3

К сожалению, Лесли не смог сдержать обещание и познакомить меня с детективом лично — именно в тот день к нему приехала сестра с троюродной племянницей. Племянница, которую звали Энджи, по словам Лесли, оказалась настоящим ангелочком. В душе я порадовалась за него — едва ли мой друг, несмотря на всю его выдержку, справился бы с капризным и непослушным ребенком. Однако же тот факт, что в полицейский участок я обречена идти в гордом одиночестве, весьма меня огорчил.

По природе своей я человек скорее замкнутый, чем общительный. Я тяжело и долго схожусь с людьми, но если я все-таки схожусь с ними, то между нами завязываются серьезные и прочные отношения. Оказавшись в незнакомой компании и в непривычных обстоятельствах, я начинаю смущаться и теряться, из-за чего произвожу на некоторых людей впечатление весьма высокомерной особы, которая не то что не может — не желает поддерживать непринужденный разговор. В этом отношении Лесли всегда выручал меня и поддерживал: он словно бы выступал переводчиком между мною и окружающими людьми. Лесли говорил то, что не договаривала я, заполнял словами мои неловкие паузы, готовил, если так можно выразиться, плацдарм для моего общения с незнакомым мне человеком. Поэтому, находясь рядом с Лесли, я могла быть уверена: меня поймут правильно и ни мои слова, ни выражение моего лица никому не покажутся высокомерными или, того хуже, снисходительными.

Несмотря на то что мой внимательный друг поговорил с детективом и попросил его сделать для меня все возможное, я страшно разволновалась перед посещением полицейского участка. Самое забавное заключалось в том, что мы с Мэтью Соммерсом уже были знакомы, правда заочно. Лесли много рассказывал мне о своем приятеле, а приятелю — обо мне. Мало того, я частенько прибегала к помощи Соммерса, когда писала свои детективы. Богатый опыт Соммерса нередко обеспечивал меня благодатной почвой для сюжета, его познания в оружии частенько спасали меня от глупых ляпов, а ситуации, которые происходили в участке, я неоднократно вставляла в свои романы. И все же общаться через посредника для таких скованных и пассивных натур, как я, иной раз значительно проще, чем напрямую. Именно поэтому я все эти годы не очень-то стремилась знакомиться с Мэтью Соммерсом лично.

Я шла по улице, размышляя о том, за что могла бы взяться на детективном поприще, а также о том, что мне уже чертовски надоело завтракать горелыми тостами и сбежавшим кофе. Отчаявшись найти себе молоденькую домработницу, я, честно говоря, начала подумывать о том, чтобы сдаться и, вняв советам работников кадровых агентств, взять к себе пожилую даму. Однако эта перспектива совершенно меня не радовала.

Находясь во власти своих невеселых дум, я вошла в участок. Не знаю, каким было выражение моего лица, но первый вопрос, с которым обратился ко мне молодой сержант, был:

— Что у вас случилось, мэм?

— У меня? — Я подняла на него взгляд, полный недоумения. — Все в порядке. Я пришла к детективу Соммерсу, вы не могли бы меня проводить?

— К Соммерсу? — Сержант посмотрел на меня с еще большим недоумением, чем я на него. Видно, у тех, кто приходил к Соммерсу, попросту не могло не быть проблем. — Но он сейчас занят, мэм. Может, вы объясните мне свою проблему и я провожу вас к другому детективу?

— Нет, это исключено, — покачала головой я. — Мне нужен детектив Соммерс.

— Я уже объяснил, мэм, что он занят. К нему с минуты на минуту должны прийти.

— Значит, он ждет меня, — констатировала я, с неудовольствием покосившись на чересчур бдительного сержанта.

— Вы Кэролайн Камп? — недоверчиво спросил сержант и стал внимательно ко мне приглядываться, что вызвало во мне еще большее раздражение.

— Да, я Кэролайн Камп. Вам показать документы?

