Книга: Имя, которое помню
Назад: 6
Дальше: 8

7

Эллис озабоченно разглядывала экран своего мобильника.
И куда, спрашивается, запропастился этот тип, который еще совсем недавно горел желанием узнать, где находится коллекция Ральфа? Почему он не отвечает на звонки? Почему у него выключен телефон? А если бы Эллис понадобилась помощь? Нет, этому Трэвору определенно нельзя доверять.
Убедившись, что в саду нет ни души, Эллис набрала номер Конни.
— Элли! — раздался радостный голос Конни Кармуш. — Элли, как ты? Где ты?
— Все там же — у Витборо, — тихо ответила Элли. — Представляешь, этот Трэвор куда-то исчез.
— Как исчез?
— Очень просто — взял и исчез. Я теперь не знаю, что и думать. Я звонила ему раз десять, но номер заблокирован. Если до него добралась полиция, где гарантия, что он не расскажет о своих планах насчет Витборо и не сдаст заодно меня? Я первый раз в таком положении, Конни. Ведь я всегда работала в одиночку…
— Не делай преждевременных выводов, — постаралась успокоить ее Конни. — С чего бы ему рассказывать полиции про Витборо, если дело еще не сделано? Позвони ему вечером, может быть, в том месте, где он сейчас находится, просто нет связи.
— Я звоню ему уже полдня… — вздохнув, ответила Эллис.
— Ты так и не узнала его фамилию? — поинтересовалась Конни.
— Нет. Я пыталась закинуть удочку, но он только отшучивается. Прямо Джеймс Бонд какой-то. Не сомневаюсь, ему есть что скрывать. Это-то меня и беспокоит…
— А Ральф Витборо? — поинтересовалась Конни. — С ним-то как?
— С ним полный порядок, — улыбнулась Эллис. — Если еще не влюблен, то, уж точно, под впечатлением… Кстати, у меня к тебе еще парочка вопросов по саду. Я купила книгу, но в ней все описано каким-то ужасным научным языком. Какая там Лиз Дулитт, я сама в этом разобраться не могу. Боюсь истребить все оставшиеся цветы в Ральфовом саду. Розы остались в живых только благодаря тебе. Конни, будь другом, дай пару дельных советов насчет азалий…
— Да ради бога… — начала было Конни, но до Эллис донесся звук чьих-то шагов.
— Азалии подождут, — шепнула она в трубку и спрятала телефон в кармане симпатичной капюшонки, которой обзавелась в «Юме» специально для садовых дел.
— Лиз?! — донеслось до Эллис.
— Мистер Ральф? Идите к азалиям. Я тут их… это самое… в порядок привожу.
Вскоре из-за густых кустов гортензии вышел Ральф. Вид у него был усталым. Под глазами распластались морщинки, которых Эллис раньше не замечала. Судя по всему, после их вчерашнего визита в «семейный склеп» Ральф так и не лег спать.
— Батюшки мои… — сокрушенно покачала головой Эллис. — Вы это что же — всю ночь не спали?
— Спал, — вяло отозвался Ральф. — Но плохо. Как поживают азалии?
— Я до них только добралась, мистер Ральф. Надо было розы обиходить.
— И что — розы?
— Живехонькие.
— Это уже внушает оптимизм… — рассеянно кивнул Ральф. — Послушай, Лиз, я тут подумал… — как-то неуверенно произнес он. — Одной приятельнице Джемми нужно помочь поухаживать за садом… Может быть…
— Помочь? Да запросто, — холодея, ответила Эллис. Наивная Лиз, конечно же, ничего бы не заподозрила, а вот она прекрасно поняла, к чему Ральф Витборо завел этот разговор и почему так старательно прячет свой взгляд в азалиях.
— Нет, Лиз, не просто помочь… Я хочу устроить тебя туда…
Эллис посмотрела на него взглядом щенка, которого хозяин собрался бросить у порога чужого дома.
— Гоните? — Эллис улыбнулась уголками губ, так что на ее лице появилось выражение горького разочарования. — Так бы сразу и сказали. Видать, не по душе вам моя работа…
— Дело не в этом, Лиз… — пробормотал Ральф, не отрывая глаз от азалий.
— А в чем, мистер Ральф? — Эллис использовала свой любимый прием — дрожащий голос.
Судя по Ральфовому лицу, получилось весьма убедительно. Глаз он не поднял, но зато Эллис увидела проступившие на его лице признаки раскаяния.
