9

Месяц испытательного срока, который предложил Шелли Конхэйм, подходил к концу, и теперь девушка должна была получить повышение. Конечно, ни на какое повышение Шелли не рассчитывала. Она отлично понимала, что у нее есть только один вариант — уйти из «Элегант Стайл» и забыть о том, что она когда-то работала в этом агентстве и знала Дугласа Конхэйма… Хотя сделать это было не так-то просто — Шелли все еще не оставила надежды покорить сердце этого белокурого красавца.

Идея пригласить Дугласа на Хэллоуин пришла сама собой, когда Шелли писала открытку с приглашением Тэсси. Почему бы, собственно говоря, и нет? Нынешний Хэллоуин она задумала как маскарад, на котором будет вовсе не обязательно открывать свое лицо. Она наденет маску и под этой маской сможет сколько угодно охмурять Конхэйма, который, конечно, догадается, что под маской — его скромная секретарша. Не может же он, в конце концов, не узнать ее голоса? Хотя… чем черт не шутит. У большинства людей не то что на голоса, но и на лица память не очень-то хорошая…

Руди, как показалось Шелли, остался не очень доволен ее идеей. Видимо, он до сих пор считал ее влюбленность фанатизмом, и пробурчал что-то вроде: «поступай, как знаешь». Может, Шелли и показалось, но в последнее время любое упоминание имени Дугласа вызывало у Руди негативную реакцию. После их разговора в мастерской Руди не выказывал открыто своей неприязни, но недовольство читалось и в его взгляде, и в его интонациях, и в оттенках слов, которые он подбирал. Это открытие поначалу показалось Шелли странным, но потом она начала воспринимать неприязнь Руди к Дугласу как заботу о ее душевном здоровье и успокоилась.

Приглашение Шелли не подписала — на большом темно-синем конверте, усыпанном серебристыми звездами, был обозначен лишь адрес и имя получателя. Дуглас приглашался на анонимную вечеринку в честь Хэллоуина некой незнакомкой, которая не пожелала до поры до времени открывать своего имени. Шелли далеко не была уверена в том, что Дуглас отреагирует на это послание, но надежда, как всем известно, умирает последней.

Перед Хэллоуином она получила еще один сюрприз, далеко не такой замечательный, как тот, что приготовил ей Руди… «Дело Хьюберта» приняло новый оборот, и теперь Шелли могла поклясться собственной душой в том, что Хьюберт Эной подложил Дугласу большую свинью.

Ей удалось добраться не только до материалов последнего заказа, которым занимался Хьюберт, но и до массы другой, не менее важной информации. Долго после этого случая Шелли спрашивала себя о том, как у нее хватило решимости залезть в компьютер Хьюберта и рыться в его бумагах, зная, что в любой момент ее могут застукать на месте преступления…

Хьюберт не только пытался отсрочить заказ, выполняемый «Свенсонс Куалити», но и неплохо справлялся с обязанностями шпиона. Модельное агентство «Пэтэйшон» — третье по значимости модельное агентство города — платило ему за осведомление о новых проектах Дугласа Конхэйма хорошие деньги. Но Шелли была уверена — дело не только в деньгах. На Дугласа у его помощника явно давным-давно заточен зуб, вот только почему… Это оставалось для Шелли тайной. Вайолет Свенсон оттягивала последний заказ по просьбе Хьюберта — по всей видимости, он рассчитывал продать его проект «Пэтэйшон», чем немало мог бы подорвать популярность «Элегант Стайл». Вайолет ничто не грозило — ее агентство оказалось бы под прикрытием «Пэтэйшон», а договор с «Элегант Стайл» Хьюберт имел возможность просто взять и уничтожить.

Обладая всей этой информацией, Шелли чувствовала себя обязанной вмешаться в ситуацию. Но как это сделать? Объяснять Дугласу, что она копалась в бумагах Хьюберта? И потом, не исключено, что он не поверит во всю эту историю. Она — секретарша, которая работает всего лишь месяц, а Хьюберт уже старый и зарекомендовавший себя сотрудник… Шелли подумывала об анонимном письме, но этот вариант тоже был тупиковым: корреспонденцию в «Элегант Стайл» просматривал все тот же Хьюберт…

В результате долгих раздумий Шелли решила обсудить этот вопрос с Тэсси и Руди после хэллоуинских праздников. За это время вряд ли что-то изменится, а принимать поспешные решения, о которых потом можно пожалеть, Шелли не хотелось.

