Дочь Иеффая
С. Фруг

I.

Два раза всходила заря золотая
Над спящей безмолвной землею,
Леса и поля пробуждались, блистая
Душистой алмазной росою.

Два раза палящим полуденным зноем
Леса и поля обливались,
И дважды прибрежные скалы прибоем
Холодной волны затоплялись…

И дважды свирели пастушек звучали
Под гул отдаленного стада.
Вечерние звездочки кротко мерцали,
И веяла ночи прохлада…

А в мрачных полях Ароера кипела
Все та же борьба роковая,
Как львы разъяренные, буйно и смело
Стремились войска Иеффая.

Он шел перед ними. Грозою дышали
Его боевые знамена.
Два дня перед силой могучей стояли —
И рухнули рати Аммона.

Их трупы на мрачных полях громоздятся,
Вожди их поникли в печали,
Их башни разбиты, их села дымятся,
Посады пустынею стали…

Погасла заря. На кровавое поле
Спускается ночь голубая,
И с пляской и пеньем пирует на воле
Победная рать Иеффая…

II.

Под пышным шатром, на коврах разноцветных
Израильский вождь отдыхает;
На светлом челе и во взорах приветных
Сознанье победы сияет…

Изгнанник забытый — пред робкой толпою
Подъемлет он посох державный;
В кругу полководцев спокойной стопою
Он шествует, гордый и славный…

Окончена битва. Когда загорится
Заря над уснувшей землею,
С добычей к пределам родным возвратится
Он с ратью своей боевою…
Под сенью родною спит дочь Иеффая…
Прекрасные очи закрыты…
Спокойно колышется грудь молодая,
И пышут румянцем ланиты…

В тенистом саду, по кустам благовонным
Поют соловьи пред зарею
Из темного стойла к полянам зеленым
Верблюдицы вышли чредою,

За ними — отары, с веселым блеяньем
Дорожную пыль подымая…
Лучистою радостью, гордым сознаньем
Заискрился взор Иеффая.

И, тихо склонившись, он шепчет молитву:
«Господь мой, твердыня святая!
Ты шел предо мною, Ты вел меня в битву,
Отвагой мой дух укрепляя.

Мой меч закалил Ты под молнией жгучей,
Мой щит оковал Ты грозою,
От вражьего взора скрывал меня тучей —
И рухнул мой враг пред Тобою!

Звездой незакатной победа мне светит…
Внемли ж мне, Владыка вселенной!
Пусть то, что нас первым на родине встретит,
Взойдет на алтарь Твой священный.

И пусть в заповедном дыму всесожженья,
К надзвездному трону взлетая,
Раба твоего вознесутся моленья,
Господь мой, твердыня святая!..
Снимите шатры и — в дорогу!»

III.

Туманом
Клубятся поляны степные.
Верблюды и кони идут караваном
С добычей в пределы родные.

И шумно в раздолье синеющей степи
Течет боевая дружина…
Звенят и сверкают запястья и цепи
На смуглой груди бедуина.

Тимпаны и трубы гремят над полями,
И взрывы веселого смеха
Гремучими, гулкими льются волнами,
Будя отдаленное эхо…

Пред шумной дружиною, пестрой толпою
Блестящих вельмож окруженный,
На белом коне с золотою уздою
Виднеется вождь непреклонный.

Кипучим весельем кипят его очи,
И щеки румяные рдеют…
В таинственном мраке бледнеющей ночи
Уж горы родные чернеют…

«Живее! — кричит он. — Живее, родные!
Гремите, раскатные хоры!
Привет вам, луга и поля золотые!
Привет вам, Ливанские горы!..»

IV.

Туман поднялся над землей пробужденной,
Полнеба залито зарею…
Чьи крики несутся из рощи зеленой?
Чьи песни звучат над горою?

Зачем побледнел победитель?.. О горе!
То дочь его, дочь дорогая!..
К нему она первая вышла… В просторе
Звучит ее песня живая…

К отцу простирает она свои руки…
За гриву коня ухватилась…
И криком отчаянья, ужаса, муки
Широкая степь огласилась:

«Обратно, дитя мое!.. Боже, ужели
Ей жертвою быть?! Замолчите!
Разбейте тимпаны, разбейте свирели,
Рыдайте во прахе, вопите!

Я дочь свою… дочь я веду на закланье,
Невинную кровь проливая
За вашу победу… Я дал обещанье…
О дочь моя, дочь дорогая!..»

Он пал к ней на грудь и с безумной тоскою
Целует ее и рыдает…
Но, тихо его отстраняя рукою,
Отцу она так отвечает:

«Отец мой! Зачем ты мне не дал спокойно
Пропеть тебе ныне по праву
Ту песню, которой венчают достойно
Героя бессмертную славу?..

Хвала тебе, слава, отец мой! Высоко
И ярко горит над тобою
Святой благодати всезрящее око…
Хвала тебе, слава герою!

Гремите, тимпаны, свирели, киноры!
Шумите, леса и дубравы!
Склонитесь главами, Ливанские горы,
Пред мужем победы и славы!

Пролейтесь, Кедрона холодные воды,
Живительной, свежею влагой
На грудь ратоборца народной свободы,
На меч, закаленный отвагой!

Да будут вовеки кипеть песнопенья,
И громко, от края до края,
Да славят грядущих веков поколенья
Святые дела Иеффая!»

Так пела она, и, в тимпан ударяя,
Подруги ей вторили хором.
И звонко катилась их песня живая
Над мрачным, пустынным простором.

V.

И снова к отцу она речь обратила,
Восторгом глаза ее блещут;
Кипучая радость и юная сила
В устах ее свежих трепещут:
«Отец! Я одна у тебя, но одна ли
Я дочь у народа родного?
Уста твои в жертву меня обещали —
Да будет! Отец, я готова!

Умру не рабыней, но гордой, свободной!
Я жизни своей не жалею:
Что жизнь моя значит пред долей народной?
Что смерть моя значит пред нею!

Отец мой! Ты всех ли приводишь обратно,
Кого уводил ты с собою?
Одна ли погублена жизнь безвозвратно
Горячей, жестокой борьбою?

Один ли отец будет плакать о сыне
И мать ли одна возрыдает?
Там сотни лежат на кровавой долине!
Их звери степные терзают,

По темным оврагам, по дернам колючим
Разносят их трупы немые…
И в них ведь к блаженству порывом кипучим
Пылали сердца молодые…

Спокойно, беспечно они устремляли
Свой взор на грядущие годы!..
Их тысячи бились, и сотни их пали
В защиту народной свободы!..

Так дай же, отец, умереть мне свободной…
Я жизни своей не жалею:
Что жизнь моя значит пред долей народной?
Что смерть моя значит пред нею!..

Гремите же, бубны, тимпаны, киноры!
Шумите, леса и дубравы!
Склоните вершины, Ливанские горы,
Пред мужем победы и славы!

Да будут вовеки звучать песнопенья,
И громко, от края до края,
Далеких, грядущих времен поколенья
Да славят дела Иеффая!..»

VI.

Два месяца стонам и песням печальным
Дубравы и горы внимали —
То дочь Иеффая с приветом прощальным
И с нею подруги блуждали

По рощам, долинам и пажитям Това…
И дочь к Иеффаю явилась
И кротко сказала: «Отец, я готова!»
Алтарь задымился…
Свершилось…

 

Отправить

Недостойный раб Ваала и Астарты

Стих плохой