Земля лесов
Это был капкан. Ловушка. Безвыходная клетка для всесильного, могучего, знаменитого мага.
Андрей наконец-то обрел великую колдовскую силу.
На этом и попался.
Новые способности, открывшиеся во время праздника духов, прибавили победителю дочерей голодного демона хлопот – но одновременно подарили много свободного времени. Если раньше студент-медик ходил лишь в ближние стойбища и только когда звали, однако тратил на каждого больного по нескольку дней пути, то теперь он отзывался на молитвы со всех лесов своего народа – однако был способен обежать все земли от Урала до Волги всего за несколько часов. К тому же колдун приспособился сперва смотреть на больного глазами птиц, мышей, белок или иных оказавшихся рядом зверьков, и потому «ложных вызовов» больше практически не случалось.
Дочери голодного демона уже хорошо знали его. Они рычали и шипели при появлении чародея, махали корявыми руками, швыряли в него попавшимся под руки мусором. И – уходили. Хозяйки гангрены, столбняка и гнойников уже поняли, что жертву, к которой пришел Любый, им не забрать.
Колдун был быстрее ветра, он обозревал внутренним чувством огромные земли, он повелевал животными и насекомыми, ему поклонялись тысячи людей, и возле многих и многих стойбищ и кочевий стояли истуканы с его лицом и руной в виде вписанной в круг свастики. И возле каждого лежали заботливо приготовленные штаны и куртка его размера. Пришелец из будущего был велик и могуч, знаменит и всесилен. Он стал почти богом. И в то же время – прикован на самую прочнейшую привязь из всех возможных. На цепь собственного могущества.
Андрей добился своей главной цели – раскрыл тайну могущества древних богов. Сила бога – в вере его прихожан, в силе и искренности их молитв. Как пчелки приносят по капельке меда с бесчисленных цветов для бездонных бочек пасечника, так и верующие даруют богам по капельке своей силы, которая в руках высшего прародителя превращается в океан могущества.
Вот только что Андрею было делать с этим открытием?
В двадцать первом веке люди верят не в богов, а в компьютеры и фильмы про звездные войны. В будущем он может быть только тем, кем и раньше, – неплохим целителем или талантливым врачом. Либо по желанию – клоуном в цирке с какими-нибудь животными.
И все – это потолок.
А кроме того, после всего случившегося Любый уже не мог бросить лесной народ. Свой народ! Оставить его на поедание голодному демону, лихоманкам и немочам, обычным болезням и прочим напастям.
Разумеется, люди жили веками и до его появления – и как-то обходились.
Но одно дело – не знать о другой жизни, и совсем другое – обрести веру, спасение, надежду, и вдруг оказаться преданным, брошенным собственным… Богом.
Искать двойника тоже больше не имело смысла. Великий маг по имени Андрей нашелся сам собой. Непонятным оставалось одно: где двойник, пославший в грядущее призрака, и зачем прежний Андрей вообще это сделал? Если это ловушка, если выхода нет – достаточно промолчать. И тогда никто не создаст Большого алтаря, никто не ухнется на сто поколений в прошлое, и лесовики просто никогда не узнают про существование Любого. Прежний сгинет, новый в прошлом не появится – и петля времени разомкнется.
Но его двойник призрака все-таки послал!
Получается – обрел надежду на возвращение.
Посему Андрей надеялся, что выход из капкана все-таки найдется. Человеку, сперва почти убитому, потом обращенному в камень, затем приговоренному к рабству и смерти, но в итоге ставшему самым великим шаманом, глупо впадать в отчаяние. Все меняется, и никогда не знаешь, когда и каким образом извратится в своем непостижимом юморе судьба.
К тому же колдуну еще причитался должок с толстого Квасура и змееногой Табити.
Посему перекидываться волком, мчаться к Большому алтарю и нырять домой в будущее Андрей не спешил. Как бы ни тосковал он по чудесной Катеньке – желания следовало держать в кулаке.
* * *
После победы храбрых небесных духов над тьмой и усталостью день начал быстро прибавлять. Шаман и потомок рода росомах собирали дрова и хворост, ставили брагу, готовили еду, Андрей мотался по землям лесовиков, отпугивая дочерей голодного демона и просто помогая там, где нужен, зима же крепчала, засыпая земли снегом и раскалывая деревья морозами.
Однако в конце концов и ее силы начали иссякать, а солнце становилось все теплее и теплее. Сугробы наконец-то пошли на убыль, на взгорках появились первые прогалины, птицы начали петь песни весны и любви.
В день, когда распустились первые подснежники, Андрей находился в гостях у потомков быстрого песца. Здесь он удачно вырезал аппендицит молодому сорванцу и согласился остаться на ужин. Многоопытные мамаши многолюдных стойбищ готовили куда как вкуснее шамана и малолетки, и потому колдун никогда не отказывался от возможности перекусить в дальних селениях.
В ожидании пира чародей намеревался просто погреться на теплом солнышке, когда заметил среди несущихся от родника мальчишек долговязого подростка, излучающего слабое свечение и тепло.
– Ну-ка стой, шустряк босоногий! Иди сюда, – поманил его пальцем Андрей.
– Мое уважение, Любый, – поклонился ему мальчишка и тут же оглянулся на друзей. Он явно жалел, что его оторвали от игры.
– Как твое имя?
– Быстропят! – признался подросток, и детвора рассмеялась.
– Знаешь ли ты, Быстропят, что небесные духи вернулись к лесному народу? – спросил колдун. – Пробовал ли ты перекинуться их потомком, прародителем песцов?
– А зачем мне это нужно, Любый? – дерзко ответил мальчуган.
Андрей задумался. Раньше подобных вопросов ему никто не задавал.
– Чтобы почтить своих предков, Быстропят, – размеренно ответил колдун, – чтобы ощутить великие способности детей духа.
– Я чту своих предков жертвами после охоты! А способности… Какие могут быть способности у песца?
– Острый нюх, чуткий слух, умение промчаться через узкие лазы, подкрасться незамеченным к добыче…
– И что проку в таких способностях, Любый? – дерзко рассмеялся мальчишка. – Все равно они постоянно попадаются в наши ловушки!
– Быстропят, не дерзи! – осадил подростка вождь.
Услышав, что священный гость затеял беседу, обитатели стойбища стали подходить ближе, выбираться из чумов.
– Обожди! – поднял руку колдун, успокаивая главу селения, и обратился к мальчишке: – Детей духов, прародителей вашего рода от обычных зверей отличает то, что вдобавок к слуху, ловкости и быстроте прародители обладают вашим разумом. И поймать их в ловушку отнюдь не так просто.
