Глава 18

Наверно, если речь идет о собственном муже, непоследовательность простительна. И все-таки, как ни увлекательна была ночь, что-то очень похожее на сожаление не покидало меня, когда я вставала, умывалась, одевалась и спускалась к завтраку. Майло еще спал, чему я была только рада. Мне не хотелось сейчас смотреть ему в глаза. Романтическая интерлюдия не могла спасти наш брак. А скорее всего, она даже напортила. Положение стало еще неопределеннее.

Хотя, если честно, сожаление было не единственное, что я испытывала. В конце концов, мы поступили так, как поступают миллионы мужей и жен. В наших брачных отношениях было так мало этих самых брачных отношений, что я радовалась, если мы чуть-чуть наверстали. В любом случае, даже если это неразумно, теперь уже ничего не поделаешь.

Я появилась в столовой довольно поздно, и хотя людей было еще немало, единственным знакомым оказался Лайонел Блейк. Он сидел в углу, перед ним на столе лежала книга. Не отрываясь от нее, он размеренно жевал завтрак. Наполнив свою тарелку, я подошла к нему.

– Доброе утро, мистер Блейк, – поздоровалась я, садясь за соседний стол.

Он поднял голову, как будто только заметив меня, и улыбнулся.

– Доброе утро, миссис Эймс.

– Не хотела отрывать вас от чтения.

– О, ничего, – произнес он, закрыв и отодвинув книгу. Я кинула взгляд на обложку, это была пьеса – «Die Ratten» Герхарта Гауптмана. – Когда больше нечего делать, я всегда читаю, но за едой предпочитаю компанию.

– Наверно, остальные уже позавтракали.

– Да, я видел почти всех наших. Я бы сказал, легкий перебор.

На это странное замечание я приподняла брови, но Блейк не стал ничего разъяснять. Может, с кем-нибудь поссорился?

– Как бы я хотел, чтобы все это закончилось и мы разъехались по домам, – продолжал он. – К обычной жизни.

К обычной жизни. Я тоже мечтала уехать из «Брайтуэлла», оставив здесь все мрачные воспоминания, не горела желанием возвращаться к обычному положению вещей. Однако эти мысли лучше отложить до другого раза.

– Хотела спросить у вас, – как бы между прочим начала я, размешивая сахар в кофе, – слышно ли что-нибудь от вашего попечителя?

Тень смущения омрачила лицо моего собеседника, но он тут же разогнал ее. Или мне показалось? Блейк кивнул:

– Ах да, знаете, он нашел хорошую площадку ближе к Лондону и уверен, что получит хорошие сборы. Они вроде уже начали репетировать.

– Рада, что проблема разрешилась к вашему удовольствию. – И, опустошая тарелку, я перевела разговор на другую тему.

Я начинала понимать, что Лайонела Блейка не так-то просто раскусить. Он был неизменно дружелюбен, общителен, но как-то уклончив. Возникало ощущение, что он не торопится раскрывать свое истинное «я». Может быть, актер в нем вечно стремится играть какую-то роль. Мне вдруг пришла в голову одна мысль, и я ринулась вперед очертя голову, даже не выдержав паузы.

– Мистер Блейк, вы говорили инспектору, что в день убийства мистера Хоу видели на террасе Джила. В котором часу это было?

Если бы я надеялась застать его врасплох и тем самым спровоцировать признание, то мне бы пришлось разочароваться. Блейк выдержал мой взгляд не моргнув глазом.

– Я не говорил этого инспектору.

– О, простите. – Я изобразила смущение. – Я, наверно, перепутала… Просто вы сидели на террасе, когда мы искали Руперта, и, видимо, я решила, что это именно вы.

– Нет, не я.

Ответ прозвучал безупречно вежливо, но в нем послышался холодок. Блейк явно не стремился удовлетворить мое любопытство – из нежелания ли впускать кого-либо на свою личную территорию или же по каким-то более темным соображениям.

– Доброе утро! Доброе утро!

Подняв голову, я увидела вплывающую в столовую миссис Роланд. Легкая яркая ткань развевающегося шелкового платья изумительного оранжевого цвета, казалось, поднимала высокие волны. Смотреть на эту женщину было все равно что прямо на солнце. Мы с Блейком ответили на приветствие, а Ивонна, пройдя к буфету, принялась накладывать на тарелку гору сосисок.

