливали бычью кровь и сваливали потроха. Впереди послышался шум драки. Дойдя до угла Шамблз и Бладдер-лейн, я увидел, как грузный мужчина в заляпанном кровью переднике отбивается от двух лондонских констеблей. Полная женщина, по всей видимости его жена, вцепилась в одного из стражей порядка и пыталась оттащить его от мужа. Вокруг дерущихся взрослых с визгом и пронзительными криками бегали трое маленьких детей. Наконец полицейский стряхнул с себя разъяренную женщину и с силой толкнул ее. Женщина плюхнулась в лужу, выбив из-под себя фонтан грязи. Ее чепец развязался, и его концы повисли. Дети, все так же вопя, подбежали к матери.
— А теперь пойдем, да не дури! — прикрикнул на мужчину другой констебль.
Тот перестал сопротивляться и позволил полицейским увести себя. Поколебавшись, я подошел к женщине, которая медленно поднималась на ноги среди орущей детворы.
— С вами все в порядке, мадам?
Она бросила на меня подозрительный взгляд.
— Цела, как видите.
— Что здесь произошло?
— Они говорят, что мой муж продавал мясо в Великий пост, вот и потащили его к епископу Боннеру.
Увидев мою адвокатскую мантию, она проговорила:
— Законник нам не поможет. Если они решили засадить его, так оно и будет, тем более что у нас все равно нет денег на адвоката. Поищите себе клиентов где-нибудь в другом месте.
С этими словами женщина поковыляла к лавке, дети побежали за ней. Один из мальчишек, вероятно уловив враждебность в тоне матери, подскочил ко мне и крикнул:
— Горбун!
Злясь на себя и на них, я пошел своей дорогой. Ведь я всего лишь хотел помочь! Но если ее мужа признают виновным, ему грозит виселица. Мне вспомнились слова Кранмера о том, что Боннер делает все, чтобы уничтожить реформаторов.
Барак, как мы и договаривались, ждал меня на Лондонском мосту. Он был бодрым, энергичным, без всяких признаков похмелья, и радостно приветствовал меня. Я заметил, что этим утром он нацепил шпагу.
— Что ж, поглядим, что ждет нас у реки, — сказал он, прикоснувшись к своему старому клинку.
— Надеюсь, какие-нибудь ответы.
Через Лондонский мост мы перешли на противоположный берег, откуда начинался Саутуорк и где нас ждал Харснет. Сегодня он выглядел королевским чиновником с головы до пят. Поверх официального платья был накинут плащ, подбитый мехом куницы. Предвидя долгую прогулку по грязному берегу, коронер предусмотрительно надел башмаки из толстой кожи.
Харснет смотрел вверх, на возвышавшуюся над крышами домов арену с ямами для травли медведей. С мрачным выражением лица он повернулся к нам.
— Здравствуйте, мастер Шардлейк. И вы, Барак, разумеется.
Барак поклонился. Харснет снова посмотрел на медвежью арену и вздохнул.
— Разве не печально, что нас развлекают мучения этих обливающихся кровью несчастных и совершенно беззащитных животных? — спросил он.
— Беззащитных? — переспросил Барак и взглянул на меня.
Он вспомнил случай, когда меня едва не задрал вырвавшийся на волю медведь. Я тогда едва уцелел, но сейчас в душе был согласен с Харснетом.
— Да, — сказал я, — это жестокий спорт. Я никогда не посещаю этих представлений.
Коронер согласно кивнул.
— Вы принесли список знакомых мастера Эллиарда?
Я достал бумагу из кармана плаща.
— Составить его мне помогли жена мастера Эллиарда и его клерк. Они не могут припомнить ни одного человека, который мог бы желать ему зла.
— У доктора Гарнея тоже не было врагов. Вот список его контактов.
Он вытащил лист бумаги, отдал его мне, и мы, стоя рядом, стали читать. Среди пациентов доктора Гарнея числились некоторые придворные, а также известные лондонские купцы. Упоминались там сэр и леди Латимер. Но ни одно имя не фигурировало в обоих списках. Совпадений не было.
— Ничего, — подвел итог Харснет. — Могу я оставить себе ваш список?
— Конечно.
Он свернул оба документа и сунул их в карман.
— И все же между двумя жертвами очень много общего: религия, профессиональный статус, даже конституция. Что заставило это чудовище остановить свой выбор именно на них?