Надо выдавить из себя хотя бы одну слезинку. Ну тужься, Эллис, тужься… Представь себе, что будет с твоим отцом, если тебя упекут в тюрьму… Вот, уже лучше. Молодчина, Эллис…
— Не надо вам никуда меня устраивать… — пробубнила она сиплым голосом. — Я и сама уйду, коли вы так хотите…
— Ты что — плачешь? — Ральф наконец оторвался от азалий и поднял глаза на Эллис.
— Еще чего. — Эллис выпятила вперед подбородок и сделала «гордое лицо». — С чего бы мне плакать? Я без вашей помощи, мистер Ральф, жила сколько лет… И еще проживу… Только, только… — Подбородок Эллис задрожал, что должно было показать Ральфу, как сильно Лиз сдерживается, чтобы не зарыдать во весь голос. — Только вас мне жаль оставлять…
Она отвернулась и тут же почувствовала, как мягкие руки Ральфа легли на ее плечи. Обычно в такие моменты Эллис испытывала отвращение. Отвращение к самой себе, к мужчине, который считает, что ей приятны его касания, отвращение ко всему тому, что ей приходится делать. Тогда Эллис придумывала все возможные и невозможные причины, чтобы избежать этих навязчивых прикосновений…
Только сейчас почему-то все было иначе. Эллис не видела лица Ральфа, но чувствовала тепло, исходящее от него, и знала, как выглядит в этот момент его лицо. На нем были написаны растерянность и сочувствие — это Эллис знала наверняка. А еще он хотел ее обнять, но никак не мог решиться. Ральф Витборо вообще редко на что-то решался — это Эллис тоже успела узнать.
Если бы он был хоть немного решительнее, я бы уступила, — мелькнуло у Эллис. Но кто я? Лиз Дулитт, простодушная девчонка с фермы, или Эллис Торнтон, которая никогда не доверяет мужчинам?
— Лиз… — почти шепотом произнес Ральф. — Не надо никуда уходить. С моей стороны было ужасно глупо предлагать это тебе… Видишь ли, я подумал, что Джемми… Она так заботится о твоей судьбе, что я подумал, так будет лучше… А потом, мне казалось, тебе все равно, где работать…
— Нет, мистер Ральф, мне не все равно…
Эллис повернулась к нему и с облегчением почувствовала, как волна, окатившая ее с ног до головы, куда-то отступила. Ей больше не хотелось, чтобы Ральф обнимал ее. Похоже, это была всего лишь минутная слабость. Она слишком прочувствованно и самозабвенно играла Лиз Дулитт, только и всего. А Ральф был прекрасным партнером.
Он и в самом деле нравился ей: в нем не было той похоти, той жажды обладания, всего того, что присутствовало в мужчинах, с которыми она привыкла иметь дело… Под маской ворчуна, родившегося стариком, скрывался чуткий, ранимый и сложный человек, способный на сострадание.
Может быть, это и было причиной того, что Эллис так вжилась в выбранную роль? Чувство вины за то, что она собирается причинить боль одному из немногих порядочных мужчин, готовому давать, ничего не требуя взамен?
К вечеру Эллис уже отчаялась дозвониться до Трэвора. И если утром она чувствовала тревогу, то сейчас ей казалась, что земля разверзается под ногами и принимает ее в свои огнедышащие недра. Что, если Трэвора и в самом деле прихватили за какие-то старые делишки? Что, если ее пребывание в этом доме, и без того опасное, теперь грозит ей полным разоблачением? Остаться ли ей здесь? Или бежать отсюда без оглядки? Как ей быть?
К Ральфу приехал Лесли, а вскоре прибыла и Джемми, которую Эллис начала тихо ненавидеть за «помощь», чуть не лишившую ее всего, чего ей удалось добиться.
Выходить из комнаты не хотелось. Эллис подумала было сказаться больной, но, когда миссис Пабл позвала ее ужинать, изменила решение.
В конце концов, ее размышления о судьбе Трэвора — всего лишь догадки, а за Джемми не мешало бы последить. Кто знает, что эта ревнивая дамочка может еще предложить Ральфу? А Эллис не сомневалась в том, что вся эта неуклюжая помощь Джемми — обыкновенное желание ревнивой женщины избавиться от соперницы.
Конечно, Лиз Дулитт представляла собой реальную угрозу благополучию Джемми. Яркая взбалмошная девушка, к тому же так преобразившаяся, могла составить серьезную конкуренцию не слишком-то примечательной Джемми Фарстон. Обладая приятной внешностью, Джемми, как показалось Лиз, не знала, как себя подать, а потому все время оставалась в тени, тогда как на передний план выходили такие яркие девушки, как Лиз Дулитт.
