Книга: Я буду рядом
Назад: 9
Дальше: 11

10

Погода в Мэйвиле оставляла желать лучшего. Небо закрыли огромные тучи, солнце уснуло где-то далеко-далеко и не собиралось просыпаться. После солнечного Бали, на котором Констанс и Гермия задержались еще на пару дней, родной город казался им негостеприимным хозяином.
Зато дела обстояли как нельзя лучше. Поит отдал свой долг и чувствовал себя довольно неплохо. Гермия старалась сократить время, проведенное на работе, и выяснилось, что это никак не отражается на делах. Это удивительное открытие она обсудила с Констансом и Пойтом. Конни обрадовался, что Гермия наконец-то начала прислушиваться к его словам, а Поит только пожал плечами. Как и обещал Гермии, он завязал с «зеленым сукном», и теперь единственным его увлечением была работа. Правда, Гермия теперь считала, что работа — не самый лучший способ скрасить одиночество, и надеялась познакомить Пойта с какой-нибудь девушкой. Но пока это были только проекты.
Констанс оставил «вольные хлеба» — работу гида. Он разослал свое резюме по всем крупным журналам, посвященным природе и географии, и от нескольких получил ответ. В «Грэйт Кантри» он успешно прошел собеседование и был зачислен как штатный сотрудник, чему Гермия несказанно обрадовалась.
Теперь они проводили друг с другом все свободное время. Констанс постоянно водил Гермию на выставки, в кино и в рестораны. Иногда вечерами они оставались дома, читали Шекспира, объедались черешней, которая только появилась в Мэйвиле, и занимались любовью. Гермии казалось, что наступил ее второй медовый месяц, который был несравнимо слаще первого. Через месяц они собирались пожениться, а потом лететь на остров Афродиты — Кипр, о котором так долго мечтали.
Если счастье Гермии было чистым и безоблачным, то душу Констанса грызли сомнения. Дело в том, что через какое-то время после их второго разрыва он начал встречаться с Мэган Фолк, сестрой одного из своих приятелей. То были странные отношения. Констанс ничего не обещал ей, она ничего не требовала. Они просто считались парой. Союз не сердец, но одиночеств. Ее бросил парень, с которым она прожила четыре года, его — жена. Как это часто бывает, они сошлись именно на этой почве — почве страданий.
Мэгги и Констанс не жили вместе и встречались «короткими перебежками» то у нее, то у него. Такие отношения вполне устраивали Констанса — хотя иногда он думал, что лучше бы их не было вовсе. Но вот Мэган… Он чувствовал, что где-то в недрах ее души теплится надежда на что-то большее. Конни был уверен, что она не любит его, иначе он просто разорвал бы эту затянувшуюся связь. Но эта надежда на «что-то большее», которая светилась в ее глазах, и в мимике, и в жестах постоянно доставляло ему беспокойство.
Мэган была хорошей и понимающей девушкой. Одной из тех редких женщин, которым не безразлична чужая боль. Даже если эта боль никоим образом не касается их самих. Констанс ценил в ней это, но, увы, не мог ее полюбить. Потому что его сердце было целиком и полностью отдано Гермии. Они часто говорили об этом с Мэгги. Конни рассказывал ей о том, как это больно, когда не можешь разлюбить и продолжаешь думать о человеке, который давно о тебе позабыл. Мэгги, превосходная слушательница, кивала головой и даже давала советы, которыми Конни — сейчас он ругал себя за это на чем свет стоит — так и не воспользовался. Она никогда не осуждала его, никогда не ревновала к воспоминаниям о Гермии. Констанс чувствовал себя подлецом, но продолжал думать о бывшей жене и разговаривать об этом с Мэгги. Ведь больше было не с кем…
Часто он задумывался о том, почему не слышит от Мэгги ни слова упрека за такое поистине чудовищное отношение. Ответов на этот вопрос было много. Она понимала его, потому что чувствовала то же самое к парню, который ее бросил. Она боялась сделать ему больно своими упреками. Она боялась, что он расстанется с ней, если она будет на него давить. Так или иначе, Мэган была отличным другом, если не считать того, что их отношения строились не только на дружбе, но и на сексе…
Конни понимал, что, в сущности, ничего предосудительного по отношению к Гермии не сделал. Она тоже была не одна и наверняка занималась с Пойтом — от одной мысли об этом Констанса била дрожь — не только разговорами. Она даже собиралась выйти замуж за этого человека…
Констанс не мог ее винить. Когда люди расходятся, они не обязаны до конца жизни хранить верность друг другу. Но, зная Гермию, ее своенравность и непредсказуемость, он подозревал, что рассказ о Мэган Фолк будет воспринят не так легко.
