9
Ева миновала папоротниковую ограду, оглянулась и восторженно распахнула синие глаза. Норд оказался прав — виды Суит Лэйк восхитительны!
Небольшое хрустальное блюдечко озера окружали пышные заросли деревьев и кустарников, укрывавшие его от любопытных глаз. К нему вела лишь маленькая, обрамленная рядом папоротников, тропинка.
Ева сняла кроссовки и, взяв их в руки, направилась к берегу. Как приятно ощутить под ногами шелковую траву, а затем и мягкий податливый песок! Девушка подбежала к прозрачной глади воды, окунула в нее босую ногу. Теплая! Она зачерпнула руками воду и ополоснула горячие плечи. Затем обернулась к Норду, догонявшему ее с вещами в руках, и воскликнула:
— Боже, как хорошо!
Норд залюбовался девушкой: босая, в коротеньких брючках и голубом топике, радующаяся таким мелочам, она напомнила ему маленького ребенка, которого родители взяли на воскресную прогулку. Девчонка, да и только!
— Ты похожа на ребенка, — озвучил он свои мысли. — Такая смешная и очаровательная в своей радости. Хорошо, что мы выбрались сюда. Суит Лэйк — одно из моих любимых мест. Я постоянно приезжаю к озеру, когда бываю в этих краях. Его уединение порождает в душе удивительную гармонию с природой, миром и самим собой. Я чувствую себя полностью счастливым только здесь и на Герон Айленде. Словно далекий остров и маленькое озеро придают мне сил и открывают истинный смысл жизни.
Норд поставил сумки и присел на теплый песок. Ева последовала его примеру, устроившись рядом.
— Ну что, девочка из Мэйн Бич… — Норд зачерпнул рукой пригоршню песка и медленно высыпал его из ладони. — Разобьем свой маленький лагерь на этом месте?
— Почему бы и нет?
Ева помогла Норду разобрать сумки. Они поставили маленькую палатку, разложив в ней одеяла и спальные мешки. — Норд предложил девушке провести ночь на озере, и идея пришлась ей по душе.
— Не хочешь искупаться? Вода теплая. Я все равно пока буду возиться с грилем.
— Тебе не нужна моя помощь? — лукаво усмехнулась Ева. — Я заметила, ты нарочно отстраняешь меня от приготовления пищи. Наверное, боишься, что я совершенно не умею готовить.
— Ева Дэвис! — с притворным возмущением воскликнул Норд. — Если вы и впредь будете подозревать меня в подобных вещах, я собственноручно окуну вас в водоем!
— Ох, как страшно! — Девушка окончательно развеселилась. — Каким грозным, оказывается, может быть добрый дядюшка Норд!
Она быстро стащила с себя брючки, топик и, оставшись в одном купальнике, побежала к озеру. Немного постояв на влажном нагревшемся песке, она забрала гребнем пепельную гриву волос и, разбивая босыми ногами зеркало воды, ворвалась в озеро.
Теплая вода нежно сомкнулась вокруг ее шеи. Какое блаженство! На озерной глади там и тут были разбросаны блики заходящего солнца. Ева плыла и полной грудью вдыхала прохладный запах воды, который успела позабыть, живя в городе.
Прозрачное озеро открыло ее глазам свои подводные владения: уплывающую стайку рыбок, испуганную появлением Евы, колышущиеся нити водорослей, причудливые очертания подводных камней. Как было бы интересно взглянуть на подводное царство глазами его обитателей! Побыть рыбой или черепахой… А потом вновь стать человеком и сравнить впечатления.
Ева повернула к берегу и увидела, как Норд увлеченно, занимается жаркой мяса. Она испытала такое же чувство, как на празднике в честь Герон Айленда. Ей захотелось навсегда остаться здесь, с Нордом. Отрешиться от проблем, неудач, забросить все это в самый дальний ящик воспоминаний. Вряд ли это возможно… Ева вышла из воды, тряхнув мокрыми волосами.
— Как искупалась? — Норд окинул взглядом мокрую русалку в бирюзовом бикини и протянул ей полотенце. — Как следует вытрись и оденься, можешь замерзнуть. Уже вечереет, и вода в озере теплее, чем воздух на берегу.
Пока Ева купалась, Норд успел разжечь костер и начать приготовление барбекю. Он то и дело переворачивал решетку с сочным мясом, от запаха которого у Евы потекли слюнки.
Снова облачившись в брючки и топик, накинув на плечи желтый свитер, испещренный зелеными ромбиками, девушка вылезла из палатки и с наслаждением вдохнула запах жарившегося мяса.