Кроме всех рабочих неурядиц у Шелли появилось ощущение, что за ней кто-то следит. Она пожаловалась на это Руди, который посоветовал ей поскорее уйти из агентства Дугласа — дескать, так недолго дойти до мании преследования. С этим Шелли не могла не согласиться, но уход из «Элегант Стайл», равно как и тяжелый разговор с Дугласом о Хьюберте, был перенесен на послехэллоуинские будни. Она удивлялась тому, как пытается оттянуть неизбежное, бьется в агонии, которую можно остановить сейчас, сию же минуту, одним лишь разговором. Однако она чувствовала, что после праздников что-то изменится и ей будет легче решить вопросы, которые сегодня кажутся неразрешимыми.

Весь вечер перед праздником Шелли занималась тем, что вырезала Джека-о-Лантера. Несколько рыже-оранжевых крупноголовых тыкв уже было очищено — осталось лишь вырезать им мордашки и вставить в полую середину свечки.

Легенда, связанная с Джеком-о-Лантером, в детстве казалась Шелли зловещей. Да и теперь, сидя в гостиной большого дома, наполненного «страшилками», которые они с Руди рассовали тут и там, Шелли испытывала какой-то ребяческий страх перед пустыми тыквенными головами. Воображение, подогретое предпраздничной атмосферой, рисовало ей несчастную душу Джека, перехитрившего самого Дьявола, бредущую в жуткой тьме с огарком свечи, засунутым в тыкву. Б-р-р… Шелли передернуло от страха. И откуда только берется этот страх? Ведь она давно уже не ребенок и прекрасно знает, что Джек-о-Лантер — всего лишь выдумка… Во всяком случае, его душа с тыквенным подсвечником.

Шелли взяла маркер и нарисовала на тыквах рожицы: пара квадратных глаз, пара треугольных; один рот весело улыбался, другой скривился в злобной усмешке. Совсем как люди, подумала Шелли и сразу же вспомнила Хьюберта Эноя. Последняя тыква, оскалившаяся на нее вырезанным ртом, напоминала выражение лица Хьюберта, когда он смотрел на Шелли, придумывая очередную гадость.

Покончив с тыквами, Шелли расставила их по дому и занялась «ледяными заготовками». Лед для хэллоуинских коктейлей должен был быть особенным, как, впрочем, и сами коктейли. Шелли ощипала несколько виноградных кисточек и засунула маленькие зеленые виноградины в формочки для льда. То же самое она проделала и с черным виноградом. Затем, сделав маленький надрез посередине виноградинок, Шелли положила в зеленый виноград — изюмины, а в черный — круглое драже, покрытое белой глазурью. Оценив дело своих рук, Шелли довольно улыбнулась — виноградины были очень похожи на глаза со зрачками в виде изюма и драже. Осталось только залить их водой и поставить в морозильную камеру — лед с сюрпризом готов.

Подсвечники из яблок она, пожалуй, оставит на завтра — за ночь яблоки могут потемнеть и съежиться. Шелли вспомнила, что по английским традициям в хэллоуинскую ночь девушка клала яблоко под подушку, чтобы ей приснился жених. Может быть, ей стоит последовать примеру английских девушек? Хотя сейчас, наверное, эта традиция уже умерла, как и многие другие древние поверья… Но как можно не верить сказкам, когда так хочется заглянуть в свое будущее?

— Ну же, давайте, давайте! — весело кричал Руди, подначивая игроков, пытающихся вытащить из широкой деревянной кадки, наполненной водой, побольше яблок.

Вокруг кадки сгрудилось пять человек. Их руки были связанны за спиной, а головы опущены в кадку, из которой они, вертясь и выкрикивая в азарте отдельные словечки (не всегда пристойного характера), пытались извлечь зубами мокрые неподатливые яблоки. Эта игра проводилась на каждый Хэллоуин, но, несмотря на такое постоянство, все веселились и переживали так, как будто играют в нее впервые и как будто от этой игры зависит их будущее.