– Но какая от этого польза? – упрямо спросил мальчик.
– Быстрый, ловкий и незаметный песец может стать отличным разведчиком, предупреждая своих друзей об опасности. Песец может пробраться туда, куда и путей-то нет, перекинуться охотником и вступить в бой неожиданно для врагов. Это очень важное преимущество перед простыми воинами.
– Но я не хочу воевать! – насупился Быстропят.
Колдун только рассмеялся такой наивности:
– Ты слыхал про варягов, мальчик? Если они узнают о твоем селении, то разорят его, а вас продадут в рабство. Варягов на каждой лодке по двадцать воинов, они справятся. Ты слыхал о скифах, Быстропят? Если они найдут твое селение, то отправят всех вас в вечное рабство, на медные шахты. Ты слыхал о славянах? Да-да, если ты не готов воевать, с ними тоже лучше не встречаться. Кто не хочет сражаться, тот становится рабом, Быстропят. Ты желаешь жить рабом?
– У нас не бывает варягов, Любый! И скифы тоже очень далеко!
– Это сейчас они далеко-далеко и разоряют окраинные селения. Потом станут разорять стойбища поближе, потом еще ближе… – Андрей усмехнулся. – Если не хочешь, чтобы охотники за рабами появились на твоем пороге, чтобы угнали твоих сестер, братьев, родителей, встречать их нужно не дома, а у самых-самых дальних кочевий. Не ждать беды, а идти навстречу опасности…
Над стойбищем повисла задумчивая тишина.
– Хотя о чем я говорю? Тот, кто не желает стать одним из детей духов, тот не сможет откликнуться на призыв о помощи.
– Я хочу! – вдруг испугался Быстропят. – Я желаю! Я просто спросил.
– Ты в этом уверен, мальчик? – притворно нахмурился Андрей. – Духи суровы. Они не примут слабого духом, труса или лентяя! Может, лучше остаться простым охотником и не касаться воинских тягот?
– Я потомок небесных духов из рода песца! – уже более внятно ответил паренек. – Я хочу стать равным своим прародителям!
– Тогда разденься! – приказал Андрей и повернулся к главе стойбища: – Воткни свой нож в землю, вождь.
Жители селения загомонили, переглядываясь, мужчина обнажил деревянный, с кромкой из кремниевых пластинок, клинок, до середины вогнал его в утоптанную глину, торопливо отступил.
– Сегодня великий день, Быстропят, – наложил ладони на бритую голову паренька колдун. – Духи вернулись и собрались здесь! Они смотрят на тебя и хотят возродить среди своих детей. Прыгай!!!
Помимо жара колдовской силы, мальчишка получил еще и хороший толчок, кинулся вперед, перекувырнулся… И дальше в кусты помчался уже серый пушистый зверек.
Лесовики закричали, стали радостно обниматься. Вождь низко поклонился гостю:
– Ты оказал нам великую честь, Любый. Ты вернул нашему роду прародителей. Так раздели с нами общую трапезу!
– С радостью, дети стремительного песца, – поклонился в ответ Андрей.
Мальчишка появился часа через два, вернулся в обычный облик. Глаза его горели восторгом, он взмахивал руками, силился что-то сказать, но не находил слов. Обычное состояние перекинувшегося первый раз человека.
Вождь обнял «прародителя», похлопал его по спине и торжественно объявил:
– Ты стал настоящим песцом, мой мальчик! Прямым потомком небесных духов! Отныне именем твоим будет не Быстропят, а Острокоготь! Будь достоин этого имени!
– Когда однажды на мой истукан сядет ворон и постучит клювом, – сказал Андрей, – перекидывайся и спеши к моему дому. Не жди, Острокоготь, когда вместо ворона к тебе в двери постучит беда.
– Я приду, Любый! – пообещал мальчишка.
– Буду ждать, – кивнул колдун, сбросил одежду, превратился в волка, подхватил мешок и стремительно умчался в густой ельник…
«Вот среди лесного народа и появился еще один оборотень, – думал он, стелясь над кронами. – Среди стойбищ и кочевий их уже не одна сотня. Целая армия. Все поклялись Любому в вечной благодарности и преданности, все обещали отозваться на призыв о помощи, когда случится беда… Интересно, придут?»
Андрею очень хотелось бы знать заранее – сколько лесовиков на самом деле исполнят свою клятву. Можно ли надеяться на полюбившийся ему народ лесов или рассчитывать надо только на одного себя?
Увы, пока гром не грянет – все планы остаются лишь пустыми мечтами.
* * *
Молитвы, молитвы, молитвы… Колдун слышал слова благодарности и жалобы, добрые пожелания и грусть, горести и радости, просьбы о помощи и боль потери…
«Славяне убили моего брата, Любый! Он хотел половить рыбу, а его убили… Защити нас, Любый! Они хуже дочерей демона. Они разоряют бортни, ломают капканы, прогоняют нас от реки, ловят, как зверей. Ты же рожден небесными духами, Любый. Так защити, обереги нас от этой беды!»
Андрей встряхнулся и перевел дух.
– Вот оно! – вслух произнес он. – Я знал, что рано или поздно это случится.
– О чем сказываешь, Любый? – громко спросил снаружи прибирающий у землянки шаман.
– Пришло время посылать воронов! – во весь голос ответил колдун, выскочил из лаза и взметнулся в прыжке.
Мгновение спустя возле идола, стоящего в чащобе, аккурат посередине между реками Чердынь и Вуктоль, мелькнула серая тень, кувыркнулась возле одинокого идола с коряво вырезанным лицом, и на поляне распрямился молодой плечистый мужчина с бритой головой, темно-синим символом коловращения жизни на груди и маленьким серебряным медальоном с янтарной сердцевиной. Он не спеша облачился в сложенную у основания истукана одежду, сделал глубокий вдох и повернулся к выбежавшим из шатра людям:
– Я слышал, недавно вы унесли в лес одного из своих детей?
– Да, Любый, – склонили головы мужчины. – Ратанок хотел принести в селение рыбу… Мы нашли у реки его тело с рассеченной головой. Такие раны оставляют только славянские топоры.
– Славяне знают, где стоит ваше селение, вождь? – широко крутанул руками колдун. Ему ответил охотник с вытекшим глазом:
– Как можно, Любый? Никто из них так глубоко в леса отродясь не заходил! Мы их сюда не звали и путей не указывали.
– Отправьте женщин и детей в дальние кочевья и пройдитесь по тропам. Замаскируйте все приметы пути, сделайте ложные отвороты к вязям и ручьям, – спокойно и уверенно распорядился чародей. – Сколько в роду сильных мужчин? Хорошие лучники есть? Вы же охотники, лесовики, вы должны метко стрелять!