— Проголодалась? — поинтересовался Норд, увидев голодный взгляд Евы, устремленный на решетку с мясом. — Скоро будет готово. А пока проверим твои кулинарные способности. Мне понадобится твоя помощь. — Он указал Еве на сумку с продуктами, стоящую возле палатки. — Извлеки оттуда банку с мидиями, консервированные щупальца осьминога, креветки, лимон, авокадо и салат. В этой же сумке должна лежать деревянная доска, небольшая клеенка и нож. Даю тебе задание приготовить салат в экстремальных условиях. Довольна?
Ева, весь день чувствовавшая себя бездельницей, обрадовалась поручению. Вытащив из сумки необходимые продукты, она, устроившись у костра, занялась приготовлением салата.
— Не помню, когда последний раз совершала такие вылазки на природу, — задумчиво произнесла девушка, очищая авокадо.
— Работа мешала? — отозвался Норд. — Для такого отдыха нужно находить время, хотя бы раз в месяц.
— Работа и…
Ева словно взглянула внутрь себя: готова ли она делиться воспоминаниями, все еще болезненными для нее? Готова ли рассказать Норду о своем неудавшемся браке? Она посмотрела на Норда.
Лицо его выражало желание слушать. Мягкие складки у рта, освещенные огнем, были похожи на добрую, понимающую улыбку.
Ева продолжила:
— Фрэд любил город. Цивилизация, и ничего кроме цивилизации. Уговорить его съездить на природу было все равно, что заставить обезьяну мыться с мочалкой и гелем. Стоило мне заикнуться об этом, как Фрэд тут же начинал описывать недостатки поездки. Холод, голод, злющая мошкара, ядовитые змеи… Со стороны могло показаться, что я предлагаю ему поездку в непроходимые джунгли. Мне не хотелось ссориться, заставлять его. Без него я поехать тоже не могла — одну он отпускал меня редко, только если был уверен, что никаких представителей противоположного пола со мной не будет.
— Средневековье какое-то! — возмутился Норд. — Тоже мне, восточный мужчина. Он не просил тебя надевать паранджу, когда ты выходила из дома?
— Нет. И то, думаю, только потому, что знал — этого я уже не вынесу. — От волнения девушка чуть не перепутала щупальце осьминога со своим пальцем — нож прошел в миллиметре от него.
— Осторожнее! — Норд заметил неловкое движение Евы. — Ножи я точу неплохо. Хотя, салат с кровью… В этом что-то есть.
— Я почти закончила, — улыбнулась Ева, — так что на салат с кровью можешь не рассчитывать.
Сумерки постепенно окружали мглой лес и озеро. Солнце почти скрылось за верхушками эвкалиптов, на темно-голубом небе одна за другой проступали серебряные капельки звезд. От озера исходил легкий пар — воздух становился прохладным.
Ева аккуратно перемешала салат, который нарезала в белую эмалированную плошку, посолила его, полила лимонным соком и заправила соусом. Надев свитер, она ожидающе посмотрела на Норда, все еще занятого мясом.
— Как твои кулинарные успехи?
Норд снял благоухающую решетку с подставки.
— Осталось лишь открыть вино и разлить его по нашим походным стаканам.
Мясо, приготовленное Нордом, оказалось превосходным. Сочное, пахнущее пряными приправами, оно словно таяло во рту еще до того, как Ева успевала его проглотить.
— Скажи, кто научил тебя готовить? — спросила девушка, отправляя в рот очередной кусочек. — Даже в лучшем ресторане Мэйн Бич не попробуешь такого мяса.
— Рад, что тебе понравилось. Моей бабушке очень хотелось передать мне все свои знания. Она была уверена, что я не буду готов к семейной жизни, если не научусь готовить.
— Обычно эти требования предъявляют к женам, а не к мужьям, — удивилась Ева.
— Бабушка никогда не ставила бетонной стены между людьми, деля их на мужчин и женщин, как это принято в нашем обществе. Она считала, что разность людских характеров не обусловлена их полом. Не считала, например, что женщина обязана любить стирку, готовку и прочее. Не считала, что все побуждения женщины обусловлены так называемой жаждой «свить гнездо» и поселиться в нем. — Норд усмехнулся. — Большинство воспринимало ее рассуждения, как бред сумасшедшего или лепет ребенка, но я многому у нее научился, а с годами все больше убеждался в ее правоте.
