Вик зажмурила глаза и с разбега ворвалась в голубое зеркало воды. Брызги мелким бисером усыпали ее лицо. Она тряхнула кудрявыми каштановыми волосами, вдохнула свежий запах воды и терпкий горьковатый запах солнца. Оттолкнувшись ногами от дна, Вик поплыла навстречу другому берегу. Он, как всегда, казался ей немного загадочным. Возможно, оттого что не примыкал к деревеньке Уиллхэйз… Каждая клеточка тела Вик чувствовала лето. Каждая клеточка тела радовалась ему…

Вик открыла глаза. За окном – все тот же унылый зимний пейзаж. Снежная бахрома свисает с отяжелевших веток, солнца почти нет – оно спряталось за лесом, и только тонкие нити отмотались от его огромного клубка и кутают деревья в золотое кружево. Как же грустно… Вик отошла от окна и вспомнила свое недавнее видение. Лето, лето… Она отдала бы все на свете, лишь бы за окном сейчас возникла роскошная картина летнего изобилия.

Мало кто из сверстников ненавидел зиму так же, как Вик. Зимой она чувствовала себя так, будто вся ее душа наполнялась холодом, будто ее сердце превращалось в маленький осколок льда. Бр-р… А особенно Вик ненавидела февраль с его лицом сурового недружелюбного старца и свитой холодных ветров. Этот месяц казался ей бесконечным. И никакие игры, никакие зимние радости не могли заставить ее позабыть о том, как она ненавидит зиму…

– Эй! Вики! – услышала она крик отца, раздавшийся с порога. – Дочка! Ты еще спишь? Ранняя пташка клювик прочищает, а поздняя…

– Глазки продирает… – в тон ему ответила Вик. Она вышла из комнаты, подошла к отцу и чмокнула его в щеку. – Я уже не сплю. Просто выглянула на улицу и подумала о том, как было бы хорошо, если бы вдруг наступило лето…

Фрэд Миглс, крепкий пожилой мужчина с голубыми, как осколки льда, глазами, окинул дочь нежным взглядом.

– Не понимаю, почему ты не любишь зиму. Вот я в твои годы…

– Знаю, знаю, – шутливо прищурилась Вик. – Ты все лето мечтал о зиме, о том, как ты будешь бросаться снежками и стоить снежные замки… Мы с тобой во многом похожи, но, увы, не в любви к холодам. Наверное, я должна была родиться в какой-нибудь южной стране… – Вик мечтательно закатила синие глаза, представляя, как бы она сейчас лежала на пляже Флориды, подставляя бронзовое тело жарким солнечным лучам.

Фрэд Миглс отлично знал, о чем сейчас думает его дочь. Наверняка представляет себя героиней какого-нибудь любовного романа. Совсем как ее сестра, которая всего два года назад вышла замуж за «принца». Точнее, это она думала, что за принца… А на самом деле он оказался обычным тупым лодырем, который только и умел, что пялиться в телевизор да пудрить мозги молоденьким девочкам… Фрэд скептически хмыкнул.

– Ну да, конечно… Лежать на пляже и выставлять свои прелести напоказ. Даже не думай об этом! Хватит с меня твоей сестрички, которой каждый месяц приходится высылать «гуманитарную помощь»… А все ваши романы с их идиотскими героями… Твой дед мне всегда говорил: «Меньше читай, больше работай… Только тогда из тебя выйдет что-то путное».

Вик укоризненно покосилась на отца. Он неисправим… Ненавидит любовные романы и считает, что из-за них – все беды молодых девушек… А все потому, что когда-то от них ушла мать, которая тоже обожала это легкомысленное чтиво… Ну как объяснить старику, что дело вовсе не в этих тоненьких книжечках, не в этих сказочных историях, а в стремлении к лучшей жизни… Может, даже и не к лучшей, а просто другой…

– Успокойся, пап. – Вик подошла к отцу и так же, как в детстве, повисла у него на шее. – Я ни о чем таком вовсе и не думаю. Просто мне хочется тепла и лета. Понимаешь?

– Верю, верю всякому зверю… – пробормотал оттаявший Фрэд. Он обнял дочь, а потом осторожно снял ее руки со своей шеи. – Ну будет, будет… Ты ведь уже не трехгодовалая крошка. Да и я – не молодой папаша… Старость – не радость…

Вик хихикнула, чмокнула отца в морщинистую щеку и выбежала во двор, поддавшись мгновенному порыву.

– Вик! Оденься! Обуйся! Вики! – крикнул ей вдогонку отец.

