ГЛАВА 15

Т решил переправить свой трофей отцу, пока первый не дал дуба, а второй не потерял терпение, дожидаясь от своего внебрачного отпрыска обещанного пополнения коллекции магических редкостей. Как говорится, обещанного три года ждут, но интуиция подсказывала полуэльфу, что хоть отец является чистокровным эльфом и вполне может прожить не одно тысячелетие, ждать долго он не станет.

На этот раз полуэльф к сеансу связи с собственным отцом решил подойти ответственно. Перво-наперво удалился на приличное расстояние от стоянки, чтобы Флоднег с Намурасом не подслушали. Очертил магический круг, усилил заклинаниями и опустил сферу тишины, чтобы не подслушали наверняка. Конечно, маг и ученик в данный момент были заняты изготовлением какой-то необыкновенно мудреной ловушки для вампира, поэтому вряд ли заметили его отсутствие, но на всякий случай Т решил не рисковать. И без того отношения становились напряженными. Сказывались постоянные неудачи в поимке единственного на весь Безымянный лес вампира. И угораздило же кровососа сбежать из тюрьмы, а магам теперь мучайся в жутких условиях!

Затем Т обследовал все в сфере на предмет посторонних глаз или ушей. А то тот же вампир имел дурную привычку подслушивать чужие разговоры, а потом ябедничать Флоднегу об услышанном. Приятного мало. Полуэльф с большим удовольствием прибил бы гадкую нежить, но пока не получалось. Зато получилось обнаружить пару древесных лягушек и с десяток улиток. Самому на обед маловато будет, но плененной странной штуке-дрюке очень даже пойдет. Тварь надсадно вскрикнула, но подношение приняла. Уже неплохо.

Затем полуэльф извлек небольшую магическую сферу из штанов, внимательно осмотрел ее, заботливо потер о штанину, чтобы меньше фонила и вообще изображение было чище, сделал легкий пасс рукой и мелодично пропел заклинание.

Очнувшаяся штука-дрюка мелодичного эльфийского напева не оценила и попыталась сначала неблагодарно клюнуть руку, еще пару минут назад кормившую ее лягушками. Когда Т отдернул едва не пострадавшую конечность, тварь попробовала стянуть кристалл, не преуспела и принялась противно вопить во все горло, действуя заклинателю на нервы.

— Ну вот, заклинание испорчено, — прошипел сквозь зубы полуэльф, когда последнее слово было произнесено, а шар так и остался прозрачен.

Сначала он потряс кристалл. Чисто на всякий случай, вдруг где-то что-то не до конца сработало. Знал, что глупо и магия так не действует, но удержаться не смог. Затем схватил злополучную штуку-дрюку за горло и принялся трясти уже ее, но тварь и не думала униматься. Сегодня у нее было достаточно потрясений, чтобы теперь обращать внимание на подобные мелочи. Наоборот. Кожистое порождение Безымянного леса принялось вопить еще громче, и в голове заклинателя каждый вопль отдавался глухим набатом.

— Да заткнешься ты, гадина такая?! — полуорал-полустонал он.

В это время кристалл неожиданно ожил, замерцал, разразился градом помех и выдал-таки долгожданное изображение. Внутри сферы появился импозантный мужчина, с ног до головы затянутый в кожу какого-то экзотического животного. Он улыбался мужественной и вместе с тем обаятельной улыбкой, не оставляющей женщинам ни единого шанса устоять перед таким очарованием. К тому же субъект обладал атлетическим телосложением, аристократическими пропорциями лица и такими крепкими, ровными зубами, что закрадывалась мысль, будто без магии тут точно не обошлось. К нему подошла средних размеров виверна и доверчиво потерлась о плечо, чуть не свалив своей лаской с крепких ног.

— Ваш домашний монстр все время орет? — проникновенно, словно самый лучший друг, действительно желающий избавить от всех невзгод или хотя бы предоставить замечательного качества жилетку, дабы в нее самозабвенно поплакаться, поинтересовался он.

Т невольно кивнул, хотя точно знал, что рекламный ролик записан и говоривший ни слышать, ни тем более увидеть его не сможет. Даже штука-дрюка заинтересованно притихла.

— У него лезет клочками шерсть, отпадают чешуйки, плохо растут когти и зубы? — гнул свое мужчина под одобрительное воркование виверны.