Беседа на побережье океана, там, на далеком Комодо, должна была закончиться именно этим рассказом. Но Гермия не дала Констансу завершить начатое. А потом сделать это было уже невозможно. Констанс сходил с ума от страха потерять ее, но при этом понимал, что чем позже он расскажет ей о своей связи, тем тяжелее будет Гермии понять его. Когда они наметили дату свадьбы, Констанс понял, что не расскажет ей о Мэгги никогда.
Девушка работала стюардессой на борту самолета одной из известных авиакомпаний, поэтому в момент возвращения Конни и Гермии с Комодо ее не было в Мэйвиле. Констанс решил поговорить с Мэган, когда она вернется. А с Гермией? Стоит ли теребить ее душу упоминанием об этой связи? Оправдание было неплохим, но сомнительным. Констанса по-прежнему мучила совесть. Стыдно было перед обеими. Он никого не обманывал, ничего не обещал, но все же… Глухое чувство раздражения на самого себя и беспричинный страх лежали на душе тяжелым осадком…
Чем скорее, тем лучше, решил Констанс и с нетерпением ждал возвращения Мэган из Франкфурта. И вот долгожданный день наконец-то настал.
Констанса по-прежнему терзали сомнения. Нормально ли то, как он поступает с Мэгги? Работа стюардессы совсем не такая легкая, какой кажется со стороны, и Конни прекрасно об этом знал… А получить такую оплеуху после тяжелого перелета — что может быть хуже?
В голову закрадывались мысли: не лучше ли все же поговорить с обеими? Это, по крайней мере, честно по отношению к ним, да и к себе самому… Но страх вновь потерять Гермию оказался сильнее доводов разума и совести. И Констанс решил поговорить только с Мэгги и «не тревожить» будущую жену, дабы она вновь не стала бывшей.
В двенадцать дня он был в офисе у Гермии. Вечером они собирались пойти в театр и посмотреть современную постановку «Фауста» Гете, на которую Гермия очень хотела попасть. Но возвращение Мэган заставило Констанса переиграть планы на вечер. Он так боялся и одновременно ждал этой встречи — чтобы окончательно расставить точки над «i», — что готов был сделать все на свете, лишь бы она состоялась. Для начала, правда, надо было созвониться с Мэгги.
В кабинете Гермии не было. Констансу сказали, что она ушла в соседний отдел и вернется через десять минут. От предложения позвать ее Констанс отказался. Попросил лишь проводить его в кабинет. Телефонный аппарат, стоящий на столике, сразу же был использован по назначению. Констанс не хотел откладывать этот неприятный момент. Он присел на краешек стола и набрал номер Мэган. Хорошо знакомый номер, по которому он неоднократно звонил. Сердце учащенно билось: возьмет или не возьмет? Вопреки его ожиданиям, Мэган сразу, же взяла трубку.
— Алло, — прозвенел в трубке ее звонкий голос. — Мэган Фолк на проводе, говорите.
Констанс набрал в легкие воздуха. Трудно было дышать, не то что говорить.
— Здравствуй, Мэган. — Его голос звучал предательски хрипло. — Это Констанс.