— Не знаю. Но я кое о чем подумал.
— Вот как? О чем же?
В глазах Харснета вспыхнул неподдельный интерес.
— Вполне возможно, что были и другие убийства. Мы с вами находимся на границе двух графств — Кента и Суррея. Коронеры не всегда обмениваются информацией, а некоторые вообще относятся к своим обязанностям спустя рукава. Как коронер Броун.
Харснет кивнул в знак согласия.
— Вы правы, сэр, благодарю вас. — Он одобрительно посмотрел на меня. — Я поговорю с другими коронерами.
— Мне известно по крайней мере об одном странном убийстве, произошедшем недавно на этом берегу реки Темзы. О нем рассказал один из моих клиентов. Я обращусь к нему за дополнительными деталями.
— Отличная идея. Еще раз спасибо.
Он вздохнул.
— А теперь идемте в Ламбет. Человек, который нашел тело, будет ждать нас там.
Мы шли по южному берегу реки. Вскоре дома уступили место обширным болотам. Посреди топи покачивались под ветром высокие камыши. Сухие участки земли были обработаны и засеяны овощами коттерами, поселившимися здесь же, в глинобитных домишках.
«Ну и тоскливая здесь, должно быть, жизнь», — подумал я.
— Архиепископ Кранмер очень высоко оценивает вас, — нарушил молчание Харснет. — Он говорит, что, если бы не вероломный слуга, вы могли бы спасти лорда Кромвеля три года назад.
— Он слишком добр ко мне. И все же с тех пор я стараюсь избегать подобных ситуаций.
— Вы ввязались во все это ради своего друга. Это богоугодное дело, дело чести.
Он помолчал.
— Честь — большая редкость при дворе, в тех кругах, в которых мне приходится вращаться.
Я поймал себя на том, что начинаю испытывать все большую теплоту по отношению к этому человеку, несмотря на то, как скверно началось наше знакомство.
— Долго вы являетесь королевским коронером? — поинтересовался я.
— Я всего лишь его помощник. По большей части моя работа связана со смертями, происходящими в Лондоне. А вообще-то я получил эту должность шесть лет назад.
Он внимательно посмотрел на меня и добавил:
— Еще при лорде Кромвеле, упокой, Господи, его душу. Сейчас для реформаторов наступили трудные времена. Мы ходим по лезвию бритвы.
— Сегодня видел, как в темницу потащили мясника. По словам жены, за то, что он продавал мясо в Великий пост.
Харснет понимающе кивнул.
— Сегодня утром констебли получили приказ задержать всех мясников, подозреваемых в торговле мясом во время Великого поста. Этих несчастных подвергнут не очень тактичному допросу с целью узнать имена их покупателей. В результате те, кто ставит Слово Божье выше древних правил религиозной диеты, будут арестованы. Вот как преследует нас нынче Боннер.
Харснет улыбнулся злой улыбкой, отчего на мгновение его лицо стало неприятным.
— Впрочем, они могут обнаружить в своих сетях рыбу, которая окажется им не по зубам. Например, в нарушении Великого поста обвинили графа Сюррея, сына герцога Норфолка. Вы знакомы с его стихами?
— Боюсь, что нет.
Мне, конечно, было известно, что сын главной фигуры во фракции папистов пишет стихи.
— Уже находясь в тюрьме, он написал новую поэму. Она посвящена Лондону.
Харснет процитировал:
О, лживый Вавилон!
Кузница обмана! Логово злобы!
Ужасный рок мечом и огнем
Вскоре обрушится на тебя,
И прольется кровь мучеников.
Я вспомнил о том, как Роджер цитировал Родерика Мора, и на секунду передо мной вновь возникло его лицо. Я вздохнул и посмотрел на Харснета.
— Значит, Сюррей видит Лондон Вавилоном, каким тот предстает в Книге Откровения?
— И который будет разрушен, когда Господь придет, чтобы вершить суд над миром.
Он смотрел на меня, ожидая моей реакции.
— Я думал, Вавилоном обычно называют Рим, и никогда не мог расшифровать смысла Книги Откровения.
Харснет склонил голову.
— Если вы почитаете Откровение внимательнее, то обнаружите, что там предсказано не только как, но и когда наступит конец света.
Не дождавшись от меня никакой реакции, он снова грустно улыбнулся.