В какой-то степени Эллис понимала Джемми и даже сочувствовала ей, но это не меняло дела. Вряд ли Джемми Фарстон стала бы деликатничать, если бы узнала, кто такая Лиз Дулитт на самом деле…
Эллис порылась в своем новом гардеробе и остановила свой выбор на ярко-красной кофточке — Джемми, по ее наблюдениям, предпочитала темные, неброские цвета — и черных джинсах, которые замечательно подчеркивали ее фигурку.
Поздоровавшись с гостями, Эллис не стала откладывать свою месть в долгий ящик и тут же поблагодарила Джемми за предложение убраться подобру-поздорову из Ральфова дома.
— Мисс Фарстон, я вам жуть как благодарна. Но если мистер Ральф меня не прогонит, я у него тут останусь. Он такой хороший… — Эллис молитвенно сложила руки и посмотрела на Ральфа так, словно он был Господом Богом. — Я бы рада до самой смерти ему тут помогать.
Услышав про «самую смерть» Джемми Фарстон напряглась и, натянуто улыбнувшись, посмотрела на Ральфа, который, вопреки ее ожиданиям, не стал разочаровывать Лиз.
Лесли — Эллис уже привыкла к тому, что этот человек над всеми посмеивался и подшучивал — все-таки отпустил комментарий по поводу заявления Лиз:
— Лиз, а до чьей смерти вы собрались помогать Ральфу? Своей или его?
— Вам бы все шутки шутить, мистер Лесли… — Эллис состроила «обиженную мордашку». — А я взаправду готова тут всю жизнь работать. Даже забесплатно.
— Запомни это, Ральф, — подмигнул другу Лесли. — Сэкономишь на садовнике. А чем нас сегодня порадует миссис Пабл?
Вечер, казалось, не предвещал беды. Лиз болтала о розарии — ей действительно удалось оживить розы, почти загубленные прежним садовником; Лесли пытался уговорить Ральфа пойти на вечеринку к Мэриголд; Джемми, которая и впрямь выглядела довольно бледной, постоянно кашляла и жаловалась на озноб, так что миссис Пабл, упрекнув Ральфа в отсутствии галантности, пошла ей за шалью.
Однако вернулась она без шали. Эллис показалось, миссис Пабл чем-то встревожена. Женщина подошла к Ральфу и что-то шепнула ему на ухо, а потом они оба поглядели в сторону Эллис, у которой сразу исчез аппетит.
Ральф не стал долго томить девушку неизвестностью.
— Скажите, Лиз, вы звонили кому-нибудь из своих родственников?
Эллис отрицательно покачала головой, утешая себя тем, что о полиции Ральф не сказал ни слова.
— И никому из них не говорили, что вы здесь?
— Нет, мистер Ральф, не говорила. А чего это вы спрашиваете?
— Джейсон сказал, что возле ворот особняка бегает какая-то старуха и интересуется, не здесь ли живет мисс Дулитт…
Эллис даже не пришлось изображать удивление. Она была удивлена не меньше, чем Ральф, миссис Пабл и все собравшиеся за столом. Какая еще женщина? Кто из ее знакомых, кроме Конни и Энджи, может знать о Лиз Дулитт?
— Она говорит, что вы с ней родственники, Лиз, — добил ее Ральф.
— Чтой-то мне не верится… — покачала головой Эллис и снова отчетливо почувствовала, как земля разверзается прямо под столом, ломящимся от яств, наготовленных миссис Пабл. — Так прямо и говорит, что мы — родственники?
— Так и говорит, Лиз. Ты точно никому не рассказывала, что живешь у меня?
— Да с чего я вам врать-то буду?
— Хорошо, — кивнул Ральф и повернулся к миссис Пабл. — Давайте не будем гадать. Пусть Джейсон ее пропустит, и мы выясним, какая она родственница.
Эллис похолодела. У несуществующей Лиз Дулитт нет и не может быть никаких родственников. Ни матери, ни отца, ни дяди, ни тети… Нет, тетя-то у нее была. Придуманная. Но как может придуманная тетя прийти на ужин к Ральфу Витборо?!
Эллис с трудом сдержала щекочущий горло истерический смех. На нее смотрели все: и Ральф, и Лесли, и эта противная Джемми, которая будет рада, если Лиз Дулитт выведут на чистую воду.
Распрямив плечи, Эллис оглядела сидящих за столом.
— Да откуда я знаю, что это за старуха? — с вызовом поинтересовалась она. — Может, чокнутая какая…
— Если бы она была чокнутой, то не спрашивала бы Лиз Дулитт, — резонно заметила Джемми, чем вызвала у Эллис еще большую неприязнь.