— О нет, не надо, мэм, — растерянно пробормотал сержант. — Знаете, я читал ваши книги. Много ваших книг, мэм. Мне они очень нравятся. Особенно это… «Полдник людоеда».

— А-а, «Полдник людоеда», — улыбнулась я. По словам редактора, это моя лучшая книга. — Рада, что вам понравилось.

— Мэм, а вы не оставите мне автограф? — засуетился сержант. — У меня в ящике лежит одна ваша книга. Если, конечно, никто не взял ее почитать…

— Разумеется, оставлю, — кивнула я и вытащила из кармана плаща свою любимую перьевую ручку — только ей я подписывала книги. Правда, эта ручка не раз меня подводила: протекала и пачкала карманы одежды, но даже это ее качество не заставило меня отказаться от своей привычки, если хотите, рода суеверия. Ведь именно этой ручкой я подписала первый экземпляр своему первому читателю.

Пока сержант бегал за книгой, я стала свидетельницей сцены, которая не могла оставить меня равнодушной. Двери участка распахнулись, и на пороге появилась странная троица: двое полицейских и старушка, которая, несмотря на свой возраст, оказалась довольно бойкой и голосистой.

— Да что же это вы делаете?! — кричала старушка на рослых парней, которые годились ей во внуки. — Ни стыда у вас ни совести! Я же ничего не сделала! Да я на вас в суд подам!

Последнее старушкино заявление вызвало у парней дружный хохот, который еще больше рассердил пожилую даму.

— Ах вы еще и смеетесь над пожилым человеком?! Ну держитесь у меня! А вы будете свидетелем! — крикнула она мне, и, хотя я не успела ни согласиться, ни отказаться, продолжила: — Эта дама покажет на суде, как вы со мной обращались! Расскажет, что вы привели в участок невинную жертву!

Полицейские — надо сказать, довольно вежливо — предложили старушке присесть на скамью.

— Сейчас доложим о вас детективу Соммерсу, — пообещал старушке один из них.

— Да хоть бы и президенту! — возмущенно фыркнула пожилая дама. — Тоже мне, нашли преступницу!

Плакала моя консультация, вздохнула я про себя. Если Соммерс займется этой старушкой, то я просижу здесь не меньше часа. А все этот сержант со своим автографом! И куда он только запропастился?

Через несколько минут прибежал запыхавшийся сержант и протянул мне изрядно потрепанный «Полдник людоеда».

— Простите, что так долго, мэм. Я ее по всему отделу искал. Как знал — утащили книгу. Пойдемте, я провожу вас к детективу Соммерсу.

— Кажется, у него сейчас будут дела поважнее, — буркнула я, подписывая книжку. — Видите эту старушку? — кивнула я в сторону пожилой дамы. — Ее хотят отвести к детективу.

— Но я только что звонил ему, и он просил проводить вас в свой кабинет.

Я пожала плечами, отдала сержанту книгу и проследовала за ним. По дороге разговорчивый сержант рассыпался в благодарностях и интересовался, чем я порадую своих читателей на этот раз.

Мэтью Соммерс оказался тучным, но довольно энергичным и приятным мужчиной лет сорока пяти. Он предложил мне сесть, а сержанту велел сделать мне кофе.

— Рад вас видеть, мисс Камп. Можно я буду называть вас просто Кэролайн? Полагаю, наше давнее заочное знакомство дает мне на это право?

Я кивнула.

— Лесли рассказал мне о вашей беде или счастье — уж не знаю, как это назвать, — продолжал Соммерс. — И я обещал ему сделать для вас все, что в моих силах. Хотя в моей практике — это впервые. Я имею в виду, чтобы писательница сама занималась расследованием.

— Спасибо, что не отказали мне, мистер Соммерс, — пробормотала я, несколько обескураженная его манерой говорить и держаться. Мэтью Соммерс буквально прыгал вокруг стула, на котором я сидела, и говорил так много, что мне пришлось напрячься, чтобы удержать в голове все его слова.