— Констанс! — радостно зазвенели бубенчики. — Как я рада тебя слышать! — В горле Констанса образовался ком. Как будто кто-то засунул туда кусок мокрой тряпки, и она стоит поперек горла, мешая глотать и говорить. — Ну что же ты молчишь?
— Я… я… — от волнения и стыда Констанс начал заикаться. — Я хотел попросить тебя. Давай встретимся. Мне нужно кое-что тебе сказать…
— Кое-что? — настороженно звякнули бубенцы. — Давай встретимся. Приезжай ко мне, Констанс…
— Не могу, — выдавил Конни. — Давай встретимся где-нибудь… — Он хотел сказать «на нейтральной территории», но эта фраза показалась ему дикой. — В каком-нибудь кафе.
— Хорошо… — Голос-колокольчик сразу же поник. — Давай… А где именно?
— Где ты хочешь?
— Можно в «Мирикал Мэйд», — неуверенно брякнули колокольчики.
— Хорошо, Мэган. Только напомни мне, где именно это находится. — Название казалось ему знакомым, но он совершенно позабыл, что связывало его с этим местом. Вытащив из подставки ручку и пододвинув стопку бумажек для записи, Констанс приготовился писать. — Я слушаю, Мэгги…
— Винкинс-парк, пять, — продиктовала Мэган. — Что-то случилось?
— Да…
— Не можешь сказать сейчас?
— Нет, Мэгги… Это не совсем телефонный разговор. Мне нужно видеть твое лицо. — По крайней мере, здесь он не поведет себя как свинья — не бросит девушку по телефону. — В семь тебя устроит?
— Хорошо, до встречи, — обреченно звякнули колокольчики.
— До встречи… — Конни положил трубку.
— Звонишь кому-то? — послышался позади него голос Гермии.
Кожа Констанса ощетинилась мурашками страха — а вдруг она все слышала, — и он с трудом заставил себя повернуться. Но лицо Гермии не выражало беспокойства, и Констанс расслабился.
— Деловой разговор. — Конни постарался изобразить на лице огорчение. — Ты знаешь, нам придется перенести «Фауста».
— Это еще почему? — прищурилась Гермия.
На секунду ему показалось, что она знает все. Но Гермия улыбнулась, и Констанс понял, что ошибся.
— Вечером меня просили приехать и поработать с кое-какими новыми материалами. Ты очень расстроилась? — озабоченно спросил он, стараясь не покраснеть от собственного вранья.
— Немного. Ну ничего, сходим в другой раз, — натянуто улыбнулась Гермия.
Констанс заметил, что улыбка получилась вымученной.
— Расстроилась… — Он слез со стола, подошел к ней и обнял ее. — Расстроилась и устала…
— Ничего, все в порядке, — отмахнулась она. — К вечеру отойду. Просто дел сегодня невпроворот. Приходится бегать из отдела в отдел. И так весь день. Кстати, когда ты вернешься?
Констанс не знал, сколько времени ему понадобится на объяснение с Мэгги, поэтому сказал наугад:
— Наверное, в девять. Но если задержусь, обязательно позвоню тебе.
— И на том спасибо, — почти прошептала Гермия.
Констанс не расслышал ее слов.
— Что ты сказала?
— Хорошо, что позвонишь. Спасибо, — улыбнулась она.
И опять улыбка показалась ему вымученной. Или только показалась?
Он вернулся к столу и оторвал листок, на котором был записан адрес.
— Это по работе, — объяснил он, ругая себя за неосмотрительность. — Материалы, которые мне понадобятся.
Гермия понимающе кивнула и даже чмокнула его на прощание. На желтом листочке заметок четко отпечаталась запись, сделанная на оторванном листке: «Мирикал Мэйд», Винкинс-парк, пять. По телу разлилась непонятная усталость. В душу закрался ветер: холодный, осенний. Она села за стол и закрыла лицо руками.