Вскоре в гостиной появился Джейсон, а следом за ним вошла загадочная старуха, черты лица которой показались Эллис смутно знакомыми. Крупный нос с горбинкой, широкий рот, какая-то вздрагивающая походка… Эллис никак не могла вспомнить, где и при каких обстоятельствах ей довелось встречаться с этой старухой.
А ее глаза, блестевшие из-под косматых бровей… Старуха, как только вошла, сразу посмотрела на Эллис с каким-то ехидным прищуром…
На старухе было старенькое залатанное платье, которое, казалось, вот-вот лопнет на ее чересчур большой груди. Поверх платья был накинут по-цыгански пестрый платок. В руках она держала клюку, которая исходила, судя по ее виду, много дорог. Волосы у нее были совершенно седыми, лицо — морщинистым, но глаза казались удивительно молодыми.
— Уж простите грымзу старую, что приперлась… — Старуха нерешительно подошла к столу и отвесила всем потешный поклон. — Беда заставила…
Старуха перевела взгляд на Эллис, и ее глаза снова хитро прищурились. Она переминалась с ноги на ногу и явно чего-то ждала. Почувствовав, что все пребывают в некотором шоке от ее появления, старуха протянула руки к Эллис и прошамкала:

 

— Лиззи, ну что ж ты не подойдешь, тетку родную не обнимешь! В такую даль из-за тебя ковылять пришлось…
Совершенно обескураженная Эллис поднялась и на деревянных ногах пошла к старухе, заставив себя пролепетать:
— Тетя?
Старуха удивительно бойко подскочила к ней и стиснула «племянницу» в своих не по возрасту крепких объятиях. Эллис отшатнулась и внимательно посмотрела старухе в глаза, которые блеснули серебром и снова хитро сощурились.
Трэвор… — охнула про себя Эллис, до которой наконец дошло, кто скрывается под этим бутафорским нарядом. Что он здесь делает?!
Судя по ехидному взгляду и поведению Трэвора, ему совершенно не приходила в голову мысль, что он может подставить не только себя, но и Эллис.
— Родненькая ты моя… — продолжал глумиться Трэвор, топчась вокруг Лиз и разглядывая ее так, словно не видел уже тысячу лет. — В такую даль от тетки уехала… А какая красавица стала… И брючки новые, и кофточка… Надо же, как ты в городе-то похорошела… А у нас была — замухрышка замухрышкой, — сообщил он онемевшим от шока Ральфу и Лесли. — Тощая, бледная… Я уж думала, замуж никто не возьмет такую — будет век на шее у тетки сидеть. Ан, нет… Гляди, какая стала…
— Лиз, это — твоя тетя? — пробормотал Ральф, к которому наконец вернулся дар речи.
— Тетя, — кивнула Эллис и похолодела, предположив, каким будет следующий вопрос и как из этой ситуации вывернется Трэвор, который продолжал крутиться вокруг нее, постукивая клюкой, и бормотать похвалы в адрес ее внешности.
— Как же вы ее отыскали в таком большом городе? — поинтересовалась у «тетки» дотошная Джемми.
Трэвор прекратил крутиться вокруг Эллис и стукнул клюкой по полу так, что со стола тихим звоном откликнулись приборы.
— Как же я родную кровь-то не найду! — укоризненно покосилась «тетка» на Джемми и, немного успокоившись, объяснила: — Сынок нашего соседа у вас тут в городе живет. Так вот он к папашке своему приехал, гостинцев привез. И говорит: «Я тут вашу Лиз видел. Одета модно, а с ней этот Витборо, богатый наследник — о нем в газетах еще писали»… Это он, видать, о ком-то из вас говорил… — «Тетка» обвела взглядом Лесли и Ральфа. — Ну да я-то сама уже скверно вижу, газет не читаю. Парень даже не подошел к моей Лиззи, постеснялся. Вот я и подумала: дай-ка попробую Лиззи отыскать. Приехала сюда и давай у всех спрашивать, где дом Витборо…
— Вы что же, у прохожих спрашивали? — По лицу Лесли Эллис догадалась, что он буквально давится от смеха, и только грозная «теткина» клюка мешает ему дать волю эмоциям.
— А у кого ж я еще спрашивать-то буду? — недоуменно воззрилась на него «тетка». — Тут мне один добрый человек и помог. Вы, говорит, не того ли Витборо ищете, которому папаша кучу денег в наследство оставил? Того, говорю, видать, раз про него в газетах пишут… Вот он-то мне и объяснил, где ваш дворец находится. Да, — «старуха» еще раз огляделась и удовлетворенно кивнула, — всем домам — дом… Повезло, значит, моей девочке, что такой у нее жених отыскался…
— Жених? — вспыхнула Джемми и покосилась на окончательно растерявшегося Ральфа.
