Книга: Магия крови
Назад: Глава тринадцатая НИКОЛАС
Дальше: Глава пятнадцатая СИЛЛА

Глава четырнадцатая
СИЛЛА

Я смотрела, как закипает вода и тонкие нити пузырьков поднимаются к поверхности. Ник стоял прямо у меня за спиной и гладил меня.
— Моя мачеха упала бы замертво, если бы увидела нас сейчас. Может, позвать ее?
— Почему ты ее так не любишь? — Я потянулась и присела прямо на стол, между двумя одинаковыми чашками, в которых лежали пакетики с чаем, бумажные флажки свешивались с краев.
— Она пришла в контору отца, чтоб попросить помощи в деле о нападении, но, я почти уверен, они были в постели уже после ужина, — произнес Ник, пожав плечами и глядя в окно.
Задумавшись, я болтала ногами, постукивая каблуками по ящикам стола.
Ник отвернулся от окна, и наши взгляды встретились. Я, облизнув губы, опустила голову и стала рассматривать свои кольца.
— И так всегда, — продолжил он, подойдя к столу и подвигая к себе стул. — Лилит говорит, отец подчиняется. Когда мы узнали, что дедушка умирает, она сразу сообразила, что к чему. «Это же отличное место для писателя-романиста», — передразнил он мачеху писклявым голосом. — Она озабочена своей литературной карьерой, а еще хочет детей. Детей! Ты можешь поверить в такое? Ведь моему отцу почти пятьдесят.
— А ей?
— Ну, она моложе. Ей тридцать два.
Вода наконец закипела. Я соскочила со столешницы, залила чайные пакетики и накрыла чашки блюдцами.
— Чтобы лучше заварился, — объяснила я в ответ на недоуменный взгляд Ника и пододвинула к нему одну из чашек. — Ты можешь уйти… если хочешь.
Он не сдвинулся с места.
— Ты хочешь, чтобы я ушел? — спокойно спросил он, переводя взгляд на мои губы.
Не успев осознать, что делаю, я приблизилась к Нику вплотную. Он откинул голову назад, чтобы лучше видеть мое лицо. В искусственном освещении кухни он выглядел старше, спокойнее и сильнее. Его руки покоились на коленях; большие широкие руки, способные удержать все что угодно. Черноту его глаз словно смыл яркий свет, льющийся из бронзовых бра. Он заморгал, и я коснулась его щеки, погладила пальцами уголки его глаз, откуда в свое время расползутся сети морщин.
Крепко сомкнув веки, я поцеловала его.
Мы застыли, прильнув друг к другу. Его губы прижимались к моим, мы едва могли дышать. Ник обхватил меня руками за бедра, и я оказалась у него на коленях. Я открыла глаза, наши лица были совсем рядом. Я поцеловала уголок его губ, его щеку, снова его губы, затем немного отстранилась, приглашая его следовать за собой. Я все делала медленно; в такой позе мне было удобно и ласкать его, и вдыхать запах его кожи и геля для укладки волос. Кожу покалывало, но не так, как во время магического ритуала. Сейчас мне было намного приятнее.
Его руки прошлись по моей шее, обхватили подбородок, пальцы нежно перебирали мои волосы. Мурашки бегали по моей спине, а мы все целовались и целовались. Я хотела, чтобы этот момент длился вечно.
Послышался резкий хлопок — кажется, это закрылась дверь автомобиля, — и какой-то неясный шум пробился сквозь завесу моего блаженства. Я отпрянула от Пика; с трудом переведя дыхание, я посмотрела в его затуманенные глаза. Он был ошеломлен.
— Что случилось? — спросил он озадаченно и покорно. Так спрашивает ребенок, которого поставили в угол, а он не знает за что.
— Кто-то приехал домой, — ответила я, быстро чмокнув его в щеку.
Ник нахмурился и моргнул, медленно осознавая смысл моих слов.
— А, это твой брат? — спросил он наконец.
— Возможно. Или Джуди.
Я с трудом нашла в себе силы встать с его колен. Пик провел ладонью по лицу и оглядел кухню, словно проверяя, все ли в порядке.
Его волосы топорщились в разные стороны. Я засмеялась.
— Господи, где у вас ванная?
