Междуреченск остался позади, до поворота на Низинку и Горчинку всего ничего. Максимум через час товар будет на месте, и можно будет поворачивать назад. О гостинице Жорж не думал. Ни к чему это баловство, только деньги тратить. Отправится в обратный путь на ночь глядя, к утру будет дома, в своей милой уютной квартирке, там и выспится.

Так он думал, пока на пути не попался рекламный баннер, где на фоне белокаменного здания красовалась девушка его мечты. Стела зазывала его в фитнес-клуб «Бодибилд», который находился неподалеку, на другой стороне дороги, в районе придорожного отеля «Странник».

К этому отелю Жорж и свернул. Здание фитнес-клуба примыкало к забору отеля, составляя единое целое с гостиничным комплексом. Даже вывески на зданиях были собраны из букв от одного изготовителя. Отель «Странник» и фитнес-клуб «Бодибилд». Еще в этот комплекс, пусть и с натягом, можно было включить автозаправку, через которую лежал путь к отелю. И к сердцу плакатной красавицы.

Клуб немаленький по площади, двухэтажный, внутри действительно просторно. Зал на первом этаже большой, светлый, отлично оборудованный, только вот людей в нем раз-два и обчелся. Но какие это были люди!

У Жоржа ухнуло и заколотилось в груди, когда он увидел Стеллу. Бодибилдерша его мечты позировала перед каким-то маленьким задохликом в больших шортах, в которых, казалось, могли уместиться два таких чахлых тела. Волосы у Стеллы распущены, накрашенные губы блестят, загорелое мускулистое тело отливает бронзой. И бицепсы она покажет, и на трицепсах внимание заострит, прокачкой брюшного пресса блеснет, а чахлик стоит и смотрит как баран на новые ворота.

Жорж и сам не понял, как остался без рубашки, как снял брюки. Неплохо было подкачаться перед показом, но у него на это не хватало времени. Поэтому пришлось тужиться сверх меры. Он сам почувствовал, как от перенапряга его бросило в краску, как вздулись вены на лбу. Зато Стелла оценила его по достоинству, ее взгляд вспыхнул, завибрировал от восторга. И еще, забыв о чахлике, она вошла в один ритм с ним. Она повторяла его движения, а их мышцы вздымались в едином порыве. Это было так прекрасно, что Жорж едва не стонал от восторга.

Только вот задохлик, этот мужичок с бугорок, почему-то не разделял их восхищения. Но его можно было понять. Со своими хилыми зачатками он мог только завидовать. И он завидовал. И поэтому решил уйти. Стал собираться.

Стелла спохватилась:

– Борис Леонидович, куда же вы?

– На сегодня хватит, – недовольно глянув на Жоржа, тихим писклявым голоском сказал мужичок с бугорок.

И это рассмешило Жоржа. Смеялся он беззвучно, но так обидно, что чахлик психанул. Он даже не стал одеваться – рванул в раздевалку, схватил свои вещи в охапку и как ошпаренный выскочил вон из клуба. Только его и видели.

– Он больше не придет, – грустно сказала Стелла.

– Он очень много потеряет, – заметил Жорж.

– А вы заниматься? – Она с надеждой посмотрела на него.

– Нет, я проездом…

– Зачем же вы тогда?.. – она с отчаянием махнула рукой в сторону сбежавшего клиента.

– Из пустой породы железа не выплавить.

– Да, но карман у него не пустой… – вздохнула девушка.

– Неужели с клиентами так туго?

– Туже не бывает.

– А это ваш клуб?

– Мой.

– А я вас знаю. Вы Стелла. Плакат с вами у меня всегда перед глазами.

Девушка посмотрела на него с приятным удивлением, но в ее взгляде читался вопрос.

– Бывает, положишь одну руку на сердце, а другую на плакат, и душа поет… Меня Жорж зовут.

– Анжела.

– Как Анжела? А Стелла? Стелла Разломова, «Мисс Техносила» позапрошлого года.

– Да, я знаю… Может, я просто похожа на нее? Или нет?

– Ну, похожа… – уныло кивнул Жорж. – Такая же красивая…

– Спасибо, – зарделась Анжела.

– Да не за что…

Жорж отыскал глазами свои брюки, влез в них, стал надевать рубашку.

– А ты, значит, проездом? – Анжела с интересом смотрела него. – В «Страннике» остановился?

– Да нет, не останавливался…

– А то можешь остаться. На ночь. И на тренировку… Можно устроить ночную тренировку. Я тебе скидку сделаю.