— Видите ли, миссис Дулитт… — раздраженно ответил Ральф, изо всех сил стараясь сохранить остатки самообладания. — Ваша племянница — вовсе не моя невеста. Я нанял ее, чтобы она ухаживала за садом.
— Вот, значит, как, — неодобрительно покосилась на него «тетка». — Чего-то я такого не припомню, чтобы садовником молоденькую девушку нанимали. — Чего-то вы, мистер Витборо, темните… Вы — мужчина в самом соку. Она — совсем молоденькая… Как-то это нехорошо получается…
Эллис почувствовала, что ей пора уже остановить Трэвора, пока он не вывел Ральфа из себя.
— Тетя, — укоризненно посмотрела она на Трэвора, — чего это вы такое говорите? Мистер Ральф из жалости меня к себе взял служить. Вы что же это, хотите, чтобы он меня из-за вас выгнал?
— А может, и хочу, — повернулась к ней «тетка», и Эллис снова увидела знакомый хитрый прищур серых глаз. — Может, я по своей Лиззи соскучилась…
— Миссис Дулитт, — судя по смягчившемуся тону, Ральф все же вознамерился решить вопрос мирным путем, — может быть, вы присядете за стол, и мы поговорим спокойно? Наверняка вы устали с дороги, проголодались… Миссис Пабл накормит вас ужином, правда же, миссис Пабл?
Миссис Пабл кивнула и отправилась на кухню, чтобы принести еще один прибор.
Трэвор, кряхтя по-стариковски, уселся на стул, который отодвинула перед ним Эллис, и приставил к столу свою клюку.
А он неплохо держится… — подумала Эллис. — Только какого черта ему понадобилось устраивать весь этот цирк?
На еду «тетка» набросилась с жадностью, не меньшей, чем ее племянница, когда первый раз оказалась в этом доме.
— Видно, аппетит передается по наследству, — пошутил Лесли.
— Миссис Дулитт, — обратилась к «тетке» Джемми, — а вы что, правда питаетесь одними бобами?
Ну вот, началось… И кто тебя все время тянет за язык? — Эллис метнула в сторону Джемми полный ненависти взгляд, которого, слава богу, никто не заметил, потому что все ждали, что ответит «Дулитт-старшая».
— Бобами… — Эллис похолодела. Лишь бы только Трэвор догадался согласиться с Джемми… — А чем же еще питаться-то? — У Эллис отлегло от сердца. — Дешево: посадил и съел. У нас их много, бобов-то… Только вот одна с ними неприятность. Как поешь, так аромат по всему дому стоит, — хихикнула «тетка». — Дышать нечем — окна в доме вечно отворять приходится…
Лесли не выдержал и покатился со смеху. Если бы Эллис не так волновалась, она тоже посмеялась бы от души. Джемми густо покраснела и спряталась за чашкой с травяным отваром, который сделала для нее миссис Пабл.
— Тетя, а как там маленький Фрэнки? — осмелев, поинтересовалась Эллис у Трэвора.
Теперь она знала, что он прекрасно справляется с ситуацией, и испытала неодолимое желание поиграть с ним, заставить его почувствовать то же самое, что чувствовала она, когда «миссис Дулитт» переступила порог этого дома.
— Фрэнки? — чавкая, переспросила «тетка». — Совсем наш Фрэнки по тебе заскучал. Все к твоей фотографии тянется, улюлюкает…
— Улюлюкает? — недоуменно поинтересовался Ральф. — Я думал, ему не меньше десяти. Ведь твоя мама, Лиз, давно уже умерла?
Засыпался… — Эллис с тоской поглядела на Трэвора, но тот, как ни в чем не бывало, засунул в рот очередной пирожок и, чавкая, ответил:
— Лиззи что — не сказала? — покачал он головой, не переставая работать челюстями. — Малыш Фрэнки родился больным — отец-то Лиззи за воротник закладывал… Вот наш Фрэнки как младенцем улюлюкать начал, так и улюлюкает до сих пор. Ни слова сказать не может. Только звуки издает да пузыри изо рта пускает.
Эллис мысленно поаплодировала Трэвору. Надо было отдать ему должное — выкрутился он отлично.
— Какой ужас… — закашлявшись, прошептала Джемми.
— Поучительная история, тебе не кажется, Ральф? — ехидно полюбопытствовал Лесли, косясь на друга. — Пора тебе завязывать с виски. Если, конечно, ты не хочешь, чтобы у вас с Джемми появился маленький Фрэнки.