– Война! – радостно закричали мальчишки, а у молодых охотников хищно блеснули глаза. – Мы будем воевать со славянами!
Мужчины постарше их восторга не разделили. Бывалые лесовики уже знали, что такое терять друзей, мучиться от ран, бросать разоренные жилища, оплакивать любимых. Они уже проливали кровь, когда случались особенно нестерпимые обиды.
– Коли недорослей не считать, так с десяток наберем, Любый… – Перечить победителю дочерей демона вождь не рискнул. – В славянской деревне столько же. А еще к ним по первому зову приплывают многие воины из Кулома. Тамошнее селение огромно, людей просто не счесть!
– Почему не счесть? – удивился Андрей, не раз любовавшийся этой крепостицей с высоты птичьего полета. – Самое большее – три сотни обитателей с женщинами и детьми. Пустяки. Что такое сотня воинов против гнева лесов? Оставь мне шестерых молодых охотников, вождь. Женщинам и детям, что уйдут в безопасные места, нужна защита самых опытных воинов.
– Я останусь! – тут же вскинул руку стоящий за одноглазым мужчиной розовощекий паренек. – Меня выбери, отец!
– Я тоже хочу! – протиснулся вперед низкорослый плечистый юноша. – Я со ста шагов синицу стрелой сбиваю!
– И меня оставь, Зоркий Глаз, – неожиданно попросил кряжистый охотник лет сорока в малице с большим капюшоном, сшитой из доброй сотни белок. – Должен же кто-то за детишками этими присмотреть?
– Брусник, Лапа, Долгопят, Шушун, Зяблик и Яблоко, – решил одноглазый вождь. – С остальными я завтра ухожу на Рыжий ручей.
– Доброго пути, вождь, – кивнул Андрей.
– Удачи тебе, Любый! – кивнул хмурый вождь. И неожиданно искренне попросил: – Накажи их, посланец небесных духов! Дабы впредь неповадно было…
Он махнул рукой и повернулся. Грозно рыкнул на толпу баб и малышни:
– Чего вытаращились?! Сбирайтесь! На рассвете выходим! Мы с шаманом покамест тропы попрятать попытаемся.
– А нам что делать, Любый? – спросил колдуна розовощекий Брусник.
– Как что? – удивился Андрей. – Оружие!
Народ лесов никогда не знал бед ни с инструментами, ни с домашней утварью, ни с оружием. Все, что требовалось потомкам зверей для жизни, буквально валялось под ногами. Любой камень с кулак размером, накрепко прикрученный к подрезанным корням молодого деревца, петля на конце рукояти в локоть длиной – вот и готова боевая палица, способная раскроить череп не хуже стального топора или крупнокалиберной пули с тефлоновым покрытием.
Против шлема или кирасы – может статься, вещь не самая надежная, – да только откуда им тут взяться, шлемам да кирасам-то?
Прямой можжевеловый стволик, расщепленный на конце; обколотый на острие кремень, заправленный в расщеп и туго примотанный мокрым ремнем и для надежности залитый смолой – вот и копье.
Толстая сыромятная кожа, натянутая на каркас из ивовых ветвей и до задубения прогретая над огнем, петля изнутри – щит готов.
С изготовлением лука или ножа, понятно, управиться так быстро не смог бы ни один мастер. Но они у лесовиков и так уже имелись. Насущный охотничий инструмент.
На рассвете семья из рода оленей разделилась. Те, кому не по душе были кровь и боль, смерть друзей, горечь поражения, ушли, охраняя слабых. Остались те, кто знал о битвах лишь из древних легенд. Те, кто хотел прославиться, победить, стать похожими на славных сказочных воинов. Шестеро храбрецов, горящих азартом: крепких, белозубых, молодых. Щиты, копья, палицы.
– Так что, мы выступаем, Любый? – самым горячим в отряде, похоже, был Брусник. – Пойдем и разгромим их деревню!
– Не стоит спешить, – покачал головой Андрей. – Сначала нужно предупредить их об опасности. Найдите мне какой-нибудь старый ненужный балахон.
Спустя час из леса к реке вышел одинокий путник, кутаясь в вытертую оленью шкуру, только-только прикрывающую тело. Внимательно оглядываясь по сторонам, он прошел через просторные заливные луга, лежащие между водой и ольхово-осиновыми рощами, вдоль прибрежного ивняка, задержался возле длинных черных грядок.
Что посадили здесь здешние жители, можно было только гадать. Весна, ни один росток еще не проклюнулся. Под огородом, полувытащенные, лежали два берестяных челнока и несколько корзин, отчаянно пахнущих рыбой. От них тропка вела наверх, на взгорок, достаточно высокий, чтобы не утонуть в половодье.
Деревня только называлась так. На самом деле это был одинокий, очень большой бревенчатый дом с двускатной камышовой крышей и продыхами для выхода дыма по сторонам от конька. Естественно – без окон и с дверью, больше напоминающей ворота. Дом окружала простенькая изгородь из вкопанных столбиков и привязанных к ним слег. Самое большее, на что годилась такая защита, – так это чтобы скотина не разбрелась.
За изгородью виднелись три округлых пятна – явные следы зимних буртов, а также остатки поленницы из крупного валежника и древесных стволиков. А может, и не остатки, может, деревенские уже начали копить запасы к будущей зимовке.
Возле дров трудились двое парней, разделывая большую лесину на куски, чуть дальше женщины переливали воду из кожаных мешков в деревянную колоду. Колодца в деревне не имелось, хозяйкам приходилось ходить к реке.
Деревня стояла неопаханной – что избавило колдуна от хлопот со снятием защитных заклинаний и позволило сразу подняться к изгороди.
– Кто у вас за старшего? – поинтересовался Андрей, опираясь на верхнюю слегу.
– Чего надо, дикарь вонючий?! – отвлеклись от работы дровосеки.
– Старшего.
– Так он к тебе сразу и прибежал. – На дворе снова застучали топоры.
Андрей прищурился, заметив шевеление в роще за лугом. Там появился лось, навьюченный жердями. Его погонял тоже молодой славянин, еще не отрастивший бороды.
– У вас тут что, одни дети? – скривился колдун.
Но тут из дома вышел седоволосый старик в длинной робе, оперся на посох.
– Сие что за животина? – прошамкал он.
– Я пришел из леса, старик! – распрямился Андрей. – Два дня тому вы убили на реке человека. Это плохой поступок, и он должен быть наказан. Отныне вам запрещено пользоваться рекой. Не хотите жить по-доброму, значит, обходитесь без того, чем не умеете делиться.
