ГЛАВА 3
Светлолика покинула жилище лешего в приподнятом настроении, с корзиной, наполненной гостинцами и драгоценным лекарством до самого края так, что чуть на землю не сыпалось, а ручка грозила в любой момент оборваться. Догадливый Лютый, терпеливо ожидавший ведьму у порога (от нее только отойди на шаг, сразу в неприятности вляпается, да не одной ногой, а двумя и со всего маху), услужливо подставил серую спину, чтобы и ношу облегчить, и не растерять по дороге чего-нибудь ненароком. Лика улыбнулась зверю, похвалила, ласково потрепала за рваное ухо, водрузила корзину на мохнатую спину. Оставалось только поддерживать слегка, чтобы добро не упало да набок не съехало.
Самая короткая дорога к дому пролегала мимо поляны с дубом, под которым расположился ведьмак. Впрочем, если ведьмак не полный идиот, давно уже оставил поляну и лес за спиной. А если нет? Если он действительно уперся, как баран, в свою идею найти друзей и лошадей? Тогда мимо идти явно не стоило. Мало ли что пришлый мужик за это время надумать успел. Ведьмаков разве поймешь? Кто знает, чему их в ведьмачьих учебных заведениях учат. А Лютый — натура чувствительная, сильно нервничает, когда посторонние хозяйку руками хватать изволят. Может не удержаться и отгрызть этому самому постороннему что-нибудь из активно хватательного.
Девушка тяжело вздохнула. Придется сделать крюк, и немалый.
— Дожила. В родном лесу шагу ни ступить, чтобы не наткнуться на какого-нибудь пришлого, — посетовала она, и вервольфицы поддержали свою хозяйку, усевшись на землю и вывалив розовые языки из зубастых пастей. — И это — Безымянный лес. Страшно подумать, сколько народу шляется по обычному. Интересно, а где в таком лесу зверье живет, если от людей не протолкнуться? — полюбопытствовала она.
Но ответа не дождалась. Оборотни только слушать хорошо умели, а разговаривать не могли. Слишком давно утратили человеческий облик, чтобы помнить, как это делается. Поэтому ведьма в очередной раз вздохнула и отправилась в путь, справедливо рассудив, что до дома все равно идти надо, а приготовление лекарства для жреца времени потребует. Крюк сделать можно, но ноги при этом стоит переставлять быстрее.
Леший принял слова Светлолики насчет ведьмаков близко к сердцу, поэтому покинул свой дом сразу после ухода ведьмы, почти не прикоснувшись к обильному завтраку, чем расстроил кикимору до крайности.
— Готовишь-готовишь целый день, стараешься, а твои старания может оценить только ведьма, которую к тому же никто не звал! — возмущенно воскликнула она, когда Вяз шагнул за порог. — Зря только в блины ей не плюнула!
Впрочем, кикимора тоже дома сильно засиживаться не стала. Что толку у окошка устраиваться? Сколько ни таращи усердно глаза, ничего, кроме пустившейся в рост зелени, не углядишь. Ну, может, еще белка какая проскачет мимо или ежик пробежит по своим ежиным делам. Интересного мало — любоваться на однообразный пейзаж, когда в лесу, словно волчица в зимнюю пору волчьей любви, рыщет молодая одинокая ведьма и чужих мужиков заданиями озадачивает. Да и Вяз хорош. Стоило Светлолике лишь слово молвить, так сразу молодым лосем помчался исполнять, на года свои преклонные наплевав. Небось, если бы она, кикимора, вздумала просить лешего о чем-то подобном, так Вяз хмыкнул бы в зеленые усы, почесал в затылке да и выполнил бы аккурат после дождичка в четверг или вообще сослался на усталость, помноженную на чрезмерную занятость. Мол, не видишь, женщина, о великом думу думаю, о большом заботу имею, а ты все мелочами своими голову норовишь забить.
Кикимора повздыхала немного, покручинилась, но совсем впадать в уныние не стала. Хорошо помнила сказку о двух лягушках, угодивших в молоко. Пока одна тихо сложила лапки, предпочтя быструю смерть беспомощному барахтанью, другая отчаянно дергалась, взбила из молока кусочек масла, оттолкнулась от него и выпрыгнула наружу. Эту сказку часто рассказывала маленькой кикиморе ее матушка, терпеливо поясняя дочери, что в любой, даже, казалось бы, безвыходной ситуации не стоит трусливо впадать в отчаяние, а, наоборот, следует бороться до конца. Судьба любит смелых и тому, кто решителен и по пустякам не унывает, покровительство оказывает.