— Очень смешно, — пробурчал Ральф. — Я ценю твое чувство юмора, Лесли, но сейчас оно совершенно неуместно. — Нет ничего смешного в том, что у людей такая беда…
— Мы люди бедные… — Трэвор потряс седой головой, не забыв при этом потянуться за новым пирожком. — У нас что ни день, то новые беды. Судьба, видать, такая… То сарай сгорит, то птица подохнет, то еще чего приключится. Несчастье за несчастьем. Мы уж привыкли, правда, Лиззи?
Эллис молча кивнула.
— Это ведь у вас, богатых, не жизнь, а сплошной праздник. Так оно частенько бывает: счастье — к счастью, а несчастье — к несчастью притягивается…
Наблюдая за Трэвором, Эллис пыталась понять, зачем же он все-таки пришел в этот дом. Ей вспомнились слова, которые он сказал еще в первую их встречу: «Если вдруг я узнаю — а я обязательно узнаю, — что план провален по вашей вине, вы догадываетесь, что вас ждет». Может быть, это проверка? Может, Трэвор хочет узнать, не играет ли Эллис в другой команде? Во всяком случае, это единственное разумное объяснение тому маскараду, что он устроил…
Вдоволь наевшись, Трэвор принялся причитать, что обратный путь далек, первый поезд пойдет только утром, а его «старые ноженьки» болят с дороги. Ральф благородно предложил «тетке» переночевать в особняке, а с утра отправиться в обратный путь.
Значит, он еще и ночевать здесь останется! — Эллис бесилась, чувствуя, что никак не может этого изменить. Попросить Ральфа выставить в ночь тетку, пусть даже нелюбимую и зловредную, означало выказать полное равнодушие к родственнице, что было совершенно не в духе добросердечной Лиз Дулитт. Тем не менее, когда гости разъехались и Ральф попросил миссис Пабл постелить Трэвору на втором этаже, в комнате, находящейся рядом с той, что отвели для Лиз Дулитт, Эллис все-таки устроила Трэвору «сюрприз».
— Миссис Элеонора, — обратилась она к домработнице, — можете в комнате все окна отворить? Тетя моя так спать привыкла. И еще не гасите, пожалуйста, лампы. Миссис Дулитт без света не засыпает — страсть как боится темноты.
— Удивительные привычки… — покачала головой миссис Пабл. — Хорошо, Лиз, сделаю, как ты просишь.
Трэвор неодобрительно покосился на Эллис, и она злорадно улыбнулась ему в ответ. Пусть не думает, что она останется у него в долгу за сегодняшнюю выходку…
Эллис долго ворочалась и никак не могла уснуть. Все-таки странный человек этот Трэвор. Ему так важны эти картины, что он готов выложить любые деньги, чтобы сделать из Эллис «светскую штучку». А теперь заявляется сюда и ставит под угрозу весь их хитроумный план… Что, если бы он засыпался на одном из вопросов? Что, если бы его раскусили? Или он настолько уверен в себе, что совершенно не опасается разоблачения?
За дверью послышались крадущиеся шаги. Эллис подняла голову с подушки и прислушалась. Раздался тихий стук.
О нет, не собирается же он…
Стук повторился. Эллис, вне себя от злости, выбралась из-под одеяла и, включив лампочку над кроватью, пошла открывать.
— Черт бы вас побрал, Трэвор… — возмущенно прошептала она, разглядывая стоящего на пороге мужчину в нелепой женской одежде и парике. — Вы что, хотите все завалить?
— Не завалю, если вы не будете шуметь и предложите мне войти. Не очень-то вежливо держать на пороге собственную тетку, которую вы заставили спать со светом и распахнутыми настежь окнами…
— Заходите… — сквозь зубы процедила Эллис и закрыла за Трэвором дверь. — Может, объясните наконец, чего ради устроили это представление?
Вместо ответа Трэвор подошел к ее кровати и по-хозяйски завалился на постель.
— А ваше ложе мягче, чем мое…
— Вы еще жаловаться будете? — вспыхнула Эллис. — А вы не думаете, что будет, если вас кто-нибудь тут застукает?
— У вас что, ночью бывают гости? — усмехнулся Трэвор. — Неужели вы поступились своими принципами и пустили Ральфа Витборо в свою постель?
— Идиот!
Эллис почувствовала, что если не стукнет чем-нибудь этого наглого типа, то взорвется. Первым, что попалось под руку, была щетка для волос, лежавшая на трюмо, и она немедленно полетела в Трэвора. Тот пытался увернуться, но сделал себе только хуже — толстая деревянная ручка стукнула его прямо по лбу.