– Ты воспретил? Нам на реку ходить? – Старик захохотал. – Да кто же нам помешает?!
– Я, старик, – спокойно ответил колдун.
– Зверь дикий сварожичам угрожать вздумал? Вестимо, безумие глаголет устами твоими!
– Я говорю от имени леса, старик! – твердо возразил Андрей.
– Какого еще леса? – чуть приблизился старик.
– Оглянись вокруг! – развел руками колдун. – Что ты видишь по ту и по эту сторону реки, сразу за наволоками? Ты видишь лес! Это земля лесов, старик. Вы должны принять закон леса либо покинуть его. Такова моя весть.
– Тогда расскажи мне о законах чащи, дикарь. Я хочу узнать их все…
На самом деле болтливый славянин не хотел ничего знать. Он просто заговаривал гостю зубы, в то время как несколько обитателей деревни перебрались на луг за домом и теперь обходили Андрея сразу с двух сторон, отрезая пути отхода, – колдун отлично видел свечение их душ, слышал шелест травы, чуял густой дымный запах.
– Держи зверя-я!!! – разом поднялись мужчины и кинулись сзади на чужака.
Но чародей лишь перекувырнулся через изгородь вперед и скользнул стремительной серой тенью через двор, луг, мимо двух груженых лосей – во влажную лиственную рощу, сквозь нее и к собственному идолу на стойбище. Обернулся человеком, оделся.
– Ну что?! – в нетерпении спросили молодые лесовики.
– Теперь они знают, почему с ними произойдет то, что будет, и за что они наказаны, – сказал Андрей. – Они сами сделали свой выбор. Выступайте, воины леса. Идите округ, заметайте следы. Славяне не должны обнаружить путь к стойбищу. К полуночи вам надобно добраться до реки.
– Мы успеем, Любый. – Маленький отряд расхватал копья и щиты, отправился в путь.
Колдун же закрыл глаза, развел руки, прислушиваясь к звездному пологу жизни, шевелящемуся вокруг, мысленно перебирая огоньки, определяя и подтягивая нужные, освобождая не столь важные, завладевая сознаниями, играя всем этим миром, словно пианист на огромном послушном инструменте…
Тихая теплая ночь накатилась на землю тишиной и покоем, погасила небо с низким пологом серых облаков, убаюкала ветры и речные волны. В эту тихую ночь ушли на выпас к дальней роще все пять деревенских лосей. После долгого трудового дня им хотелось походить налегке, потереться друг о друга мордами, пожевать сочной зеленой травки. Не в вытоптанной же загородке до утра маяться! На лугу ешь сколько хочешь, покуда брюхо не набьешь, хоть до самого сна, и сразу с рассвета, валяйся, отдыху радуйся…
То, что опушка – место опасное, славяне отлично понимали, и потому вместе с лосями во мрак ушли двое молодых ребят с копьями. Волков или медведей отогнать, рысь со спины лосенка сбить, иной опасности избежать – пики с острым железным наконечником и топорика вполне хватит. Да и не идет летом сытый зверь к опасной добыче, к костру и дыму. Опасается…
Табунщики разложили костер, уселись рядом, репу из сумок достали, чтобы в угли потом закопать. Огонь давал достаточно света, чтобы видеть могучих сохатых, а тишина ночи обещала задолго выдать сторожам любое постороннее шевеление.
Парнишки разворошили горячий очаг, и в этот миг внезапно затрещали кусты, зашелестела трава.
– Кто тут?! Ату! – моментально схватились за пики славяне.
Из темноты в красный круг света мрачно ступили лесовики – в меховых накидках и шапках, со щитами и копьями в руках. На огне кроваво блеснули острые каменные наконечники.
Сторожа схватились за оружие, попятились к реке, хорошо сознавая опасность своего положения. Вдвоем против шестерых уцелеть невозможно.
– Дикари-и-и!!! – что есть мочи закричал один из парней.
Трава зашелестела снова – это сохатые, вдруг сорвавшись в стремительный бег, уходили в черную, как смоль, чащобу…
– А-а-а!!! – Парнишки сунулись было за ними, но тут же попятились, едва не налетев на каменные острия копий. Все, что им оставалось делать, так это плакать от бессилия и орать: – Дикари! Здесь дикари-и!!!
Лесовики немного выждали, потом ушли так же молча, как появились.
Когда разбуженные воплями мужчины прибежали из деревни – все уже закончилось. Они нашли лишь плачущих около костра мальчишек:
– Мы не спали-и-и… Мы не упустили-и-и-и… Это сделали дикари-и-и-и…
Пойти в лес, по следам, славянам удалось только после рассвета. Искать долго не пришлось – сразу за рощей, на небольшой прогалине, за которой поднимался густой сосновый бор, они нашли несколько дочиста обглоданных костяков. Три могучих зверя, лосиха и лосенок… Можно было подумать, что сюда внезапно собрались все хищники леса, от старых медведей до мелких горностаев. Хозяевам стада не осталось ни единого, даже самого крошечного кусочка мяса – чтобы хоть поесть в утешение.
Славяне с печалью постояли возле обширного кровавого пятна.
– Бечевником новых вести придется, – сказал кто-то из мужчин. – До середины лета не поспеем.
– Коли поторопимся, без дров не останемся, – вздохнул другой. – Ремонт же покамест может подождать. Вот токмо как такое случиться могло? Стая, что ли, какая кочевала?
– Одной стаей так не управиться, – пригладил ладонью бороду первый. – Неладное тут что-то.
Славяне переглянулись. Вслух никто ничего не сказал, однако лесовика, вчера перекинувшегося на их глазах в волка, они не могли не вспомнить.
Белка, наблюдавшая за мужчинами из липовой кроны, перебежала по веткам на другую сторону перелеска. Там по краю луговины со всех ног мчался мальчишка. Увидев старших, еще издалека закричал:
– Челноки!!! Ночью бобры погрызли все наши челноки!
Славяне кинулись к деревне. А белка, встрепенувшись, метнулась из стороны в сторону – и принялась деловито обгрызать сладкие липовые почки.
Андрей, сидящий между двух трухлявых стволов, открыл глаза, распорядился:
– Лапа и Шушун, раздевайтесь, берите ножи и полезайте в реку. Пройдите вверх по течению и срежьте все славянские ставни, какие найдете. Верши бобры уже сгрызли. Остальным держаться наготове. Вдруг селяне все же что-нибудь придумают?
