Глава 29
Майло уехал, а я стояла и смотрела на море затуманенным от наворачивающихся слез взглядом. Снова вся тяжесть наших отношений надавила мне на плечи. Я буду сидеть дома и ждать, пока кто-то из нас не примет хоть какое-то решение. Я несправедливо обвинила мужа, обидела своим недоверием и потому не имела права винить в том, что он разозлился. И все-таки сомнения в надежности Майло порождала репутация, которую он создал себе сам, его поступки. А может, мы оба вели себя по-дурацки.
– Эймори?
Я обернулась. В дверях, выходящих на террасу, нерешительно мялся Джил.
– Майло… сказал, ты хочешь меня видеть.
Значит, напоследок Майло подослал ко мне своего соперника, чтобы потом меня же и обвинить.
– Он возвращается на континент, – кисло улыбнулась я.
– И что это значит?
– Хотела бы я знать. Похоже, «Брайтуэлл» не самое благоприятное место для человеческих отношений. – Не желая больше говорить о Майло, я сменила тему: – Как Эммелина?
После ночных событий Джил первым же утренним поездом отправил ее в Лондон к матери. Это было лучше всего. Не стоит ей видеть место, с которым связано столько мрачных воспоминаний.
Засунув руки в карманы, Джил вышел на террасу.
– Думаю, справится. Но это будет нелегко.
– Насколько можно судить, Руперт все-таки любил ее, по-своему.
Слабое утешение, конечно. Но, возможно, для Эммелины это важно.
– Если бы ты смогла ей написать, думаю, она была бы рада. В ближайшие месяцы ей понадобится какое-нибудь отвлечение.
– Конечно, с радостью. – Я помялась. – А что с Оливией?
Джил насторожился:
– Она сказала тебе, что любит меня?
– Да.
– Я не был уверен, что она это всерьез. Да и до сих пор не уверен.
– Она без ума от тебя, Джил, – сказала я теми же словами, какими Оливия говорила о нем.
– Вся эта история с самоубийством… Ужасно глупо.
Я поняла, что его раздражение на самом деле вызвано глубокой озабоченностью. Он очень беспокоился об Оливии. И она тоже это знала. Конечно, было глупо вскрывать вены, но в отчаянии люди часто делают глупости.
– Не думаю, что она в самом деле хотела свести счеты с жизнью.
– Конечно, – кивнул Джил, – но от этого ненамного лучше. Когда ты узнала про Оливию и меня?
– Я поняла лишь вчера вечером. Мы разговорились, и вдруг мне все стало ясно. Я была слепа, что не замечала этого раньше.
Джил подошел ближе, но не смотрел мне в глаза. Ему явно было неловко.
– Она что-нибудь тебе сказала?
– Похоже, она сама толком не понимает, что с ней произошло.
Мне вдруг стало очень жаль Оливию. Джил взглянул в сторону моря.
– Это я виноват. Я дурно с ней поступил. Мы встречались, у нас были замечательные отношения, все ладилось. Какое-то время. Я… уже начал подумывать о свадьбе, но тут она познакомилась с Рупертом Хоу. Они понравились друг другу сразу. – Очень многое стало ясно. Вероятно, в дополнение ко всему Руперт напомнил Джилу о Майло. Может, он думал, что и Оливия падет жертвой красавца. – Это было неправильно, но я решил, что лучше положить всему конец… прежде чем дело зайдет слишком далеко. И я с ней порвал. Оливия очень переживала, но я считал, что она скоро оправится. Я уехал и попытался все забыть. Понимаешь, я не знал, что она тоже будет в «Брайтуэлле». А увидев, почувствовал себя ужасно.
– Лучше бы ты мне рассказал.
– Я собирался, но не решился взвалить этот груз на тебя. И тем не менее я все время боялся, что история выйдет наружу в какой-нибудь кошмарной скандальной сцене. Кстати, поэтому и не хотел, чтобы ты занималась этим делом. Все всё знали, и, подозреваю, всем не терпелось что-нибудь такое сказать. Смешно было надеяться сохранить это в тайне. – Я вспомнила разговор с Роджерсами. Когда речь зашла о превратностях любви, Анна деликатно, потрепав мужа по ноге, остановила его, чтобы тот не ляпнул чего лишнего. – Оливия была не в себе всю неделю, а в довершение прочего поползли эти слухи про нее с Рупертом. После убийства я даже испугался, что могут подумать, будто она в припадке ревности…
Значит, мы все прикрывали друг друга. Я Джила, а он в это время Оливию. Какую же кашу мы тут заварили.