Дальше мы шли молча. Наконец затянувшееся молчание нарушил Барак.
— Как здесь покойно! — заметил он.
Я кивнул. На тропинке, кроме нас, не было ни одной живой души. Слева неспешно несла свои воды Темза, а на грязных лужах время от времени вздувались и лопались пузыри. С правой стороны ветер с шорохом шевелил заросли камыша, на противоположном берегу виднелись дома и лачуги Лондона — «логова злобы», как окрестил его Сюррей.
— Здесь будет довольно людно, когда начнется рабочий день, — заметил Харснет. — По этой дороге до самого вечера будут ездить и ходить люди.
Он снова повернулся ко мне.
— Архиепископ сказал, что вы взялись представлять интересы Адама Кайта. Как он?
— Очень сильно поврежден умом. Вам известно, что с ним произошло?
— Наши викарии дружат, и я раз или два встречал на собраниях его родителей. Они производят впечатление честных, здравомыслящих людей.
— Так и есть, — откликнулся я, гадая, что он имел в виду под словом «собрания».
Уж не противозаконные ли встречи тайного общества по изучению Библии?
— Мне известны опасения преподобного Мифона относительно того, что мастер Кайт может быть одержим нечистым, — заговорил Харснет. — Как бы то ни было, я думаю, ему лучше оставаться там, где он находится. Если он вновь надумает выкинуть какой-нибудь номер, Боннер устроит другой спектакль, где парню отведут главную роль. На вершине костра.
— Совершенно справедливо, сэр, — с чувством ответил я. — Полностью с вами согласен.
На Темзе начиналась жизнь, и ее серая поверхность расцвела белыми пятнышками парусов. Облачный фронт поднялся еще выше и закрыл солнце. На нашем берегу все чаще встречались большие лужи, оставленные приливами. Впереди, рядом с одним из таких грязных водоемов стояла одинокая фигура пожилого рабочего в блузе и широкополой кожаной шляпе. Он следил за нашим приближением прищуренными испуганными глазами, посаженными близко друг к другу на помятом лице. Харснет сошел с дорожки, и его башмаки с хлюпаньем погрузились на шесть дюймов в жидкую грязь.
— Осторожно, сэр! — крикнул ему Барак. — Эта трясина может засосать вас.
Мы с опаской последовали за ним туда, где ждал пожилой рабочий. Круглая лужа, возле которой он стоял, была, наверное, футов двадцати в диаметре.
— Как поживаете, Уилоуз? — приветствовал его Харснет. — Давно нас ждете?
Мужчина низко поклонился, а когда выпрямлялся, его лицо скривилось от боли.
«Видно, бедняга мается спиной», — с искренним сочувствием подумал я.
— Примерно с полчаса, сэр. Не нравится мне здесь. Все напоминает о том дне. И еще мне все время кажется, будто за мной кто-то следит.
Он перевел взгляд на заросли камыша по другую сторону дороги. Это было действительно подходящее место для того, кто решил бы затаиться здесь.
— Ну, после сегодняшнего дня мы вас больше не потревожим, — пообещал Харснет и, указав на меня, добавил: — Этот джентльмен помогает мне в расследовании. Я хочу, чтобы вы подробно рассказали ему обо всем, что случилось, когда вы нашли тело доктора Гарнея.
На лице Уилоуза появилась досадливая гримаса.
— Я столько раз рассказывал эту историю…
— Ничего, расскажете еще раз, — приветливо, но твердо сказал Харснет.
— Дело было три недели назад, когда лежал глубокий снег. Я шел в Саутуорк, на работу. Там, на Кройдон-роуд, строятся новые дома…
— Где вы живете? — перебил я.
— В Вестминстер-виллидж. Когда рассвело, я уже шел по этой дороге. На реке стоял лед, но приливы не прекращались. Воду выдавливало из-под ледяной корки, и она, заполняя впадины, образовывала вот такие озерца. Одно из них было странного цвета. Присмотревшись, я увидел, что оно красное, ярко-красное. А потом я заметил в нем какой-то темный силуэт и подошел, желая выяснить, что это такое.
— Были там какие-нибудь следы?
— Ага.
— Какие? Большие или маленькие?
— Я бы сказал, довольно большие. — Он покачал головой. — Этот кровавый водоем на фоне белого снега словно явился из кошмарного сна. Меня буквально вывернуло.