Т невольно заинтересовался здоровьем своего трофея и сунулся было в пасть проверять, но тут же был покусан неблагодарной тварью и сделал вывод, что с зубами у неизвестного вида все в порядке. Насчет шерсти полуэльф не был так уверен, так как понятия не имел, должна ли таковая произрастать на данном существе. Он поискал чистый платок в кармане, чтобы перевязать до крови искусанную конечность, не нашел и пригорюнился. Пришлось сунуть пострадавший палец в рот, пока не подцепил какую-нибудь местную инфекцию. Не очень гигиенично, но что делать?

— Во дает! — восхитился маг. — Любого уговорит. Или он научился через кристалл зачаровывать?.. Не-э-э, это вряд ли.

Любому ученику было известно, что заклятия, проклятия и заболевания через кристалл не передаются. А еще нельзя телепортироваться через магический кристалл, но можно его использовать, как привязку к местности для телепорта.

— Тогда вам срочно, просто жизненно необходимо приобрести универсальный корм «Монстрискас»! Счастливый монстр без всяких забот!!!

Тварь тут же заорала, требуя то ли корма, то ли счастья без забот для всякого монстра. Обозленный возобновившейся звуковой атакой полуэльф принялся трясти падкую на рекламу пленницу и вопить:

— Да я лучше сам тебя прямо здесь удушу!

— Интересное предложение. — Голос лорда Титиалалликецэля, чье сложное имя редко кому удавалось произнести правильно, оттого сына, названного в его честь, именовали просто Т (ну не Тити же его называть?), прозвучал как удар хлыстом наотмашь. — Если ты намерен бросить мне вызов, то будь любезен явиться в клан вместе с секундантами. И что за глупости с удушением? Не станем же мы драться на кулаках как простолюдины. Это унизит мое достоинство еще больше, чем твое рождение.

Т вздрогнул от неожиданности и уставился в кристалл с таким видом, будто в нем появилась лиловая корова и принялась рассказывать о лучшем в мире десерте, который умеют готовить только сурки.

— Приветствую тебя, отец, — запоздало нашелся он и изобразил самый сложный из поклонов, который только знал, умудрившись при этом не только себя, но и пойманную тварь продемонстрировать в кристалл только с выгодных ракурсов: с любого хоть полотно пиши да на стенку для воспитания чувства прекрасного в потомках вешай. — Я связался с тобой, чтобы рассказать, как идут дела, и попросить…

— О сатисфакции? — иронично поинтересовался высокий лорд, и взгляд его пронзительно-зеленых глаз стал еще пронзительнее.

— Что? — слегка опешил Т, к тому же все еще верещавшая в опасной близости от ушей штука-дрюка не давала расслышать что-либо полностью.

Приходилось напрягать весь свой слух. Конечно, как маг, полуэльф вполне мог усилить любое чувство с помощью соответствующего заклинания, но сильно подозревал — лучше не станет.

— Сделай одолжение, сын, отключи как-нибудь это безумно верещащее создание, дабы мы могли продолжить беседу и не орать друг другу.

— Точно! Отключить! — воскликнул Т, кляня себя за недогадливость, и стукнул себя по лбу.

Так как в одной руке у него находился неимоверно ценный магический кристалл связи (дорогой его сердцу прежде всего потому, что достать его в такой глуши практически нереально), удар по лбу пришелся другой рукой с зажатой в ней штукой-дрюкой, последняя жалобно вскрикнула и сомлела.

— Оригинальный способ, но, надо признать, действенный, — оценил находчивость отпрыска Титиалалликецэль.

Породистая рука высокородного лорда, блистая драгоценными камнями колец, вынырнула из белой пены кружев и изящным жестом поправила прядь иссиня-черных волос, некстати выбившуюся из сложного плетения кос.

— Я старался угодить лорду-отцу, — польщенно потупился Т.

— Похвальное стремление, — согласился эльф. — Итак, ты хотел о чем-то попросить или действительно решил бросить мне вызов? — изогнул бровь Титиалалликецэль, вогнав сына в очередной приступ нерешительности.

Он принялся мяться, маяться косноязычием, но прежде чем закаленный Темным двором эльф окончательно потерял терпение, выдавил:

— Мне бы того… Сарай.