– Я видела, что у тебя душа не на месте, – призналась я, – и не понимала, почему ты не хочешь мне открыться.
Джил издал сдавленный смешок:
– Да, жуткая выдалась неделька, с учетом всех нюансов. Сначала я пытался уговорить Руперта отвязаться от Эммелины, потом его убийство… и приезд твоего мужа. И все это время Оливия старалась убедить меня, чтобы я еще раз хорошенько подумал о ней… о наших отношениях. Она не раз приходила ко мне – поговорить. А в ночь моего ареста я как раз пришел к тебе после разговора с ней. Мы до самого ужина выясняли отношения в ее номере. Она заявила, что расскажет все тебе, но я хотел ее опередить… А когда меня выпустили, уже было не до того.
– Ты любишь ее, Джил?
Он посмотрел мне в глаза:
– Не знаю. Мне казалось, да. А потом…
Потом он вернулся в мою жизнь, и мы оба попали в ловушку, гадая, что лучше – приукрашенное временем прошлое или неопределенное будущее. Мы обменялись взглядами и, думаю, оба в этот момент поняли, что прошлое осталось в прошлом. Мы никогда уже не сможем быть друг для друга тем, чем были прежде.
– А сегодня, Джил? Что ты чувствуешь к ней сейчас, когда все открылось?
– Я… Она все еще важна для меня.
Эти слова будто разрядили напряжение. Джил даже показался счастливым, в любом случае ему стало легче.
– Так скажи ей об этом.
– Знаешь, я не уверен, что она захочет ко мне вернуться. Я перестал ей верить, это была непростительная ошибка.
– Захочет. Хотя ты и был к ней несправедлив. Руперт ей был в общем до лампочки. Она сама сказала мне об этом. Оливия не я, понимаешь, она верна своим чувствам.
– Эймори, не надо, – мягко сказал Джил.
Я закусила губу, чувствуя, что наворачиваются слезы. Джил притянул меня к себе, и я прильнула к нему. Так хорошо было оказаться в объятиях верного друга. Несколько мгновений я млела в крепких руках, теплоте и надежности, затем сделала шаг назад, утерла слезы, вдохнула освежающий морской воздух и невесело рассмеялась:
– Я столько всего наворотила.
Джил посмотрел на меня.
– Никто из нас не в состоянии принимать ясно продуманные решения, когда мы влюблены. А ты все еще влюблена в него.
Я вздохнула и, впервые признавшись в этом самой себе, кивнула:
– Да. Я все еще люблю его.
– По-моему, я всегда это знал. – Джил улыбнулся, хотя и несколько криво. – Но, кажется, все-таки решил посмотреть, что могло бы выйти.
– Я совсем не уверена, что у меня получится… Но я должна попытаться.
– Понимаю. – Джил облокотился на перила, так же, как Майло всего несколько минут назад. – Вы созданы друг для друга, правда. – Он улыбнулся. – Его нужно все время осаживать, а тебя немножко подзадоривать. Со мной тебе, наверно, было до смерти скучно.
– Джил, прости меня за все.
Он взял меня за руку. Мы в последний раз стояли рядом.
– Тебе не за что просить прощения, Эймори. Ты пошла по зову своего сердца. Мало кто из нас способен на большее.
– Спасибо. – Я сделала глубокий вдох, запретив себе плакать. За эту неделю я пролила больше слез, чем за целый год. – Увидимся в Лондоне?
– Конечно. Я очень хочу остаться твоим другом, Эймори.
– А я твоим, Джил.
Он улыбнулся и стиснул мою руку.
– А теперь, с твоего позволения, думаю, мне надо обсудить кое-что с Оливией.
– Конечно. Желаю вам обоим счастья.
Он поцеловал меня в щеку и ушел, оставив на террасе одну. Я еще постояла, глядя на море. Сколько всего произошло за это короткое время в «Брайтуэлле», а все-таки, по большому счету, ничего не изменилось. Стряхнув задумчивость, я вернулась в гостиницу. Надо было еще кое-что собрать, чтобы успеть на вечерний поезд. Пошлю телеграмму Лорел, пусть встретит меня на вокзале. Не хочется одной возвращаться в пустой дом. Может, прежде чем ехать в усадьбу и пытаться распутать эту страшную путаницу, которая называется моим браком, лучше пару дней пошляться по лондонским магазинам.
