Зима еще не уходила, но хвост уже поджимала. Небо чистое, солнце не просто светит, но и греет, сосульки плачут, жалуясь на тепло. Капли бьют о подоконник. Народ гуляет. Суббота как-никак. У нормальных людей выходной.

Юре тоже положен выходной, но если Табачный на службе, то и Плошников должен торчать в управлении. Тем более работы – вагон.

Иван Волошин приехал по вызову точно в назначенное время. Сержант из дежурной смены проводил его в кабинет. Плошников поднялся навстречу вошедшему, показал на стул, предложил сесть.

– Я говорил вам, что гражданка Гаева арестована по обвинению в нанесении тяжких телесных повреждений.

– Да, говорили, – кивнул мужчина.

– И вы не отрицаете свою связь с Гаевой?

– Нет. Она моя невеста…

– Даже несмотря на то, что произошло?

– А что произошло?

– Насколько я знаю, вы расстались.

– Это она так думает…

Плошников достал из ящика стола пачку сигарет, положил на стол, щелкнул по ней пальцем:

– Угощайтесь.

– Спасибо, не курю. – Волошин не без труда оторвал взгляд от пачки.

– Давно завязали?

– Ну, года три уже…

– Значит, во вторник развязали?

– Я вас не понимаю.

– Вы во вторник покупали сигареты. Марки «Парламент». В магазине на улице Кутузова в половине восьмого вечера.

– Я покупал?! – Волошин заметно напрягся.

– Есть показания кассира, которая продала вам сигареты… Что вы делали во дворе дома, где жила Гаева?

– Я делал? – разволновался мужчина.

– Вы следили за Гаевой?

– Ну-у…

– Советую вам говорить правду, Иван Павлович. Будете врать, изворачиваться, быстро запутаетесь. И утратите доверие…

– Да, я следил за Ритой.

– Откуда вы за ней следили?

– Она поехала в Крюковское, я поехал за ней…

– Кривичев привез Гаеву к ней домой.

– Да, он привез ее домой. Они поднялись в квартиру.

– А вы остались во дворе?

– Да, я стоял во дворе…

– Квартира стояла на прослушке?

– Простите, что?

– У вас в квартире Гаевой были «жучки»? Вы могли слушать, о чем она говорила с Кривичевым?

– Нет. Не было никаких «жучков», я ничего не слышал.

– Зачем же вы тогда находились во дворе?

– Я ждал, когда Кривичев уйдет…

– Зачем?

– Хотел поговорить с Ритой.

– Почему же не поговорили? Кривичев уехал, Рита вернулась домой. Вы бы могли подняться к ней, поговорить.

– У меня пропало желание говорить с ней.

– Зато появилось желание выкурить сигаретку?

– Да, появилось желание выкурить сигарету. Что здесь такого?

– Вы купили пачку «Парламента» и отправились домой?

– Да, я купил сигарет и отправился домой.

– Решили расстаться с Ритой?

– Да, решил расстаться… – медленно проговорил Волошин, всматриваясь в Плошникова в ожидании подвоха.

– Но вы же только что сказали, что не собирались расставаться с ней.

– Я сказал?

Плошников показал на смартфон, который лежал у него на столе, давая понять, что разговор записывается. Волошин его понял.

– Да, вы сказали, что мы расстались… – вспомнил он. – И я сказал, что это она так думает…

– А вы думаете иначе, так я должен был вас понимать?

– Ну, в общем, да…

– Вы собирались поговорить с Ритой, но она уехала. С Кривичевым. И я не говорил, что Рита уехала с ним, но я сказал, что она вернулась. Я сказал, а вы не спросили, откуда она вернулась. А почему не спросили?.. Вы знали, что Рита уехала вместе с Кривичевым. Вы знали, что примерно через полчаса Рита вернулась домой. Кривичев уехал, а Рита вернулась. Вы знали это? – хлестко спросил Плошников.

– Я знал?! – Волошин смотрел на него, как зверь, пойманный в ловушку.

– Иван Павлович, я же советовал вам говорить правду. Ситуация довольно сложная, будете изворачиваться – обязательно запутаетесь.

– Я не вру.

– Тогда спрошу еще. Вы знали, что Рита уехала вместе с Кривичевым?

– Да, знал, – через силу выдавил мужчина.

– Она вернулась, но вы к ней так и не зашли. Почему?

– Я решил, что это не нужно…

– А может, вы поехали за Кривичевым?

– Я поехал за ним?

– Да, поехали. И убили его.

– Я убил?! – оторопело протянул Волошин.