— Что же вы делаете, Эллис Торнтон… — сдавленно пробормотал Трэвор, прижав руку ко лбу.
— Что же это вы говорите, Трэвор, как вас там… — прошипела в ответ Эллис.
— Признаю, сказал глупость… Вы всегда так реагируете на шутки?
— Нет, вы единственный человек, которому удалось вывести меня из себя, — призналась Эллис.
— Как я теперь объясню эту шишку вашему Ральфу?
— Он такой же мой, как и ваш. Не будет у вас никакой шишки. Расхныкались, как девчонка.
— Я не расхныкался, — обиженно отозвался Трэвор. — Я забочусь об образе. Не могу же я сказать Ральфу, что меня побила собственная племянница? Посмотрите, пожалуйста, что у меня со лбом. Раз уж вы меня изувечили…
— Как девчонка… — покачала головой Эллис и подошла к кровати. — Во-первых, сядьте. Нечего валяться на моей постели. Тем более, в этих ваших грязных штиблетах.
Трэвор послушно сел.
— Поднимите голову.
Трэвор откинул голову назад, и Эллис снова увидела хорошо знакомый серебристый блеск и хитрый прищур. Губы Трэвора в таком положении были слегка приоткрыты, и Эллис только сейчас обратила внимание на то, как причудливо изогнута его верхняя губа: правый уголок был чуть-чуть выше левого, отчего казалось, что Трэвор постоянно иронично улыбается.
— Что вы на меня так смотрите? — поинтересовалась она.
— Никогда не видел вас в таком ракурсе, — улыбнулся Трэвор. — Я даже представил, что вы меня сейчас поцелуете.
— Обойдетесь.
— Фи, как грубо… А я только хотел сказать, что у вас очень красивые губы. Небольшие, но при этом очень красивые, яркие, как будто вы их красите. Хотя сейчас вы, кажется, без макияжа.
— Нет у вас никакой шишки, — сообщила Эллис, оставив без внимания его комплимент. — Даже царапинки не осталось. — Она отошла от Трэвора и заметила, что он ехидно улыбнулся.
— Вы меня боитесь?
— Да, кое-что меня пугает. Ваша непоследовательность, например, — язвительно ответила Эллис. — Зачем вы сюда заявились? Вам наплевать, что нас разоблачат?
— Да что вы все заладили: разоблачат, завалим, застукают… Раньше вы были увереннее в себе, Эллис.
— В себе-то я и сейчас уверена. А в вас — нет.
— По-моему, из меня получилась отличная миссис Дулитт, — пожал плечами Трэвор. — Очень даже убедительная старушонка. Даже ваша коварная задумка с маленьким Фрэнки не поставила меня в тупик. Между прочим, это была очень рискованная шутка…
— Не более рискованная, чем ваша, — хмыкнула Эллис. — Хватит вилять, Трэвор. Можно подумать, я не понимаю, что вы изо всех сил пытаетесь увернуться от ответа. Вначале я звоню вам, и ваш телефон заявляет мне, что вы витаете где-то в облаках, потом приходите сюда в этом хэллоуинском костюмчике… Что все это значит?
— Вы всегда добиваетесь, чего хотите? — поинтересовался Трэвор и внимательно посмотрел на Эллис.
— Если бы я добивалась, чего хочу, то никогда не оказалась бы в этом доме, — сухо ответила Эллис.
— А чего вы хотите?
— Думаете, я сейчас выверну перед вами душу? — холодно поинтересовалась Эллис. — Мне казалось, вы знаете, что я не настолько наивна.
— Знаю, — вздохнул Трэвор. — Вы мне не доверяете. Да ладно, мне. Вы вообще не верите мужчинам. Они для вас что-то вроде дрессированных тигров: вы их приручаете, можете даже покормить с руки, но никогда не повернетесь к ним спиной… Что до вашего вопроса, — резко переключился Трэвор, — я отвечу, раз вы так хотите. Нет никакой особенной причины, которая заставила меня сюда прийти. Обыкновенный интерес. Азарт, если хотите. Я ведь тоже игрок, Эллис, хоть и не такой профессиональный, как вы… Не боялся ли я разрушить все свои планы? Нет, не боялся. Если я что-то задумал, иду до конца. Терпеть не могу растерянных людей, которые смотрят на жизнь выпученными от страха глазами и боятся даже собственной тени.