— Уверена, мы с твоей бабушкой нашли бы общий язык. Я достаточно наслушалась рассуждений о своем «женском» предназначении, о том, что движет моими поступками (конечно же, вечное женское желание «свить гнездо» и никуда из него не выбираться!). И когда я пыталась объяснить, что не думаю и не чувствую ничего подобного, аргумент моих собеседников был прост — мое подсознание, видите ли, не дает мне права выбора, я остаюсь в плену своих «женских» чувств, «женских» эмоций и «женской» логики. Особенно логики! Пусть тысяча мужчин подумает в определенной ситуации так же, как я, — все равно моя логика останется «женской»! — Голос девушки задрожал от возмущения.
Норд почувствовал, что, сам того не желая, затронул больную тему.
— Тебе не кажется, что ты слишком остро реагируешь на подобные выпады окружающих, — попытался он успокоить Еву. — Люди привыкли к стереотипам, они для людей — как проторенный путь, с которого страшно сбиться. Поэтому многие и цепляются за расхожие мнения, кажущиеся им неопровержимыми. Главное, что у тебя есть на этот счет свои, особые мысли. Ты ищешь свой путь, вот что хорошо. И именно это должно утешать, успокаивать тебя.
Норд говорил так горячо и убедительно, что Ева заслушалась. Он будто чувствует ее мысли, будто говорит ее словами! Он не пытается сбить ее с толку, приводя тысячу шатких доказательств ее неправоты, а, наоборот, старается облегчить ей путь к истинному знанию, к которому она должна прийти сама, без чужого вмешательства!
— Знаешь, когда я расставалась с мужем — а причиной нашего развода была его измена, — он пытался объяснить мне, что я совершаю ошибку. Растолковал мне, глупой женщине, в чем причина его измены. Как может он быть виновен в том, что заложила в него матушка-природа? Он самец, одной самки ему недостаточно. «Это же естественно». Все просто, понимаешь. Моя измена — противоестественна, его — заложена природой. Я знаю, это банально. Мужчина — донжуан, в то время как женщина — шлюха. Но когда эта банальность становится частью твоей жизни, это перестает быть простым и смешным. Это становится жестоким.
Казалось, взгляд Евы прикован к костру, но борьба боли и гнева в ее глазах была бы заметна даже менее наблюдательному, чем Норд, человеку.
— Я знаю, знаю, Ева. — Норд взял стакан из ее застывшей руки и налил в него вина. — На-ка, выпей. Полезно, хотя бы иногда, расслабиться. Я знаю, что близкие люди могут ранить так больно, как никто другой. Не понимаю только, как Фрэд, зная твое отношение к этому вопросу, мог привести подобный довод в качестве оправдания. Либо он глуп, либо слишком занят своей персоной, чтобы замечать переживания окружающих.
— Как ни грустно признать, но Фрэд — законченный эгоист. — Поддержка Норда и выпитое вино позволили Еве свободнее рассказывать о своих переживаниях. — Самое странное, Норд, что я осознала это лишь после развода с ним, прилетев на Герон Айленд. Меня как током ударило: я вдруг поняла, что не вижу связи между собой и этим человеком, не могу найти то самое звено, которое удерживает вместе любящих людей. И я задумалась, чем был наш союз, на чем он держался? В голову приходил лишь один элемент — страсть. Однако когда-то я считала, что выхожу замуж по любви. — Ева вздохнула. — В сущности, я так и не разобралась, что есть любовь. Я — взрослый человек, но до сих пор пребываю в полном неведении относительно этого чувства. Нежность, внимание, поддержка, понимание, уважение, страсть…
— Вечность, — прервал ее Норд, — все, перечисленное тобой, но в вечности. Когда-то у одного писателя я прочел замечательное высказывание о том, что любовь — единственный проблеск вечности, который нам, людям, суждено ощутить. Да, любовь часто путают со страстью, временным увлечением. Настоящее светлое чувство встречается не слишком часто, кому-то никогда не суждено его испытать, кто-то пройдет, так и не заметив его на своем пути, кто-то цинично отвергнет возможность его существования. Но это не повод говорить о том, что любви нет. Любовь — лучшее, что может случиться с нами. Там, где кончается небо, звучит музыка двух сердец, сплетающаяся в одну стройную, гармоничную и сложную композицию, финал которой — бесконечность. Это и есть — любовь. И только в этом чувстве — истинное величие человека.
Пламя костра освещало красивые задумчивые лица молодых людей, так серьезно и страстно рассуждающих о любви. Норд вновь наполнил стаканы вином, предложив Еве выпить за любовь.
— Любовь — великое чудо. Так пусть это чудо откроется каждому. Выпьем за то, чтобы не было на земле человека, не изведавшего радости истинной любви, — произнес Норд.
— Хороший тост. — Глаза Евы влажно блестели, она уже опьянела от вкусного фруктового вина. — Слушай, Норд. Помнишь, ты говорил мне о своем бурном прошлом? Не хочу казаться любопытной, но мне было бы интересно узнать о тебе больше.