Памятуя завет матушки, кикимора мысленно поблагодарила мудрую родительницу, что не только на свет произвела, но и учить чадо уму-разуму не забывала. Затем быстренько убрала со стола, крошки со скатерти вытряхнула за порог. Привыкшие к подобному ритуалу птицы веселой галдящей стайкой налетели с ближайших деревьев, принялись клевать, шумно ссорясь из-за особо лакомых кусочков. Вопреки обыкновению, кикимора не стала пытаться призвать рвущихся затеять драку птичек к порядку. Пусть сами разбираются. У нее есть дела и поважнее.
Кикимора прилежно и тщательно вычесала зеленую траву, служившую ковром в жилище лешего, специальными деревянными граблями, сделанными нарочно для того, чтобы не помять нежные ростки, а лишь убрать запутавшийся в них мусор и высохшие, отмершие стебли. Полила ковер теплой водой. А когда домашние дела были сделаны, накинула на плечи зеленый теплый платок из пушистого мха и отправилась в лес. Была у кикиморы одна замечательная мысль о том, как ведьму пристроить, от чужих мужей отвадив, но при этом не обозлить девицу. Всем известно: злить ведьму — дурная примета.
Магистр Вешил неустанно рыскал по чаше Безымянного леса, словно одинокий оголодавший волк, жаждущий поживы. В темно-русых волосах запутались мелкие веточки, штаны от прорех и вездесущих приставучих репьев спасало лишь то, что порты были кожаные, крепкие, хорошей выделки. Добротной гномьей работы сапоги с подковами на каблуках оказались немного тяжеловаты для этих мест, но зато успешно сдерживали натиск здешней флоры и фауны. В Безымянном лесу проживало немало ядовитых представителей того и другого, мечтавших вцепиться в щиколотку мага, но проще было найти более легкую добычу, чем обламывать зубы об эту. С крупными хищниками магистр благополучно расходился разными лесными тропами. Видимо, Всевышний, несмотря на свою занятость и вопреки заверениям жрецов в богопротивности самого существования колдунов, обратил свой благосклонный взор на Вешила, оберегая от нежелательных встреч. Иначе как можно объяснить его потрясающую везучесть?
Сам маг неутомимо передвигал ноги, спотыкался о выступающие корни деревьев, с ловкостью скользил по влажным склонам местных оврагов, смело ломился даже сквозь самые колючие кусты вовсе не из-за неистребимой тоски собственного филея по приключениям и не ради обретения хорошей физической формы благодаря длительным прогулкам по пересеченной местности. Вешил прибыл в Безымянный лес с его опасными и малоизученными жителями не из праздного интереса. Он желал написать научную работу о местных обитателях, да так, чтобы труд не оказался последним, что маг сделал в этой жизни. Магистра вовсе не смущало ехидное утешение со стороны злопыхателей: мол, награда, выданная посмертно, — тоже награда и вполне почетная штука. Правда, находились и те, кто искренне полагал, будто Вешил все-таки вернется (ну, или хотя бы большая его часть). Свой оптимизм они мотивировали народной мудростью: «Дуракам всегда везет». Действительно, кто в здравом уме и твердой памяти отправится в Безымянный лес, пусть даже на кону — звание архимага? Правильно — только не совсем адекватный человек. Этот лес издавна слыл рассадником нечисти и нежити, маги оттуда не возвращались. Все сходились в едином мнении, что лично сами лучше пересидели бы столетие-другое в звании магистра магии, чем получать следующий ранг посмертно. В итоге возник стихийный тотализатор, в котором даже приняли участие некоторые из членов совета магов (разумеется, ставки были сделаны инкогнито). Если бы Вешил узнал, сколько барыша может принести его возвращение, то занял бы денег и поставил на себя звонкое золото, а вернувшись, вполне смог рассчитывать возвести башню с просторной лабораторией на заработанные деньги. В случае же летального исхода деньги кредиторам можно не отдавать. С мертвецов какой спрос? Правильно. Никакого. Если, конечно, не пригласить ушлого некроманта, для которого ничья смерть не является препятствием. Но некромант в Безымянный лес ни за какое золото не поедет.
