Эпилог

Все вокруг было ярким и чистым, будто стихия, стыдясь собственной ярости, стремилась загладить вину. В воздухе не чувствовалось ни малейшего ветерка, и когда Маршалл перевел взгляд с металлической будки охраны на ледяные просторы, раскинувшиеся под хрустальным куполом неба, ему вдруг показалось, что в этом диком краю у природы в палитре есть только два цвета — белый и голубой.

Все утро возле базы садились и взлетали вертолеты с медиками и военными, а также прилетел один маленький самолет с людьми в черном, доставившими Маршаллу немало беспокойства. Сейчас же он стоял вместе с Фарадеем, Логаном и Экберг на каменном пятачке перед въездом в ворота. Они пришли проводить Усугука, который собрался отправиться восвояси — в свое опустевшее селение из пяти-шести иглу.

— Уверены, что вас не нужно подвезти? — спросил Маршалл.

Тунит покачал головой.

— У моего народа есть поговорка: «Цель пути в нем самом».

— Один японский поэт писал нечто очень похожее, — заметил Логан.

— Еще раз спасибо вам, — сказал Маршалл. — За то, что согласились прийти, несмотря ни на что. За то, что поделились своими знаниями и всем прочим.

Он протянул руку, но Усугук, вместо того чтобы пожать ее, шагнул к нему и обнял за плечи.

— Желаю тебе обрести покой, которого ты ищешь, — сказал он.

Кивнув остальным, он поднял приготовленный для него небольшой вещмешок с водой и провизией, плотнее натянул меховой капюшон и пошел прочь.

Они молча смотрели вслед старику, шедшему сквозь снега на север. Маршалл задавался вопросом, вернутся ли в селение женщины, или Усугук проживет остаток своих дней в одиночестве, в монашеском уединении. Впрочем, отчего-то он знал, что старик стоически воспримет любой из двух вариантов.

— Вы ищете покоя? — спросила Экберг.

Маршалл на мгновение задумался.

— Да. Наверное, да.

— Полагаю, то же можно сказать и обо всех нас, — ответила она и, поколебавшись, продолжила: — Что ж, наверное, мне стоит вернуться на базу. После обеда прибудут представители «Блэкпул» и страховой компании. Нужно еще многое сделать.

— Загляну к вам позже, — сказал Маршалл.

— Обязательно, — улыбнулась она и скрылась за дверями, ведущими в тамбур.

Логан посмотрел ей вслед.

— Рассчитываете на продолжение отношений?

— Если найду повод, — весело ответил Маршалл.

— Повод всегда найдется. — Логан посмотрел на часы. — Что ж, видимо, я следующий. В любую минуту за мной может прилететь вертолет.

— Мы улетаем завтра, — сказал Маршалл. — Вы могли бы подождать день и сэкономить деньги.

— Меня вызывают. Что-то опять случилось.

— Очередная охота за призраками?

— Вроде того. К тому же те типы в черном, что допрашивали нас все утро, знают мой адрес. Вряд они отвяжутся от меня. Хоть на денек от них улизну. — Он помолчал. — Что вы им рассказали?

— Обо всем, что тут произошло, насколько я мог вспомнить, — ответил Маршалл. — Но похоже, каждый мой ответ лишь вызывал новые вопросы, и в конце концов я просто заткнулся.

— Они вам поверили?

— Думаю, да. Учитывая столько свидетельских показаний, как они могут не верить? — Он посмотрел на Логана. — Вы так не считаете?

— Мне кажется, будь у нас тело зверя, все шло бы проще.

— Да, разумеется. Но оно исчезло, оставив лишь море крови. Могу поклясться, что зверь был мертв — ему разнесло череп.

— Вероятно, уполз подыхать, — сказал Фарадей. — Так же как и первый.

— Сам знаешь, что сказал бы по этому поводу Усугук, — ответил Маршалл, глядя в сторону горизонта.

Тунит уже превратился в коричневое пятнышко на границе белого и голубого.