Норд придвинулся ближе к костру. Ева рассказала ему о своем браке, теперь его черед делиться воспоминаниями. Да, это было давно, но отголоски ушедшей боли все еще плутали в закоулках его души. Стоит говорить об этом, копаясь в пепле бессмысленно прожитых лет? Но если он хочет быть вместе с этой девушкой, значит, она должна знать о нем все, и незачем откладывать этот рассказ надолго. Тем более что сейчас самое подходящее для него время: когда еще они останутся наедине, в такой приятной обстановке, располагающей к задушевному разговору? Только с чего начать?
Компания Норда по продаже недвижимости была в то время маленькой конторой, осуществлявшей незначительные сделки. Совсем недавно он закончил институт. Его переполняла энергия молодости, заставляющая тело постоянно двигаться, а мысли — изобретать безумные идеи, до которых никто до сих пор не додумался. Душа его жаждала новых, свежих впечатлений, неожиданных встреч, ярких эмоций. И вот, в один прекрасный день, она получила желаемое.
Норд Бойл был уверен на все сто, да какие там сто, на все двести процентов, что встретил девушку своей мечты, идеал, к которому он стремился всю жизнь.
Оливия Смайли, золотоволосая и голубоглазая красавица, завладела его юным сердцем так быстро и легко, что он не успел опомниться. Надо сказать, похитительница была очаровательна. Мужчины падали к ее ногам, как спелые плоды манго с деревьев. Большинство поклонников, как эти самые плоды, разбивалось.
Нет, Лив не была холодна и неприступна — многие добивались ее взаимности, но при этом ни одному из ухажеров Лив не удалось удержаться в почетном звании ее любовника больше месяца. Как заколдованная принцесса, она охладевала за это время ко всем: красавцам, невзрачным, молодым, мужчинам в летах, гениям, простакам… Эта странность привлекала к ней внимание: стайки мотыльков противоположного пола слетались к Оливии, заветному огню, в котором даже сгореть — благо.
Норд знал о репутации своей избранницы и, прежде чем ухаживать за ней, попытался реально оценить свои шансы. Влюбленным редко удается трезво взглянуть на предмет своего обожания, и Норд не был исключением из этого правила. Отринув все сомнения, он бросился с головой в омут.
Лив, не без удовольствия приняла его ухаживания — молодой, красивый, умный мужчина. К тому же, как позже оказалось, еще и пылкий любовник.
Поначалу Норд думал, что находится в раю. Все было чудесно: они бывали то у него, то у Лив, сутками не вылезали из постели, ездили за город, развлекались так, как только позволяли им воображение и финансы. Он задаривал ее цветами, она его — поцелуями. Сложно было представить, что их отношения прервутся. Один вопрос не выходил из головы у Норда — почему до этого его любимая так часто меняла мужчин? Однажды он набрался смелости и спросил об этом Оливию.
— Жизнь скучна, — ответила Лив, одарив Норда одной из своих соблазнительных улыбок. — Я сойду с ума от скуки, если в моей жизни не будет разнообразия. Мне интересно менять партнеров, эта игра меня возбуждает. Ты же любишь игры в постели? И все любят. Я всего лишь перенесла эти игры из постели в общение. Я не хочу показывать сегодня свое истинное лицо — ты видишь меня другой. Завтра — третьей. Мне интересно наблюдать за реакцией людей, чувствующих эту перемену во мне. Им интересно со мной общаться. Новый партнер — масса новых впечатлений. Разве это плохо?
И Норд отчетливо понял, что спустя недолгое время Лив скажет ему «прощай», равнодушная к его боли, и продолжит свою игру с кем-нибудь другим. Однако сдаваться Норд не собирался.
Через пару дней после этого разговора они с Лив пошли в ресторан, где часто собиралась веселая компания их общих знакомых. Лив не слишком хотела идти туда, но Норд настоял: «Надо увидеться с друзьями, пока они нас не забыли».
В ресторане, на глазах у изумленных знакомых (как можно пренебречь таким счастьем, как Лив?), Норд приударил за симпатичной Деборой Эйс. Казалось, он не обращает никакого внимания на свою оторопевшую подругу. У Лив, конечно, нашлись утешители, но такого удара по самолюбию она вынести не могла, тем более, что Дебби активно поощряла ухаживания Норда.
После ресторана Норд повез Лив к себе, но за всю дорогу они не обмолвились ни словом. Дома Лив решила первой прервать молчание.
— Чего ты добиваешься, Норд? Ты хочешь расстаться?
