9
– Ты собираешься отправиться в дом Джейкоба прямо сейчас?
– А в чем, собственно, проблема? – вызывающе бросила Ди. – Есть ключи, есть время, а больше мне ничего не нужно…
– Мне?! – Глаза Грэя превратились в две колючие зеленые льдины, и Ди на мгновение стало страшно – таким злым она не видела его еще ни разу за все время их знакомства. Его колкие шутки, доводившие Ди до исступления, показались ей верхом доброжелательности по сравнению с тем, что она видела и слышала сейчас. – Ты всегда думаешь только о себе?! Или твой эгоизм проявляется только в отношениях со мной?! По-моему, ты забыла, что у меня тоже есть желания и потребности!
– Я ничего не забыла! – вспыхнула Ди. Какое право он имеет обвинять ее в эгоизме?! Он – Грэй Годри, заправский бабник, флиртующий с каждой смазливой мордашкой! Внутри все жгло, горело и болело. Ди была уверена в том, что только она имеет право на обиду – она, измученная бесконечной неопределенностью, которой опутал ее Грэй. А теперь выясняется, что обижен он… Чем же? Прекрасно проведенной ночью в объятиях Элайзы?! – И не нужно кричать на меня, потому что я ненавижу, когда на меня кричат!
– Если бы ты понимала спокойную речь, я никогда бы не повысил голоса. Но ты не хочешь объяснять, что с тобой происходит… Ты молчишь, дуешься и смотришь на меня, как на пустое место! Что я сделал, Ди? Объясни, в конце-то концов! Со вчерашнего вечера у меня такое чувство, будто я сбил на дороге собаку или обидел твоего попугая… Объясни мне, в чем дело?
Ни за что! Даже если ее будут пытать каленым железом, она ни за что не расскажет правды. Она не доставит Грэю такого удовольствия – не станет очередной игрушкой в его коллекции. А Ди даже не сомневается в том, что такая коллекция есть… И наверняка заполнена блестящими экземплярами, такими, как красотка Элайза Сторнлив… Крики Грэя, его настойчивость, какой-то непонятный страх и боль разрывали Ди на части. Как цветок, с которого обрывают лепесток за лепестком… Но ей совсем не хотелось обнажать перед Грэем свою душу…
– Ни в чем! – бросила она. – Во всяком случае, тебя это не касается!
– Еще как касается! Если ты позволяешь себе каждую минуту обливать меня холодом и презрением, то касается! А ты именно этим и занимаешься все утро.
– Неправда! – В отчаянии Ди закусила губу. Еще секунда – и она зарыдает. Когда Грэй очередным криком сорвет с нее последний лепесток… – Ты сам нападаешь на меня, вместо того чтобы наслаждаться воспоминаниями о хорошо проведенной ночи!
Ди испуганно замолчала. Если бы только слова можно было забирать обратно… Скольких проблем человеку удалось бы избежать благодаря несказанным словам. Почему она сказала это, почему?! Она ведь клялась себе, что будет молчать… Но теперь уже поздно раскаиваться. Ди стояла, готовая растаять, исчезнуть под пристальным взглядом Грэя, который потихоньку начинал понимать, в чем причина ее обиды. Господи, если ты есть, сделай ее невидимкой… Можно даже навсегда… Ей хотелось закрыть глаза, а потом открыть их – и увидеть себя где-то очень далеко от Грэя и от Гринвуда…
– Хорошо проведенной ночи… – повторил Грэй, анализируя и смакуя каждое произнесенное ею слово. На его лице проступила робкая светлая улыбка – как первый лучик солнца, выскользнувший из-за туч после грозы. – Ты думаешь, что я и Элайза… – Он засмеялся, и этот смех больно резанул Ди по сердцу. – Я и Элайза… Господи… – Грэй буквально заходился от хохота. – И это – вся проблема?
Ди стало мучительно, жгуче стыдно. Он смеется над ней… Смеется над ее глупой наивностью, над ее невесть откуда взявшимся простодушием… Ди считала себя такой рассудительной, такой взрослой! А сейчас она стоит, как малый ребенок, со слезинками, застывшими в глазах, и смотрит на то, как над ней потешается этот взрослый и опытный мужчина… Который не видит никакой проблемы в том, что он вчера с легкостью удара в пинг-понг переспал с другой женщиной… Да, он прав – все действительно очень просто. Только не для Ди…
Жгучие постыдные слезы хлынули из ее глаз. Окончательно потеряв контроль над собой, она бросилась бежать, не ведая куда, не ведая зачем… Лишь бы хохочущий Грэй не стал свидетелем ее отчаяния. Дорога напротив дома Сибил вела к Тополиной аллее. Может быть, там ей удастся укрыться, посидеть в одиночестве и унять ноющую боль в душе? Глаза, полные слез, едва различали очертания дороги. Ди бежала по серой плоскости асфальта, и ей казалось, что эта тусклая, безжизненная полоса будет длиться бесконечно.