– Гаева действительно хотела убить Кривичева. Но у нее не хватило духу. Она всего лишь слегка его поранила. Кривичев был совершенно здоров, когда выходил из ее квартиры. Он подвез Гаеву к магазину, она пошла за покупками, а он уехал. Или должен был уехать, или просто не захотел ее ждать, не знаю, но он уехал. И произошло это в начале девятого вечера, возможно, во второй четверти. В это время его здоровью ничего не угрожало. А где-то через час-полтора он получил второй удар в шею. Как думаете, кто это мог сделать? Даю подсказку: Гаева в это время была дома.

– Я не знаю, кто мог это сделать.

– Нехорошо, Иван Павлович, получается. Вы отомстили человеку, которого ненавидели, а ваша любимая женщина получит за этот срок… Она женщина. А вы мужчина… Если мужчина, – едко усмехнулся Плошников.

– Я никому не мстил! – Волошин мотнул головой, взволнованно глядя на Юру.

– Да, но получилось нехорошо. Рита за решеткой, а настоящий преступник на свободе…

– Я ничего такого не делал, – Иван сокрушенно уронил голову на грудь.

– А кто делал? Рита?.. Ну что ж, тогда она и понесет наказание. А вы идите… Погода сегодня отличная, столько красивых девушек на улице. Познакомитесь с какой-нибудь, замуж возьмете. Будете жить-поживать да добра наживать. А Гаева будет осуждена и этапирована к месту отбывания наказания. Ничего с ней там не случится, лет через десять вернется. Может, спасибо вам скажет.

– Хватит!.. – Волошин вдруг выпрямился и гневно ударил кулаком по столу.

– Я вам не Рита! – угрожающе глянул на него Плошников. – И я ваши выходки терпеть не собираюсь!

– Я должен подумать. – Иван снова уронил голову на грудь.

– Боюсь, что времени на раздумье у вас нет.

Плошников специально сгущал краски в надежде, что это даст нужный эффект.

Отличный выдался денек, сейчас бы на дачу, глянуть, как оно там после зимы. Может, воры в домике побывали. Запросто такое могло случиться, уж кто-кто, а майор Табачный хорошо знал, как обносятся дачные поселки.

Именно из-за воров и прочей нечисти ему и приходится пропадать на работе в ущерб личной жизни.

В дверь постучали.

– Разрешите, товарищ майор!

В кабинет вошел следователь Стародумов, высокий длинноносый мужчина с беспокойным взглядом. Импульсивный, нервный. Даже когда он стоял, опустив руки по швам, внутри его, казалось, что-то дергалось, закипало. Тридцать восемь лет, немолодой. В семье вроде бы у него все в порядке, жена, двое детей. Но, возможно, у жены постоянно болит голова, и это сказывается на муже. Во всяком случае, было такое подозрение.

– Я вас слушаю, Игорь Анатольевич.

– Платон Александрович, вы же сами вышли на след преступника, сами задержали Гаеву… – проговорил Стародумов, непонятно к кому обращая свое недовольство.

– Вы пришли сказать мне спасибо? – пошутил Табачный.

– Нет, я пришел обратить внимание на старшего лейтенанта Плошникова. Парень спутался с сестрой обвиняемой, ведет подрывную работу.

– Какую работу? – Платон вскинул брови, удивленно глядя на следователя.

Стародумова частенько заносило, и в таких случаях его нужно было одергивать, чтобы не зарывался.

– В кабинете у него сейчас находится жених Гаевой, – сказал он. – Вот скажите, зачем он его к себе вызвал? Что он хочет узнать?

– И вы об этом спрашиваете у меня?.. Может, мы лучше спросим у самого Плошникова?

Табачный поднялся, одернул китель и вышел из кабинета. Ему было все равно, последует за ним Стародумов или нет. Он собирался выяснить все сам, без чужих наветов и подсказок.

Волошин обреченно махнул рукой.

– Да, это я ударил Кривичева ножом, – едва слышно проговорил он.

И в этот момент в кабинет вошел Табачный. Юра поднялся, приветствуя начальника.

Табачный ничего не сказал. Грозно глянув на подчиненного, он сел за стол Старостина. Движением руки велел продолжать.

Следом за Табачным зашел и Стародумов. Он хотел что-то возмущенно сказать, но Табачный махнул рукой, заставив его молчать.

– Значит, вы, Иван Павлович, следили за Гаевой. Вы видели, как она приехала домой с Кривичевым, вы видели, как она с ним и уехала. Она зашла в винно-водочный магазин, а Кривичев, не дождавшись ее, уехал. И вы поехали за ним. Так было?

Плошников не удержался и торжествующе посмотрел на следователя.