— Я не буду слишком возражать, если этого захочешь ты.
Норд блефовал — весь вечер, проведенный в нелепых ухаживаниях за Дебби, он ужасно боялся, что Лив пошлет его ко всем чертям. Вся эта комедия была затеяна лишь для того, чтобы удержать Лив, заинтересовать ее своей якобы независимостью в чувствах и поступках. Какой бы зыбкой ни была его надежда, она все же оправдалась.
— Не понимаю… — Лив была ошарашена происходящим. — Я надоела тебе? Объясни, что я сделала не так? Откуда это равнодушие, Норд?
— Ты вовсе не надоела мне, Лив. — Норд отлично понимал, что играет с огнем, но уже не мог закончить начатую в ресторане игру. — Ты знаешь, я люблю тебя. Просто иногда мне нужно отвлечься с такими, как Деб, милыми простенькими девчушками. Поверь, это сделает наши отношения более интересными. Конечно, если ты категорически против, я не переступлю рамок дозволенного. Хотя переспать с ней я бы не отказался. Но могу ограничиться лишь обычными ухаживаниями.
У Норда дух захватило от собственного вранья. Дебби не вызывала в нем даже легкой симпатии — Оливия вытеснила из его сердца все прошлые и возможные в будущем влюбленности. Но ему оставалось лишь играть в прятки с любимой, предпочитая ложь скорой разлуке.
Оливия предпочла выйти из этой нелепой и унизительной для нее ситуации с гордо поднятой головой. Норду все-таки удалось заинтересовать ее, и терять его она уже не хотела. Но что будет, если он охладеет к ней и оставит ее ради какой-нибудь Дебби? Нет, об этом ей даже не хотелось думать.
Впервые за всю жизнь ей пытаются дать отставку… Но она удержит этого мужчину любой ценой.
— В общем-то, Норд, я понимаю тебя. Я и сама ненавижу, когда пытаются ограничить мою свободу. Мы не связывали друг друга обещаниями, каждый волен делать то, что считает нужным. Лишь постарайся не так афишировать свои связи.
После этого инцидента отношения Норда и Оливии перешли на новый этап.
Белокурая красотка встречалась с Нордом уже больше месяца и не собиралась менять его на очередного кавалера. Она флиртовала с мужчинами, он с женщинами, но видно было, что они и дня не могут прожить друг без друга. Норд флиртовал затем, чтобы удержать ветреную подругу, Лив — чтобы не потерять Норда. Непонятно было только одно — когда закончится эта странная и нелепая игра.
Шло время, и Норд чувствовал, что разбил сосуд, питающий равнодушие его любимой. Ему казалось, что Лив стала относиться к нему мягче, естественней и ее желание напустить на себя загадочность постепенно испаряется. Однажды Норд набрался смелости и предложил Лив выйти за него замуж. Она согласилась, и Норд почувствовал себя самым счастливым человеком на свете.
Через месяц, в сентябре, они устроили пышную свадьбу с обилием гостей, развлечений и яств. Дела Норда в компании продвигались, поэтому он не смог отказать невесте, желающей устроить роскошный праздник. Небо их отношений, чистое и безоблачное, не предвещало грозы, разразившейся через два года после свадьбы.
Все оказалось безумно простым, позже Норд удивлялся, как он не смог понять этого сразу.
Ему так и не удалось изменить характер Лив. Ей интересны были вовсе не люди, не их сложные и многогранные душевные переживания — это было для нее чем-то вроде разменного материала, не заслуживающего внимания. Единственное, что волновало Лив, — отношение этих людей к маске, которую она, ради развлечения и самозащиты (лучше ударю я, чем побьют меня) надевала на себя каждый день.
В сущности, его жена была пустым человеком, не заинтересованным ничем, кроме собственной персоны. Примеряя очередную красивую фразу, жест или поступок, она никогда не задумывалась над тем, какой отголосок это вызовет в сердце зрителя. Ее заботил лишь внешний эффект, произведенный картиной. Штрих оригинальности, мазок загадочности, игра безумия и мистики — картина готова и выставлена на всеобщее обозрение. Хвалите автора, ругайте его, главное — он замечен вами, вы не оставили вниманием его «искусство».
Женившись, Норд решил расставить точки над «i». Он перестал увиваться за девицами, оказывающимися в их компании, — ему с самого начала неприятна была роль ловеласа, вечно ищущего приключений. Ему достаточно было Лив, он не желал ни изменять ей, ни флиртовать с другими. Надобность в этой бессмысленной лжи отпала, думал он. Однако Лив быстро почувствовала перемену — отсутствие опасности быть брошенной дало толчок к новой модели поведения, которую она выбрала для себя.