Руди смеялся от души, наблюдая за происходящим. Две ведьмы, сам Сатана, граф Дракула и Фредди Крюгер толкали друг друга плечами и выныривали из кадки с яблоками в зубах. Сам Руди облачился в костюм палача. Это настолько не соответствовало его характеру, что мало кто смог бы узнать под красно-черным балахоном и черной маской дружелюбного и веселого Руди Маггота.

Шелли он узнал бы сразу среди тысячи лиц и нарядов. Она оделась Девой из Озера, и ей это очень шло. На ней было длинное струящееся платье из тонкой бирюзовой ткани, поверх которого красовалась расшитая серебряными нитями накидка, разделенная на две части — голубого и зеленого цвета. Платье, увитое зелеными нитями-водорослями, украшали длинные рукава, какие, наверное, носили женщины когда-то в старину. Платье и накидка были покрыты блестками — кажется, Шелли истратила не один флакон на эту красоту. Глаза у нее тоже сияли, правда, не от блестящего лака, а от радости, — это было заметно даже под голубой атласной маской, усыпанной разноцветным бисером. Руди увидел, что на ее безымянном пальце, иногда выныривавшем из-под длинного рукава платья, сияет подаренный им перстень. Она не сняла его — и это было лучшей благодарностью за подарок. У Руди потеплело на душе: значит, не зря он пришел к той странной старушенции…

Участники яблочного соревнования наконец извлекли из кадки все до последнего яблоки. Победителем в игре был объявлен Фредди Крюгер, который вытащил из воды целых десять румяных яблок. Собравшиеся аплодировали победителю. Народу было немало — в дом Говарда Челторна пришли почти все, кого пригласила Шелли. Дуглас Конхэйм так и не появился, но Шелли заставила себя свыкнуться с этой мыслью еще когда писала приглашение, поэтому ее настроение не было безнадежно испорчено.

Руди попросил Кэтти Доблтоун и Энджи достать из шкафа бокалы. Шкаф находился на втором этаже, поэтому девушкам пришлось подниматься по лестнице. Через несколько минут дом огласился дикими визгами — словно целая орда кошек взбунтовалась от нехватки внимания со стороны котов. Стоящие в гостиной недоуменно переглянулись, а потом, не сговариваясь, ринулись наверх. Уловка Руди сработала — вместо бокалов из шкафа выскочил пластиковый скелет, который так напугал девушек.

Настроение собравшихся поднималась с каждой минутой — веселье передавалось от человека к человеку, как бокалы, наполненные диковинными коктейлями и не менее диковинным льдом с глазами-виноградинами внутри. Ровно в одиннадцать заухал филин, выскочивший из часов, висевших над дверью в гостиной, — это событие тоже вызвало вначале массовый переполох, а затем — смех.

В половине двенадцатого принесли угощение — сырное фондю в тыкве, суп с хэллоуинскими крутонами, сделанными в виде ведьминой метлы, колпака и летучей мыши, печенье «Скелеты», на котором белой глазурью были нарисованы кости, и многие другие забавные и вкусные блюда. Когда все вдоволь наковырялись ложками в тыквах, которые использовались не только как подсвечники, но и как посуда, началось очередное соревнование — поедание пончиков, висящих на веревках. Как и во время игры с яблоками, участникам завязали руки. Смешно подпрыгивая, игроки пытались ухватить зубами пончики, висящие, как плоды на ветках.

Шелли хотела было принять участие в игре, но сквозь смех и стук обуви о пол услышала дверной колокольчик, которым они с Руди заменили звонок.

— Здравствуйте… — Она сразу же узнала этот голос и разглядела сквозь маску знакомые серые глаза. — Вы и есть та самая незнакомка, которая прислала мне приглашение?

Дуглас Конхэйм, а это был именно он, оделся в монашескую рясу. Голова была закрыта капюшоном, на груди у него сиял огромный крест, сделанный из серебристой фольги, а на поясе висела котомка, из которой торчали свернутые в трубочку листы бумаги.

— Подозреваю, что ваша отнюдь не святая компания нуждается в индульгенциях. — Он показал в сторону смеющихся вампиров, ведьм, привидений и прочей нечисти. — Вот я их и принес. В первую очередь вам — прекрасной Русалке. — Дуглас вытащил из черной котомки свиток и протянул его Шелли.