– Да, я поехал за ним.

– И ударили его ножом?

– И ударил его ножом.

– Зачем вы это сделали? – с интересом глянув на подчиненного, спросил у Волошина Табачный.

– Мы с Ритой собирались пожениться, но Кривичев снова все испортил.

– Снова?.. То есть однажды вы уже собирались жениться на Гаевой? – Табачный не просто спрашивал, он обращал внимание Стародумова на этот факт.

– Да, мы собирались пожениться, но Рита влюбилась в Кривичева. Я тогда женился на другой… Женился, но счастья не нашел. Сейчас я в разводе… И Рита свободна… Все складывалось так хорошо… – Волошин тяжко вздохнул и замолчал.

– Ну что, Игорь Анатольевич, наша с вами версия оказалась несостоятельной, – невесело, но без сожаления сказал Табачный. – Вот как, оказывается, все повернулось…

– Да, но Гаева сама призналась в том, что нанесла удар ножом, – не спешил сдаваться Стародумов. – И признательные показания есть, и кровь Кривичева у нее на стене…

– Возможно, вы не говорили с хирургом, который делал Кривичеву операцию, – сдерживая ликование, сказал Плошников. – А я говорил. Дело в том, что было два удара. Один слабый, другой сильный. Слабый нанесла Гаева, а сильный – гражданин Волошин.

– И где гражданин Волошин нанес этот сильный удар? – усмехнулся следователь.

– Иван Павлович, где вы ударили ножом Кривичева? – спросил Юра.

– Ну, где… Кривичев остановился возле магазина… – пожал плечами Волошин. – Он остановился, и я остановился. Он вышел из машины, я подошел к нему. И ударил.

– Как ударили? Сзади ударили или спереди? – спросил Стародумов.

– Сзади.

– Какой рукой?

– Правой.

– Сзади. Правой рукой в левое плечо… Хотелось бы посмотреть, как это у вас получилось, – скривил губы следователь.

– Ну, так и получилось… – Волошин показал, как можно правой рукой ударить в левое плечо.

Получилось не очень убедительно. Но все равно такой удар допускался. Стародумов даже слегка загрустил.

– Где и в каком месте вы нанесли удар? – спросил он.

– Ну, в городе…

– На какой улице?

– Ну, я не помню… Я не смотрел, куда ехал. Куда он, туда и я…

– Значит, он вышел из машины и вы его ударили?

– Да, он вышел из машины и я его ударил.

– А из машины он вышел в одной майке? – с подначкой спросил Стародумов.

– Почему в майке? – удивленно глянул на него Волошин.

– А в чем он был?

– Ну, в полупальто…

Следователь скептически усмехнулся и ехидно глянул на Плошникова:

– Молодой человек, вы изучали материалы дела?

– Ну, у меня были свои источники…

– Какие?

– Ну, я разговаривал с хирургом…

– И установили наличие двух ран, так я понимаю?

– Да, установил… И еще я узнал, что в момент поступления в больницу у Кривичева не было повязки, о которой говорила Гаева. Она должна была сделать повязку…

– А вещи потерпевшего вы смотрели?

– Вещи? – в ожидании подвоха слегка растерялся Плошников.

– Вы осматривали полупальто потерпевшего?

– Ну-у… Не успел…

– А сорочку и пиджак?

– Я же говорю, не успел…

– Я так почему-то и подумал… – снисходительно усмехнулся следователь и обратился к Волошину: – Значит, Кривичев был в полупальто, когда вы его ударили?

– Да, в полупальто.

– А ударили вы его ножом?

– Да, ножом.

– Вы любите Гаеву?

– Да, люблю…

– Я вижу, что вы ее любите. И вижу, что вы готовы пожертвовать собой, чтобы ей помочь. Очень смелый поступок. И он заслуживает уважения. Но не понимания. Более того, вы, Иван Павлович, пытаетесь направить следствие по ложному пути…

– Я вас не понимаю.

– Не трогали вы Кривичева. На ваших руках нет его крови…

– Ну-у…

– Оговорили вы себя, Иван Павлович, оговорили.

– Ну, оговорил… – кивнул Волошин.

– Наказывать мы вас не станем, но показания зафиксировать должны. Вы сейчас выйдете из этого кабинета и пройдете по коридору дальше. Подождете меня возле двести шестнадцатого кабинета, я скоро буду.

Волошин выразительно посмотрел на Юру, а он, в свою очередь, на своего начальника. Табачный кивнул, сурово нахмурив брови. Волошин поднялся и вышел из кабинета. Стародумов остался на месте.

– И как это все понимать, Игорь Анатольевич? – спросил Табачный.