Итак, Вешил проводил время в поисках предмета своего потрясающего исследования, которое должно стать не только очередной ступенью в карьере, но и увековечить имя смелого мага в анналах истории. Возможно, его труд станет серией лекций в родной академии. Здесь главное — удачно выбрать объект изучения, а объектов было много, и от этого изобилия глаза мага разбегались и слегка косили. Разбегались и будущие «предметы исследования», совершенно не понимая свою ценность для науки. Сначала, правда, норовили попробовать мага на вкус, находили кожу его сапог жесткой, сплевывали и отправлялись на поиски более удобной жертвы, к вящей досаде исследователя.
— Ну и как прикажете науку двигать, если вокруг все такие несознательные?! — вопрошал он то ли деревья, то ли траву, то ли безоблачные небеса.
Незаметной тенью в кронах деревьев мягко скользил вампир. Потеря веса от постоянного недокорма играла ему только на руку. Если не брать в расчет тот факт, что Валсидалу никак не удавалось решить проблему с собственным кормлением и в его худосочном, похожем на скелет теле уже начиналась подготовка к долговременной спячке, он неплохо приспособился к обитанию в новой среде. Сейчас Валсидал, стараясь ничем не выдать собственного присутствия, ронял голодную слюну и нервно облизывал пересохшие губы. Теперь он даже отдаленно не напоминал того утонченного, породистого аристократа, в чьем распоряжении когда-то был целый штат прислуги и замок. Пребывание в особой тюрьме Сартакль наложило на него свой отпечаток, как физический, так и психический.
— Моя прелесть, — тихо мурлыкал он сам себе под заострившийся нос, даже не замечая этого: привычка, свойственная существам, долго живущим в одиночестве, — может, сегодня нам удастся покушать… Вон какой внизу бродит вкусный, сочный маг… Сколько в нем крови… с магией… мм… магия, моя прелесть… это лучшая приправа к блюду… Кушать подано-с.
И все же вампир медлил с нападением. Пусть будущая жертва выглядела соблазнительно медлительней большинства местных обитателей и на его стороне — эффект неожиданности, но боевой маг — он и в лесу маг, а с координацией сейчас и у самого вампира не очень. Вот и крался он тихонечко, скрывая тщедушное тело в молодой весенней листве и мечтая улучить удачный момент для нападения. Момент все как-то не наступал. Судьба в очередной раз испытывала его терпение. Но даже один-единственный глоток крови мага стоил долгих, томительных часов ожидания. И Валсидал ждал.
Вешил резко остановился. Он заметил необычный гриб, который до этого видел только на картинках в учебниках.
— Вот это удача! — обрадовался он, наклоняясь к выпуклой ярко-красной шляпке гриба с удивительно правильной формы черными горошинами, некоторые из которых откровенно таращились на исследователя. — Ложный мухомор! Ути, мой маленький, иди ко мне, хорошенький, — нежно заворковал он.
Откуда-то из глубины шляпки гриба вынырнул крупный глаз на длинной ножке и с подозрением воззрился на мужчину.
— Ой, какой у нас глазик! — еще больше умилился маг и попытался прикоснуться к недоуменно моргающему глазу указательным пальцем. — Какой интересный попался экземпляр. А в книжке об этом ничего не сказано. Надо срочно устранить этот пробел!
Ложный мухомор эмоционального порыва Вешила не оценил, выпростал из-под земли худенькие, почти прозрачные ножки-корешки, тоненько взвизгнул и помчался прочь, высоко подбрасывая острые коленки.
— Куда?! — немного растерялся от такой реакции маг. — А как же наука? Она нам этого не простит!
Валсидал как раз гибко свесился с толстой ветки, стараясь не закапать будущую жертву своих острых клыков голодной слюной, когда маг резко, без всякого предупреждения выпрямился, метко съездил разлакомившемуся кровососу затылком в челюсть и резво ринулся куда-то вглубь леса за ловко удирающим грибом.