Но она не слышала его. Холодный снег обжег ей ступни, ветер немилосердно облизал ледяным языком щеки. Но, несмотря на холод ненавистной зимы, Вик казалось, что она счастлива. Только чего-то не хватало ей для полного счастья. Но пока Вик не знала, чего именно…

Фрэд Миглс смерил Вик строгим отцовским взглядом. Рядом с Питером Нильсоном, рослым розовощеким деревенским парнем, его худенькая дочь казалась совсем крохой. Вот бы ей такого жениха! – думал он всегда, когда видел красавца Питера, мастера на все руки. Но он знал, что его озорная дочь и Нильсон – просто друзья. Питер был влюблен в ее подругу, Мину Брэйди.

– Значит, ты все дела закончила? – поинтересовался он у дочери.

Вик присела в шутовском книксене.

– Да, папа…

– Покормила овец и лошадей?

– Да, папа…

– Принесла воды?

– Да, папа…

– И не забыла натаскать дров из сарая?

Вик растерянно покосилась на отца. Обычно самую тяжелую работу в доме делал старый Фрэд.

– Нет, папа… Но ты…

Фрэд звонко расхохотался, а за ним покатился и Питер. Вик никогда не понимала, шутит ли отец или говорит серьезно. Когда Фрэд шутил, лицо у него было таким скорбным, будто в деревне начался голод. Или таким хмурым, будто на Вик опять пожаловалась их вредная соседка, миссис Морган. Шутки старого Фрэда понимал только Питер. У него был такой же сумрачный юмор…

– Ладно уж, идите, – произнес Фрэд, закончив смеяться над собственной шуткой. – Только не допоздна. Приведи ее обратно, Пит, – покосился Фрэд на парнишку.

Пит улыбнулся ему свой широкой, обнажавшей все зубы улыбкой.

– Обижаете, мистер Миглс. Я всегда довожу Вик до дома.

– Между прочим, – обиженно вставила Вик, – могли бы и у меня спросить, нужны ли мне провожатые… Я, между прочим, уже не девочка…

– Ты – взрослая девушка, которой негоже шастать одной по ночной деревне… – нравоучительно заметил Фрэд.

Вик чертыхнулась про себя. Ей оставалось только смириться с этим. Таков уж отец. Обжегся на горячем молоке, теперь дует на холодную воду. Вик надеялась, что не унаследует это отцовское качество.

– Пойдем, а то, как всегда, опоздаем, – раздраженно бросила она Питу, как будто друг был виноват в непроходимом консерватизме ее отца. – Анна опять скажет, что я копалась…

Вик натянула на себя толстую куртку с воротником из сомнительного волка, надела сапоги и превратилась в маленький шарик на ножках, утопающий в огромных сапожищах. Меховая шапка дополнила этот образ. Вик терпеть не могла эту одежду, но отец всегда требовал, чтобы она одевалась тепло. Исключением были лишь поездки в Пингтон, но в городе девушку, одетую таким образом, попросту бы засмеяли.

Синие глаза Вик сверкнули из-под шапки и повелительно уставились на Питера: пойдем.

Через несколько минут они были уже у Анны, которая, как обычно, встретила их с загадочной улыбкой. Анна и Мина были лучшими подругами Вик и совершенно разными девушками. Романтичная Анна, витающая в облаках своих призрачных миров, увлекалась всем, что связано с потусторонними силами, а прагматичная Мина всегда досаждала подруге саркастическими замечаниями на эту тему. К тому же Анна была брюнеткой, а Мина – блондинкой, что еще больше подчеркивало их несхожесть. Но, несмотря на эту несхожесть, – или именно из-за нее – подруги изумительно дополняли друг друга. Озорная и мечтательная Вик отлично вписывалась в их пару. Она была центром компании, которую дополнял Пит, веселый и вместе с тем очень серьезный молодой человек.

На этот раз компания собралась по инициативе Анны, которая решила устроить «сеанс» гадания. Поначалу Мина и Пит категорически отказались участвовать в этом мероприятии. Но Вик, которая отнеслась к причуде Анны, как к забавной шалости, уговорила закоренелых прагматиков сменить гнев на милость.

– В конце концов, никто не заставляет вас относиться к этому серьезно, – сообщила она Питу и Мине. – Представьте себе, что это – забавная игра. Анна будет ведущей, а ее стеклянные шары, старинные книги и прочая ерунда – обычными игрушками. Это же так просто, – улыбнулась она друзьям.

Вик умела уговаривать, зажигать окружающих своим задором. Фрэд говорил, что это свойство она переняла от матери. Правда, та была слишком уж задорной… В конечном итоге эта тяга к авантюризму заставила ее уйти от мужа, оставив тому дочек, и искать приключений далеко от деревушки Уиллхэйз.