Положение замужней женщины позволило ей затеять новую игру: каким невероятно скучным оказался брак, найдется ли кто-нибудь, чтобы меня развлечь? Она долго ходила по соблазнительной грани флирта, подстегиваемая щекочущим страхом — а вдруг Норд узнает? И однажды, перешагнув эту грань, ощутила неведомую доселе сладость запретной любви. За спиной у ничего не подозревающего Норда Лив закрутила роман с одним из его хороших приятелей — Ларри.
После Ларри Оливия воспылала страстью к Эшби, после Эшби… Не имел значение предмет любви, вся прелесть этих романов заключалась в ореоле, окружавшем ту или иную связь. Ей нравилась растерянность Норда, не понимавшего причины ее холодности, нравились скандалы ревнивых поклонников, ждущих, что она наконец бросит мужа.
Так продолжалось около двух лет, пока Норд, проезжая на машине мимо городского парка, не увидел Оливию, целующуюся с одним из его знакомых. В один миг в его памяти всплыли и поздние приходы Лив, сопровождавшиеся рассказами о фантастических подругах, с которыми она «заболталась», и сочувственные взгляды друзей, беседующих с ним о Лив, и ее скованность во время занятий любовью, случавшихся все реже и реже…
Он не стал устраивать скандал тут же, на месте, как поступили бы многие мужья. Позвонив своему близкому другу Эдварду Фоссу, Норд договорился с ним о встрече. Они сели в маленьком кафе на площади у фонтана и заказали по стакану пива.
— Скажи честно, Эд… — Норду было сложно говорить об этом, но ему хотелось знать правду, какой бы жестокой она ни была. — Кое-что об этом мне уже известно… Скажи честно, ты знал, что моя жена изменяет мне?
— Норд, пойми меня правильно… — Эдварду было жаль друга, но он всегда считал непорядочным вмешиваться в семейные дела. — Да, я знал об этом, но не мог тебе сказать. Мне очень жаль. Лив — настоящая стерва, я с самого начала понял, что она не подходит тебе. Ты хороший, честный человек. Тебе ни к чему был этот брак. — Фосс выглядел смущенным. — Ты знаешь, я не люблю вмешиваться… Мне больно смотреть на то, что она делает с тобой, но, прости, я не сказал бы ничего, если бы ты не спросил меня об этом.
— Я понимаю, Эд. — Норд чувствовал, как боль впивается в его сердце когтями хищного зверя. — Еще один вопрос, Эд. Последний — и я перестану пытать тебя. Пойми, это очень важно для меня. Это был один, — Норд вдохнул ртом воздух — волнение мешало ему говорить, — один роман? Или Лив крутила их за моей спиной постоянно?
— Нет, Норд. Не один. Лив не ограничивала себя. — Фосс опустил голову — ему тяжело было смотреть в глаза другу. — Прости меня, Норд. Мне действительно жаль, что все так вышло.
Лив, как это часто случалось, пришла домой поздно. Норд смотрел в окно, словно пытаясь прочесть на улице ответ на занимавшие его мысли. Затем, повернувшись к жене, сказал усталым и тусклым голосом:
— Я ухожу, Лив. Скажи мне напоследок только одно — зачем тебе нужна была вся эта ложь? Наш брак был всего лишь игрой для тебя?
Лив поняла, что разоблачена. Правда, она ожидала другого — безумной сцены ревности, скандала и просьб больше не изменять ему. Ей казалось странным, что мужчина, любивший ее так сильно, уходит, на прощание выясняя лишь причину ее неверности. На мгновение она пожалела о содеянном. Но это было мгновение, ничего не изменившее ни в ее душе, ни в ее дальнейшей жизни.
Так уж у нее повелось — жизнь игра, и нужно уметь достойно проигрывать. Ни себе, ни другим она не хотела признаться в том, что до безумия боится быть действительно понятой кем-то, а после — брошенной этим человеком как неинтересная, пустая игрушка.
— Я сама себя не понимаю, Норд. Ты просишь меня ответить на вопрос, который не только для тебя, но и для меня — загадка. Жаль, что ты уходишь, хотя я знала, что ты никогда не примешь настоящую меня. Я не хочу расставаться с тобой, но при этом я понимаю, что мне не изменить свою сущность.
