Авессалом
О. Чюмина

I.

Затихло все. Покров сребристой ночи
Одел собой заснувший Иордан,
И ярких звезд сияющие очи
Блеснули вдруг сквозь сумрак и туман.
Как спящего спокойное дыханье,
Вздымалися прозрачные струи,
В ветвях дерев затихло трепетанье,
И лилии, склонив цветы свои
К реке, лучом луны посеребренной,
Покоились под ропот монотонный
Волны… Кругом царила тишина…
О, если бы могла сойти она
В сердца людей, печалью удрученных!

Не спит лишь царь… С толпою приближенных
Покинул он родной Иерусалим
И отдыхал, усталостью томим,
Чтоб освежить пылающие вежды
Прохладою живительной утра,
С зарей Давид явился из шатра.
Он не снимал разодранной одежды,
И бледен был его суровый лик.
Народ, что чтить его всегда привык,
Собрался вкруг печального владыки;
Он слышал их приветственные клики
И утешенья робкие слова.
У ног его пестрела мурава,
А на небе, безоблачно-лазурном,
Светило дня в сиянии пурпурном
Являлося… И царь израильтян
Склонил с мольбой дрожащие колени…
Когда душа истерзана от ран,
Как сладко гнет печали и мучений,
Тоску души, измученной в борьбе,
Излить в слезах и искренней мольбе!
На свой народ небес благословенье
Он с верою глубокой призывал,
На близких всех (тут голос задрожал
Царя, и в нем послышалось волненье).
Когда ж он стал молиться за него,
Надменного любимца своего,
Красу семьи родной — Авессалома,
Бежавшего из отческого дома,
Восставшего преступно на отца, —
Безмерною печалию томимый,
Заплакал царь в тоске неудержимой.
Моля ему прощенье у Творца…
……………………………………………………

 

II.

Свершил свой суд великий Иегова…
Под складками могильного покрова
Лежал в шатре своем Авессалом;
Три воина дежурили при нем.
Бледней цветка прозрачного лилеи
Был цвет его прекрасного чела,
Где смерти тень, казалось, не легла;

И шелк волос, что дщери Иудеи
Ласкали часто нежною рукой,
Вился такой же мягкою волной.
У ног его, в пыли, лежало знамя
И рукоять любимого меча,
Где яхонты сияли, словно пламя,
Когда в бою рубился он сплеча…

В безмолвии, закованные в латы,
Стояли тут угрюмые солдаты
Вокруг его могильного одра,
Минуты шли… Но вот вблизи шатра
Раздался шум оружья заглушенный,
И царь взошел со свитою, согбенный

Под бременем позора и тоски.
Он выслал всех движением руки,
Потом, среди глубокого молчанья,
Он снял покров с холодного лица,
И тут из уст несчастного отца
Вдруг полились невольные рыданья:

«Увы, похищен смертью ты
Во цвете юной красоты!
Печать ее — в твоих чертах,
В твоих сомкнувшихся устах,
И ты заснул могильным сном,
Мой гордый сын, Авессалом!

Как бледен цвет твоих ланит!
Мне ужас сердце леденит…
Под гнетом крышки гробовой
Замолкнет чудный голос твой:
Не назовешь меня отцом,
Мой милый сын, Авессалом!

Смотри: ликует все вокруг…
Я слышу арфы нежный звук,
Я вижу юность и цветы…
Увы, с толпой не выйдешь ты
В наряде праздничном своем
Навстречу мне, Авессалом!

Прости, любимейший из всех!
Твою вину, твой черный грех,
Мой бедный сын, прощаю я,
И наш великий Судия
Пусть в милосердии своем
Тебя простит, Авессалом!»

Давид замолк, и, бросив взор прощальный,
Последний взор на помертвелый лик,
Он поднялся с усилием чрез миг
И, сам покров надвинув погребальный,
Оставил он шатер, где мертвым сном
Заснул навек его Авессалом!

 

Отправить

Недостойный раб Ваала и Астарты

Стих плохой