— Зачем такая официальность? Зовите меня просто Мэтью. В участке меня называют Толстяком Мэтью, и я не обижусь, если вы будете обращаться ко мне так же… А мы с вами полные противоположности, Кэролайн. Вы такая худенькая, почти что призрачная, а я настоящий толстяк. Лесли, конечно, вас описывал, но я все равно думал, что вы другая. Нет, я вовсе не думал, что вы полная или вроде того. Просто мне казалось, вы не такая хрупкая.

— Да, — натянуто улыбнулась я. — Так часто бывает: воображаешь себе человека, а потом встречаешься с ним и он разочаровывает.

— Нет, я совсем не это хотел сказать. Или, может быть, я вас разочаровал? Вы, наверное, не думали, что я такой толстый?

Мы бы еще долго выясняли с Соммерсом, как каждый из нас представлял друг друга, если бы детектив не вспомнил, что внизу его ждет несчастная старушка.

— Знаете, Кэролайн, мне на голову свалилось одно происшествие. Вы ведь подождете, пока я с ним разберусь? Вначале я подумал оставить вас внизу, а потом сказал себе: почему бы и нет? Позови ее, пусть она посмотрит на твою работу. Ей ведь только польза от этого… Как вы считаете, я прав?

— Мне было бы очень любопытно посмотреть на вашу работу, — призналась я. — Если, конечно, сцена допроса не будет слишком жестокой.

— Ну что вы, я мягок и вкрадчив, как пантера перед прыжком. К тому же не думаю, чтобы это затянулось. Преступление-то пустяковое. Некая старушка служила экономкой у одной обеспеченной семейной пары, а потом взяла да и утащила у супруги дорогое колье. Знаете, старушки обыкновенно чувствительны и склонны к раскаянию, так что колье быстренько отыщется.

— Эта не такая, — покачала я головой. — Вы бы слышали, как она кричала. Утверждала, что невиновна.

— Да бросьте вы, Кэролайн. Невиновных людей не бывает. Все мы в чем-то виновны, даже если нас обвиняют совсем в другом.

С такой позицией сложно было спорить, поэтому я пересела в уголок, где не смогла бы никому помешать, и принялась пить кофе, который принес мне сержант.

Через несколько минут к Соммерсу привели старушку. Никакой податливости и смирения в ее взгляде я не прочитала.

— Мистер детектив! — гордо заявила она с порога. — Я ни в чем сознаваться не буду. Я ничего не брала.

— Хорошо-хорошо, — мягко улыбнулся ей Соммерс. — Садитесь напротив, мы с вами потолкуем.

— И вы здесь? — удивилась старушка, заприметив меня. — Неужто и вас в чем-то обвиняют?

— Не волнуйтесь, ее ни в чем не обвиняют, — кивнул в мою сторону Соммерс. — Это писательница, мисс Кэролайн Камп. Пришла в участок, чтобы поднабраться опыта в нашем деле. Мисс Камп пишет детективы.

— Напишите про меня, мисс Камп, — попросила старушка. — Напишите роман о том, как сажают невиновных людей.

— Пока я хочу посадить вас только на этот стул, — перебил ее Соммерс и указал на стул, где еще несколько минут назад сидела я. — Кстати, как вас зовут? Меня — Мэтью Соммерс.

— Дженевра Пейн, — ответила старушка, заняв предложенное ей место. — Мисс Дженевра Пейн.

— Отлично, мисс Пейн. Или лучше называть вас Дженеврой?

Старушка едва заметно кивнула.

— А имя у вас редкое, Дженевра. Ну что, может, расскажете мне, как женщина с таким редким и красивым именем попала в подобную переделку?

Старушка принялась рассказывать, да так искренне, что я, признаюсь, совершенно неопытная в подобных вопросах, сразу же ей поверила. Она служила в — на всякий случай не буду приводить имен — семье N.