— Озерцо гораздо больше фонтана, — заметил я, — и тем не менее оно было заполнено кровью.
— Вы удивились бы, узнав, как мало нужно крови, чтобы вода сделалась красной, — проговорил Барак.
Харснет с удивлением взглянул на него.
— Странные познания для клерка из адвокатской конторы. Впрочем, вы же работали на лорда Кромвеля.
— Вот именно, — откликнулся Барак.
Я заметил, как сузились глаза старого Уилоуза. Имя Кромвеля было до сих пор способно внушать страх.
— Получается, он принес сюда тело, бросил его в приливную лужу и удалился, — сказал я.
Уилоуз выглядел испуганным.
— Люди толкуют, что был еще один такой же случай. В Линкольнс-Инн.
— А вот об этом — ни звука! — жестко проговорил Харснет.
— Я знаю, мастер, — покорно закивал Уилоуз. — Иначе я закончу свои дни в тюрьме Маршалси. Вы мне это уже говорили.
— Вот и хорошо. В таком случае продолжайте свой рассказ.
— Возле озерца я заметил пятачок, на котором весь снег был утоптан. Там тоже была кровь.
«Именно там убийца перерезал горло доктору Гарнею», — подумал я и посмотрел на озерцо; от ветра по его поверхности бежала рябь.
— Что вы сделали потом? — мягко спросил я рабочего.
— Я подошел к луже, перевернул тело и отметил, что, судя по одежде, это был знатный человек. Его лицо было белым как снег, поскольку в нем, должно быть, совсем не осталось крови. И тут я увидел его горло…
— Каким было выражение его лица?
Уилоуз бросил на меня быстрый взгляд.
— Об этом меня раньше никто не спрашивал. Но лицо действительно было странным. Спокойным, словно он спал.
«Двейл», — подумалось мне.
— Каковы были ваши дальнейшие действия?
— Я побежал в Саутуорк, за коронером. Я знаю, что так положено поступать, если найдешь труп.
Он посмотрел на Харснета.
— И вот с тех пор различные джентльмены задают мне одни и те же вопросы и требуют, чтобы я все держал в тайне.
— Для этого имеются веские причины, — сказал я.
— Так что постарайтесь делать так, как вам велено, — добавил Харснет.
Он достал из кармана шиллинг и протянул его работяге.
— Ну ладно, теперь вы можете идти.
Пожилой мужчина торопливо поклонился, бросил последний взгляд на болота и, бурча что-то себе под нос, стал пробираться к дороге. Выбравшись из грязи, он поспешно зашагал по направлению к Вестминстеру. Харснет смотрел ему вслед.
— Мне не хотелось сажать беднягу под замок, но его нужно было припугнуть, чтобы он осознал настоятельную необходимость хранить молчание.
Я понимающе кивнул и уставился на приливное озерцо.
— Все в точности так же, как было с Роджером. Доктора вызвали на какую-то встречу, накачали наркотиком и принесли сюда. Здесь ему перерезали горло и бросили в воду. По этой дороге каждый день проходит множество людей, а когда река покрыта льдом и лодки не ходят, их бывает еще больше. Если бы старик не наткнулся на тело в столь ранний час, это был бы еще один… — я помолчал, подыскивая нужное слово, — спектакль.
Харснет задумчиво смотрел на дорогу.
— Но как ему удалось затащить доктора сюда? Гарней ни за что не стал бы ни с кем встречаться на этой тропинке, тем более ночью. Уж в этом можно не сомневаться.
Я мотнул головой в сторону реки.
— Тогда река была покрыта льдом, достаточно толстым, чтобы по нему можно было ходить. Полагаю, убийца встретился с доктором Гарнеем на том берегу, заставил его принять наркотик, после чего перетащил сюда.
Я покачал головой.
— Убийства идентичны, жертвы во многом похожи. Что же их объединяет?
— Он, вероятно, рассчитал время так, чтобы все произошло во время низкой воды, как сейчас, — заметил Барак. — Когда морской прилив поднял подо льдом уровень реки, вода, окрашенная кровью, должна была вытечь, заполнить эту впадину и залить берег.
Морской прилив. Вода, обратившаяся кровью. Эти слова молоточками стучали в моем мозгу, как было и с фразой, сказанной казначеем, про фонтан, превратившийся в кровь. Я знал эти фразы. Но откуда?