Шелли сломала красную печать и дрожащими от волнения руками развернула свиток. Ей не важно было, что в нем написано… Одно только присутствие Дугласа заставило ее потерять контроль над собой. «Поздравляю прекрасную хозяйку этого дома с Днем всех Святых…» — прочитала Шелли.

— Но вы ошиблись, хозяйка дома — не я… — Разволновавшись, Шелли решила пойти на попятный и выбраться из ловушки, в которую сама же себя посадила.

Но Дуглас не попался на эту уловку.

— Хозяйка вы или нет, но вы — самый прекрасный дух на этом празднике. Поэтому я считаю, что пришел именно к вам.

Дуглас Конхэйм оказался весьма галантным ухажером. В каждой фразе, обращенной к Шелли, сквозило восхищение ее красотой, молодостью, свежестью. Она чувствовала, что он хотел бы снять с нее маску и увидеть ее лицо полностью, чтобы убедиться в том, что оно прекрасно именно так, как он себе представляет. Вместо того чтобы радоваться и наслаждаться его присутствием, будучи не узнанной, Шелли испытывала досаду и раздражение. В ее романтичной головке все еще теплилась надежда, что он узнает ее по голосу, по взгляду, по тому, что она говорит. Серая мышка Нэнси Бартон жаждала быть узнанной и оцененной по достоинству. Но этого не произошло — Дуглас Конхэйм не смог сопоставить ее красоту с тем, что видел рядом с собой каждый день — с маленькой, способной и скромной секретаршей, которая изо всех сил пыталась обратить на себя внимание красавца-босса.

Приход Конхэйма не остался незамеченным Руди. Палач взял свой бутафорский топор и угрожающе помахал им перед носом Дугласа.

— Я доверяю вам эту прекрасную Деву из Озера, и не дай бог, хоть один волос упадет с ее златокудрой головы…

Шелли улыбнулась, Дуглас вынужденно засмеялся. В шутке Руди обоим послышалась угроза. Или это только почудилось? Шелли посмотрела на друга умоляюще — сейчас ей совсем не хотелось, чтобы Руди оставил их наедине. А он вел себя так, словно ее роман с Дугласом — дело решенное, и ничего изменить уже невозможно… Хотя зачем Руди что-то менять — ведь она постоянно твердила ему о том, что хочет быть с Дугласом. Теперь он видит, что она добилась того, что хотела, и, как суровый старший брат, наставляет на путь истинный избранника сестры… Шелли стало невыносимо грустно, и она с тоской посмотрела на удаляющуюся фигуру в красно-черном одеянии. Что с ней происходит? Чего она хочет? Что она чувствует? Вопросы, на которые она совсем недавно с легкостью могла ответить, теперь превратились в алгебраические уравнения с несколькими неизвестными переменными.

— Прекрасная Дева, — обратился к ней Дуглас, заметив, что она поскучнела. — Может, нам выйти и подышать свежим воздухом?

Шелли кивнула, бросив прощальный взгляд на Руди, который вернулся в гущу событий и веселил какими-то шутками Кэтти Доблтоун. Кому-кому, а Кэтти сейчас просто необходимо его присутствие, раздраженно подумала Шелли, выходя в дверь, которую Дуглас галантно открыл перед ней.

— А кто — Палач? — спросил Дуглас, когда они сели в беседке, увитой увядшим хмелем и зелеными листами-лапами плюща. — Это ваш брат или бывший возлюбленный?

— Хороший друг, — ответила Шелли и посмотрела в серые глаза, глядящие из прорезей в маске. — Вы верите в дружбу между мужчиной и женщиной?

— Честно говоря, нет, — ответил Дуглас, несколько обескураженный вопросом. — Как можно верить в дружбу между такими разными существами?

Шелли, слегка задетая его высказыванием, пожала плечами.

— А я верю. И, по-моему, любимый человек тоже должен быть другом, а не просто любовником.

Дуглас тихо засмеялся. Его смех — смех мужчины, который разглядел в ней лишь красивую внешность, — заставил Шелли почувствовать себя обманутой.

— Почему вы смеетесь? — раздраженно спросила она. — Я кажусь вам наивной?

— Ну что вы, — смутился Дуглас, расслышав в ее голосе раздражение, — совсем нет. Напротив, мне понравилось то, что вы сказали, а главное, то, как вы это сказали. Такое убеждение, такая уверенность в своей правоте…

— Такое незнание жизни, — добавила Шелли, не желающая отступать.