— Хозяйством решил обзавестись? — Эльф позволил улыбке отразиться на своем бледном лице. — Кур и уток заводить будешь или сразу замахнешься на корову?

— Нет, — отрицательно замотал головой полуэльф, отчаянно жалея, что не может провалиться от стыда сквозь землю прямо сейчас. — Я хочу, чтобы Великий архитектор построил ведьме сарай. Это будет мой подарок ей в честь начала ухаживаний.

Надо сказать, что Великий архитектор взял себе это имя самостоятельно, и оно так прижилось, что уже никто и не помнил имени, данного ему при рождении. Матерью его была темная эльфийка Аранход из клана Вечного заката. Отцом — пожелавший остаться неизвестным светлый эльф. Кто это был, доподлинно никто не знал, но поговаривали, что светлый оттого и не признавал отцовства, что занимал не последний пост при дворе и отпрыск среди темных ему был ни к чему. Вполне возможно, этот слух распространил именно Великий архитектор, ибо никто не мог ничего знать о его происхождении наверняка, кроме, разумеется Аранход. Но она предпочитала помалкивать.

Великий архитектор выглядел экзотично даже для темного эльфа. Смешение крови темных и светлых подарило ему темно-коричневую кожу, которая обычно бывает у людей, когда они долго находятся на солнце, высокий рост, аристократичные черты лица с неожиданно чувственным, по-женски пухлым ртом. Глаза, ярко-голубые в период задумчивости, иногда меняли свой цвет на зеленый, когда архитектор предавался мукам творчества, и на янтарный, когда он злился. Волосы он выкрасил во все цвета радуги и укладывал в совершенно невообразимую прическу из кос, дредов и многочисленных хвостиков. Но несмотря на свой странный облик, он был самым лучшим архитектором, которого знали темные эльфы. Светлые жутко завидовали, так как Великий архитектор принципиально не строил ничего для своих светлых собратьев, однажды заявив, что для них он и сортир строить не станет.

Великому архитектору прощали все. Заказчики буквально валялись у него в ногах, дабы упросить привередливую звезду построить для них хоть что-нибудь. Хоть беседку, хоть забор. Говорили, что даже если Великий архитектор соизволит сотворить стульчак, то тот все равно будет шедевром.

Именно поэтому Титиалалликецэль, мягко говоря, сильно удивился запросам сына и некоторое время молча разглядывал его через кристалл, разыскивая признаки поразившего того безумия.

— Сын мой, похоже, пребывание в Безымянном лесу отрицательно сказалось на твоем рассудке, — заметил он. — Иначе как можно объяснить твое абсолютно безумное требование предоставить тебе Великого архитектора ладить сарай какой-то ведьме.

— Но мой лорд-отец желает эту ведьму заполучить. А она девушка приземленная, ее всякими эфемерными заявлениями типа: «я подарю тебе эту звезду» не проймешь. Ей реальный подарок нужен, чтоб можно было увидеть, пощупать и чтоб в хозяйстве сгодился, — невозмутимо парировал Т. — А сарай ей необходим. Тут следует спешить, чтобы конкуренты не опередили, но и не напортачить с постройкой. Очень уж она привередливая.

Высокий лорд моргнул, с удивлением признавая, что логика в рассуждениях сына была. Но Великий архитектор в Безымянном лесу? Это фантастичнее, чем гном, ненавидящий подземелье.

— Допустим. Но ведь можно нанять кого-нибудь попроще… Великий архитектор — удовольствие дорогое, да и не на всякое строение дает свое согласие. — На последних словах породистое лицо Титиалалликецэля исказила гримасы досады.

Он вспомнил о том, что недавно сам унижался перед этим выскочкой с чертежной линейкой, умоляя его построить еще одно крыло в его замке. Это была замечательная традиция его рода. Каждый наследник замка пристраивал крыло или башню. В результате, правда, родовое гнездо выглядело, как нагромождение построек разных стилей и веков, в переходах между которыми сам черт ногу сломит, но это вполне устраивало жителей замка. В семейных архивах даже было упоминание, будто во время войны светлых эльфов с темными в замке заблудился целый отряд неприятеля и не смог найти дорогу самостоятельно. В итоге где-то в южном крыле бродят тринадцать неупокоенных духов светлых эльфов, яростно бряцают оружием и просят провести их в библиотеку, дабы попробовать отыскать там чертежи и покинуть, наконец, этот чертов лабиринт.