* * *
— Мне кажется, это глупая идея, — ворчал Поит, бросая в сторону Гермии косые взгляды. — Интересно, почему ты сразу решила, что это любовница? Может быть, эта Мэгги — коллега по работе…
— С которой нужно встретиться именно в «Мирикал Мэйд» — дорогом и хорошем ресторане… Наверное, им нужно обсудить массу дел. Это же был «не телефонный разговор»…
— По-моему, ты себя накручиваешь, — не унимался Поит. — Зачем делать трагедию из какого-то звонка?
— Какого-то? Слышал бы ты его глухой и хриплый голос. «Мэгги, мне нужно видеть твое лицо», — передразнила она Констанса. — Наверное, все так говорят коллегам по работе! И почему мне так не везет с мужчинами?! Почему?!
— Не расстраивайся, у тебя были только двое, а кому-то не везет с десятком, — «утешил» ее Поит.
— Ты от Констанса научился язвить?
— Возможно… Я вообще изменился, если ты не заметила…
— Еще как заметила. Только сейчас мне не до этого. Я тоже изменилась, только, как теперь понимаю, это ничего не значит. Ровным счетом ничего…
Перестань себя грызть, умоляю… Сил моих нет слушать твою ругань и самобичевание. Если раньше это происходило только с Констансом, то теперь еще и со мной. Возьми себя в руки! Где та завидная выдержка, которая была у тебя на Комодо?
— На Комодо были только вараны и бандиты. И не было ресторанов, где мой будущий муж встречался с какой-то Мэгги! Боже, как я устала… — Она опустила голову и вцепилась в нее руками. — Как я устала… Мне казалось, что все кончилось там, на Комодо. Что я познала страдания и стала чистой… Но оказалось, что этого недостаточно… Если бы ты знал, как мне не хочется в это верить. Как мне хочется приехать в «Мирикал Мэйд» и увидеть там старушку с клюкой, которая годится ему в матери… Но так бывает только в бразильских сериалах…
— Почему ты не спросила его сразу? — Поит крутанул руль и завернул налево. — Почти приехали. Разве сложно было узнать правду от него?
— Он солгал мне, Поит! Какая, к черту, правда! Он лгал, глядя мне в лицо. А теперь я хочу видеть эти лживые серые глаза и эту девушку, с которой он встречается тайком от меня…
— Зачем? Что это изменит? Ты бросишь его или просто закатишь истерику? — поинтересовался Поит, втайне даже сочувствуя Констансу. Гермия в гневе — зрелище не для слабонервных. Он насмотрелся на это еще в самолете, и ему вполне хватило увиденного.
Не знаю, Поит… — Гермия как-то сжалась, подобралась и теперь напоминала уменьшенную тоскливую копию себя самой. Пойту было жаль ее, но, вместе с тем, он испытывал робкую надежду: если все пойдет не так, может быть, у него будет шанс завоевать ее во второй раз… Правда, эта надежда мельтешила где-то на заднем плане, виляла хвостом, как извиняющаяся за провинность собака. — Не знаю… А ты бы простил человека, который только что покаялся в своих грехах и начинает новую жизнь со лжи?
— А может быть, Мэгги его сестра… Или подруга… — ушел от ответа Поит, сам не подозревая, насколько он близок к истине.
— Может быть, может быть, — передразнила его Гермия. — Я устала быть бабкой-угадкой. Мне казалось, я заслуживаю большего…
— Конечно, заслуживаешь. Приехали.
Поит остановил машину рядом с рестораном «Мирикал Мэйд», игриво светящемся голубыми и зелеными огнями.
— Ты уверена? — осторожно спросил он.