— М-да… маги нынче дикие какие-то пошли, — простонал вампир, почесывая ноющую от залихватского удара челюсть и болезненно морщась. — Чуть все зубы не повыбивал, мерзавец. Ни стыда ни совести у человека. Не хочешь кровь давать — не надо, зачем же сразу в зубы?
Но стыдить было уже некого. Вешил стремительно удалялся, распугивая местных обитателей мощными подошвами подкованных сапог. Нежить, конечно, воздержалась от миграции, просто затаилась по норам от греха подальше, здраво рассудив, что, если по каждому поводу покидать насиженные места, все лапы собьешь по самые уши в поисках нового жилища, а в Безымянном лесу от обилия нор ступить некуда будет.
Нагло проигнорированный вампир почувствовал себя уязвленным до глубины темной души и глубоко вздохнул тощей впалой грудью так, что ребра заходили под пергаментно тонкой кожей. Он чуть было не плюнул вслед бодро улепетывающей добыче, но в его вампирских ноздрях все еще стоял манящий, теплый запах крови мага. Этот вкусный аромат волновал Валсидала сильнее, чем страстные объятия жгучей красотки, горячил и кружил голову, словно самые изысканные, выдержанные вина королевских погребов, а пульс стучал в ушах, будто сладкая музыка. Неспособный сопротивляться подобному искушению, вампир хищно потянулся, жадно втянул породистыми ноздрями воздух, облизал сухие губы длинным шершавым языком и направился следом по макушкам деревьев, заботясь, однако, о том, чтобы не особенно шуметь при передвижении.
Впрочем, его предосторожности были излишни, так как увлекшийся погоней за предполагаемым предметом своего исследования Вешил совершенно не замечал ничего вокруг. Он нагло оттоптал лапы разлакомившемуся было злыдню, нацелившемуся на магистра, чтобы высосать всю магию без остатка. Несколько мелких представителей нежити получили нечаянные, но от того не менее болезненные удары по зубам и предпочли поспешно ретироваться с дороги, дабы сохранить свои челюсти в целости. Рабочий инструмент все-таки. Сверху спикировала какая-то кожистая, мерзкая на вид тварь, название которой еще не придумали, так как никто, кроме проживавших в Безымянном лесу и рядом с ним, не знал о ее существовании. А местные, не мудрствуя, так и звали «мерзкая кожистая тварь» — емко и всем понятно, о ком речь. Сама тварь явно метила полакомиться немногочисленным мясом на костях колдуна (ну не отъелся Вешил еще после плачевной встречи с выползнем, все силы на выздоровление уходили), но просчиталась. Кравшийся в ветвях вампир поднатужился и перехватил конкурента на подлете. На этот раз Валсидал не стал суетиться, а проявил несвойственную для него в последнее время расчетливость, понимая, что шуструю тварь просто так не собьешь, она может заметить подозрительное шевеление в листве деревьев и изменить траекторию полета. Вампир же, к своей досаде, не имел ни крыльев, ни хвоста, а значит, совершив неудачный прыжок, ничего уже изменить не сможет. Нервно облизывающийся Валсидал терпеливо дождался, пока кожистый хищник спустится ниже и окажется практически под веткой, которую закогтил оголодавший кровосос. Когда вампир понял, что будущая жертва точно никуда не сможет деться, слишком увлеченная собственной охотой, он совершил головокружительный прыжок на зависть любой рыси. Кожистая тварь протяжно завизжала от ужаса, когда на ее незащищенную спину рухнул некто когтистый и, не мешкая, погрузил клыки в беззащитную шею, ища источник живительной влаги. Оба кубарем полетели вниз в ближайшие кусты. Ликующий от собственной удачливости вампир понял, что охоту на живца многие сильно недооценивают.
Вешил прыжок вампира тоже не оценил. Он даже не заметил, что за его худосочной персоной ведется массовая охота. Маг сам вышел на охотничью тропу, и предмет его будущего исследования в данный момент ловко улепетывал от известности в научных магических кругах.