Так вот, на семью N старушка работала верой и правдой пять лет. Из этих пяти четыре года были самыми спокойными и безмятежными в ее жизни. Хозяева были довольны своей работницей, а работница — своими хозяевами, что, как вы и сами знаете, случается довольно редко. Однако через три года произошло то, что изменило не только жизнь семьи N, но и отразилось на привычной работе Дженевры Пейн: миссис N умерла, оставив мистера N и свою маленькую дочь на попечении домработницы. Мистер N горевал, по моим меркам, недолго: через полтора года он женился на миссис М, которую маленькая мисс N сразу же невзлюбила. Девочка все еще тосковала по матери и считала женитьбу отца предательством. Вскоре оказалось, что нелюбовь девочки взаимна: мачеха не стремилась сближаться с девочкой и начала устанавливать в доме свои порядки. Вот здесь-то пришлось несладко мисс Дженевре Пейн, которая делала все так, как привыкла делать во времена ныне покойной миссис N.

Станете ли вы сомневаться в том, что миссис М это пришлось не по душе? Вскоре миссис М начала намекать своему супругу на то, что от услуг мисс Пейн можно было бы отказаться. Однако мистер N с негодованием отверг предложение жены и отказался увольнять хорошую работницу, которая верой и правдой служила его семье столько лет. Миссис М вроде бы успокоилась и смирилась с тем, что Дженевра останется в доме.

Но старушка торжествовала победу слишком рано. Одним прекрасным утром обнаружилась пропажа колье, которое девочке, маленькой мисс N, подарила когда-то покойная мать. Весь дом был поднят на ноги, и поиски колье все-таки увенчались успехом. Где бы вы думали нашли эту дорогую безделицу? Разумеется, в сумочке мисс Дженевры Пейн. Возмущенная до глубины души миссис М потребовала, чтобы воровкой немедленно занялась полиция.

— А я-то думал, что колье исчезло, — мрачно сообщил Соммерс, дослушав старушку. — Что ж, не буду скрывать, Дженевра, вы оказались в скверном положении. Колье найдено в вашей сумочке, свидетелей — полная скамья. Единственное, что я мог бы вам предложить, — это чистосердечное признание. Если вы подпишете его, срок удастся скостить. К тому же, узнав о том, что вы раскаиваетесь в содеянном, ваши хозяева, быть может, сменят гнев на милость и не станут доводить дело до суда.

Я не верила своим ушам. Мистер Соммерс принуждал сознаться в преступлении ни в чем не повинную женщину. К тому моменту я уже так уверилась в невиновности Дженевры, как если бы сама была участницей вышеупомянутых событий. У меня не возникало даже сомнений в том, что колье подложила ей коварная миссис М, которая желала во что бы то ни стало избавиться от неугодной домработницы, напоминавшей ей о покойной жене мистера N. Может, мне стоило промолчать и не лезть не в свое дело, однако неугомонный дух, сидевший внутри меня и взывавший к справедливости, настаивал, чтобы я хотя бы попыталась помочь старушке.

— Послушайте, Мэтью, — пискнула я из своего уголка. — Вы ведь еще не допросили ни ее хозяйку, ни хозяина. Вдруг они скажут что-нибудь такое, что подтвердит невиновность мисс Пейн?

Мэтью Соммерс, вопреки моим ожиданиям — а я ожидала бурю гнева в свой адрес, ведь я нагло вторглась в допрос, — расхохотался.

— Кэролайн, вы действительно считаете, что хозяин Дженевры поверит своей служанке больше, чем жене? Я вас умоляю! Не будьте такой наивной. Если эти люди не снимут обвинения, шансы нашей Дженевры невелики…

— Я ни за что не признаюсь в том, чего не совершала! — вспыхнула Дженевра. — Пускай меня сажают в тюрьму, но я сяду туда с чистой совестью. А вам, мисс Камп, спасибо. Вы, видно, одна мне верите. Если, конечно, не считать маленькую мисс. Она всегда относилась ко мне тепло, а когда у меня нашли это проклятое колье, рыдала в три ручья и умоляла своего отца не вызывать полицию.