— Да…
Гермия вышла из машины, хлопнув дверью. Если сказать начистоту, сейчас она уже ни в чем не была уверена. Обличить, доказать ему и себе, что он полный подлец, негодяй и ничтожество? Едва ли она этого хотела. Но второй раз выходить замуж за человека, который будет лгать и изменять, ей хотелось еще меньше. Она сказала Пойту чистую правду: больше всего на свете ей хотелось увидеть Конни с дамой преклонного возраста, которая окажется его троюродной бабушкой… Но сердце чувствовало, сердце знало: этого не будет…
Одно не укладывалось у нее в голове: как Констанс, от которого она могла ожидать всего, чего угодно, только не измены, мог проделать с ней такое? Как? Ей хотелось найти хотя бы какое-нибудь мало-мальски приемлемое объяснение. И сейчас она его найдет… Наверное, найдет…
Поднимаясь по ступенькам «Мирикал Мэйд», Гермия чувствовала, что сердце подкатывает к горлу, а дыхание все учащается. Поднявшись, она попыталась задержать дыхание, что далось ей с большим трудом. Теперь, по крайней мере, она не пыхтит, как паровоз… Но сердце, неугомонное сердце, продолжало биться, как сумасшедшее…
Еще несколько шагов, и она войдет в эту дверь… А может быть, не войдет? Оставит все, как есть, а потом расспросит Констанса, выслушает его ложь, и все будет, как раньше? Нет, так не пойдет. Гермия никогда не любила неопределенности. Один шаг — и с неопределенностью покончено. Всего один шаг…
Швейцар, пожилой усатый мужчина в элегантном кремовом костюме распахнул перед ней стеклянную дверь. Жмурясь от яркого света, Гермия вошла в «Мирикал Мэйд». Осмотревшись, она увидела тех, из-за кого пришла в ресторан. Констанса и, очевидно, ту самую Мэгги…
Констанс смотрел на Мэгги с улыбкой. Правда, в этой улыбке не было страсти, было что-то другое, в чем Гермия не смогла разобраться… Но это было не самым главным. Он улыбался и гладил девушку по руке. Медленно, нежно… Сердце свернулось в комочек и камнем упало на дно. Гермия перестала слышать его стук, но, в общем-то, ей было уже все равно, стучит оно или нет. Ее взгляд, полный разочарования и ужаса, был прикован к ним, людям, которые причинили ей боль.
Девушка казалась ее ровесницей, молодой и довольно ухоженной. Гермия не могла бы назвать ее красавицей, но у мужчин свои представления о красоте. Шапочка белокурых волос, тонкие черты лица, глаза, круглые, как у мышонка, и грустная улыбка. Она была совсем другой, не такой, как Гермия.
Затаив дыхание, Гермия прошла между столиков и подошла к столу, где сидели Констанс и Мэгги. Она стояла за спиной у Констанса, и заметила ее только Мэгги. Девушка сразу заподозрила неладное и взглянула на незваную гостью с удивлением и какой-то детской тоской в глазах.
Констанс поймал этот взгляд и обернулся. На него в упор смотрели зелено-золотые горгоньи глаза Гермии. Она была в гневе. Чтобы это понять, ему хватило нескольких секунд.
— Гермия, я… Это совсем не то, что ты думаешь… — начал было оправдываться Конни, но слова звучали так пошло и нелепо, что в них не было никакой необходимости. — Я…
— Не утруждай себя объяснениями, милый, — последнее слово резануло его сильнее, чем бритва из «золлингеновской» стали. — Может, у Мэгги лучше получится? — Она выразительно посмотрела на ошарашенную девушку.
Однако девушка оказалась сообразительнее Констанса и, как подумала Гермия, сочиняла на ходу с поистине поэтическим вдохновением.