Его величество самовлюбленный архитектор масштабности замысла украсить замковый ансамбль творением рук своих не оценил и выразился по этому поводу очень грубо. Мол, и так в строении всякой ерунды понамешали, и самое лучшее, что он может сделать, — это нанять троллей, дабы они сровняли с землей эту жуткую жуть. А уж потом следует построить нормальный дворец. Титиалалликецэль отказался отдавать родовое гнездо под снос. В ответ Великий архитектор пожал плечами, развернулся и ушел. Жена Титиалалликецэля, леди Миррабэль, очень расстроилась по этому поводу и закатила мужу грандиозный скандал с последующим отлучением от собственного тела на год.

— Но лорд-отец! — вскричал Т.

От его вопля пришла в себя штука-дрюка и попыталась клюнуть мага в живот. Промахнулась, хрипло заворчала, недовольно забила кожистыми крыльями. Пришлось полуэльфу многозначительно пригрозить ей кулаком, чтобы заткнулась и не мешала светской беседе.

— Сарай непременно должен понравиться, а никто, кроме Великого архитектора, такой гарантии не дает, — добавил сын.

Титиалалликецэль задумался. А ведь и правда, неплохая месть получится. Взять да уговорить этого возомнившего себя выше всех Великого отправиться на стройку в какую-то дыру. Глядишь, по возвращении как шелковый станет.

— Хорошо, — величественно кивнул высокородный лорд. — Обещать ничего не могу, но я попробую.

Т рассыпался в благодарностях своему такому замечательному и прозорливому отцу, что и выслушать сумеет, и решение верное принять. Титиалалликецэль некоторое время молча терпел фонтан сыновьего красноречия, потом сделал жест рукой, чтобы замолчал наконец.

— А что за тварь у тебя в руках? Необычная, — как бы между прочим поинтересовался он.

— О! Это редкий экземпляр местной фауны. Штука-дрюка называется. Вот. Хотел презентовать тебе, отец, по случаю, да не придумаю, как переправить.

— Молодежь, — снисходительно бросил Титиалалликецэль. — Чему вас только в академии вашей учат? Даже небольшой телепорт сделать не можете.

Тут высокий лорд критиковал зря. Как ни имениты были профессора в Академии магии, с каким бы усердием они ни вбивали науку в головы своих учеников, а нормальный телепорт, чтобы переместить себя целиком, а не по частям, удавался далеко не всякому магу. Да и слишком много сил требовало подобное заклятие. Оттого в ходу были специальные амулеты. И у Т амулет был, но на один раз. Теперь же он требовал подзарядки, а силы тратить на это не хотелось.

Титиалалликецэль щелкнул пальцами, и в воздухе перед Т возникла небольшая воронка телепорта. «Позер!» — фыркнул маг про себя, прекрасно понимая, что хитроумный отец, распекая сына-полукровку, вовсе не имел в виду, будто сотворит телепорт сам. Скорее всего, щелчком пальцев он активизировал специальный амулет, встроенный в одно из колец. То, что кольца на руках Титиалалликецэля не простое украшение, в некоторых таились яд или снотворное, полуэльф всегда знал. Сам мечтал о подобном, но такая изящная работа стоила дорого. Он запустил кожистую тварь в воронку. Та заверещала от ужаса и судорожно вцепилась в своего мучителя, готовая на все, лишь бы не пихали в страшные магические всполохи, жадно тянувшие ее на себя. Пришлось отдирать отчаянно верещавшую зверюшку вместе с внушительными полосами от куртки, но оно того стоило. Главное, чтобы отец не потерял терпение в ожидании результатов. Иметь Титиалалликецэля во врагах не рекомендовалось никому.

Бедная штука-дрюка улетела в воронку, вопя во все горло. Ее отчаянно вытаращенные глаза смотрели с таким укором, будто тварь только что предал лучший друг и возлюбленный в одном лице. У Т даже слезы на глаза навернулись, хотя особой чувствительностью к монстрам он не отличался. Да и не располагала профессия боевого мага к сочувствию к монстрам.