— Я и не прошу тебя меняться. Просто ты и твои игры перестали быть мне интересны. Я думал, что они — не вся ты, думал, что в тебе есть что-то особенное, но понял свою ошибку только теперь. Ты пуста, Лив. И пусты были годы жизни, прожитые с тобой. — Норд взял сумку, в которую собрал свои вещи, и подошел к двери холла. — Постарайся заглянуть в себя глубже, не так поверхностно, как ты делала это до сих пор. Возможно, когда-нибудь ты откроешь подлинное и прекрасное чувство. Если нет — я не завидую тебе. Самое отвратительное — пустота в душе, глухая, беспросветная пустота. Желаю тебе избавиться от нее. Прощай.
Норд открыл дверь и вышел в одиночество ночных улиц. Словно сердце остановилось и зажило отдельной от него жизнью. Казалось, это будет длиться вечность, но Норд ошибался.
— После ухода от Лив я пытался с головой окунуться в работу, как прежде в любовь к этой женщине. Я поднял компанию, и мое постоянное присутствие в ней перестало быть необходимостью. Мне захотелось оставить пустоту этого кипящего города хотя бы ненадолго, и я решил осуществить давнюю мечту — заняться исследованием одного из островов Большого Барьерного рифа. Так меня занесло на Герон. Жители этого острова, такие искренние, душевные люди пробудили во мне давно заснувшие чувства. Я захотел слиться с ними, с природой, стать частью этого большого гармоничного мира, простого и прекрасного своей простотой. Я начал чувствовать, мыслить иначе. Норд теперешний — детище Герон Айленда, выкормленное и взлелеянное им. Сейчас мне страшно думать о том, кем я мог стать, не расстанься с Лив, не окажись на острове.
Норд смолк и повернул лицо, освещенное огнем костра, к Еве. Грусть в его глазах постучалась в отзывчивое сердце девушки, и она впустила ее. Теперь Ева поняла причину этой грусти, и ей стало больно оттого, что такие чистые люди, как Норд, обречены на страдания именно в силу этой чистоты и чуткости восприятия мира. Они никогда не поднимут руку первыми, едва ли смогут отбиться от занесенной на них руки, но человечество живо до сих пор именно благодаря им. Благодаря таким, как Норд, слова «дружба», «любовь», «искренность» до сих пор не превратились в легенду, полузабытое предание. И, может, поэтому не напрасны горести, пережитые этими людьми?
Ева положила теплую маленькую ладонь на руку Норда. Другой рукой обняла за шею и прижала его голову к своему плечу.
— Все в прошлом, Норд. И у меня, и у тебя. Теперь у нас новая жизнь, которую мы можем и должны построить сами, без чужого вмешательства. Удача не оставит нас, Норд. Я верю, мы будем счастливы. И мне стоит жить, не оглядываясь назад, так, как поступил ты.
Излив друг другу свои переживания, Норд и Ева испытали чувство глубокого очищения и спокойствия. Ева твердо решила перечеркнуть страницы лет, прожитых с Фрэдом, Норд окончательно похоронил воспоминание о Лив. Впервые за долгое время они смогли вздохнуть с облегчением, так легко им стало без груза, отягощавшего душу.
Норд заговорил о веселых происшествиях на Герон Айленде, которые часто случались с ним в первое время житья на острове. Рассказал о знакомстве с племенем берру, принявшим его как полноправного члена. Ева смеялась, пьяная от вина и чувства внезапно охватившего ее счастья. Норд улыбался, глядя на смеющуюся девушку и наслаждаясь ее весельем.
Норд подбросил в костер пару поленьев, растормошил угли палкой, и огонь вспыхнул с новой силой. Ева отобрала у него загоревшуюся палку и начала быстро вертеть ею, вычерчивая в ночной мгле огненные линии.
— Норд, я давно хотела спросить тебя, — произнесла Ева, потушив палку о песок. — Почему тебе дали такое имя? Норд — «север», но ведь в тебе ничего северного нет, скорее даже много южного — карие глаза, смуглая кожа, темные волосы.
— Забавная история. Любимый литературный герой моего отца — Теофил Норт. Такой, знаешь ли, спаситель. Не супермен, конечно, но добрый человек с широкой душой, помогавший абсолютно всем, кто нуждался в поддержке и совете. То есть, если можно так выразиться, органически добрый человек. Папа захотел назвать меня в честь него, Теофилом. Мама была категорически против: как же ее мальчик будет жить с таким чудным именем. В итоге, они пришли к компромиссу — Норт. Мама пожелала сменить последнюю букву имени: ей казалось, что так оно больше подходит к фамилии Бойл. Так и получился Норд Бойл.
— Знаешь, а тебе подходит это имя — ты спас меня на острове, потом защитил от Фрэда, привез туда, где мне легко и спокойно. — Ева начертила на песке какую-то фигурку и тут же стерла ее. — Ты очень помог мне. Интересно, насколько правдиво мнение, что имя, данное при рождении, может повлиять на жизнь человека?