— Этого я не говорил, — уточнил Дуглас. — Но ведь вы бы не стали встречаться с этим парнем… И именно потому, что он ваш друг. Я прав?

— Я об этом не думала, — честно ответила Шелли. — К тому же он никогда не ухаживал за мной. Как женщина я для него — пустое место. — Шелли сказала это и почувствовала, как в душе наливается и зреет обида. Она вспомнила довольное лицо Кэтти Доблтоун, ее глаза, устремленные на Руди. Ей было приятно то, что он шутил с ней. Ведь Руди не бросается на первую попавшуюся женщину. Руди вообще ни на кого не бросается… Значит, в глазах Руди Кэтти Доблтоун гораздо привлекательнее и интереснее Шелли. Вереница этих поспешных мыслей и выводов мгновенно пронеслась в голове Шелли. Откуда взялась эта досада? Она здесь, с Дугласом, которого добивалась и желала, и вполне логично, что Руди развлекается, отдыхая от решения ее проблем. Ей бы порадоваться за друга… Но Шелли с ужасом поняла, что никакой радости не испытывает, более того, испытывает странную неприязнь к Кэтти, которой всегда симпатизировала.

— И вас это разочаровывает? — прервав ее размышления, поинтересовался Дуглас.

— Что именно? — Шелли так взволновало последнее открытие, что она позабыла о том, что сказала.

— То, что как женщина вы неинтересны своему другу…

— Нет, — тут же ответила Шелли и поняла, что ее ответ был бы правдивым только в том случае, если бы этот вопрос ей задали несколько дней назад. Она покраснела и впилась ногтями в накидку, как будто та была виновата в том, что с ней происходило.

— Звучит неубедительно, — мрачно констатировал Дуглас. Сегодняшний вечер грозил быть испорченным благодаря какому-то палачу с бутафорским топором. — Может, вы себя обманываете?

— Мне не очень-то хочется говорить об этом. — Шелли решила уйти от очередного вопроса и жалела, что не может уйти от собственных неприглядных мыслей. Чтобы не чувствовать своей никчемности и хоть немного скрасить ситуацию Шелли решила пофлиртовать с Дугласом. — Посмотрите, какая чудесная ночь, — кажется, она произносит его слова, — как красиво вокруг…

— Да, восхитительно, — согласился Дуглас и дотронулся до ее руки. — Хотите, я вам погадаю?

Избитый прием, усмехнулась про себя Шелли, но руки не вырвала.

— Гадайте. Сомневаюсь, что вам удастся рассказать мне что-то новое… — Зато сколько разных интересных вещей она могла бы рассказать Дугласу… Вспомнить только Хьюберта Эноя — он один стоит целого предсказания…

— Как знать, — обиженно произнес Дуглас. Он приблизил к своему лицу ее руку — какая же она маленькая, тонкая. На безымянном пальце красовался изящный перстень с янтарем, окантованным золотой тесьмой. Дуглас начал «гадание». — У вас в прошлом — неудачный роман.

Шелли усмехнулась его неуклюжей попытке подражать обычным трюкам гадалок.

— И не один… — сказала она.

— Вы — одинокий человек, — не смущаясь ее высказыванием, продолжил Дуглас, — несмотря на то, что вас окружает масса людей, которые вам симпатизируют.

— Это уже ближе к истине, — кивнула Шелли, — но не пытаетесь ли вы увидеть во мне себя самого?

— Отчасти, — виновато улыбнулся Дуглас. — Пожалуй, вы правы. Не удалось мое гадание. — Он отпустил руку Шелли.

Ей стало жаль его. Этот человек пытался ухаживать за ней, и она знала, что понравилась ему. Только ни его нежные, щекочущие прикосновения, ни его теплые слова не давали ей того успокоения, о котором она мечтала. Она не добилась своего — сказка не стала реальностью, серая мышка — возлюбленной красавца-мужчины. Наверное, в этом и было все дело. Ты так боялась проиграть, Шелли Брэмбл, что довольствоваться утешительным призом считаешь ниже своего достоинства, критиковала себя Шелли. Но не это самое страшное. Ко всему в придачу, ты оказалась еще и эгоисткой… Ты настолько привыкла к тому, что Руди всегда рядом и всегда поможет, что теперь, когда он пытается заняться чем-то, кроме решения твоих проблем, ты обозлилась на весь мир…

— Прекрасная госпожа и вы, господин инквизитор, не соизволите ли вы прервать свою беседу и присоединиться к хэллоуинскому шествию?