Воронка телепорта с тихим хлопком закрылась. Т вздохнул с облегчением. Титиалалликецэль позволил себе легкую улыбку на аристократическом лице, когда в комнату влетела кожистая тварь и первым делом вцепилась ему в тщательно уложенные волосы. Высокородный лорд утратил хваленое спокойствие и попытался отодрать щедрый сыновий подарок, но при этом не остаться лысым. Полуэльф же еле сдерживал душивший его смех. Знал, отец не простит ни унижения, ни веселья за свой счет. Кристалл, по которому беседовали сын и отец, скатился на пол и замер в каком-то углу, чудом не треснув. Дорогостоящее устройство связи спас длинный ворс ковра с искусно вытканными на нем охотничьими сценами. Не решаясь отключиться, Т некоторое время наблюдал за беспорядочным мельканием ног, обутых в высокие лаковые сапоги, слышал какой-то треск, вопли, вскрики, звон разбитой посуды и непонятное шуршание, затем кристалл потемнел, отключаясь, и полуэльф наконец позволил себе рассмеяться.

Со стороны Безымянного леса на Хренодерки медленно, словно нехотя наползали сумерки. Панас задумчиво посмотрел на темнеющее небо, на котором уже начинали высвечиваться частые звезды, и с удовольствием отметил, что дождя пока, слава Всевышнему, не предвидится. Еще пару-тройку дней постоит сухая погода, успеют сельчане и сарай ведьме сладить, и пересеять то, что ливнем загублено.

Нынче днем хренодерчане славно потрудились. Храм, конечно, не стал выглядеть совершенно новым, но состояние его значительно улучшилось. По крайней мере ближайшие несколько лет обрушение ему не грозило. Прилегающую территорию привели в порядок и теперь установили несколько столов, устроив сельские посиделки. Расходиться никому не хотелось. Воздух наполнил аромат запеченного в углях картофеля, что смешался с запахом свежеструганого дерева, и от этого на душе становилось как-то по-домашнему уютно даже приезжему ведьмаку, не имевшему особого понятия о домашнем уюте из-за отсутствия дома как такового. Достали из запасов вяленую рыбу, оставшуюся еще с прошлого года. Водяной местной речки Закавыки разобиделся на сельчан не на шутку после ритуала по вызову дождя, когда в реке всю воду плугом перебаламутили, и в этом году на обильный улов рассчитывать не приходилось. Ну да ничего. Либо пояса потуже затянут, либо все же договорятся с водяным. Принесут ему в подарок что-нибудь вкусненькое, глядишь, и отойдет. Помимо рыбы, разложенной на больших деревянных досках, на которых обычно хозяйки тесто дома для пирога раскатывали, и запеченного до черной кожуры картофеля красовались миски с пирогами с разнообразной начинкой, чугуны с кашей, жбаны с пивом. Поработали на славу, теперь и поесть не грех.

Разговоры велись разные, никто не скучал, но и другого старался не перебивать. За день умаялись, потому речь текла неторопливо, как мед с деревянной ложки в тарелку. На инструментах музыкальных никто не играл, плясовую не заводили, ибо нечего пока ноги бить в плясках: завтра еще ведьме сарай предстоит ладить, а тем, кто останется в селе, и в родном хозяйстве дел найдется. Вот закончат с севом, тогда и настоящее гулянье затеять можно.

За стол усадили даже ведьмаков, хотя в селе им особо никто рад не был, но Алишер доказал, что любой работы не чурается, подсобил по мере возможности, вызвав одобрение даже у бабки Рагнеды, что по приезде ведьмаков им скорую смерть напророчила. Вопреки предсказанию старейшей жительницы Хренодерок, ведьмаки уцелели, только двое из них (Риттер и Миксам) выглядели, как пыльным мешком из-за угла стукнутые, и на окружающий мир не обращали практически никакого внимания. Что-то неведомое произошло с ними в Безымянному лесу, отчего опасные с виду ведьмаки вдруг замкнулись в себе. Жаль, получить ответы на вопросы было не у кого, хоть всю ночь до хрипоты задавай. Единственной, кто хоть что-то мог об этом знать, была ведьма Светлолика, но к ней нужно в Безымянный лес идти, и чем кончится эта прогулка — непонятно.

Расстроенный Алишер смотрел на своих товарищей и впадал в мрачное уныние еще больше. Чем им помочь, он понятия не имел, а бездействие всегда раздражало.