— Я чертовски рад, что эта тварь сдохла, — сказал Логан, — но до сих пор не понимаю, как это произошло. В смысле, каким образом ее смогли убить звуковые волны.

— Без трупа точно не определить, — ответил Маршалл. — Но я понял, что высокие частоты его раздражают. Чистая синусоидальная волна, без гармоник, похоже, оказалась фатальной.

— Но разве большинство звуков идет без гармоник?

— Верно, — сказал Фарадей. — Так называемые несовершенные инструменты вроде скрипки и гобоя или человеческий голос — все они содержат гармоники. И что самое забавное, именно гармоники придают звукам богатство и красоту.

— Но некоторые синусоидальные волны их не содержат, — сказал Маршалл. — Я заставил нашу установку генерировать волны, которые усиливали базовый тон, надеясь, что, если звук окажется достаточно болезненным, нам удастся прогнать чудовище прочь.

— Только эффект оказался куда более впечатляющим, — заметил Логан.

Маршалл кивнул.

— Действительно весьма интересно. У рыб и китов есть внутри воздушные пузыри, которые можно разрушить с помощью сонара. Некоторые ученые считают, что у динозавров имелись органы в мозгу, позволявшие им издавать громкий рев, слышимый на мили вокруг. Не удивлюсь, если и это существо обладало неким подобным органом или полостью в черепе — для брачных призывов, общения или чего-то еще. Вероятно, высокие частоты вызвали ответный резонанс внутри этого органа, и в конце концов он взорвался.

— Я историк, а не физик, — сказал Логан. — Никогда не слышал о таком резонансе.

— Представьте себе стакан, который разбивается вдребезги, когда певица берет высокую ноту. Все это происходит из-за того, что частота ее голоса вдруг совпадает с частотой, при какой стекло начинает вибрировать. Если нота тянется достаточно долго, стекло получает дополнительную энергию, которую уже не в состоянии быстро рассеять, и в итоге лопается. — Маршалл бросил взгляд в сторону базы. — Но в данном случае, боюсь, мы так ничего до конца и не узнаем.

— Жаль. — Логан повернулся к Фарад ею. — А вы что поведали людям в штатском?

Фарадей уставился на него своими вечно недоумевающими глазами.

— Я попытался объяснить им случившееся с чисто биологической точки зрения. Рассказал о том, как два существа оказались задержанными в развитии, хотя и по отдельности, но во время одного и того же события — атмосферной инверсии, вызвавшей нисходящий поток крайне холодного воздуха, мгновенно заморозившего животных до того, как в их крови успел образоваться лед, так что в итоге они впали в состояние анабиоза. Я объяснил, каким образом они выбрались изо льда, имевшего состав, схожий со структурой льда-пятнадцать, который тает при температуре на несколько градусов ниже нуля по Цельсию, упомянув о феномене, противоположном глубокому замораживанию, когда нисходящие потоки необычно теплого воздуха вполне могли оживить существа, правда, в разное время. Эти потоки могли вызвать и странно-кровавое северное сияние, столь огорчившее Усугука. Прецедентом я привел им пример Березовского мамонта.

— Что вы сказали о самом существе? — спросил Логан.

— Я рассказал им об эффекте Каллисто. Что каждое существо вполне могло быть генетической мутацией или вообще принадлежать к неизвестному виду. И еще я сообщил о крайне высокой концентрации белых кровяных телец в крови нашей твари, способствующей мгновенному заживлению ран. О том, что под шерстью у нее был хитиновый экзоскелет в виде чешуи, словно кожа змеи, позволявший быстро и гибко передвигаться. И об удивительных свойствах нервной системы чудовища. Даже мощный разряд электричества не мог ее разрушить или остановить сердце. Однако по иронии судьбы звук определенной амплитуды и частоты оказался смертельным для монстра… возможно, посодействовала еще и слабость, вызванная длительным голоданием.

— Значит, этим все объясняется, — сказал Логан.