— Вот видите, Мэтью, — покосилась я на Соммерса. — Даже девочка не верит в виновность мисс Пейн. Хотя она и пострадала — у нее ведь пропало колье.

— Прикажете мне допросить еще и девочку? — хмыкнул Соммерс. — Конечно же к показаниям ребенка судья отнесется с большим вниманием.

Несмотря на напускную иронию, я заметила, что Мэтью и сам не горел желанием отправить Дженевру Пейн на скамью подсудимых. Но что он мог поделать, когда все факты, все улики указывали на виновность старушки?

Я вдруг остро почувствовала разницу между моими героинями и мною. Они были куда сообразительнее. Им удавалось отыскивать скрытые улики, они задавали каверзные вопросы, которые обезоруживали детективов и шерифов. Они вытаскивали из тюрьмы невиновных, разоблачая истинных преступников с такой же небрежностью, с какой стряхивали пепел со своих сигарет. А что могла сделать я? Чем я могла помочь несчастной старушке, чье лицо, что еще совсем недавно выражало отвагу и желание отстаивать свои права, теперь осунулось и потемнело, словно строгий судья уже вынес приговор?

Повисло угрюмое молчание.

— Мэтью, у вас курят? — наконец поинтересовалась я.

Детектив кивнул. Я вытащила сигарету и полезла в карман за зажигалкой. Мой девственно-белый недавно купленный «клиппер» оказался перепачкан чернилами, а на пальцах остались фиолетовые разводы. В очередной раз ругая себя за то, что не положила ручку в футляр, я вытащила из сумочки салфетку и принялась вытирать пальцы. На белоснежной салфетке появились отпечатки моих пальцев. И тут меня осенило.

— Послушайте, Мэтью, — обратилась я к детективу. — Если мисс Дженевра Пейн и впрямь взяла колье, на нем должны быть отпечатки ее пальцев. Может, вы отошлете колье на экспертизу?

— Я не думаю, что тот, кто взял колье, оставил на нем отпечатки своих пальцев, если вы об этом. Скорее всего, колье хорошенько протерли, прежде чем положить его в сумочку. Видите ли, не все так просто, как кажется на первый взгляд. Для того чтобы делать экспертизу, я должен иметь веские основания для сомнений. Если бы я проверял отпечатки пальцев на каждой украденной вещи, начальство давно бы меня уволило.

— Но разве история, рассказанная мисс Пейн, не достаточное основание?

— А кто ее подтвердит?

Я вздохнула. Если бы все было так просто, как в моих детективах, мисс Дженевра Пейн уже не сидела бы в участке. Но, увы, противный кузен Майлс оказался прав: мои представления о расследованиях, даже таких, казалось бы, простых, как случай мисс Пейн, очень сильно расходились с действительностью. И, хотя этот случай на фоне моих романных злодеяний выглядел заурядным и даже водевильным, я сочувствовала старушке так, как никому из моих персонажей.

— Дженевра, может быть, вы хорошенько подумаете и вспомните хотя бы кого-нибудь, кто мог бы вам помочь? — поинтересовался детектив. — В вашем доме есть еще прислуга?

Дженевра кивнула.

— Да, горничная, моя помощница. Но едва ли она скажет хоть слово в мою защиту — девушка она очень робкая и страшно боится потерять место.

— Паршиво, — кивнул Мэтью. — А кто-нибудь из соседей может подтвердить, что ваша хозяйка скверно обращалась с вами? Кричала или, может, оскорбляла вас?

— Едва ли, — покачала головой Дженевра. — Моя хозяйка никогда не отчитывала меня на людях. Она даже при муже остерегалась придираться ко мне. Зато наедине со мной позволяла себе грубости.