— Да ты не убивайся так, милок, — посочувствовала пригорюнившемуся ведьмаку бабка Рагнеда и даже похлопала сухонькой старушечьей лапкой по его плечу, не убоявшись острых серебряных шипов.

Алишер с удивлением воззрился на старейшую жительницу Хренодерок и признал в ней кликушу, что на въезде в село им смерть напророчила, не убоявшись, что затопчут конями невзначай.

— Так ты, бабушка, говорила, будто по нам собаки воют, — напомнил он Рагнеде.

Та ничуть не смутилась и отнекиваться от несбывшегося предсказания не стала.

— Так я и сейчас от своих слов не отказываюсь, — с важным видом кивнула она. — Городские вы. Думаете, что свои порядки везде можете навести? Ан нет. Не выходит, значит, по-вашему. Безымянный лес века до нас стоял и после нас века простоит. А любая старость уважения требует.

— Какого еще уважения, бабушка?! — зло огрызнулся он. — Пряников, что ли, лешему на пеньке оставить надобно?

— А хоть бы и пряников, — хитро усмехнулась бабка беззубым ртом. — Ты, милок, не гоношись, а слухай сюда лучше, что старшие тебе говорят, да на ус мотай. Ты своих друзей к Светлолике своди. Может, она что придумает… Только завтра не ходи. Выжди, пока обещанное ей Панас выполнит. Сарай, значит, сладит. Тогда станет она сговорчивей. Возьмешь курицу в подарок да пойдешь.

— Хороший совет, — саркастически хмыкнул ведьмак. — Только мы уже были в лесу, и вот чем дело кончилось. — Алишер широким жестом указал на Риттера с Миксамом.

— Так даже в лес ходить нужно умеючи, — наставительно изрекла Рагнеда.

— Да неужто, — изогнул русую бровь Алишер. — А мы, надо думать, даже этого не умеем.

— Конечно, не умеете, — ничуть не смутившись, прошамкала бабка беззубым ртом. — Лешего не уважили, а с оружием поперлись. Разве так можно? Вот леший и осерчал маленько.

— Маленько? — возмутился Алишер.

Страшно подумать, что приключилось бы, если б лесной хозяин разозлился по-крупному.

— Так живые обратно вышли, значит, не сильно хозяин лесной расстроился. Да и Светлолика, видать, заступилась. Не зря же товарищей твоих из лесу именно она вывела. Ты бы отблагодарил девку-то за доброту ее. Все ж лихо от вас, неразумных, отвела.

— Да с вами как с займом в гномьем банке — вовек не расплатишься, — философски изрек ведьмак. — Каждого за что-нибудь отблагодарить надобно. Таких поборов даже в столице нет.

Рагнеда внимательно посмотрела на Алишера старческими подслеповатыми глазами.

— Так ведь тут не злато с серебром надобно, а уважение оказать, — словно дитятке неразумному объясняла она. — Ты как в лес пойдешь, сначала ко мне зайди. Я тебе саженец яблони дам. У меня хорошие яблони, у кого хочешь спроси. Яблоки сочные, сладкие, будто медом напитаны: и в начинку хороши, и так, погрызть-потешиться.

Алишер непонимающе нахмурился. Он точно не собирался здесь яблоневых садов разводить. Ни до похода в лес, ни после. Да и какой из него садовод? Его руки огрубели от оружия в сражениях с монстрами разными, а не от древка лопаты.

— А зачем мне саженец? — озвучил свои сомнения он и получил ощутимый удар клюкой по голове.

— Ты сначала дослушай до конца, а уж потом рот открывай, — наставительно изрекла бабка. — Молодежь! Вечно куда-то спешите… Саженец возьмешь и посадишь в лесу. Только не сажай где попало. Выбери место, где когда-то огонь деревья все выжег. Там и прикопай.

— А зачем? — не удержался от вопроса Алишер и даже чуть пригнулся, ожидая болезненного удара клюкой, но его не последовало. — И почему именно яблоня? Девать, что ли, некуда?

— Любое дерево силу лесу прибавляет, а значит, и его хозяину — тоже. Яблоня же дерево еще и полезное. Пчела станет брать с него мед, зверь получит плоды. Леший поймет, что ты добро лесу сделал, зверям, пчелкам разным, и не станет тебе вредить.

Ведьмак подумал, что, как ни странно, бабка, возможно, права.