– Ночью?! Вдвоем?! – на мгновение задумался Жорж.

– А почему нет? У тебя широчайшая мышца недостаточно прокачана, – совершенно серьезно, без всякого кокетства сказала она.

– Да нет, это я просто не разогрелся… Нет, поеду я… Извини за беспокойство.

– Да ничего, – грустно вздохнула девушка.

Жорж вышел из клуба, сел в машину. Предложение, конечно, заманчивое, и лишний грамм в широчайшей мышце не помеха, но работа есть работа… Вот если бы сама Стелла пригласила его на ночную тренировку, он бы не отказался…

Но Анжела такая же красивая и мускулистая, как Стелла. Может, за ней и нет громких титулов, но так не в этом же счастье…

Всю дорогу к Низинке Жорж находился под впечатлением. И очнулся лишь после того, как поселок остался позади. Нужно было поворачивать назад, но сначала он остановился, вынул из тайника в салоне саквояж с деньгами. Пока вынимал, окончательно пришел в себя. Деньги – в Горчинку, а этикетки – в Низинку. Тут главное – не перепутать.

И разворачиваться на Низинку нежелательно. Во-первых, возвращаться – плохая примета. А во-вторых, можно сначала съездить в Горчинку, а на обратном пути сделать заход в Низинку.

Жорж сел за руль, перед глазами всплыла Анжела. Какие формы! Сколько секса!.. Действительно, чем она хуже Стеллы?..

Черный внедорожник «Паджеро» подъехал к дому, стал боком к воротам. Значит, во двор машина заезжать не собирается. Возможно, это подъехал тот самый курьер, которого Плошников ждал с таким нетерпением.

– Внимание! Приготовиться! – Он сначала поднял руку и только затем осмотрелся.

Не было никого на чердаке, а рация почему-то работала только на прием. Никто не услышал его команды. Пришлось спускаться вниз и обращаться к бойцам напрямую.

Большеглазая шатенка в мини-купальнике улыбалась в ожидании сокрушительного восторга. Действительно, выглядела она потрясно – смазливое личико, роскошная грудь, стройные ножки, удлиненные шлепками на шпильках. А купальник – три фиговых листочка. Две нашлепки на груди, одна – в центре.

Но Жорж лишь удрученно вздохнул. Эта красотка не выдерживала никакого сравнения с Анжелой. И зачем он отказался от ночной тренировки?

– Вам чего? – призывно переминаясь с ноги на ногу, спросила девушка.

– Мне?! – Жоржу понадобилось несколько секунд, чтобы вернуться в реальность.

Он приехал в Горчинку, на воротах – нужный номер дома. И он уже здесь, осталось только прийти в себя.

– Да, вам, – кивнула девушка.

– У вас можно снять пятый угол?

Шатенка глянула на него, как на больного, закрыла калитку и крикнула:

– Цент, иди сюда! Тут какой-то ненормальный!

Калитка открылась, на Жоржа глянула откормленная физиономия с деформированным носом.

– Мужик, тебе чего? – агрессивно спросил громила.

– У вас можно снять пятый угол?

Это был пароль, но деформированный этого, казалось, не понял. Если судить по его взгляду, он хотел схватить Жоржа за горло, чтобы вырвать кадык. И только страх нарваться на ответку сдерживал его.

– У нас есть пятый угол, только там сейчас пятое колесо стоит.

Кто-то шлепнул громилу Цента по плечу, тот послушно отошел в сторону, и Жорж увидел средних лет сухощавого мужчину с маленькими водянистыми глазками.

Жорж облегченно вздохнул. Сухощавый дал правильный ответ, значит, можно возвращаться назад.

– Нет, на пятом колесе в рай не уедешь.

Жорж протянул руку, в которой должен был находиться саквояж, мужчина пожал ее в легком недоумении.

– А где товар?

– Ах да! – спохватился Жорж.

Он метнулся к машине, открыл заднюю дверь, взял подготовленный к передаче саквояж, вручил его сухощавому.

– Ты какой-то потерянный, мужик, – хмуро глядя на него, заметил тот.

– Так пятый угол ищу, – нашелся Жорж.

– Чего так?

– Да из-за женщины…

– А-а! – сухощавый усмехнулся, бросив взгляд через плечо.

А посмотрел он в сторону шатенки, которая стояла у бассейна под пластиковой пальмой – на фоне волосатого пуза, выпирающего из шезлонга.

– Извини, эта бабочка не для твоего огонька… – сухощавый вдруг загрустил. – И не для моего…

– Да нет, у меня своя бабочка, – улыбнулся Жорж.