— Послушайте, Гермия, — затараторила она звонким голоском, — Констанс говорит правду, это совсем не то, что вы думаете. Он любит вас, вас, только вас, — повторяла она, как будто это могло быть противоядием от ядовитого взгляда Гермии. — А я… Я всего лишь подруга. Да, мы были вместе, но это было до того, как вы… сошлись вновь. Он пришел сказать, что все кончено. Да ничего, собственно, и не было. Констанс всегда говорил, что любит только одну женщину. Вас, Гермия, только вас…
Или это невиннейший ребенок или прирожденная актриса. Она говорила весьма убедительно и казалась искренней, но все слова, которые она говорила, проходили мимо Гермии, мимо ее ушей, мимо души. Это попугаичье «вас» вызывало у Гермии отвращение. Ей казалось, что ее пытаются загипнотизировать этим кодовым словом, сбить с пути истинного. Правда, где находится «истинный путь», Гермия уже не понимала. Но кто знает, может быть, она не знала этого никогда?
Она оторвала взгляд от лица Мэгги и посмотрела на Констанса. В его серых пасмурных глазах смешались тоска, боль и растерянность. Как глупо все вышло… А ведь она верила ему. И только поэтому дала ему еще один шанс… Говорить было нечего и не о чем. В душе вальяжно, как будто ее только и ждали, развалилась пустота. Гермия повернулась спиной к столику, к душераздирающему взгляду Констанса, к колокольчиковоголосой Мэгги и направилась к выходу.
За спиной слышались быстрые шаги, но Гермия не оборачивалась. Слишком велико было искушение ударить по лицу того, кто окажется позади. Гермия выскочила на улицу.
Рядом с машиной стоял Поит, которого совершенно не удивил ее взволнованный вид. Он ожидал увидеть нечто подобное. А вот очаровательная девчушка, бегущая за Гермией, надо сказать, потрясла его воображение. Миленькая блондиночка с грустными глазами была похожа на ангела. Интересно, это и есть та самая Мэгги, из-за которой весь сыр-бор? Но почему тогда она несется за Гермией? Странное поведение для девушки, которая пытается увести чужого жениха… А вот и Констанс, разглядел Поит фигуру, нервно мельтешащую в дверном проеме.
— Гермия, ты в порядке? — спросил он, когда Гермия подбежала к машине.
— Как видишь! — огрызнулась Гермия. — Будь добр, избавь меня от преследователей. — Она, не оборачиваясь, указала назад.
— А ты?
— Поймаю такси!
Она проскользнула мимо Пойта, выскочила на шоссе и начала голосовать. Перед ней остановилось несколько машин. Не раздумывая, Гермия села в первую же и громко хлопнула дверью перед носом подбежавшего Констанса.
— Поехали! — выпалила она водителю.
— Куда вам нужно, мисс?
— К черту!
Такси сорвалось с места, обдав Констанса густым запахом бензина. Он обернулся к Пойту и Мэгги, словно ища поддержки. Поит только развел руками.
— Ты сам виноват, Констанс… Поверь, она даже не догадывалась…
— Так и не о чем было… — Констанс опустился на корточки и сжал голову руками. — Какой же я идиот…
Поит посмотрел на Мэган.
— Вы, если я не ошибаюсь…
Мэгги Фолк, — краснея, представилась девушка. — Понимаю, я сыграла не лучшую роль в этой истории. Но Констанс прав — рассказывать было не о чем. У нас не было серьезных отношений. А сегодня мы встретились, чтобы окончательно расстаться. Раньше такой возможности не было — я только что вернулась из Франкфурта.
— Любите путешествовать? — с улыбкой поинтересовался Поит.
— Работаю стюардессой.
— Наверное, это…
— Очень романтично, — рассмеявшись, закончила за него Мэгги. — Мне все так говорят. Романтично бывает первые несколько раз. А потом рутина, как и везде…
— Никогда бы не подумал. — Поит действительно никогда бы не подумал, что вместо коварной похитительницы чужих сердец увидит перед собой ангела со звонким голосом-колокольчиком. — Скажите, Мэгги, все стюардессы похожи на ангелов?
А он галантный, этот голубоглазый красавец, подумала Мэгги и улыбнулась Пойту…
Назад: 9
Дальше: 11