— В прихожей, первая дверь налево.
Он кивнул и торопливо вышел, а я сняла блюдца с чашек. Наружу вырвался пар, значит, целовались мы не очень долго, хотя мне показалось, что прошла целая вечность. Закрыв глаза и дрожа всем телом, я положила руки на стол. Я чувствовала, как горят мои щеки и саднят губы. Ранка пульсировала в такт биению сердца. Прежде я никогда не чувствовала такого. Я была словно наэлектризована.
Щелкнул замок входной двери, она открылась, и я услышала торопливые шаги Джуди и стук ее кожаного ридикюля, упавшего на кафельный пол прихожей. Я обрадовалась, что пришел не Риз, и вдруг вспомнила, что мне следовало позвонить ему и сообщить, что я уже вернулась домой.
Я, вытащив из кармана мобильный телефон, послала ему сообщение: «Я дома. Все в порядке», и как раз в этот момент Джуди вошла в кухню.
— Добрый вечер, — приветствовала ее я, отложив телефон и подвигая к ней нетронутую чашку чая, предназначавшуюся мне.
— Силла, а с чего это ты дома? Спасибо за чай, моя дорогая. — Взяв чашку, она упала на стул. Одной рукой Джуди принялась расстегивать куртку, а другой отстегивать от мочек клипсы с жемчужинами. — Что за вечер! Здешние девушки заняты только тем, что смотрят какие-то идиотские фильмы.
— Ты говоришь о том, что было в доме миссис Пенсимонри?
— Ну да! А ты наперед знала, какой это будет ужас?
— Ее внук учился в одном классе с Ризом, и он рассказывал Ризу, что она не может до конца смотреть передачи канала «Энимал Планет» после того, как подключилась к спутниковому телевидению.
— А тебе известно, Силла, что существуют видеоматериалы, рассказывающие о спасении животных от жестоких владельцев? Они почти так же значимы, как документальные свидетельства. Я едва не рассмеялась, пока не увидела, что демонстрация этих материалов вызывает полнейший ужас на лицах людей, виновных в подобном. Меня бы просто выгнали, если бы попросила показать что-нибудь более располагающее к размышлениям.
— Так ты собираешься заняться этим в следующем месяце? — Я налила третью чашку и достала из ящика буфета еще один пакетик чая.
— Да, Пенни обещала мне кое-что из записей Кэрри Гранта, так что это вполне возможно. — Джуди сделала несколько глотков чаю. — Ну, а как твоя вечеринка?
Пожав плечами, я снова села на стул:
— Нормально.
— А как ты добралась до дому?
В кухню вошел Пик; более подходящий момент для появления выбрать было трудно. Он кое-как сумел уложить свои волосы.
— Это Николас Парди, — объявила я, с огромным удовольствием произнеся его полное имя.
— Николас Парди? Джуди, — сказала Джуди и встала. — Теперь понятно. — Она протянула руку.
— Очень рад познакомиться с вами. Вы ведь бабушка Силлы, — ответил Ник, пожимая ей руку.
— Пожалуйста, зовите меня Джуди. И я не бабушка Силлы, я вышла замуж за ее дедушку и прожила с ним в браке несколько лет, но это было после рождения ее отца.
— Вы ведь не отсюда, верно?
— Верно, да и вы, похоже, тоже; некоторые гласные, как я слышу, вы произносите по-особому.
Ник улыбнулся, и лицо Джуди сразу озарилось радостью. Я с легкой завистью наблюдала за их дружеским общением.
Джуди, которая конечно же жила в Чикаго, с интересом расспрашивала Пика и о портовом районе, и о выставках в картинных галереях, которые были ее излюбленными местами. Ник никогда не слышал о галереях, но ему случалось бывать в Аквариуме Шедда. Джуди, быстро сменив тему разговора, стала рассказывать о своем третьем муже (преемнике моего дедушки), имевшем квартиру в городе в начале 80-х годов. Ник, казалось, проявлял живой интерес к ее истории, а может, он был более талантливым актером, чем многие мои знакомые парни. Он кивал головой и задавал вопросы, при этом уголки его губ чуть заметно подрагивали. Положив подбородок на сложенные на столе руки, я изучала линию изгиба его скулы, ухо, густые пряди волос, которым крайне необходимы были сейчас расческа и гель. Но даже этот беспорядок на голове был ему к лицу.