Каким облегчением для нее был этот голос — чуть ироничный и немного взволнованный. Только что она думала о друге, и вот он — тут как тут. У Шелли камень с души упал — наконец-то закончилось ее вынужденное уединение с Дугласом. Они последовали за Руди, который собрал разбредшийся по дому народ в центре большой гостиной и известил всех присутствующих о начале хэллоуинского шествия — то есть хождении вокруг дома со свечками. Как Руди объяснил, таким образом участники шествия изгонят из этого дома всех злых духов.

Новые свечки еще не были зажжены, а те, что горели в доме, были погашены перед шествием. И именно в этот момент случилось то, чего меньше всего ожидали собравшиеся, — в доме погас свет. Шелли стало не по себе — они с Руди не договаривались о такой шутке. Конечно, он мог сымпровизировать, но… Чьи-то руки нащупали в темноте ее плечи и крепко их сжали. Чьи-то губы нашли в кромешной мгле ее рот и обожгли его своим прикосновением. Шелли хотела было отстранить невидимого соблазнителя, но не смогла — потому что так ее еще не целовал никто. Она буквально растворилась в пылающих устах незнакомца — ее тело потеряло вес, руки бессильно обмякли, глаза закрылись, хотя, даже если бы они оставались открытыми, она все равно не смогла бы ничего разглядеть. И когда она инстинктивно потянулась навстречу тому неизведанному, что манило ее и пугало, тот, кто подарил ей этот испепеляющий и нежный поцелуй, вдруг отпустил ее плечи и растворился в пространстве.

Напрасно Шелли протянула руки в пустоту — от незнакомца и след простыл. Впрочем, она подозревала, кто мог им быть… Шелли могла бы потрогать руками губы, которые сладко подрагивали, обоженные страстным поцелуем, но ей казалось, что прикосновение разрушит то очарование, тот ореол волшебства, который был подарен ей незнакомцем.

Зажегся свет. Глаза Шелли — два огромных горящих золотистых топаза — напряженно всматривались в лица, мелькающие вокруг. Только сейчас она пожалела о том, что на присутствующих — маски. Под ними было значительно сложнее разглядеть взгляд — горящий и вопрошающий, такой же, как у нее. Она была почти уверена в том, что ее целовал Дуглас, но «почти» не давало ей покоя. К тому же что-то подсказывало ей, что Дуглас не способен на такой поцелуй. И все же…

Дуглас Конхэйм — монах в рясе — стоял в другом конце гостиной. Это не снимало с него подозрения, однако ничего не доказывало. Неподалеку от нее стояла только насмерть перепуганная чувствительная Энджи — но Шелли не сомневалась, что эта девушка предпочитала молодых людей. В проеме двери Шелли увидела немного озадаченного Руди. Он что-то быстро говорил окружающим, но Шелли этого не слышала — после поцелуя в голове стоял какой-то гул. Точно тысяча колоколов била в набат: «Найди его! Най-ди е-го! Най-ди е-го!». К ней подошел Дуглас.

— Жалею, что оказался не с вами в эту минуту. Испугались? — по-прежнему галантно поинтересовался он. Никакого волнения, срывающегося голоса, хрипящих звуков. Хотя Дуглас, кажется, неплохо умеет владеть собой…

— Немного, — Шелли пыталась разглядеть волнение в его серых глазах, но они были совершенно спокойны.

— Пытался найти вас, но в темноте ничего не разберешь… Зато было весело.

— Да, — кивнула Шелли.

— После шествия я собираюсь отбыть восвояси, — многозначительно произнес Дуглас. — Долг зовет — у меня еще столько дел. Вы откроете мне свое лицо… и свое имя?

— Нет, — не успев подумать, выпалила Шелли.

На лице Дугласа застыло разочарование.

— Скажите мне свое имя, и может быть… — попыталась Шелли смягчить приговор.

— Вы найдете меня, если захотите… — закончил за нее Дуглас. — Меня зовут Дуглас Конхэйм. Я владелец модельного агентства «Элегант Стайл». И я очень надеюсь увидеть вас еще раз…