А огонек он сегодня подвезет. И они будут зажигать с Анжелой всю ночь.

Сухощавый закрыл калитку, Жорж ускоренным шагом направился к машине. Действительно, зачем ему спешить в Москву? Там его никто не ждет, а здесь он сможет найти свое счастье…

«Паджеро» сорвался с места и, стремительно набирая ход, поднял облако пыли. Плошников забеспокоился. Что, если Кауров учуял опасность и дал знать курьеру? Потому тот и рванул прочь со всех ног, вернее, колес. Если так, то саквояж с деньгами уже прячут в тайник. Или даже выносят со двора через черный ход. А Каура нужно брать с поличным, иначе начальство вставит фитиля по самое горячо.

«Внимание! На старт!» уже подано, и команда «Марш!» на языке. И ствол пистолета смотрит в зенит. Но стрелять в воздух Юра не станет.

– Вперед!

На этот раз его команда не пропала даром – спецназ ринулся на штурм. От восторга у Плошникова перехватило дыхание. Ощущение было, как у кавалериста, которого бросили в атаку с шашкой наголо.

Солнце жаркое, девочки знойные, а вода в бассейне прохладная. Не жизнь, а райское наслаждение. Но красивая жизнь стоит денег, поэтому приходится крутиться.

Каур даже не поднялся с шезлонга, когда Беня взял у курьера саквояж с товаром. Зачем, если все на виду? Да и доверял он своему кенту.

– Там какой-то чокнутый, – сказала Анюта, опускаясь в свободный шезлонг. – Пятый угол ищет!

– Дура! Это пароль! – пренебрежительно усмехнулся Каур.

Анюта возмущенно глянула на него.

– А почему пароль?

– Потому что деньги.

– Деньги?! Какие деньги?

– Сейчас увидишь.

Каур тяжело поднялся, сел, подпирая толстым брюхом такую же жирную грудь. Беня подошел к нему, поставил саквояж.

– Открывай! – сказал Каур.

– По рангу не положено, – качнул головой Беня.

– Все самому приходится делать, – прокряхтел Каур.

Саквояж открылся легко, широко. Каур сунул руку и достал из него упаковку с какими-то зеленоватыми бумажками.

– Это деньги?! – скривилась Анюта.

– Огурцы… – прочитал Каур. – Какие, на хрен, огурцы?! Что это такое?

Беня развел руками, оторопело глядя на него.

– Шухер! – во весь голос заорал громила Цент.

– Шу…

Коротышка Бакс не договорил. Каур своими глазами увидел, как омоновец в маске ударил его прикладом в живот. Бакс хотел крикнуть, но вместо этого только крякнул. И никто не засмеялся, потому что спецназ – это очень серьезно. И уже поздно задавать вопрос, откуда он взялся.

Но Каур все-таки засмеялся. Вывернул содержимое саквояжа под ноги, поднял одну пачку с этикетками, другую. И засмеялся во весь голос. Его свалили наземь, ткнули носом в траву, но даже и тогда он не перестал смеяться. Только это уже был истеричный хохот.

Забродили огурцы, вспенилось под крышкой. Уж кто-кто, а Гена хорошо знал, что это значит.

Чпок!.. Крышка сорвалась с банки, ударилась о полку над ней… Первый пошел…

Маринованные огурцы очень хорошо идут под водочку, но плохо, что они такие капризные. Чуть-чуть не так, и взорвалась банка.

Чпок!.. Второй пошел…

Что-то не так они с Зиной сделали, брожение под крышкой началось.

Чпок!.. Чпок!.. Крышки взлетали одна за другой, и каждый звук, как отдельная нота.

Чпок!.. Чпок!.. Чпок!.. До, ре, ми… Уши бы заткнуть, чтобы не слышать эту песню.

В сарай вбежала Зина. Ахнула, со шлепком припечатав ладони к щекам.

– Ох ты, мать-мамуля-мамочка!

– Может, в кадке солить будем? – спросил Гена.

– Тебя самого в кадку нужно… Ты же сказал, что пропарил банки!

– Ну, кипяточком…

– Ты же сказал, что над паром держал.

– Так Зойка говорила, что не обязательно…

– Да? Ну так пойди к ней, и обклей ее своими этикетками! – кипятилась Зина.

– Ну так не все же взорвется, – вздохнул Гена.

И как будто в подтверждение его слов чпокнула последняя банка из той партии, над которой он потел вместе с женой. Остальные банки закатывала Зина, с ними ничего не случится. Там и рассол светлый, и огурчики как живые.