Он снова откинулся назад и закрыл глаза, осторожно играя сознанием сильных лесных хищников и маленьких луговых зверьков.
И в ту же минуту от деревни послышался истошный женский вопль.
Мужчины, что только-только отнесли на двор порченые лодки, схватились за копья.
– Смотрите, смотрите, там!!! – бросив ведра, русоволосая девка указывала пальцем то в одну сторону, то в другую.
Сразу в нескольких местах на открытый луг вышли волки и спокойно расселись, с интересом наблюдая за человеческим жилищем. Достаточно далеко, чтобы не попасть под стрелу, но вполне близко, чтобы внезапным броском в считаные мгновения добежать до ограды.
– Проклятые дикари! Они напустили на нас порчу! – признал очевидное старик. – Султан и Полынь, возьмите копья и проводите девок до реки. Звери посидят да уйдут. Им тоже жрать охота.
Из дома послышался истошный визг:
– Мыши-и!!!
– Да чтоб вам всем! – Старик кинулся в ворота, закричал внутрь: – Все припасы в корзины и подвесить на веревках! И сторожить, чтобы не сгрызли! Да топчите же их, топчите!
Грызуны, уворачиваясь от ног, отступили к стенам, быстро вскарабкались наверх и принялись шуршать в камышовой кровле.
– Попортят, – пробормотал рыжебородый мужчина. – При первом же дожде потечет. Что делать, Велизар?!
– Великой Макоши и Похвисту молиться! – рявкнул старик. – Руны рисовать, отчитки читать! Это же просто порча, ее можно отвести.
Андрей недовольно поморщился и открыл глаза.
Велизар был прав – если славяне заговорят дом, внутри избы колдун будет бессилен.
Однако заговорить весь лес, поле, реку не способен никто. Значит, сразимся снаружи…
Чародей пошевелил пальцами, вскинул кисти рук.
С окрестных крон снялись тучи птиц, закружились – и стремительным потоком обрушились на ровные грядки славянского огорода, роясь в земле и выклевывая из нее семена и первые молодые ростки.
– Гони их! – кинулись к огороду мальчишки.
Стая снялась и рассыпалась в стороны. Изрытый и загаженный огород остался лежать мертвым. На нем теперь не осталось даже сорняков. Несущиеся вслед проклятия заставили колдуна улыбнуться.
– Все еще только начинается… – прошептал он. – Только начинается.
Припасы славян осаждали мыши и крысы, своих женщин они были вынуждены охранять даже в простых выходах за водой. Когда они отремонтируют лодки, то обнаружат, что снасти исчезли. В лес, к волкам, деревенские тоже вряд ли сунутся. А кушать ведь хочется…
Что же они станут делать?
– Где они могут быстро получить много еды? – спросил вслух колдун.
– Славяне часто разоряли наши бортни, Любый, – сказал Долгопят, поглаживая свою беличью малицу. – Нашли их несколько лет назад. Сейчас меда еще очень мало. Но лучше мало, чем ничего.
– Покажи дорогу, – поднялся колдун. – Надо приготовиться.
Осмотр дубравы, отчего-то облюбованной пчелами, дал Андрею ответы сразу на все вопросы. Увы, но никаких пасек здешние жители еще не изобрели. Ульи они просто отыскивали и время от времени разоряли – вот и вся нехитрая технология.
Но что способен найти один, то может разыскать и другой. Так что славяне разоряли эти гнезда с тем же правом, что и лесовики. Хотя, конечно, приречные жители посягали на лакомство из глубины леса, каковое исконные жители чащоб почитали за свое. И потому именно здесь чаще всего случались смертные битвы между сварожичами и потомками звериных родов.
– Чтобы не кусались, окуриваете? – спросил Андрей.
– Веревку через ветку перекинем, взбираемся и гнилушки жжем, – кивнул Долгопят.
– Хорошо, – покрутил головой колдун. – Тогда надобно выбрать несколько удобных мест для лучников. Таковых, откуда удирать удобно.
Колдун и воин лесовиков потратили на подготовку засады почти полтора дня – однако славяне пойти в лес не рискнули и вместо этого затеяли рыбалку. Ту самую, в которой Андрей уже попробовал свои силы: на червяков и можжевеловые палочки. Не самое добычливое занятие – однако два-три десятка рыбешек трое мужчин, не расстающихся с оружием, за день добывали. На семью в полсотни голодных ртов этого должно было хватить.
– Упрямцы, – не без уважения покачал головой чародей, наблюдая за стараниями селян из кустарника, перед которым ожидали его воли трое матерых волков. Однако Андрей не собирался посылать храбрых зверей на холодные железные наконечники. Он потер ладонь о ладонь и развел руки в стороны, призывая других помощников.
Мышки, уже успевшие уютно устроиться в толстой камышовой кровле, зашевелились, схватили каждая по ближней соломинке и поспешили вниз. Поднырнув под сваленный на дворе хворост и щепу, они оставили там свой груз, вернулись наверх, взяли еще чуток, спустились…
Всего по три ходки, по три соломинки от каждой мышки-малышки – а в глубине дровницы образовалась изрядная горка пересохшего за долгие годы камыша.
Колдун метнулся к стойбищу, возле него содрал с гнилого валежника два куска сосновой коры, подошел к очагу, на котором лесовики жарили лосятину, палочкой закатил на кору крупный уголек, накрыл вторым куском, взял в рот, перекинулся и серой тенью скользнул в деревню, поднырнув под славянские припасы. Разжал челюсти, позволяя угольку выкатиться на камыш, и так же стремительно умчался назад, остановился на краю луговины, водя ушами и носом.
– Гори-и-им!!! – первой опасность заметила какая-то из женщин.
Мгновенно забыв про серых хищников, славянки кинулись с ведрами к реке. Однако волки не только не напали на беззащитных жертв – они развернулись и скрылись в лесу. Колдун тоже не стал смотреть на схватку деревенских с огнем – потрусил на стойбище, вернул себе человеческий облик и подсел к общему угощению.
– Когда же мы наконец начнем войну, Любый?! – потребовал ответа розовощекий Брусник. – Уже пять дней со щитами и копьями ходим, а еще никого не убили! Разве это правильно?
– Тебе не терпится пролить кровь? – посмотрел на него Андрей. – Ты не боишься, что это будет твоя кровь, потомок оленя? Славяне храбры, а железные топоры и ножи не так уж и плохи в схватках, как кажутся.
– Ты обещал наказать славян за убийство!
– У них больше нет лосей, нет лодок, разорен огород; у них попорчена часть продуктов и кровля дома, – перечислил колдун. – Только что я сжег им накопленные за весну дрова. Как долго они смогут жить без еды и очага? Если славяне уйдут, оставив вам свои ловы и луга, разве это не будет для них самым страшным наказанием?