Барак наклонился к нам.
— Не оглядывайтесь, но учтите, за нами кто-то наблюдает. Он на тропинке выше по берегу, позади нас. Я на секунду увидел голову на фоне неба. Старик был прав.
— Ты уверен? — спросил я.
— Я сейчас его поймаю.
В глазах Барака зажегся азартный огонек. Я положил ладонь ему на локоть.
— Здесь кругом сплошные болота. Тебя может затянуть в трясину.
— Ничего, я рискну.
Барак повернулся, пересек дорогу и нырнул в заросли камыша. Послышался громкий плеск, как если бы он пробирался по воде, доходившей ему до пояса. Но Барак не собирался отступать. Мы с Харснетом молча ждали. Ярдах в пятидесяти от нас из камышей поднимался небольшой холм, поросший зеленью. На долю секунды я увидел над ним голову человека, возникшую на фоне серого неба, а в следующее мгновение она исчезла.
— Я пойду за ним, — сказал Харснет.
Я не мог не восхититься той отвагой, с которой коронер кинулся в камышовые заросли следом за Бараком, разбрызгивая грязь, налипавшую на его дорогой плащ. Я хоть и не вприпрыжку, но последовал за ним, ежась от холодной воды, мгновенно заполнившей башмаки.
Впереди Барак выбрался на сухой пригорок, и его темный силуэт вырисовывался на фоне неба. Он огляделся и громко выругался:
— Проклятье!
Вскоре к нему присоединился Харснет, а затем и я. Барак смотрел на раскинувшиеся вокруг болота. В отдалении виднелись домики коттеров, а между ними и тем местом, где находились мы, колыхалось зеленое море камыша.
— Я думал, что, если поднимусь сюда, он непременно побежит, и я увижу, куда именно, — проговорил Барак. — А он взял и исчез.
— Но куда? — Харснет озирал огромное пустое пространство. — Не прошло и нескольких минут. Мы бы увидели его бегущим.
— Возможно, он залег где-нибудь в этих зарослях, — предположил я. — Они могут служить отличным укрытием.
— Тогда подождем, — лаконично сказал Харснет. — Никто не сможет долго отлеживаться в этих болотных дебрях: вода ледяная.
— Взгляните на это.
Барак указывал себе под ноги на грубый соломенный тюфяк. Джек положил на него ладонь.
— До сих пор теплый. Вот здесь он и лежал, наблюдая за нами.
Харснет нахмурился.
— Значит, он знал, что мы должны сюда прийти. Но откуда?
Он снова обвел взглядом окрестности, высматривая хоть какое-то движение. Но тщетно. Я поежился. Неужели здесь, в грязи и холодной воде, наблюдая за нами, действительно лежал убийца?
Харснет набрал полную грудь воздуха.
— Я не сойду с этого места до заката. Рано или поздно ему придется обнаружить себя. — Он посмотрел на Барака. — Хорошо, что вы захватили шпагу.
Джек поднял глаза к потемневшему небу.
— По-моему, собирается дождь.
— Это еще лучше. Тем скорее он вылезет.
Мы стояли, наблюдая за раскинувшимися вокруг болотами. Иногда, хлопая крыльями по воде, в небо взлетала какая-нибудь водоплавающая птица, но больше нигде ничто не пошевелилось, даже когда на нас обрушились тяжелые потоки ливня. Мне было неудобно стоять, заболела спина, но насколько хуже, наверное, было тому, кто лежал где-то там, в камышах!
Харснет искоса посмотрел на меня, вероятно подумав, что в драке от меня будет мало проку.
— Вы бы отправлялись восвояси, — сказал он. — Мы с Бараком и сами справимся.
Мой помощник сидел на тюфяке, а коронер стоял, как скала.
— Может быть, вы захотите, чтобы я привел еще людей и мы прочесали бы болота?
— Нет, он может находиться где угодно. Поиск, возможно, займет много часов. Будем ждать, пока он не обнаружит себя. Вот если Барак смог бы остаться здесь…
— Конечно, он останется.
Я оставил их подкарауливать убийцу, а сам вернулся к дороге. Парочка случайных прохожих изумленно смотрели, как я вылезаю из камышей в перепачканной грязью мантии и башмаках. Я оглянулся на невысокий холм, где на фоне неба стоял Харснет, как выжидающий ангел мщения.