— Да, это точно не о вас. Скорее, о Ральфе, — задумчиво произнесла Эллис. — Отец отгородил его от внешнего мира и вселил в него непомерное чувство вины. Ральф ни на что не может решиться, ничего не может изменить в своей жизни. Еще бы — он привык к тому, что все и всегда решает Витборо-старший…
— А вы, сдается мне, прониклись к нему симпатией… — Эллис показалось, что в голосе Трэвора скользнуло недовольство. — Вы… Впрочем, не буду углубляться, а то вы еще, чего доброго, размозжите мне голову…
— Да, он мне симпатичен, — честно призналась Эллис. — Он — неплохой человек и привлекательный мужчина. Да, вначале он показался мне ворчливым стариком, но теперь, когда я пожила с ним под одной крышей, у меня на многое открылись глаза.
— Ах, вот как… — скептически усмехнулся Трэвор. — Открылись глаза? Уж не возомнили ли вы, что этот папенькин сыночек — сказочный принц? А вы — Золушка? С криминальным прошлым…
— Почему вы считаете меня такой наивной?
— Потому что вы постоянно твердите, что ни капельки не наивны. Если человек с таким завидным упорством что-то отрицает, значит, в глубине души это ему свойственно… Все-таки вернемся к нашему другу Ральфу. Вам удалось узнать что-нибудь о коллекции?
— За этим я вам, недоступный вы мой, и звонила, — ехидно заметила Эллис. — Я видела картины, и мне удалось сделать несколько неплохих фото.
— Видели коллекцию? — Трэвор мгновенно оживился, и его серые глаза блеснули серебром. — Где она?
— Внизу, на цокольном этаже, — ответила Эллис, открывая дверцу шкафа. — Войти туда можно через кухонную стену. Но ключ Ральф Витборо прячет в железном сейфе, кода которого я не знаю. — Она вытащила из кармана своего комбинезона маленький фотоаппарат и сверток с фотографиями, который давал ей Трэвор. — Осталось только распечатать то, что я наснимала. Как быть с сейфом, я не знаю — никогда не имела дел с ограблениями… — укоризненно покосилась она на Трэвора.
— Я знаю, — кивнул Трэвор, не обращая внимания на ее взгляд — И не требую от вас взламывать сейф… Кто-нибудь, кроме Ральфа Витборо, имеет к нему доступ?
— Кажется, нет.
— И никто, кроме него, не спускается в эту комнату Синей Бороды?
— Нет, похоже, я была первой, кого Ральф пустил в этот, как он сам выражается, «склеп». Даже миссис Пабл там не бывает, впрочем, как я поняла, ее это нисколько не беспокоит. Вы оказались правы, картины Ральфа действительно не интересуют. Он пополняет коллекцию только потому, что дал отцу эту нелепую клятву. Меня удивляет, что Ральф так привязан к отцу, ведь Витборо-старший…
— Меня не интересуют ни Витборо-старший, ни Витборо-младший, — резко перебил ее Трэвор. — Я хочу знать, кто еще вхож в эту святая святых…
Эллис удивил его резкий тон и этот взгляд, окативший ее холодом. Она почувствовала себя так, словно прошлась без зонта под холодным осенним дождем. Еще минуту назад Трэвор казался абсолютно спокойным и даже не в меру ребячливым. Но стоило ей заговорить о Ральфе и его картинах…
Может быть, между ними какие-то старые счеты? — мелькнуло у Эллис. Хотя Ральф не похож на человека, который способен перейти кому-то дорогу. Он и своей-то еще не нашел… Если бы речь шла о делах… Но ведь Ральф не ведет никаких дел. Все, что он делает, — сидит в своем кабинете и пишет что-то, что никому не осмеливается показать…
— Там бывают рабочие, — теряясь в догадках, ответила Трэвору Эллис. — Когда Ральф покупает очередную картину, они вешают ее на стену. Он даже обещал мне, что я смогу лицезреть воочию этот процесс…
— Когда? — Трэвор буквально впился в нее взглядом.
— Я точно не знаю… — ответила Эллис, с трудом выдерживая этот цепкий взгляд, холодный и блестящий, как серебро. — Кажется, на следующей неделе.
— Думаю, вам не составит труда задержаться здесь еще на какое-то время?
— Зачем вы спрашиваете? — криво усмехнулась Эллис. — Вы же знаете, что мне придется это сделать.
Трэвор ничего не ответил. В его глазах промелькнула неуверенность, которую Эллис видела первый раз за все время их знакомства. Странно, кто-кто, а Трэвор производил впечатление вполне уверенного в себе человека…
Глядя куда-то сквозь Эллис, Трэвор поднялся с кровати и направился к двери. На пороге он обернулся.
— Спокойной ночи, Эллис Торнтон. И простите меня за вторжение.
Назад: 6
Дальше: 8