– Надо было сжечь не дрова, а дом! – горячо предложил лесовик. – Покончить со всей деревней разом!
– У них там в деревне еще и дети малые живут, – после короткой паузы сказал Андрей. – Ты готов жечь живьем детей, Брусник?
Молодой лесовик помолчал, играя желваками, поморщился и опустил голову.
– Это хорошо, что не готов, – одобрительно похлопал его по плечу колдун. – Есть черта, которая отделяет человека от голодного демона. До тех пор, пока ты не стремишься добиваться своего любой ценой, пока есть в тебе совесть и справедливость, ты находишься в мире живых. Переступишь… и все. Ты уже мерзкая тварь, которую ненавидят и свои, и чужие.
– Я просто забыл о них, Любый, – попытался оправдаться лесовик.
– Я тоже что-то упускаю, – запустил зубы в кусок сочного жареного мяса Андрей. – Славяне не пытаются ничего изменить. Как будто чего-то ждут…
Загадка разрешилась через день, когда снизу по реке подошла большущая крутобокая ладья: расписная, вся в каких-то красно-бело-фиолетовых полосах, с мачтой, несколькими парами весел и странным украшением на носу и на корме в виде утиной головы. Под бревенчатым домом корабль приткнулся к берегу, и с него сошло на мостки четыре десятка чернобородых рослых мужчин в толстых куртках до середины бедер и в высоких сапогах. Они были со щитами, с копьями и с маленькими топориками на длинных рукоятях. Инструментом бесполезным для работы с древесиной, но удобным для пробивания черепов в кровавых схватках.
Похоже, боги славян услышали молитвы здешних селян так же хорошо, как Любый слышал молитвы лесовиков, и прислали в помощь обиженным умелый карательный отряд.
– Крепкие ребята, – одобрил Андрей, рассматривая гостей глазами носящегося над рекой стрижа. – Посмотрим, посмотрим, насколько полезны окажутся ваши топоры против нашего голода.
Славянские воины оказались людьми активными и с рассветом нового дня, оставив возле ладьи одного крепкого мужика и трех местных мальчишек, решительно двинулись в направлении бортней. Им на перехват Андрей отправил Шушуна и Долгопята, остальных оставил при стойбище, сам же задержался в бору, созывая свое главное воинство…
Рыжебородый воин скучал, сидя на брошенном поверх травы щите и отвалившись спиной на борт ладьи. Пальцами он перебирал собранные на нитке амулеты – крохотную деревянную уточку-Макошь, молот Сварога, кольцо Коляды, крест Похвиста, стрелу Стрибога, при этом насвистывая хороводную песенку. Местные мальчуганы играли в пятнашки, забыв про назначенную службу… Ну да ведь не ночь на дворе и не в лесу они остановились. Кто через луг сможет к кораблю незамеченным подобраться?
Мальчишки резко остановились. Воин тоже приподнялся и с изумлением увидел трусящих прямо к людям крупных волков. Шесть зверей слева, пять справа.
– Взбесились, что ли? – Он поднялся, подобрал копье, громко крикнул: – А ну, вон пошли! Кыш отсюда!
Волки зарычали, метнулись к мальчишкам. Те завопили от страха, сиганули через борт на корабль. Бородач ругнулся, побежал встречь на стаю, ударил копьем, не особо метясь. Серые отпрянули, зло потявкивая и скалясь. Воин уловил движение сзади, резко саданул туда окончанием ратовища. Один из хищников, скуля, покатился. Славянин приободрился, ударил в одну сторону, другую, удерживая волков на расстоянии. Деревенские ребята тоже оправились от неожиданности, расхватали весла и выпрыгнули наружу, с широкого замаха пытаясь прихлопнуть зверей лопастями.
Лесные гости отскакивали, рычали, крутились. И тут…
– Откуда треск? Вы слышите? – Бородач, грозя серым острием копья, попятился, заглянул за ладью и… – Что за проклятье?!
Плюнув на серых хищников, он кинулся на троицу бобров, деловито грызущих днище корабля. Те моментально шарахнулись назад, шумно плюхнувшись в воду.
– Береги-ись!!! – Сильный толчок в спину опрокинул воина лицом в осоку, правый локоть обожгло болью. Воин перевернулся на спину, дернул из ножен клинок… Но волки уже бежали прочь, спокойно и безмятежно, даже не оглядываясь. Славянин повернул лицо к кораблю и громко ругнулся. В борту светились сразу две сквозные дыры. Небольшие, с ладонь. Но…
– Что за дрянь тут творится, отроки?
– Мы же вам говорили! Лесовики порчу на деревню навели! Копьями от колдовства не избавиться, тут сила богов потребна!
– Без зеркал боги к вам не придут. – Бородач болезненно поморщился, левой рукой осторожно поднимая правую и прижимая ее к груди, покачал головой. – Кажись, повезло. Не в шею клыки попали. Крови-то сколько! Будто ручей струится… Есть зеркала в деревне? Коли нет, богов не ждите. Они пешком не ходят.
– А через воду, дяденька?
– Через воду они сюда прийти могут, – оскалился воин. – Обратно же никак, токмо зеркалом. Не любят они без обратной двери путешествовать. Нас много, боги наперечет. Не поспевают.
– К бабкам тебе надобно, дядька, – спохватился один из мальчишек. – Бо кровью истечешь.
– А вы сами тут управитесь?
– Теперича да, – закивали юные славяне. – То мы от нежданности маненько сплоховали. Ныне же встретим, не сумневайся! И волков прогоним, и крыс речных тоже!
Бородач, баюкая руку с окровавленным локтем, побрел к дому.
Андрей же шумно выдохнул, повел плечами.
Серьезно испортить корабль врагов ему не удалось, это обидно. Теперь славяне будут настороже и бобров не подпустят, отвлекай не отвлекай. Однако колдун умел принимать неудачи с достоинством. Не вышло здесь, получится в другом месте. Как он отлично чувствовал, славянская дружина уже приближалась к бортням.
Чародей кувыркнулся вперед и серой тенью пронзил плотный сумрак леса.
Славяне пробирались по узкой извилистой тропе, прикрываясь щитами и держа наготове копья. Привыкли, видно, что свою главную ценность лесовики всегда пытаются защитить, и держались настороже. Даже в дубраве они не расслабились – седобородый голубоглазый воин с рассеченной губой расставил посты, наблюдающие за чащей во всех направлениях, остальные воины продолжали сжимать копья.