Я никогда не испытывала такого сильного и внезапного желания быть с кем-то. У меня были свидания, но дальше флирта дело не заходило, и я вскоре давала отставку парням, претендующим на что-то серьезное, потому что думала о предстоящей учебе в колледже и долговременные отношения были мне не интересны. Я дружила с мальчиками из театральной студии и постоянно общалась с приятелями Риза, двум из них я даже вскружила головы. Были еще Эрик и старшеклассник Петей. Но когда я находилась рядом с Ником, меня совершенно не волновали все эти глупые причины. После этого вечера стало ясно, что наши желания совпадают. В его взгляде я видела не только желание целовать меня вечно, но и интерес. Он как будто разглядел мою воображаемую маску и то, что под ней. Представив себе наше будущее, я не смогла сдержать дрожь.
Ник ворвался в мою жизнь неожиданно, так же как появилась и книга заклинаний; ворвался в тот момент, когда я пыталась забыть страшную трагедию. Книга давала мне возможность получить ответы на вопросы, объяснить смерть моих родителей. С помощью магии. Пик же вернул мне то, от чего я отказалась, когда увидела окровавленные тела в доме; все то, что стерлось из моего сознания, уступив место воспоминаниям о металлическом запахе. Больше не было смеха, веселья, быстрой езды, свиданий, планов на будущее.
А может, мне просто понравились его поцелуи и несколько часов, проведенных вне дома. Между нами пробежала искорка доверия и, наверное, даже любви.
— Силла?
— Хмм?
Ник и Джуди с удивлением смотрели на меня.
— Ты заснула прямо за столом, — сказала Джуди, качая головой, не в силах согнать с лица усмешку. — Тебе надо лечь спать, была такая суматошная неделя.
— Я доберусь до дому пешком, — успокоил меня Ник. — Здесь совсем рядом.
— Нет, я тебя отвезу… я ведь могу взять твою машину, Джуди, верно?
Я встала, и перед глазами у меня все поплыло. Наверное, из-за тех цветов. Ведь я создала их очень быстро и внезапно. Много энергии ушло на них… и на поцелуи.
— Да это же смешно. Ник взрослый парень, он отлично может дойти и сам. Ты страшно устала, а он джентльмен. — Пренебрежительно махнув рукой, Джуди собрала чашки и поставила их в раковину.
— Силла, все в порядке. — Ник взял меня за руку. — Проводишь меня немного?
Он сплел свои пальцы с моими. Розовый шрам на моей ладони кольнуло.
— Конечно.
Отклонившись от прямого пути, я подвела его в конец нашего двора, где разросшиеся кусты форзиции образовывали высокую, но редкую изгородь. В ней был узкий проход, в который мы и пролезли. Отсюда было не больше дюжины шагов до ветхой осыпающейся стены, окружавшей старое кладбище.
Мы шли молча, наши руки были по-прежнему сплетены. Луна светила очень ярко, приглушая даже звезды; тонкие, полупрозрачные облака плыли, гонимые западным ветром. Горизонт выглядел так, словно по краю неба только что провели густо смоченной в краске кистью. Вздохнув, я сжала пальцы Пика. И вдруг у меня появилась странная мысль: «Маме бы он понравился».
Горло сжалось, и я поспешно отвернулась от Ника, чтобы он не заметил гримасу боли, исказившую мое лицо. Не важно, насколько сильно мне нравится парень, я все равно никогда не смогу представить его маме. Или испытать сильное напряжение, когда папа, осмотрев моего избранника с головы до ног, скажет: «Твой выбор не хуже, чем тот, что сделала Офелия». Если парень смеялся, значит, тест был пройден.
— Силла? — Ник осторожно притянул меня за руку к себе, желая видеть мое лицо.
Мы прошли уже половину пути и стояли рядом с закопченной статуей херувима. Я опустила глаза, неуверенная в том, что хорошо себя контролирую. Я представила маску зеленого цвета, которую мне хотелось надеть.
— О чем ты думаешь? — спросил он.
— Об Офелии.
— О подружке Гамлета?
— Ага.