– Полагаю, вы счастливы, что уезжаете из «Брайтуэлла», миссис Эймс.
Ко мне подошел инспектор Джонс. Хотя я и подписала вчера протокол, но почему-то не очень ему удивилась. Я так и думала, что перед отъездом он захочет еще со мной поговорить. Мне было приятно его видеть. Пусть моя самодеятельность раздражала инспектора, но я чувствовала, что скорее ему симпатична. Я же просто им восхищалась.
– В самом деле, инспектор. Вряд ли когда-нибудь выберусь еще так на море.
– Вы сегодня едете домой?
– Да, как раз думала отправляться на вокзал.
Он не задал мне вопроса про Майло, за что я была ему признательна. Проницательный инспектор, казалось, все понимал.
– Учитывая мою строгость в подобных делах, вас это, может, удивит, но я пришел поблагодарить вас за помощь, – довольно мрачно сказал Джонс.
Хотя он процедил эти слова сквозь зубы, я была польщена.
– Вы бы все равно нашли убийцу.
Я говорила серьезно. У меня не было никаких сомнений в том, что инспектор с его умом распутает дело. То, что я все время вмешивалась, возможно, вынудило Ларису действовать в спешке, но она все равно не ушла бы от Джонса.
– Могло быть слишком поздно, – многозначительно произнес инспектор. – Меня нисколько не удивило бы, если бы преступница решила, что настала очередь Эммелины Трент. Ведь именно она поставила крест на всех мечтаниях миссис Хэмильтон.
Ужасная мысль, мне не хотелось на ней сосредотачиваться, и я спросила:
– Вы думаете, ее повесят?
Как ни чудовищны были преступления Ларисы, я невольно испытывала сочувствие к тихой женщине, которую в конечном счете завело слишком далеко.
– Вряд ли. Как я понял врачей, она не вполне дееспособна. Скорее всего ее поместят в психиатрическую лечебницу.
– Может быть, это и к лучшему.
– А каковы ваши планы? Вы намерены обратить вмешательство в дела полиции в привычку?
Хотя Джонс не улыбался, я поняла, что он меня дразнит.
– Едва ли. С меня хватило одного убийства, инспектор. Я бы предпочла, чтобы преступления остались в прошлом.
Теперь Джонс улыбнулся:
– Это вы сейчас так говорите. Если подвернется что-нибудь захватывающее, думаю, тут же впутаетесь.
Я рассмеялась. Носильщик принес мой багаж, и я с огромным удовольствием отдала ключ портье за стойкой.
– Я могу отвезти вас на вокзал, миссис Эймс? – поинтересовался инспектор, когда мы выходили из гостиницы «Брайтуэлл» на теплое солнце.
– Спасибо, инспектор Джонс, – улыбнулась я. – Учитывая все, что мне пришлось пережить за последнюю неделю, полагаю, полицейский эскорт в самом деле не помешает.
Поезд тронулся на север. Я сидела в купе и смотрела на мелькающие пейзажи и далекую морскую гладь. Сегодня выглянуло солнце, словно предвещая радужное будущее, но я ощущала какую-то потерянность. После всего случившегося я очень устала и хотела домой.
– Путешествуем в одиночестве?
Услышав знакомый голос, я подняла голову, на долю секунды решив, что обозналась, и немало удивилась. В дверях стоял Майло. Я не видела его на вокзале и тем более не видела, чтобы он садился в поезд.
– Мне показалось, ты уехал утренним поездом, – произнесла я ровным голосом, хотя сердце заколотилось.
Я призналась Джилу, что, несмотря ни на что, все еще люблю Майло, и очень не хотела, чтобы муж уезжал, когда все так неопределенно. И вот он тут как тут. Тем не менее рассудок запрещал чего-то ждать. Я уже давно научилась тому, что лучше не питать надежд, и сейчас с опаской наблюдала, как Майло, зайдя в купе, закрыл за собой дверь.
– Мне тут подумалось, лучше пока не ехать на континент.
Я не очень понимала, как реагировать, какая роль отведена мне в этой маленькой пьесе. Сегодняшнее утро внушило мне уверенность в том, что наш брак распался, но вот Майло стоит передо мной как ни в чем не бывало, с такой невозмутимостью, будто зашел в гостиную выпить чаю.
– О! – выдавила я из себя. – И что же заставило тебя изменить намерения?