– Так много всего произошло за последнее время, – начала она. – Мне это напомнило мой второй… нет, третий медовый месяц. Мы отправились в круиз по Нилу, и один человек выпал за борт. Наверно, его сожрали крокодилы… А потом еще один тяжело заболел, потом нагрянула такая жара и… В общем, все подряд. Наверно, Джил сейчас гниет заживо в каком-нибудь подземелье. А эта бедняжка от любви порезала себя на куски. Для меня это слишком. Как хочется вернуться в Лондон!

Выложив все это, она взяла тарелку с сосисками и удалилась так же внезапно, как и появилась. Я посмотрела на Блейка.

– Будто из какой-то нелепой комедии, – улыбнувшись, заметил он.

– Действительно, очень любопытный персонаж.

Хотя миссис Роланд в самом деле была странновата, мне она нравилась. В ней чувствовалось что-то очень живое. Наверно, исходившие от нее флюиды делали ее весьма привлекательной в юные годы.

– Ну что ж, миссис Эймс, – сказал Блейк, беря книгу и вставая со стула. – Мне нужно написать одно письмо. Мы, конечно же, увидимся.

– Конечно.

Он ушел, и завтрак я доедала в одиночестве. То, что Блейк отрицал факт разговора с инспектором, еще не значило, что такого разговора не было, но я не понимала, зачем ему это скрывать. Я вообще не могла понять, зачем скрывать, если ты видел Джила на террасе.

Вернувшись к действительности, я услышала из холла резкий голос миссис Роланд, прерываемый негромкими ответами Майло. Ему удалось поразительно быстро выпутаться. Уже через несколько секунд он появился в дверях столовой, поискал меня глазами и улыбнулся. У меня почему-то свело живот. Я улыбнулась в ответ, но, боюсь, моей улыбке недоставало тепла. Я чувствовала себя решительно не в своей тарелке.

Я видела, как смотрели на Майло, когда он шел к буфету. Я уже давно привыкла, что все женщины провожают его глазами. Ей-богу, как же ему не повезло с красотой. Он мог бы быть совсем другим, менее самоуверенным, более внимательным. Но такому мужчине требовался минимум усилий, чтобы заставить людей делать то, что ему нужно, – особенно женщин, включая, надо признать, и меня. И он этим пользовался.

– Привет, дорогая, – сказал он, садясь за стол с чашкой кофе и заполненной тарелкой.

– Доброе утро, – довольно сдержанно отозвалась я, теребя салфетку.

Я не знала, как ночные события скажутся на наших несколько натянутых отношениях. Майло, похоже, не испытывал ни малейшей неловкости.

– А оно в самом деле доброе, не правда ли? – усмехнулся Майло. – Хотя, проснувшись, я немного расстроился, что ты лишила меня столь прелестного соседства.

– У нас куча дел, нечего… прохлаждаться целый день в постели, – тихо ответила я, надеясь, что меня никто не слышит.

– Возможно, более полезных дел, – Майло отхлебнул кофе, – но вряд ли более приятных.

– Я только что говорила с Блейком, – пропустила я намек мимо ушей.

– Я бы, кстати, не назвал это «прохлаждаться».

– Майло, пожалуйста, сосредоточься.

– Не так-то легко. – Отодвинув чашку и поставив локти на стол, Майло потянулся ко мне. – Когда ты говоришь, я могу сосредоточиться лишь на твоих прелестных губах.

– Обычно комплименты предшествуют соблазнению, – резко сказала я. – А не наоборот.

Майло недовольно вздохнул и откинулся на спинку стула.

– Ладно. Слушаю. Ты говорила с Блейком.

Он взял вилку и начал есть, а я приступила к рассказу:

– Я хотела услышать от него, что он говорил с инспектором Джонсом и сообщил тому, что видел Джила на террасе.

– И что? Услышала?

– Нет. Если такой разговор и имел место, то Блейк не стал в этом признаваться.

– А почему из этого надо делать такую тайну, как ты думаешь? – повторил Майло мой вопрос, хотя и не слишком заинтересованным тоном. – Значит, инспектор должен иметь причину не желать, чтобы это стало известно.

– Именно так я и думаю. Мне бы только хотелось, чтобы Джонс сделал хоть шаг навстречу. Кажется, надо его навестить.

Еще я собиралась поговорить с Джилом, но об этом предпочла умолчать.

– А какие задания будут мне? – спросил Майло.

– Продолжай собирать по зернышку любые сведения, какие сможешь. Особенно у женщин. Может, тебе удастся узнать у миссис Хэмильтон, что искал ее муж на берегу. Ведь должно же быть объяснение, почему он выбрал для поисков именно вчерашнюю ночь.

Майло пожал плечами:

– Может, просто представилась возможность, и он ею воспользовался.