— Все — и ничего, — уточнил Фарадей.

Логан нахмурился.

— В каком смысле?

— В таком, что все, о чем я только что говорил, за исключением состава крови, — одни лишь предположения. А непреложным фактом является то, что для возникновения необычных типов льда, вроде льда-пятнадцать, требуется очень высокое давление. Тем более что существо, будучи замороженным во льду — неважно какого типа, — оставалось живым в течение тысяч лет. Невероятно сильное, неуязвимое к высокому напряжению… — Фарадей пожал плечами.

Маршалл задумчиво посмотрел на него. Биолог только что построил вполне убедительное объяснение всему случившемуся — и тут же его разрушил.

— Возможно, Усугук все-таки прав, — сказал он.

— Ты серьезно? — спросил Фарадей.

— Конечно, по крайней мере отчасти. Я ученый, но я первым готов признать, что наука не может объяснить все. Мы сейчас находимся слишком далеко от цивилизации. Это вершина мира, здесь правят иные законы, те, о которых мы не имеем ни малейшего представления. Эти края явно не предназначены для человеческого обитания, но люди здесь все же живут, и они видели намного больше, чем мы, так почему же нам к ним не прислушаться? Если какую-то область планеты и можно счесть страной духов — то разве ей место не здесь, в таинственном и суровом краю? Или ты, Райт, и впрямь считаешь, что кровавое северное сияние погасло практически одновременно со смертью ужасного существа лишь в результате случайного совпадения?

Вопрос повис в морозном воздухе, оставшись без ответа. В последовавшей за ним тишине Маршалл услышал отдаленный стрекот лопастей вертолета.

— Это за мной, — пробормотал Логан, поднимая лежавший у его ног вещмешок.

— Так как насчет вас? — спросил Маршалл.

— Что насчет меня? — Логан повесил на плечо сумку с ноутбуком. — Будете в Нью-Хейвене — заходите в гости.

— Я не об этом. Какой теории вы придерживаетесь — научной или… хм… спиритической?

Логан несколько мгновений смотрел на него, сузив глаза, а затем, вместо того чтобы ответить, спросил сам:

— Где вы провели детство, доктор?

Вопрос застал Маршалла врасплох.

— В Рапид-Сити, что в Южной Дакоте.

— Домашние животные у вас были?

— Конечно. Три таксы.

— В детстве вы выезжали куда-нибудь далеко на машине?

Маршалл озадаченно кивнул.

— Почти каждое лето.

— Когда-нибудь доводилось терять своих такс, останавливаясь отдохнуть?

— Нет.

— А мне доводилось, — сказал Логан. — Баркли, моего ирландского сеттера. Никого я так не любил, как этого пса. И однажды он сбежал с поляны для пикника посреди Оклахомы. Мы искали его три часа, но так и не нашли. В конце концов нам пришлось уехать. Меня еще долго потом не удавалось утешить.

Близ ограждения садился вертолет, вздымая пропеллером снежную пыль. Маршалл, нахмурившись, посмотрел на Логана.

— Не понимаю, какое отношение потеря собаки имеет к…

И тут до него дошло. Он удивленно моргнул.

— Значит… их потеряли? Только то место, откуда прибыли путешественники, находилось намного дальше, чем Рапид-Сити?

Логан кивнул.

— Намного, намного дальше.

Маршалл покачал головой.

— И вы в это верите?

— Я энигмолог. Моя работа состоит в том, чтобы давать волю воображению. Но как говорит ваш друг Фарадей, все это лишь теории и предположения.

Улыбнувшись, Логан пожал ученым руки и пошел к ожидавшему его вертолету. Когда пилот открыл дверцу, он обернулся.

— Чертовски интересное предположение, верно? — крикнул он сквозь вой двигателя, затем поднялся в кабину и закрыл за собой дверцу.

Вертолет взмыл в воздух, развернулся над ледником Фир — синим пятном на фоне лазурного неба — и устремился на юг, к цивилизации, прочь из страны духов.