Где-то в туманной дали ей послышался окрик Грэя и громкий автомобильный сигнал. Она повернула голову и попыталась разлепить склеенные слезами ресницы – прямо на нее двигался черный джип с ослепительно блестящим на солнце «кенгурятником». Ди оцепенела. Она не понимала, куда должна двигаться – вперед или назад, влево или вправо. Страх сковал и тело, и разум, дребезжа внутри маленьким неустойчивым механизмом. Последнее, что она почувствовала, – чьи-то сильные руки сжали ее маленькое тело и, подхватив, увлекли за собой…
Ди открыла глаза. Кажется, у нее дежавю… Все это уже происходило с ней… Совсем недавно… Нет, вовсе это не дежавю – просто Грэй, глядящий на нее глазами, полными тепла, нежности и страха, очень напоминает тетю Герти, которая сегодня ночью вызволяла племянницу из кошмарного сна… Только Ди лежит не в комнате, а на траве, точнее, на коленях у Грэя, а на дворе – не ночь, а ясный день…
В ее голове моментально пронеслась жуткая и нелепая сцена, после которой Ди, очевидно, потеряла сознание. Господи, до чего же нелепо она себя вела! Какой же дурочкой она выставила себя перед Греем! Он должен быть зол на нее, как три тысячи чертей, а вместо этого смотрит на нее таким нежным взглядом… Так умеет смотреть только он…
– Если бы я знал, что ты настолько чувствительная натура, я бы не стал кричать, – мягко сказал Грэй.
Ди только сейчас заметила, что его большая рука с длинными пальцами скользит по ее растрепанным волосам. Наверное, он хочет, чтобы Ди еще раз потеряла сознание… Теперь уже от наслаждения, а не от страха…
– Прости меня, – прошептала Ди. – Прости… Я не хотела доставить тебе столько хлопот.
– При чем здесь хлопоты… Это ты меня прости. Я вел себя глупо – кричал, вместо того чтобы спокойно выяснить, в чем дело.
– Сама виновата…
– Знаешь… Если тебе, конечно, это интересно… С Элайзой у меня ничего не было. Она даже не в моем вкусе. Я знаю этот тип женщин, и он мне не нравится. У нее одно на уме – окрутить и женить. И не только меня, а кого угодно – если будет моложе сорока и с деньгами – просто замечательно…
– Ты думаешь, она такая?
– Мне только такие и попадались, – мрачно произнес Грэй и тут же поспешил переменить тему. – Как ты себя чувствуешь?
– Не так уж и плохо для человека, который только что чуть не простился с белым светом, – улыбнулась Ди. – Ты спас мне жизнь, значит, я у тебя в долгу…
Грэй приподнял бровь и вопросительно посмотрел на Ди.
– Идея мне нравится, только вот что бы у тебя попросить?
– Я же не могу давать тебе советы…
– Ладно уж – сам придумаю.
– По-моему, на южных островах… – загадочно начала Ди… – Кажется, на Бора-Бора… Тот, кто спасает человеку жизнь, берет его имя. А спасенному дает свое…
– Сама придумала? – ехидно поинтересовался Грэй.
– Джек Лондон, – честно созналась Ди. – «Язычник».
– Но я же не могу называть тебя Грэем. Это ведь мужское имя…
– А я и не прошу. Тебе тоже едва ли понравиться, если я буду называть тебя Дианой… Просто вспомнила… Как ты думаешь, – она подняла глаза и поймала его заинтересованный взгляд, – зачем им нужно меняться именами?
– Не знаю… – задумался Грэй. – Если ты спасаешь человека, то даешь ему жизнь. Новая жизнь – новое имя… Может быть, поэтому?
– Для спасенного, наверное, так. А для спасителя? Его жизнь остается прежней, но он все равно меняет имя…
– Похоже на обмен кольцами в брачной церемонии, – усмехнулся Грэй. – Возможно, спаситель доверяет спасенному свою жизнь…
– Кто знает… – Смог бы Грэй доверить ей свою жизнь? Пожалуй, лучше не спрашивать его об этом. Сейчас ей хорошо – зачем портить то, что есть, глупыми вопросами…
– Кажется, у меня есть идея… – плутовато улыбнулся Грэй. – Я знаю, что могу у тебя попросить.
– Что? – полюбопытствовала Ди, заранее предполагая, что в просьбе будет спрятан какой-то подвох.
– Обещай, что если я однажды попрошу тебя о чем-то – конечно, разумном и выполнимом, – ты мне не откажешь. Это будет одна-единственная просьба… И я еще не знаю ни какая она, ни когда я тебя о ней попрошу… Но ты должна заранее пообещать, что выполнишь.
Лицо Грэя стало серьезным – теперь Ди понимала, что он не шутит. Что ж, он спас ей жизнь и вправе просить об услуге. Правда, Ди не знает, что это за услуга, а потому соглашается на кота в мешке… Но теперь она доверяет Грэю, а потому может соглашаться. И не только потому. Она любит его и готова ради него на все, что угодно…
– Обещаю. Я выполню любую твою просьбу.
Теперь Ди чувствовала себя гораздо спокойнее и увереннее – буря, которая пронеслась в ее душе, утихла. А внутри светило ласковое солнышко, ретуширующее золотыми лучами маленькие трещинки, оставшиеся на душе. Грэй гладил ее по голове, как ребенка, и каждое его прикосновение заставляло лучики разрастаться и греть сильнее. Ди таяла в этих прикосновениях, она жила ими. Жила этими мгновениями, минутами, секундами, которые дарил ей Грэй. И сейчас ей совершенно не хотелось задумываться о том, что ждет ее впереди…