Иногда Вик думала о своей матери. Она почти не помнила ее, но все же случались дни, когда ей до боли хотелось увидеть мать, поговорить с ней, доверить ей самые потаенные секреты. Но вместо матери рядом с восемнадцатилетней Вик и ее сестрой Аннабель всегда был отец. Немного суровый, немного хмурый, немного веселый, решительный, сильный, чуждавшийся лирики во всех ее проявлениях. И Вик любила своего отца, она поверяла старику те мысли и секреты, которые могла бы поверять матери, если бы та была рядом…

– На этот раз вы умудрились не опоздать, – поглядев на часы, заметила Анна. – Ну что ж, приступим к действу…

Мина, хорошенькая кудрявая девушка с круглыми голубыми глазами, первой прошла в комнату, где Анна совершала свои «таинства». Почувствовав запах благовоний, которые мать привозила Анне из города, Мина решительно тряхнула головой и поспешила высказать свое мнение:

– Чем тут у тебя пахнет? Ты что, разлила одеколон? – ехидно заметила она.

Вик хихикнула, увидев в глазах Анны негодующий блеск. Подруги, как обычно, устроят перепалку. А ей, между прочим, запах понравился. Но она скажет об этом позже, когда Мина закончит ехидничать, а Анна перестанет строить из себя профессиональную гадалку. Краем глаза Вик покосилась на Пита. Он любовался Миной, зная, что в пылу спора, его влюбленный взгляд не будет замечен. Вик считала, что ему давно уже стоило рассказать о своих чувствах Мине, но Пит боялся выглядеть смешным.

Анна не зря старалась. Как бы ни ехидничала Мина, комната выглядела потрясающе. Приглушенный свет, свечи в красных подсвечниках, расставленные на полу, стеклянные шары, курящиеся палочки – все это создавало атмосферу таинственности. Даже Вик, которая поначалу отнеслась к затее подруги легкомысленно, почувствовала невольную тревогу. Ей вдруг показалось, что в комнате, кроме них четверых, есть еще кто-то. И этот кто-то наблюдает за ними сквозь тонкие струи дыма, выпускаемого курящимися палочками…

Вик тут же одернула себя: ну как можно верить во всю эту чушь…

Анна и Мина вдоволь наспорились, и четверка расселась на полу, куда предусмотрительная Анна положила небольшие подушки. Сама она села в центре и, очевидно, наслаждалась ролью Сивиллы. Взяв в руки карты «таро», Анна пробубнила что-то себе под нос, чем немедленно вызвала смешок у Мины. Вик предупредила очередную ссору, шикнув на подругу. Мина обиженно смолкла.

Анна посмотрела на Вик, взглядом ища у той поддержки. Она не ошиблась – из всех присутствующих только Вик могла без иронии отнестись к происходящему. Во всяком случае, не выказать иронии по этому поводу… Анна протянула подруге колоду карт.

– Сними… Я буду гадать тебе. Сейчас самое благоприятное время для гадания, – торжественно произнесла она.

Мина и Питер переглянулись, а Вик, после недолгих колебаний, сняла карты. Она не слишком доверяла картам и гадалкам, но готова была подыграть подруге. В конце концов, от нее не убудет, если она важно покивает головой, слушая предсказания Анны.

Анна разложила «таро» и задумчиво посмотрела на то, как легли карты. На ее лице отразилось смущение и удивление, чего не могла не заметить Мина.

– Неужели наша гадалка не может понять, что говорят карты? – усмехнулась она.

Но Анна даже не обратила внимания на ехидное высказывание Мины. Это означало, что она погружена в серьезные раздумья. Вик вытянула затекшие ноги, стараясь не задеть разложенные карты, и нетерпеливо произнесла:

– Ну что там, Анна? Ты нарочно выжидаешь, чтобы напугать меня? Что со мной будет? Я умру? Или в Уиллхэйз приедет принц на белом коне и заберет меня в свою волшебную страну? Эй, Анна Пимпл! Я уже устала ждать…

Анна посмотрела на Вик так, что девушка тут же замолчала. В глазах подруги Вик прочитала что-то похожее на страх.

– В чем дело, Анна? Чего ты так испугалась? – спросила Вик.

Но Анна продолжала молчать и смотреть на Вик испуганными кроличьими глазами.

– Анна Пимпл! – не выдержала Вик. – Что еще за штучки! Говори же!

Анна посмотрела на карты, потом на Вик и, запинаясь, произнесла:

– Здесь все так путано… Не уверена, что они говорят правду… Хотя, конечно, должны…

– Так что же они говорят, Анна?!