– Эк вас здесь сколько собралось… – Андрей скользнул душой по ближнему подлеску, поймал сознания барсука и лисицы, послал одного зверя к молодому лучнику, ждущему в засаде, другого – к старшему.
Незваные гости тем временем размотали веревки, раскрутили, забросили в крону. Бортники с дымящимися на поясах горшками полезли наверх.
Колдун зло прищурился…
Гнезда внезапно загудели, пчелы вырвались наружу сразу из всех ульев, устремились вниз – но не к трем бортникам, а на столпившихся внизу воинов.
– А-а-а, проклятье! – Люди, спасаясь, замахали руками, некоторые даже вскинули щиты.
Гудящие тучи отпрянули и… И воины увидели болтающихся на веревках соратников со стрелами в ногах и спинах.
– Что за… – Седобородый закрутил головой. – Кто стрелял?!
– Там они, там! – Один из бортников указал на густую поросль дубового молодняка.
Тут же ветки задрожали, сперва рядом, потом все дальше и дальше, выдавая путь спасающегося врага.
– Держи!!! – Сразу несколько воинов кинулись в погоню.
Несколько минут стремительной гонки, и… перед славянами небольшую прогалину миновал барсук, тут же нырнувший под папоротники. Опять затряслись растения, подсказывая, где прячется беглец.
Басовито тренькнула тетива – и стрела, пробив острым обсидиановым наконечником куртку замыкающего воина, засела у него в плече.
– Чтоб ты сдох! – Славяне развернулись, вскинув щиты.
– Он между нами!!! – закричал от бортней седобородый. – В цепь разворачивайтесь и на нас го-ните!
Прикрываясь щитами, воины быстро разошлись, опустили копья, стали пробираться вперед.
Андрей понял, что Шушун вот-вот попадется, отпустил птиц и белок, через которых следил за схваткой, распрямился, вышел из-за дерева, хлопнул в ладони.
В тот же миг в воздухе мелькнули топорики. Один чиркнул его по виску, второй ударил в грудь – по счастью, плашмя. Но от боли на миг перехватило дыхание, посыпались искры из глаз, и чародей откинулся на спину.
– Лю-юбы-ый!!! – Крик ужаса совпал с частым треньканьем тетивы. На славян обрушилось с десяток стрел. Кто-то из воинов закричал от боли, кто-то застонал, кто-то громко ругнулся.
– Уходите! – приподнявшись, махнул рукой колдун. – Я цел, бегите!
– Держи дикаря!!! – Славяне кинулись к нему, но взмах руки опять обрушил на воинов тучу пчел. И в этот раз Андрей не жалел ни людей, ни насекомых. Купленной этой ценой минуты хватило ему, чтобы перевести дух, перекинуться волком и умчаться прочь.
По ощущениям, удар топорика должен был сломать колдуну не меньше трех ребер – но когда Андрей снова вернулся в человеческий облик, то боль исчезла, а на теле не осталось даже синяка.
– Кажется, облик прародителя умеет неплохо исцелять, – ощупал грудь Андрей и тут же вскинул ладонь, напрягся, ища вдалеке нужные глаза. Вскоре колдун знал, что славяне возвращаются в деревню, имея семерых раненых. Причем одного они несли на руках. Лесовики выглядели лучше. Шушун хромал, однако ран на нем чародей не заметил. Возможно, просто подвернул ступню.
– Вы сражались, Любый? – с жадной завистью спросил Брусник.
– Пролили немного крови, – признался Андрей.
– Кто победил?
– Даже не знаю, – пожал плечами колдун. – Мы слишком рано разошлись. Если славяне смогли добыть меда, то, выходит, верх взяла дружина. Если нет, то мы.
– Тогда ради чего вы дрались? – не понял паренек.
– У них теперь восемь раненых, почти нет ни дров, ни припасов и больше сотни голодных ртов, – усмехнулся чародей. – Удочками такую ораву не прокормить.
– Просто сходят на охоту.
– В чащу, Брусник? К нам в дебри? – Лесной колдун расхохотался. – Ты полагаешь, они бе-зумны?
Славянская дружина повела себя иначе. С рассветом увешанные оружием бородачи, сбившись в плотную колонну, вошли в лес немного выше по течению от деревни. Их вели узкими заросшими тропками четверо деревенских жителей, одетых куда хуже, а из оружия имеющих только копья и ножи. Судя по тому, что направлялись они аккурат в сторону стойбища, местные лесовики недооценили внимательность речных соседей. Дорогу к жилищам врагов славяне, похоже, знали.
– Все стрелы, что есть, с собой берите, – увидев это, скомандовал Андрей. – А я соберу всех милых малышей, каких найду… Твоя мечта исполнилась, Брусник. Без схватки, похоже, не обойтись.
Примерно на час пути около деревни тропинка была относительно ровной. Здесь падающие от дряхлости деревья, больной сухостой, всякий валежник местные жители сразу забирали на дрова, и лес потихоньку очистился от трухлявых завалов. Но чем дальше, тем больше встречалось на пути славян паданцев, мохнатых мхов, заросших папоротниками груд гнилья. Тропинка стала петлять, подниматься вверх, нырять.
Над одним из взгорков внезапно прошелестела стрела – и проводник завалился набок, сраженный в грудь.
– Щиты!!! – Дружинники моментально сомкнули строй, закрываясь от опасности. Тетива снова запела, в воздухе прошелестели еще две стрелы, бесполезно вонзившись в деревянные прямоугольники. – Кто-нибудь их видит?
– Под рябиной, воевода! – указал вперед белобрысый воин. Возле растущего на просвете дерева, всего в сотне шагов, стояли двое мальчишек с луками и еще трое со щитами.
Славяне ринулись вперед, прыгая со ствола на ствол, где-то соскальзывая, где-то проваливаясь в труху, выбираясь обратно, двигаясь и снова проваливаясь. Некоторые воины кричали, молотили кулаками ветки и труху, другие упрямо лезли через завал, стремясь завершить поход одной решительной схваткой. Прикрываясь от стрел щитами, они наконец-то сблизились достаточно, чтобы метнуть топоры. Два из них ударили в щиты лесовиков – и те нырнули куда-то вниз, в лабиринт трухлявых нор.
– Они нас выматывают, – опершись на копье, усмехнулся седобородый воевода. – Надеются дотянуть до темноты. Думают, мы повернем назад, побоимся ночевать в лесу. – И он закричал во весь голос: – И не таких умников обламывали! Мы не боимся вас, вонючие дикари!
– А напрасно… – произнес спокойный голос совсем рядом.