— Не знаю, — отозвался Норд, — может, только символические имена влияют на людей. Точнее, те имена, значения которых мы помним и знаем. Наверное, они могут заложить в нас представление, какими мы должны быть. И с этим представлением мы входим в сознательную жизнь. Хотя… Вопрос из области психологии, но мы-то с тобой — не психологи. Кстати, Ева. — Он лукаво посмотрел на девушку. — А кто наградил тебя таким символическим именем?
Ева слегка поморщилась — ее всегда раздражало библейское имя, которое дала ей мать.
— Спасибо маме, что не назвала меня Лилит! Честно говоря, я терпеть не могу свое имя. Оно кажется мне ужасно претенциозным. К тому же мне совершенно не нравится история Евы, рожденной из ребра Адама, искушенной змием и подтолкнувшей мужчину к греху. Как часто я слышала шуточки, которые знакомые не ленились отпускать в мой адрес: как поживает Адам, как дела у праматери человеческого рода, как ты хорошо сохранилась, Ева, и тому подобное. Если бы ты знал, насколько меня раздражает все это! Но ничего не поделаешь — мы ведь не можем сами выбирать себе имена.
— Зато можем выбирать прозвища. — Норд тут же нашел выход из положения. — Как ты отнесешься к тому, что я буду называть тебя Ив? По-моему, неплохое уменьшительное от твоего имени. Не вычурное, маленькое, симпатичное и, отчасти, характеризующее владелицу.
Идея понравилась Еве, она радостно закивала головой.
— Здорово, Норд! Не понимаю, почему это никогда не приходило мне в голову!
— Маленькая Ив! Маленькая Ив! Маленькая Ив! — начал напевать Норд.
Он разошелся не на шутку: продолжая повторять придуманное им прозвище, Норд вскочил и запрыгал вокруг костра, выделывая при этом самые невероятные па. Ева смотрела на него со смешанным чувством изумления и радости. Большой и добрый ребенок, как мог он быть таким рассудительным и одновременно безумным!
Охваченная внезапным порывом, переполненная зажигательным весельем Норда, Ева вскочила и сама закружилась вокруг костра, громко напевая «Моя маленькая Ив!». Происходящее напоминало скорее ритуальные танцы аборигенов, чем пикник, устроенный цивилизованными австралийцами.
Они танцевали под музыку, ритм которой понятен был лишь им одним. Их несогласованные движения выглядели на удивление гармонично.
Будто еще давным-давно они условились друг с другом об этом танце и теперь предавались ему с упоением и восторгом, свойственным страстной молодости. Их колышущиеся в отблесках костра тела, мелькающие руки, постепенно сближались, превращаясь в единую композицию.
Норд вращался вокруг Евы, обвивая ее кольцом своих танцующих рук. Она скользила то вниз, то вверх, вырываясь из этого кольца, как лепесток огня из полыхающей чаши. Неожиданно Норд сомкнул кольцо, остановив пляшущее пламя.
Ева прервала танец, подняла голову и посмотрела в глаза мужчине, обнявшему ее. Тепло и нежность, сквозившие в его взгляде, тут же заполнили душу девушки, словно перелившись в нее. Как тогда, на острове, тело Евы зажглось желанием, тушить которое ей уже не хотелось, — разум больше не противился страсти.
Они оба жаждали той близости, которая стала бы продолжением их духовного единения, вывела бы их отношения на новый виток взаимопонимания, позволила бы разговаривать друг с другом на новом языке — языке страсти, нежности и любви.
Норд ласково коснулся губ Евы своими губами, осторожно раздвинул их языком, трепещущим от желания. Поцелуй проник в девушку, согревая каждую клеточку ее души и тела нежностью, которая доселе была ей неведома. Ева застонала от сладкой истомы, накрывшей теплой волной ее сознание.
Руки Норда забрались под ее свитер и гладили спину, подрагивающую от страсти. Его язык потихоньку выбрался из приятной влажной обители ее губ и перебрался к перламутровой раковинке уха.
Ева застонала сильнее и прижалась к мужчине, дарившему ей это томительное наслаждение. Руки Евы пробежали по спине Норда, словно пытаясь изучить каждую ее линию, каждый изгиб.
Через несколько секунд оба лежали на песке, погруженные в волшебный дурман охватившей их страсти. Им открывался новый мир, наполненный сказочными звуками, запахами и чувствами. И в этот заповедный мир они входили медленно, постепенно, пытаясь как можно лучше узнать друг друга и как можно полнее насладиться открывшимся им чудом.