Глава двадцатая
23 августа 1905 года
Я пришла сюда, к Филиппу, в образе Марии. Он уже дважды уходил, чтобы полюбоваться на нее, и оба раза я оставалась дома совсем одна. Он влюбился в нее, но ее место заняла я.
Я позвонила, и Филипп открыл дверь. На его идеальном лице отразилось искреннее изумление. Я улыбнулась ее губами.
— Прошу вас, мисс Фостер, — взволнованно произнес Филипп.
Я вошла и протянула ему руку.
— Что я могу быть вам полезен? — спросил он.
Я рассмеялась, заметив благоговение в его взгляде. Он отступил, а я коснулась его лица:
— О, доктор Осборн, я обожаю вас.
И я поцеловала его.
Целое мгновение Филипп был подчинен моим чарам, его руки нежно обхватили мою талию, губы наши слились, он вдыхал нежный сладкий запах духов мисс Фостер. Затем он отпустил меня и ласково — так, как никогда не разговаривал со мной, — произнес:
— Мисс Фостер, я должен встретиться с вашим отцом.
Но прежде чем я успела вымолвить хоть слово, он замер.
— Джозефин! — злобно прошипел он.
— Как ты узнал? — Я была поражена, но быстро опомнилась и, смеясь, отошла от него.
— Твои глаза, — ответил он, скрестив на груди руки. — Твои глаза, Джози. Как ты могла?
Я нахмурилась, изобразив разочарование и досаду.
— Ты женишься на ней! Ты пожертвуешь ради нее всем, что у нас есть. И все потому, что она нежная, сладкая и глупая!
Филипп сжал собственные локти так сильно, что пальцы его побелели от напряжения.
— Пойдем со мной, Джозефин, — спокойно произнес он.
Мы пришли в дом Фостеров, и я освободила Марию. Когда я открыла глаза, уже находясь в собственном теле, Филипп сказал:
— Никогда не используй ее. И никого другого, Джозефин. Я передал тебе эти великие знания не для того, чтобы ты причиняла боль другим.
— Это ты причиняешь мне боль! — закричала я, протягивая к нему руки. — Ты обещал мне все на свете, но бросил меня, как только встретил эту милую девицу. Она все для тебя, а я нет!
— Ты не сможешь быть ею. Ты лукава и ревнива — вот ты какая на самом деле.
Не желая показывать Филиппу своих слез, я убежала, а он остался один на аллее.
Я дала ему несколько часов, чтобы успокоиться, заодно и успокоилась сама. Потом принесла ему бутылку его любимого бренди. Филипп без единого слова принял ее и наполнил два бокала. Мы сели и некоторое время провели в молчании. Мой бокал был уже почти пуст, когда я наконец спросила:
— А что было в моих глазах?
— Я не смог увидеть в них себя. А это верный знак магического ритуала.
Я вздохнула:
— За что ты любишь ее?
— Да не люблю я ее. — Филипп допил остатки бренди. — Я не люблю ее.
— Нет, любишь.
— Нет, но она прелестна и обладает многими достоинствами, которых недостает мне.
— Но ты же джентльмен, Филипп. Ты мог бы жениться на ней, если бы захотел.
— И что дальше? Учить ее цедить кровь, как это делаешь ты? А кроме того, я вовсе не джентльмен. Мое происхождение более низкое, чем твое, Джози.
— Но ты же поднялся над всеми этими условностями, и никто теперь не подозревает о твоем низком происхождении.
— Диакон нашел меня на кладбище, — сказал Филипп, откинув голову на спинку дивана. — Я был членом шайки. Мы занимались тем, что похищали трупы с кладбищ и затем продавали их медицинским колледжам. Диакон понял, что у меня сильная кровь, так же как я впоследствии распознал сильную кровь у тебя. Он забрал меня и обучил искусству магии. Господи, как давно это было…
Я села рядом с ним на диван и положила руку ему на колено:
— Тебе так только кажется, Филипп. Ведь ты ненамного старше меня.
Он скривил губы:
— Мне уже сто лет, Джозефин.
Я не представляла себе, что он когда-нибудь сможет так напугать.
— Как это? — прошептала я.
— Благодаря заклинанию, а точнее, снадобью. Но оно не поможет тем, у кого в венах не течет сильная кровь. Диакон пробовал его на других, но всегда безуспешно.
— А что это за заклинание? — спросила я, выпрямившись и посмотрев ему в глаза.
— Кармот. Он называл его кармотом.
Я схватила его за руки:
— Покажи мне это, Филипп. Покажи.
Перебирая мои пальцы, он колебался, не в силах решить, как поступить.
— Клянусь, я больше не притронусь к ней, да и ни к кому другому. Я стану хорошей, Филипп. Помоги мне, и мы будем вместе. Ну, пожалуйста.
— А мы стоим друг друга, разве пет? — усмехнулся он.
Я улыбнулась:
— Обещаю, что так будет всегда. — Я коснулась его лица. — Тебе никто не нужен, Филипп.
Мы поцеловались. Я хочу навсегда запомнить, как его пальцы ласкали и сжимали мои бедра.