– Они говорят… говорят… что впереди тебя ждет очень много бед… Ты встретишь мужчину своей мечты, но он… он… в общем, его как бы заколдуют… А тебе придется помочь ему вернуть его истинный облик…

Вик посмотрела на Анну, как на сумасшедшую. Мина расхохоталась:

– Ты здорова, Анна? Потрогай ее лоб, Вики! Может, у нее температура?!

Анна Пимпл густо покраснела и смешала карты. Вик стало неудобно перед подругой. Ей захотелось сказать Анне что-нибудь ободряющее, но она не успела. Окно в комнате Анны неожиданно распахнулось, темно-синие шторы взметнулись, как крылья огромной птицы. Свечи, горящие на полу, мгновенно погасли. Четверка сидела в тревожной тишине, не в силах вымолвить ни слова от страха перед обрушившимися на них темнотой и холодом. Даже скептически настроенная Мина испуганно притихла.

Сквозь свист ворвавшегося ветра Вик отчетливо слышала биение своего сердца. Оно билось так громко, что ей казалось, – оно вот-вот вырвется из грудной клетки и выпрыгнет наружу. Она чувствовала безотчетный страх, хоть и понимала, что это – всего лишь ветер, холодный ветер, распахнувший окно… Вик уговаривала себя встать и закрыть форточку, но холод будто проник в ее кости, превратил их в сосульки. Она не могла пошевелиться, ей казалось – одно движение, и ее тело разобьется на осколки…

И вдруг… вдруг Вик увидела чью-то тень, мужской силуэт, мелькнувший в оконном проеме. Длинноволосый парень со статным и гибким телом… Таких она ни разу не видела в Уиллхэйз. Кто он?! Как он попал сюда?! Вик вглядывалась в смутные очертания его лица, фигуры и чувствовала, как страх потихоньку отползает прочь, уступая место любопытству… нет, не любопытству… волнению… нет, пожалуй, и не волнению…

– Ну вот и все… – услышала Вик и увидела, как чья-то рука закрывает окно и возвращает на прежнее место взбунтовавшиеся шторы. – Признайся, Анна, ты хотела нас напугать? Или заморозить? Или и то и другое одновременно? – Голос принадлежал Питеру.

Питер помог Мине зажечь свечки. На бледном лице девушки появилось подобие улыбки.

– Да, Анна, – выдавила из себя Мина, – признавайся. Ты все подстроила?

Вик сидела и слушала друзей, не в силах вымолвить ни слова. Анна была напугана и поражена не меньше ее.

– Как я могла это подстроить?! – возмутилась она, заправляя за уши темные пряди волос, разметавшиеся от ветра. – Вызвать ветер и заставить его открыть окно? Между прочим, окна были закрыты на щеколду…

– Так мы тебе и поверили! Рассказывай!

– А вы… ничего не видели? – с сомнением в голосе спросила Вик. Ее скептически настроенные друзья едва ли оценили бы рассказ о длинноволосом незнакомце, притаившемся за окном.

– А что мы должны были увидеть? – поинтересовалась Мина. – Привидение? Или Намию Скрим, летящую на метле?

– Ну… – с деланной невозмутимостью улыбнулась Вик. – Вряд ли Намия почтила бы нас своим присутствием. Для нее гадания – мелкие шалости. Правда, Анна?

Анна вынуждена была согласиться. За Намией Скрим в деревушке Уиллхэйз прочно закрепилась репутация настоящей колдуньи. И, конечно, мысль о том, что она решила наведаться в гости к Анне, была смешной.

Вик поняла, что ей не стоит говорить о том, что она видела в оконном проеме. Друзья засмеяли бы ее так же как Анну. Мина слишком хотела выглядеть скептиком, свободным от суеверий. А Питер вряд ли отстал бы от нее.

С Анной Вик сможет поговорить позже, если, конечно, не передумает. Хотя, зачем? Скорее всего, этим таинственным незнакомцем был Питер, который закрыл окно. Фантазия Вик дорисовала ему длинные волосы и гибкое тело… Конечно, так все и было…

– Кстати, насчет Намии Скрим, – оседлала Мина своего любимого конька. – Ты, Анна, случайно не путаешься с этой старухой? Смотри, мой дед рассказывал мне, что Намии уже больше ста лет. И еще, что она может превратить человека в жука… или паука… Не боишься, Анна?

Вик улыбнулась. Мина опять взялась за колкости. И, надо сказать, это было куда приятнее свиста ветра в ушах и стука сердца, бьющегося так, будто оно вот-вот выпрыгнет из груди…