Зазвонил телефон, и я заметила, что детектив обрадовался звонку. Его явно тяготило то, что он ничего не может сделать для старушки. Однако в процессе разговора лицо Соммерса потихоньку начало светлеть, а к концу — и вовсе засияло, как новенькая блестящая кастрюля из нержавеющей стали.

— Честно скажу, вам очень повезло, Дженевра, — весело обратился он к старушке, выслушав собеседника на другом конце провода. — Ваша маленькая мисс довела вас до беды, но сама же и спасла. Девочка, — повернулся он ко мне, — чтобы избавиться от мачехи, решила подложить ей колье. Но ночью, в темноте, перепутала сумочки и подложила его мисс Пейн. Когда дело приняло такой оборот, она пожалела нашу почтенную даму и во всем призналась отцу, который немедленно позвонил в участок.

— Боже мой… — Из глаз Дженевры потекли слезы. — Боже мой, я же говорила, что ничего не сделала…

— Успокойтесь, мисс Пейн, ведь все закончилось. Теперь вы можете вернуться на свое место с гордо поднятой головой.

Мои слова заставили старушку возмущенно тряхнуть этой самой головой.

— Нет уж, туда я больше не вернусь. Не хочу работать в доме, где мне не верят. Лучше уж и вовсе остаться без работы.

— Ну зачем же — без работы? — улыбнулась я. — Если вы умеете готовить и если, разумеется, хотите, вы могли бы работать у меня. От меня недавно ушла домработница. Вас, правда, может не устроить то, что я много курю…

— О, это сущие пустяки, мисс Камп, — просияла старушка. — По сравнению с тем, что со мной только что произошло…

Мисс Дженевра Пейн пообещала, что позвонит мне сразу, как только заберет из дома N свои вещи, и, искренне поблагодарив меня за участие, удалилась.

— Кажется, я совсем вас разочаровал, — вздохнул детектив Соммерс. — Вы ожидали, что я буду вести себя как герой, но, увы, героизм в нашем деле удается проявить крайне редко.

— Вовсе не разочаровали, — поспешила я утешить Соммерса. — Хотя, конечно, я не ожидала, что оправдать невиновного такая сложная задача. Казалось, все лежало на поверхности — придирки хозяйки, ее нежелание, чтобы мисс Пейн работала в этом доме. Я думала, что вы в два счета оправдаете Дженевру.

— И ни на секунду не допускали, что она действительно виновата? — хитро сощурился Соммерс.

Я покачала головой.

— А зря. Иной раз мне попадаются такие хитрюги, которые самого черта запутают. И, кроме как на улики, мне полагаться не на что. Я не могу себе позволить руководствоваться чувствами, Кэролайн. И вам бы не советовал. Если, конечно, вы все еще не передумали заняться расследованием. Постараюсь найти для вас какое-нибудь не слишком запутанное дело. Если подвернется, конечно.

Я расспросила Соммерса о его работе, а потом ему позвонили и нам пришлось распрощаться. Несмотря ни на что, детектив мне понравился: работая в полиции, он мог бы давно уже зачерстветь душой, но все же остался человеком. И, хотя он не совершил ничего из ряда вон выходящего, чтобы спасти мисс Дженевру Пейн, я все-таки была признательна ему за то, что он пытался хоть как-то ей помочь.

Выйдя из участка, я нос к носу столкнулась с дорогим кузеном Майлсом. Он процедил сквозь зубы что-то невнятное, что, очевидно, надо было толковать как «Здравствуй, Кэролайн». Мне стало любопытно, что привело его в полицейский участок, и очень скоро я ответила на свой вопрос. Дорогой кузен все-таки решился стать писателем и теперь надеялся получить консультацию у профессионалов.

Ну-ну, хихикнула я про себя. Удачи вам, дорогой Майлс Камп…