В этот момент откуда-то из глубины леса важной походкой хозяина, которому нечего опасаться в собственных владениях, выплыл Вяз Дубрович. Леший направил стопы свои к Ведьминому озеру для разговора с хозяином вод. Вяз справедливо полагал, что ведьма неспроста не поленилась явиться к нему в дом собственной персоной, дабы озадачить насчет вызволения ведьмаков из леса или их выдворения за пределы Безымянного, если вдруг ненароком прижиться успели и начнут упираться. «В этом случае, — думал леший, — всем миром поможем гостям незваным определиться с направлением своих шагов. А если надо, и подтолкнем родимых в спину для скорости».
Ложный мухомор уже запыхался и готов был сдаться на милость победителя, покориться судьбе, уготовившей ему нечто ужасное, но появление лесного хозяина открыло в улепетывающем грибе второе дыхание. Придерживая яркую шляпку, чтобы не слетела ненароком, он ловко проскользнул промеж ног лешего и был таков. Вешил же, не замечавший в охотничьем запале ничего вокруг, юркнул было следом, но не рассчитал и со всего маха протаранил лешего в область живота, заставив последнего охнуть от боли и сложиться пополам.
— Маг! — болезненно вскрикнул Вяз, прежде чем подцепить оглушенного внезапной встречей Вешила и запустить его в колючие кусты терновника.
— О, леший! — возрадовался маг, умудрившийся не утратить оптимизма несмотря на то, что на лбу его надувалось новое лиловое украшение в виде замечательной шишки.
— Совсем маги одичали, на лешего кидаются, как полоумные, — констатировал Вяз, с трудом разгибая спину. — Не хватало еще, чтобы застарелый ревматизм прихватил.
— А еще он кучу зверья распугал и двум из них чуть все зубы не выбил, — тут же наябедничал Валсидал, облизывая губы после не очень обильной, но все же трапезы. — Да и гриб бедненький почти до смерти загонял. А он, между прочим, магу ничего плохого не делал.
— Ах ты лиходей! — воспылал праведным гневом Вяз Дубрович. — Над маленькими издеваться?! Ужо я тебя!
Леший тяжело протопал к кустам терновника, извлек из них магистра за шкирку, как нашкодившего щенка, щедро оставляя на острых шипах клочки одежды мага. Из маленькой норки у корней тут же выскочила тройка грызунов и уволокла внезапные дары в свое жилище. Зверькам не так часто везло урвать что-нибудь на халяву, они спешили воспользоваться моментом на полную катушку. Вяз Дубрович принялся трясти магистра как рачительная хозяйка — пыльный коврик, добавив звона в его голове.
— Я всего лишь пытался изучить его, — клацая зубами при каждом встряхивании, оправдывался маг.
— Как тараканов, что ли? — сурово нахмурился леший.
— Каких тараканов? — непонимающе захлопал светло-серыми глазами мужчина.
— Обычных, чьи лапки ученые вроде тебя имеют обыкновение обрывать, а затем гордо именовать сие жестокое безобразие експериментом.
— Я вовсе не садист! Я двигаю науку! — возмутился Вешил, тщетно пытаясь высвободиться из цепкой хватки лесного хозяина.
— Науку двигаешь, говоришь… — Зеленые как весенняя листва глаза лешего недобро прищурились. — Вот и двигай отсюда подобру-поздорову вместе со своей наукой, експериментатор несчастный. И чтобы больше я тебя в своем лесу не видел!
С этими словами Вяз метнул совершенно деморализованного мага в сторону выхода из Безымянного леса. Разумеется, не докинул. Замах не тот, да и расстояние слишком велико. Даже у лесного хозяина есть свой предел. Но это лешего ничуть не расстроило. Главное, придать верное направление, и если маг попался понятливый, то хорошему совету последует.
Вешил болезненно рухнул на спину в очередные кусты и замер, пытаясь выровнять дыхание, попутно с помощью магии обследуя организм на предмет внутренних и внешних повреждений. По всему выходило, что магу и в этот раз несказанно повезло. Он остался цел, если не считать нескольких царапин, шишки и практически пришедшей в негодность одежды. Но это сущие пустяки, не стоящие особого беспокойства. Гардероб Вешил может обновить в Хренодерках, а царапины успешно лечатся листьями подорожника. Остается шишка. Интуиция подсказывала, что в этом захолустье шансы обнаружить магический лед, дабы приложить его к пострадавшему лбу, практически равны нулю, если не стремятся к отрицательным величинам.