На цепи залаяла Жучка, тут же за воротами кто-то посигналил. Наверняка этикетки для банок привезли. Если есть закон подлости, то вот он, сработал.

И точно, за воротами на дороге стоял черный джип, о котором говорил Самуил. От машины к дому быстрым шагом шел атлетического сложения парень, в руке он держал коричневый саквояж.

Открывая калитку, Гена вздохнул с таким видом, будто у него взорвались все банки.

– Геннадий Витальевич? – спросил парень, внимательно глядя на него.

– Геннадий Васильевич, – покачал головой Гена.

– Правильно. Я от Мирона.

Атлет протянул ему саквояж, кивнул на прощание и был таков. Гена снова вздохнул. Он не знал, кто такой Мирон, но именно от его имени ему должны были передать заказанный товар. Банки вскрываются, и надо же, именно в этот момент подвезли этикетки. Плохая примета перерастала в дурной знак.

Гена всего лишь на мгновение закрыл глаза, но этого момента хватило на то, чтобы представить страшную картину и даже услышать звук, с каким взлетали на воздух крышки от банок. Он вздрогнул, рванул в сарай, посреди которого стояла Зина. Но банки, львиная их доля, как были целыми, так и стояли под крышками. Два-три десятка взбунтовавшихся «паршивых овец» в многосотенном стаде – не беда. И уж тем более не катастрофа. Стоят баночки, не шевелятся, в строгом строю ждут, когда Гена обмундирует их.

– Сейчас, мои родненькие! – Он широко улыбнулся, опуская саквояж на землю. – Сейчас, мои солдатики!

Гена открыл саквояж, вынул оттуда упаковку с этикетками и обомлел – в руке оказалась банковская пачка с деньгами. Сто тысячерублевых купюр в одной упаковке, а сколько их здесь таких!

Гена вывалил содержимое саквояжа в пустой деревянный ящик.

– И этим ты собираешься обклеивать банки? – испуганно проговорила Зина.

– Нет, – мотнул головой он. – Этому место в банках. Но не в стеклянных… Сколько же здесь?

– Много!

Зина вдруг оттолкнула мужа плечом, села перед ящиком и принялась пересчитывать пачки. Миллион… Два… Три…

– Десять миллионов! – закончила Зина. – Ух, заживем!

Гена закрыл глаза и увидел белоснежную яхту, качающуюся на морской волне. Белокурая красотка с пышными формами лежала в шезлонге на носу яхты и, попивая коктейль с зонтиком, приветливо махала ему рукой. А над яхтой выстроились в ряд морские чайки, которые вдруг превратились в сверкающие цифры. Превратились, закрутились, высветив длинную сумму с десятью нулями.

Но такой суммы у Гены не было. Он махнул рукой, и три нуля свалились в воду. Осталось десять миллионов. Но и яхта вдруг превратилась в небольшой моторный катер, на носу которого, уперев руки в бока, стояла Зина. На ней был тот самый голубой в белую полоску купальник, который только что красовался на роскошной блондинке. Коктейля с зонтиком не было, Зина пила огуречный рассол прямо из банки.

Голубая вода в бассейне, пластиковые пальмы, грудастые девушки в бикини… Увы, но Каур вернется в эту райскую среду обитания. Плошников покрутил в руке упаковку с типографскими этикетками и вздохнул. Огурцы на этикетках. Чертовы огурцы.

А в кармане зазвонил телефон.

– Плошников!

Звонил Табачный. Услышав его голос, Юра поднялся, вытянулся в струнку.

– Да, Платон Александрович.

– Не да, а так точно!.. И товарищ подполковник!

На повышение Табачный пошел еще зимой, а весной получил очередные звезды на погоны.

– Да, товарищ подполковник… Так точно!..

– Чем ты там занимаешься?

– Я на задержании… Каурова задержал…

– С поличным?

– Не совсем, – шумно вздохнул Юра.

– Что значит – не совсем? – В голосе Табачного послышалось удивление.

– Обвинение можно снять. Жанна Всемогущая не мошенница, она действительно ясновидящая.

– Какая Жанна?

– Всемогущая.

– Э-э… Что с Кауровым?

– Огурцы все испортили…

– Какие огурцы? Плошников, ты что несешь?

– Огурцы. На этикетках… Деньги должны были привезти, а привезли этикетки. С огурцами… Каурова будем отпускать. Вместе с огурцами.

– Отпускай! И давай ко мне!.. А насчет огурцов… Один можешь прихватить. Подлинней!.. И мушку с него спили!..