– Может, но я не могу избавиться от чувства, будто мы что-то упускаем.

Терпеливо выслушав мои рассуждения, Майло отодвинул тарелку. Затем мы встали из-за стола и вышли в холл. Утреннее солнце ярко светило в окна, освещая стены и придавая интерьерам праздничный вид. Мне вдруг стало легко, как не было уже давно. Возможно, все как-нибудь утрясется. Может, при помощи Майло мне удастся выяснить, кто убил Руперта Хоу, и Джил окажется на свободе. Я собралась выйти на террасу, но Майло взял меня за руку.

– О, Эймори…

– Да?

– Еще кое-что.

Его рука скользнула по моей талии, он наклонился и поцеловал меня долгим поцелуем, от которого я не могла отбиться, хотя мы находились на людях. Наконец Майло отпустил меня и улыбнулся:

– Увидимся за обедом.

Я кивнула, и он направился к лифту. Проводив его взглядом, я вздохнула. Как я ни пыталась не поддаваться его очарованию, мне было очень трудно держать себя в руках. Несмотря на все слова, сказанные самой себе, я была рада, когда он рядом, приятно его внимание. Это довольно неразумно, но должна признать, разумность редко соседствует с делами сердечными.

Всеми силами пытаясь отогнать неприятные мысли, я уже собралась выйти из гостиницы, как вдруг с крайним изумлением увидела в дверях Джила.

– Джил! – воскликнула я и после секундной паузы бросилась к нему.

Джил видел наше с Майло прощание, хотя попытался это скрыть, и я поняла, почему мой муж был столь нежен. Легче мне не стало. Странная смесь гнева и грусти холодом сдавила грудь. Майло всегда знал, что делает, и точно выбрал момент для победной реляции.

– Тебя отпустили, – подойдя к Джилу, констатировала я очевидное.

Он чмокнул меня в щеку. По непонятной причине я почувствовала, будто меня застали за неприличным занятием.

– Не насовсем. – Джил улыбнулся очень усталой улыбкой, не согревшей его взгляда. – Мой адвокат, похоже, высший класс. – Он выдавил совсем невеселый смешок. – Мой адвокат. Как странно звучит. Мне предъявлено обвинение в убийстве, Эймори. Будто сон какой-то.

Я вдруг заметила, что под глазами у Джила залегли темные круги, он очень бледен, да и вообще выглядит старше, чем два дня назад. Сердце сжалось от сострадания и немалого чувства вины. Я взяла его за руку.

– Все будет хорошо, Джил. Я так рада, что тебя отпустили. Я просила свидания, но инспектор Джонс не разрешил.

– Я тоже рад. Не самое приятное место. И нечего тебе было туда ходить. – Джил убрал руку.

– Ты голоден? – спросила я, не зная, что еще сказать.

Чем я могла его утешить? Особенно теперь, когда так остро ощутила возникшую между нами дистанцию. В последние дни произошло много всего, и в этих обстоятельствах мы оба предпочитали не акцентировать внимание на том факте, что Майло, кажется, снова встал между нами. Хотя вообще-то я не сделала ничего предосудительного, наверно, для Джила было неприятным сюрпризом, только-только выйдя из тюрьмы, увидеть меня в объятиях мужа.

– Нет, спасибо. Очень устал. Плохо спал. Думаю заглянуть к Эммелине и потом немного отдохнуть.

– Конечно. Она страшно обрадуется. Ей очень тяжело.

– Да, увидимся позже.

Джил пошел к лифту, и мне вдруг стало необъяснимо больно, что он повернулся ко мне спиной. Я должна его остановить.

– Джил, подожди.

Он обернулся, а я понятия не имела, что сказать. Сейчас не время, да и не место выяснять отношения. Но одно я могла попытаться исправить.

– Джил, мне и в голову не могло прийти, что инспектор Джонс так истолкует мои слова. Сначала о той сцене с Рупертом мне следовало поговорить с тобой. Я не думала, что это будет иметь какие-то последствия. Прости меня, пожалуйста.

– Ради бога, не извиняйся, – отозвался Джил. – Выбрось из головы, будто меня арестовали из-за тебя.

– И все-таки это моя промашка, – подавленно проговорила я.

Джил подошел ко мне, мягко улыбнулся и на этот раз сам взял за руку.

– Я втянул тебя, мне и извиняться. Не знаю, о чем я думал, когда просил тебя… Наверно, вообще ни о чем. Если бы хоть чуть-чуть подумал, ты была бы от всего этого избавлена.