«Что ж, придется нанести визит местной ведьме», — расплылся в довольной улыбке Вешил.
Лесная отшельница сильно заинтриговала его необычной магией и оригинальным подбором ритуала для исцеления его скромной персоны. Он тогда здорово пострадал от встречи с огромным Плаксикусом придорожнусом. Зловредная ящерица едва не прикончила его самого и лишила жизни его свежеподкованную лошадь, а также оставила без всех вещей и оружия. То, что монстр поплатился за содеянное собственной жизнью, ничуть не смягчало горечь потери.
— Прежде чем решаться на крайние меры, — вкрадчиво прошептал вампир, свешиваясь с ветки к самому уху мага, — извольте взглянуть на замечательную штуку-дрюку, что я любезно припас для вас как для бесстрашного исследователя. Может, мы договоримся?
— Штука-дрюка… — потрясенно выдохнул Вешил, обнаружив практически перед самым носом мерно раскачивающуюся кожистую тварь, которую предприимчивый Валсидал удерживал за хвост.
Даже обескровленная, летучая нежить неизвестного вида впечатляла до нервной дрожи в пальцах. Вешил преисполнился радостным предчувствием грядущих наград за потрясающий научный труд и расплылся в улыбке. Исследовательская работа фактически была у него в кармане.
— Ну что? Будем договариваться? — тоном змея-искусителя поинтересовался вампир.
— Будем, — завороженно кивнул маг.
— Вот и славненько, — радостно потер когтистые ручки вампир, не забывая при этом удерживать летучего хищника, чтобы не упал ненароком.
А то маги — народ ушлый: схватит упавшую тушку, да и задаст стрекача. На этом светлая полоса Валсидала Алукарда может закончиться, так толком и не начавшись. Это, разумеется, не входило в планы вампира, которому только-только капризная удача если не улыбнулась во весь рот, то, по крайней мере, перестала хмуриться.
— Тогда имею честь предложить господину ученому небольшой обмен, — продолжал развивать успех Валсидал, пока маг с детской непосредственностью тыкал указательным пальцем в умерщвленную нежить.
— Небольшой? — эхом откликнулся Вешил, мысленно прикидывая, где в глухом, забытом Всевышним месте раздобыть если не ларь магического льда, чтобы сохранить дивный экспонат, то хотя бы состав для бальзамирования.
Что-то он читал о походных способах сохранения тела, но взял ли с собой необходимые ингредиенты или хотя бы книгу на эту тему, не помнил. Затем его осенила мысль, что все вещи безвозвратно потеряны из-за печальной встречи с Плаксикусом придорожнусом (в простонародье известным как Подкустовный выползень), и пригорюнился.
Уловив наполнившую взор светло-серых глаз мага тоску, Валсидал заерзал. «Вот ведь какие ученые нынче пошли. Как послушать, так жизнь на алтарь науки готовы положить. А как до дела дойдет, так подавай им экспонаты задарма, на обмен они не согласны. Как с такими жмотами науку двигать? Непонятно», — загрустил вампир.
— Отдаю почти даром, себе в убыток, — попытался состроить милое выражение лица Валсидал, но получилась зверская клыкастая морда недокормленного кровососа. «М-да. С таким лицом только прохожих по подворотням пугать да мелочь у них отбирать. Мне еще откармливаться и откармливаться», — грустно вздохнул про себя Валсидал, чувствуя, как выпирающие клыки больно царапают губы. А вслух сказал: — Я вам — потрясающий, свежайший экземпляр местной фауны. Заметьте, тварь практически уникальна и, между прочим, еще теплая. А от вас… мне нужно самую малость.
— Малость? — захлопал глазами Вешил, прикидывая, сможет ли хотя бы у коллег, так удачно застрявших в Безымянном лесу, разжиться всем необходимым для консервации твари.
Главное в разговоре с Флоднегом и полуэльфом не упоминать про сделку с вампиром. Расстроиться могут. А в том, что они с нежитью ударят по рукам, магистр не сомневался.
— Ага. — Вампир постарался подобраться к собеседнику еще ближе. — От вас, господин маг, потребуется лишь несколько глотков крови не чаще трех раз в месяц.