– Начнем с того, что товарищ старший лейтенант не смог бы обследовать сорочку и пиджак потерпевшего, – Стародумов уничижительно глянул на Плошникова. – На Кривичеве в момент поступления в больницу не было ни рубашки, ни пиджака. Только полупальто с документами. Полупальто было все в крови, но в нем не было прорези от ножа. Не мог Кривичев находиться в пальто в момент удара. Ни в пальто, ни в пиджаке… Он был в майке, когда получил удар в шею. И сделать это могла только Гаева…

Плошников молчал, не зная, что сказать. И в больнице он был, и с хирургом поговорил, а вещи потерпевшего не осмотрел. Он чувствовал себя старшеклассником, который не справился с простейшей задачкой для дошкольников.

– И куда же делись пиджак и сорочка? – спросил Табачный.

Он и сам слегка был обескуражен. Но его можно было понять. Личность возможного преступника он установил, не вникая в детали. Установил, задержал, а дальше – работа следователя.

Но Стародумов тоже не безупречен. И Плошников понял, что может этот доказать.

– Гаева хотела уничтожить следы преступления. Она пыталась смыть кровь со стены, – сказал следователь. – Она же выбросила вещи Кривичева…

– Кривичев вышел от нее сам, без посторонней помощи, – сказал Плошников. – Есть свидетели, которые видели, как он садился в машину. И он не был похож на человека с глубоким проникающим ранением в шею. Он сел за руль, к нему подсела Гаева, и они уехали. А за ними следил Волошин…

– И следил, и нанес удар, – усмехнулся Стародумов.

– Насчет удара не знаю, но то, что следил, это точно. Есть свидетели… Я же не просто так вызвал его к себе…

– Ну, это мы выясним, – пожал плечами следователь.

– Четвертый день уже выясняем, – покачал головой Плошников. – А так и не можем два пальца к носу свести. Гаева когда Кривичева ударила? Максимум в половине восьмого вечера. А когда был нанесен второй, глубокий удар? Минимум в половине десятого.

– Кто вам такое сказал? – нахмурился Стародумов.

– Хирург, который проводил операцию. На шее Кривичева было две раны, одна глубокая, другая так себе…

– И обе нанесла Гаева.

– Сначала она ударила его слабо, а потом сильно. Возникает вопрос, когда, в какое время она ударила его сильно? Когда и где?

– Будем разбираться.

– В половине девятого вечера Кривичев находился в нормальном состоянии. Он подвез Гаеву к магазину, она вышла, а он уехал, не дожидаясь ее. Он уехал, а Гаева отправилась домой. Есть свидетели, которые могут это подтвердить.

– А за Кривичевым следил Волошин? – осмысливая сказанное, спросил Табачный.

– Он сам в этом признался… – кивнул Плошников – Не хотел, но признался.

– А потом признался и в том, что ударил Кривичева.

– Возможно, он это и сделал.

– Когда Кривичев выходил из машины, сделал? – усмехнулся Стародумов.

– Ну, это он так сказал… Он знал, как на самом деле все было, но сказал то, чего не было. А как было на самом деле, говорить не хочет.

– И так может быть, – согласился Табачный.

– Возможно, Волошин похитил Кривичева, – взбодренный поддержкой начальника, разошелся Плошников. – Похитил, привез Кривичева к себе домой. Там его раздел, там и ударил ножом…

– А зачем раздевал? – хмыкнул следователь.

– Ну, может, он хотел осмотреть рану, которую нанесла Гаева.

– Зачем?

– Ну, мало ли… А может, он собирался убить его ударом в то самое место, где уже побывал нож Гаевой… Он ударил его, а Кривичев ударил в ответ. Кулаком. Или подручным предметом. Ударил, схватил пальто и убежал…

– Как-то слишком все сложно, – скривился Стародумов. – А зачем он ударил в то самое место?.. Чтобы в убийстве обвинили Гаеву? А зачем ему это нужно?

– Если Волошин готов взять на себя вину Гаевой, зачем ему ее подставлять? – спросил Табачный.

– Ну, это сейчас… А тогда он, может, и не готов был… Да и сейчас он, возможно, взял все на себя, чтобы сбить нас с толку.

– А ведь сбил с толку, – Табачный строго посмотрел на Стародумова. – Зачем ты отпустил Волошина?

– Почему отпустил? Я пригласил его к себе на беседу…

– Ну, пошли! Поговорим!

Платон Александрович поднялся со своего места, вышел в коридор, но Волошина там не увидел. И в кабинете у Стародумова его не было. Очень скоро выяснилось, что Волошин сбежал…