– Нет, Джил, я с радостью согласилась тебе помочь, с радостью готова и сейчас. – Я стиснула его руку. Она, как всегда, была сухая и теплая, рукопожатие крепкое и надежное.

– Все будет хорошо, я знаю.

Джил улыбнулся, однако не очень уверенно:

– Спасибо.

– Я хочу выяснить, кто это сделал, Джил. Я знаю, ты против, но я тут поспрашивала людей и…

Взгляд его потемнел и он сильнее сжал мне руку.

– Пожалуйста, Эймори. Я говорил серьезно и готов повторить. Не делай этого. Ты не имеешь права так рисковать. – Джил огляделся, словно опасаясь, что его услышат, но мы разговаривали тихо, и поблизости никого не было. – Я не хочу, чтобы ты вмешивалась. Понимаешь? Оставь, пусть этим занимается полиция.

– Я не могу просто смотреть, как тебя обвиняют в том, чего ты не совершал.

Он ответил мне пристальным взглядом, который вдруг согрела теплая волна.

– Ты действительно веришь, что я невиновен?

– Всем сердцем.

Джил улыбнулся настоящей улыбкой, и грудь мне сдавила знакомая нежность.

– Это очень много, Эймори.

– Ты правда мог подумать, что я поверю, будто ты это сделал?

– Я… – Глаза его вспыхнули, и он отвел взгляд. – Откуда мне было знать. Все было так давно, Эймори. Мы оба изменились.

Я поняла, что он думает о том, как мы были счастливы, прежде чем появился Майло и изменил наши жизни.

– Да, теперь все по-другому, – отозвалась я. – Но это не значит, что я думаю о тебе хуже, Джил.

– Спасибо. – Он о чем-то задумался. – Многое еще можно сказать, правда? Но, наверно, сейчас не стоит.

– Да, не стоит, – согласилась я, испытав облегчение и от того, что он закончил наметившийся разговор, и от того, что разговор этот откладывался до времени.

– Обещай, что не будешь больше заниматься этим убийством, Эймори.

– Не могу. – Я посмотрела ему в глаза. – Я точно знаю, что не смогу.

– Тогда по крайней мере пообещай, что будешь осторожна. Если с тобой что-нибудь случится…

– Я буду осторожна, Джил. Обещаю.

Он кивнул и отпустил мою руку.

– Пойду к Эммелине.

Джил ушел, а я решила пройтись по террасе, освежить голову. Я была взбудоражена до крайности и уже не понимала кто, где и зачем. Больше того, я не понимала, где и зачем я сама.

На одну счастливую секунду этим утром, когда Майло меня поцеловал, я позволила себе поверить: у нас получится; моего отъезда оказалось достаточно, чтобы вызвать у него некое подобие супружеской привязанности, чтобы он понял наконец – я ему все-таки небезразлична. А потом Майло на глазах у Джила ловко разыграл нужную ему сцену и снова заставил меня вспомнить, что он играет в какую-то игру. От этого заныло в животе. А Джил? Майло спросил, люблю ли я его, и хотя первым импульсом было сказать «нет», я не могла сделать вид, даже для себя, что между нами вовсе ничего нет. Сложно сказать, старая ли это дружба или нечто большее, но Джил обладал тем, чего не хватало Майло.

Правда, одно я знала точно. Обрушившаяся на меня буря чувств едва ли могла помочь в поисках убийцы Руперта Хоу. Глубоко вдыхая прохладный соленый воздух, я, заставив себя сосредоточиться на предстоящей задаче, подошла к ограде и глянула вниз. Нижняя терраса была пуста, в свете утреннего солнца блестели белые столики. После того как полиция выполнила все необходимые действия, террасу помыли и открыли для постояльцев, однако туда никто не ходил. И трудно винить в этом людей. Есть что-то жуткое в том, чтобы пить чай на террасе, где была погублена человеческая жизнь.

Я перевела взгляд к подножию скалы. Что же искал там Хэмильтон прошлой ночью? В любом случае, судя по всему, нашел. Моя догадка о том, что это было орудие убийства, представлялась обоснованной, но теперь она заставила меня наморщить лоб. Если это действительно тот предмет, которым нанесли роковой удар Руперту, Хэмильтон, конечно же, постарается от него избавиться. Почему же тогда, отыскав улику в прибрежном мусоре, он не выбросил ее в море? Я бы поступила именно так, а он положил находку в карман. Данному обстоятельству имелось только одно объяснение – он хотел сохранить эту вещь. Следовательно, она все еще у него. И было только одно место, где это можно проверить, и только один способ, каким это можно проверить.

Я начала соображать, как проникнуть в номер мистера Хэмильтона.