Валсидал замер в ожидании ответа. Крови твари хватило лишь на то, чтобы унять первый голод, но в желудке до сих пор царила пугающая, сосущая пустота, и о том, чтобы попытаться загипнотизировать мага, не могло быть и речи. Оставалось смиренно ждать приговора. Ну и постараться не капать голодной слюной на лицо собеседника. Этого никто не любит.
— А почему не чаще трех раз в месяц? — тут же заинтересовался Вешил, в котором еще яростнее разгорелся огонь исследователя.
Оно и понятно. Даже магам не часто удавалось вот так запросто пообщаться с кровососущей нежитью без риска для жизни. Обычно вампиров убивали на месте, либо вампиры сами убивали магов, если последние являли трагическую нерасторопность в усекновении. С упырями и вовсе особо не побеседуешь. Они народ не то чтобы совсем не разговорчивый, просто в большинстве своем неразумный, а весь словарный запас упыри используют преимущественно для того, чтобы заманивать особо доверчивых в ближайшую подворотню, дабы там без помех обескровить жертву.
Вампир заинтересованность мага воспринял как добрый знак и чуть не упал с дерева от радости. Лишь в последний момент неимоверным усилием воли удержался от падения, опасаясь спугнуть мага слишком внезапными объятиями. Может не так понять.
— Просто значительные кровопускания отрицательно сказываются на здоровье донора, если их делать слишком часто, разумеется. А вот если подойти к этому делу с умом, то наоборот — оздоравливают организм, даже омоложению способствуют, — наставительно изрек вампир, благоразумно умолчав о еще одном последствии укуса.
Дело в том, что обескровить жертву полностью за один укус невозможно. Просто столько крови, сколько содержится в человеческом организме, желудок вампира вместить не в состоянии. Разумеется, при условии, если сама нежить питается регулярно, а не как Валсидал. Но в слюне вампира содержится особый ингредиент, позволяющий создавать упырей. Чем чаще вампир кормится от одного и того же донора, тем больше шансов у жертвы переродиться в упыря, отрастить клыки и начать охотиться на себе подобных, пытаясь утолить жгучую жажду крови. Об этом обстоятельстве мало кто знал, и Валсидал вовсе не горел желанием приоткрывать завесу тайны перед собеседником.
— Даже так? — удивленно вскинул бровь Вешил.
Забота кровососа о его (мага) здоровье несколько удивила магистра. Нежить редко заботится о своих жертвах, обычно жрет и мнения не спрашивает.
— Я могу предложить вариант получше, — доверительно сообщил Вешил, отчего вампир все-таки потерял точку опоры и упал в объятия мага, бесцеремонно опрокинув последнего на спину.
Правда, между ними оказалась плотно зажата тварь, которая неожиданно встрепенулась, издала оглушительный вопль (некую помесь между «пением» павлина и вороньим карканьем) и попыталась прокусить остатки одежды мага, но не преуспела. То ли неудачно выбрала место укуса, то ли просто не хватило сил. Вампир стукнул будущий экспонат по затылку, и тварь послушно обмякла.
— Она жива! — обрадовался маг.
— Я заметил, — невозмутимо кивнул Валсидал, белая полоса в его жизни расширялась с каждым мгновением все больше и больше. — Итак, я готов выслушать ваше предложение, милейший. И кстати, живая тварь стоит гораздо дороже. Вы слышали меня? Гор-ра-здо.
— Согласен, — азартно кивнул Вешил, даже не пытаясь избавиться от лишнего груза и подняться на ноги. — Как насчет каждодневного питания?
Валсидал едва удержался от счастливого обморока. Вот это да! О таком подарке судьбы он не смел даже мечтать. Если он станет получать достаточно пищи и вернет свою прежнюю форму, можно будет задуматься о визите в собственный замок или в то, что от него осталось. Для этого, конечно, нужно накопить достаточно сил, чтобы скрыться от вездесущих магов (расплодилось этой братии, как кошек в марте, хоть бы мор какой на них напал, что ли), ну или пробираться окраинами.
— О! — только и смог выдохнуть осчастливленный вампир. — Ты еще и друзей привлечешь?
— Лучше, — доверительно сообщил магистр, вызвав в нежити сладостную дрожь предвкушения. — Друзей ведьмы.