Воин повернулся на звук и увидел всего в пяти шагах совершенно обнаженного молодого дикаря – с бритой головой, татуировкой Коляды на груди и серебряным медальоном на шее.
– Х-ха! – Воевода с места ударил вперед копьем, но тут из-под сырого мшистого бревна у его ног выскочил крупный барсук и вцепился в левое бедро. Крик ярости слился с воплем боли, бородач потерял равновесие, а когда приподнялся, то и зверя, и дикаря уже и след простыл. А из раны потоком хлестала темная венозная кровь.
– Ты храбрый воин, Рарог, – сказала удивительно красивая статная темноволосая женщина в длинном, до пят, одеянии, расшитом черным жемчугом. Точно так же была украшена и широкая повязка, закрывающая ее лоб, а в центре золотых височных колец отливал обсидиановый диск. – Ты много и храбро сражался во славу сварожичей. Пришло время отдохнуть. Вот, испей сладкой медовухи, и пойдем. Я покажу тебе путь в дивный золотой мир.
Как зачарованный, воевода принял чашу из окованного серебром человеческого черепа и осушил в несколько больших глотков.
– Будь я проклят… – пробормотал Андрей, любуясь невесть откуда взявшейся нежитью.
Женщина услышала его, подняла взгляд, недобро прищурилась. Взяла седобородого воеводу за руку, отпрянула… И исчезла. А тело бывалого воина бессильно опало на влажный лесной мох.
– Рарог убит! – закричали увидевшие это славяне. – Рарога зарезали!
– Вот теперь, ребята, вы точно никуда не пойдете, – пробормотал колдун и пропал так же стремительно, как женщина с чашей.
Дружинники подтягивались обратно на тропу. Некоторые буквально ползли. Почти все, кто пытался добраться до лесных лучников, оказались покусаны прячущимся среди трухлявого завала зверьем. Как только нога воина проваливалась вниз, в нее обязательно вцеплялся енот, горностай или лиса. Некоторым зверюшкам удавалось едва-едва прокусить сапог, другие удачно догрызались до мяса. Однако теперь у всех славян обувь хлюпала от крови, а многие и вовсе не могли двигаться без посторонней помощи.
Путь у потрепанной чащобой дружины оставался только один…
Рассвет заливные луга встретили в белых клубах тумана. Славяне в это время хлопотали возле ладьи, заклеивая дыры в бортах тройным слоем бересты, посаженной на горячий сосновый вар. Закончив работу, здоровые мужчины столкнули корабль на воду. Первыми в него забрались немногочисленные женщины с малыми детьми, следом внутрь передали тяжелых раненых, тело завернутого в бересту воеводы. Последними забрались воины, сразу взявшиеся за весла.
Едва ладья выскользнула на стремнину, как налетел ветер, решительно разметал туман. Уходящие вниз по реке славяне увидели возле своего, теперь уже бывшего, дома несколько молчаливых фигур, вокруг которых нетерпеливо кружили широкогрудые серые волки.
* * *
Возвращение на болото прошло тихо и обыденно. Стремительный могучий волк, кувыркнувшись перед землянкой, тут же нырнул в низкий лаз, и спустя несколько мгновений Андрей с наслаждением вытянулся на хрустком, мягком и ароматном травяном ложе, накрытом замшевым одеялом.
– Наконец-то, Любый, – с облегчением кивнул шаман Велихост. – Я уже начал беспокоиться. Исчез вдруг, и ни единой весточки. Между тем к нам на берег, что ни день, охотники с разных родов сбираться начали. Все как есть прародители! И все сказывали, ты на войну их созываешь. А самого и нету вовсе, так оно выходит. И кто знает, может, сталось, что и сгинул ты в битвах первых?
– Много собралось? – спросил, не открывая глаз, Андрей.
– Да преизрядно, Любый! – втиснулся в разговор Ченосик. – Вечор аж три десятка у костров грелось!
– Тридцать храбрецов – это много, – согласился колдун, вспомнив размеры славянской ладьи и число дружинников на каждой.
– Так что делать станешь, Любый? – спросил шаман, шуруя палкой в очаге. – Есть хочешь?
– То же, что и всегда, – зевнул Андрей. – Исцелять, оберегать, лечить. Гнать из людских шатров дочерей голодного демона.
– Вот и славно, Любый, – только обрадовался Велихост. – Когда ты скажешь об этом первопредкам?
– Сейчас и скажу. – Колдун потянулся еще раз, спрыгнул с полки и выбрался наружу.
Его возвращение не осталось незамеченным, и оборотни народа лесовиков успели подтянуться к землянке великого шамана, обратившего их в детей небесных духов. Появление Андрея они встретили дружными криками радости:
– Любый! Любый с нами! Лю-бый, Лю-бый! – И колдун уже привычно ощутил волны тепла, исходящего от них, волны жара, от которого кипела кровь, наполнялось остротой сознание, наливались силой мышцы и сама душа, увидел глаза Беролапа и Клювача, Сохота и Мимозыра, Хухри и многих других крепких молодых мужей, в которых разбудил тайный дар, собственноручно вернув им звериную душу.
– Слушайте меня, дети небесных духов! – развел руки, глядя на них, молодой чародей. – Недавно славяне убили одного из наших братьев… – Он обвел взглядом оборотней и выдохнул: – И сегодня мы изгнали этих убийц с нашей земли! Изгнали весь род вместе с дружиной, что примчалась защитить их от моего гнева!
Лесовики встретили это известие криками бурного ликования. Вестимо, это была первая победа над славянами на их памяти.
– Это земля лесов, дети небесных духов! – что есть мочи прокричал Андрей. – Все, кто пришел в этот мир, должны принять закон леса или убраться прочь!
– Да-а-а!!! – обрадовались оборотни.
– Готовы ли вы пойти за мной, дети небесных духов, и донести наш закон до самых дальних лесов этого мира?!
– Да-а, Любый! – подняли сжатые кулаки его преданные слуги.
– Нож! – выкрикнул он. – Дайте нож!
Кто-то торопливо сунул ему в руку короткий обсидиановый клинок, и колдун решительно вонзил его в землю:
– Бегите, дети мои! Отнесите мое слово к самому дальнему очагу и самому тихому чуму! Пусть сбираются все! Пришло время небесных духов! Мы возвращаем земле закон леса! Несите мою весть, дети мои! Время пришло!
– Время пришло! Время небесных духов! – Сбрасывая одежду, лесовики разбегались и один за другим кувыркались через нож, чтобы в зверином облике умчаться во все стороны света от маленькой неприметной землянки на краю обширного зеленого болота.