– Я немного поразмыслил и решил не оставлять тебя одну. Мне не очень понравилась твоя компания.
– Вот как?
– Вот так. – Майло занял место наискосок от меня. Лицо его выражало спокойствие и безмятежность. – Если хочешь знать, я сел на этот поезд с твердым намерением сбросить с него Джилмора Трента.
Я невольно улыбнулась, а в душе вдруг вспыхнула искра надежды.
– Джил не поехал этим поездом.
Мы смотрели друг на друга.
– Вот как?
Мне вдруг пришло в голову, что Майло уже это знал. Прежде чем действовать, он скорее всего высматривал меня на вокзале, чтобы понять, какое я приняла решение.
– Вот так, – ровным голосом ответила я, и нам обоим было ясно, как много означают эти пустые слова.
Пожав плечами, Майло устроился поудобнее.
– Что ж, тоже неплохо. Не хотелось бы подкреплять твое мнение о моей кровожадности.
– Майло, я…
Он махнул рукой:
– Не важно. Это все ерунда. Вероятно, там в самом деле могло показаться, что я виновен. В любом случае было любопытно пару минут побыть главным подозреваемым.
– Если бы мы могли положиться друг на друга… – произнесла я. – Но в данном аспекте дела у нас всегда обстояли не лучшим образом, правда?
– Могло быть и хуже. Ты, по крайней мере, еще не пыталась утопить меня в ванне.
У меня вырвалось нечто среднее между смешком и тяжелым вздохом.
– Майло, перестань дурачиться.
– Вовсе я не дурачусь. Ведь и правда существуют браки похуже нашего.
– Я не шучу. – Мне не хотелось идти у него на поводу, но поскольку я почему-то не способна была посмотреть ему в глаза и сказать слова, которые следовало сказать, то принялась рассматривать свои руки. – Мы часто будто чужие друг другу. Я нередко думаю, нужна ли я еще тебе.
Я заставила себя сказать это, хоть и ожидала пустого ответа. Но подняв глаза, я не увидела во взгляде Майло насмешки.
– Тебе прекрасно известно, Эймори, что я тебя обожаю.
Он пристально смотрел на меня своими синими глазами, похожими на два озера, в которые я погружалась все глубже и глубже. Это был один из тех редких моментов, когда Майло казался совершенно искренним, и я с трудом противилась желанию поверить ему.
– Правда? С тобой никогда не знаешь…
Он взял мою руку, погладив большим пальцем то место, где полагалось быть обручальному кольцу. Меня обдало жаром. Майло поднял мою руку, провел по ней губами, и у меня прервалось дыхание.
– Я хочу вернуться с тобой домой, – сказал он. – Подустал от путешествий.
Я медлила. Майло всегда прекрасно умел говорить правильные слова. А я хотела убедиться, что он всерьез, что он не просто произносит фразы, которые мне хочется слышать. Однако глупо было скрывать от себя, что я готова рискнуть. Полной убежденности, что я верю мужу, я не ощущала, но, глядя в его ожидающие глаза, я подумала, Майло сам верит в то, что говорит. Может быть, этого достаточно. Пока, по крайней мере.
– Хорошо, – сказала я наконец. – Я буду очень рада, если ты вернешься домой.
Он подсел ближе, притянул меня к себе и наклонился, чтобы поцеловать. Я никогда не походила на героинь романов, у которых при первом прикосновении возлюбленного отказывает рассудок. Однако в этот момент мне было очень трудно сосредоточиться на чем-то еще, кроме того, как я люблю этого человека, который может довести до бешенства.
Несколько минут спустя прошедший по вагону проводник заставил нас отпрянуть друг от друга и принять некое подобие приличной пары. Я прислонилась к Майло, он приобнял меня, и тут я вновь обрела способность более-менее ясно мыслить. Я вспомнила о телеграмме, которую отправила перед отъездом из «Брайтуэлла».
– Меня будет встречать Лорел. Тебя она не ждет.
– Пусть едет домой, – отозвался Майло, проводя губами по моим волосам. – У нас найдутся занятия получше, чем целый вечер дуть чай вместе с твоей кузиной. А кстати, это ведь был проводник? Сколько у нас времени до следующей остановки?
Чувствуя в животе нелепую дрожь, я посмотрела на часы.
– Почти час.
– Чудесно. – И Майло крепче прижал меня к себе. – Проведем его с пользой.
Что мы и сделали.