— В смысле? — нахмурился Валсидал, чей опыт общения с неудавшейся упырицей подсказывал, что у Светлолики друзей не то чтобы нет совсем, просто их немного, и связываться с ними — себе дороже.
— В прямом. Ее звери охотятся каждый день. Им не все ли равно, употреблять добычу с кровью или без? — сказав это, Вешил ловко вывернулся из-под вампира, рывком выдернул кожистую тварь и задал такого знатного драпака, что подковы на его сапогах слились в одно непрерывное мелькание.
— Во дает! — невольно восхитился Валсидал забегом мага. — С утяжелением да по препятствиям, а ни на одном скакуне не догонишь. Его бы в сборную записать — пусть бегает. Однако идея и впрямь хороша. Надо бы к ведьме сходить. Давно я ее не навещал. Как она там? Скучает, поди. Нет, ну до чего эти маги нахальные! Такую знатную тварь спер и даже не попрощался. Одно слово — хам!
Валсидал задумчиво почесал затылок опустевшей рукой. К худу или к добру, а маг подал ему замечательную идею насчет организации постоянного питания. Правда, для ее воплощения в жизнь вампиру придется договариваться с ведьмой, а если учесть то, что когда-то он сам практически обескровил ее, пытаясь превратить в упырицу, это будет тот еще разговор.
— Ладно. Попытка не пытка! — философски изрек он. — В конце концов, раньше я пользовался большим успехом у придворных дам. Правда, тогда я выглядел несколько иначе и одет был приличнее, а еще у меня свой личный парикмахер имелся… ну, и прочая прислуга, включая домашнего демона. Но замок и лесная избушка не одно и то же, а сама ведьма о светских манерах имеет смутное понятие, если не сказать, что не имеет понятия вовсе. Эта девушка точно непривычна к политесу в комплекте с расшаркиванием по дорогому паркету. Хотя в любом случае без презента тут не обойтись, — решил он и затосковал.
У бывшего владельца сокровищ и замка, наследника славного вампирского рода, чей герб повергал в малодушный трепет врагов, а всех прочих заставлял кусать локти в бессильной зависти, на данный момент из личного имущества имелись лишь потрепанные, видавшие виды штаны. Да и те были презентованы ему из жалости, дабы он не оскорблял видом своего голого костлявого зада местных обитателей. Будто всякие там белки, суслики и ежи имеют другую одежду, кроме собственной лохматости или иголок.
От природы Валсидал не был жадным, но интуиция подсказывала: сейчас не тог случай, когда ради того, чтобы доставить удовольствие даме, следует снимать с себя последние штаны. Это как раз тот случай, когда согласие женщины лицезреть тебя обнаженным скорее пугает, чем радует. Вампир тяжело вздохнул. Да-а-а. Не тот он нынче стал. Ой не тот. А вокруг неудавшейся упырицы, как назло, вертится слишком большое количество особей противоположного пола. Даже полуэльф и тот обещал собственному папаше приударить за ведьмой. А он смазлив, высок, нагл и обходителен, как демон-искуситель. Словом, такие девкам нравятся.
— Придется бить на жалость, — обреченно вздохнул Валсидал и поморщился. Ему претили попытки очаровывать особу противоположного пола как-то иначе, чем личным неповторимым шармом, светским лоском и обаянием. — Человеческие женщины чувствительны ко всякого рода ущербным, может, и в этот раз подействует. Скажусь больным… лучше всего — смертельно больным, но с мизерной надеждой на выздоровление. Пусть себе лечит. На то она и ведьма.
Решив так, вампир понял, что практически гениален и что, если бы в свое время был допущен до штаба главнокомандующего армией как стратег, вампиры ни в жизнь не проиграли бы. Он сразу возгордился своим умом и небывалой сообразительностью. Однако перед визитом к Светлолике все-таки следовало хорошенько вымыться и лишь потом пытаться поразить лесную отшельницу широтой своей бессмертной души и образованностью. Ведь он собирался вызвать в девице жалость, а не омерзение.
Единственным местом, пригодным для омовения, было Ведьмино озеро. Нежити водилось в нем много, да и просто зубастых тварей, мечтающих отхватить кусок чужой плоти, хватало. Но не в болоте же плескаться, в самом деле.