— Той, которая утопилась?
— Ну да.
Он подошел и встал очень близко. Я была вынуждена приподнять голову, чтобы видеть его глаза и не упереться носом в подбородок. Наши губы встретились, но Ник тут же отпрянул и пробормотал:
— А как насчет какой-нибудь более счастливой девушки? Ну например… нет. Господи, у всех шекспировских девушек, которых я знаю, трагичная судьба. У него есть какая-нибудь хорошая девушка, которой в конце уготована счастливая жизнь?
— Миранда. Из «Бури». Она воспитывалась на магии. — Я засмеялась, но как-то безрадостно, неестественно.
«Ее отец был великим магом».
— Ну хорошо, детка, пусть будет Миранда. Спасибо за чай.
Его лицо освещали лунные лучи.
— Я… хорошо провела время, — сказала я и сразу же поняла, какая это глупость.
Чтобы хоть как-то сгладить неловкость от этой фразы, я поцеловала Ника. Он ответил мне, но на этот раз между нами не было близости, соприкасались лишь наши губы. Мне хотелось большего, но Ник не позволил.
— Ну так что, чародейка, ты покажешь мне еще что-нибудь? — спросил он, отстранившись.
Меня охватил озноб.
— Да. Приходи на кладбище завтра днем примерно в два часа. — Я снова поцеловала его и прижалась к нему. Я не хотела его отпускать.
Ник застонал и отпрянул:
— Детка, если ты продолжишь, я не смогу уйти.
— Прости, — пробормотала я, отходя подальше. Тепло его тела больше не грело меня.
— Просто не делай… — Он протянул ко мне руку, но почти сразу опустил ее. — Встретимся завтра.
— Да.
Он не сдвинулся с места. Мы стояли и смотрели друг на друга, и наконец губы Ника медленно растянулись в улыбке.
— Ты не хочешь пообедать со мной? — спросил он.
Я засмеялась, удивляясь тому, в какой простой и приятной форме Ник пригласил меня на свидание.
— Хочу.
— Тогда договорились.
Махнув мне рукой, он быстро зашагал между рядами надгробий.
— Пока, — прошептала я, не двигаясь с места.
Я стояла под лучами лунного света до тех пор, пока мои зубы не начали стучать от холода.
НИКОЛАС
Девушка, сидящая в цветах,
Я сейчас тебя целую,
А в ночные долгие часы
Я тоскую…

Я был в приподнятом настроении, и, видимо по этой причине рифмы складывались сами собой, а я даже и не пытался их запомнить или записать. Я прошел прямо через гараж, машинально отпихнув ногой грязные садовые башмаки Лилит, и вошел в кухню. Возможно, я даже что-то напевал.
Мои ботинки стучали по кафельному полу. Я достал из холодильника упаковку апельсинового сока и полбатона сырокопченой колбасы.
— Ник, это ты?
— Да! — ответил я, стараясь не думать о том, что Лилит сейчас, должно быть, спускается в кухню и мне надо попытаться быть с ней поделикатнее.
И действительно, мачеха появилась через несколько мгновений; подол ее шелкового халата волочился по полу.
— Дорогой мой, если ты голодный, я могу приготовить тебе что-нибудь.
— Да замолчи ты и дай спокойно поесть, ладно? — с улыбкой отказался я.
Она застыла на месте:
— Что ты сказал?
— Что слышала. Хватит играть в мамочку. Твои выходки меня достали.
От нее я не ожидал никакой другой реакции, кроме вспышки гнева или холодной презрительной улыбки. А затем она просто уйдет. Думая о Силле, я уселся на столешницу. Фляжка при этом вдавилась мне в ягодицу, но я не хотел вынимать ее при Лилит.
— А ну-ка слезь со столешницы, Ник, — приказала Лилит.
Не двинувшись с места, я откусил кусок колбасы прямо от батона.
— Видимо, я делаю только хуже. — Пододвинув к себе стул, она грациозно опустилась на него и сцепила руки, словно собираясь обратиться к Господу с молитвой. — Так что, по-твоему, я должна делать? Игнорировать тебя? Воспринимать тебя, как мусор под ногами, который я выброшу из дома, как только ты закончишь школу?
— Это как раз то, что надо.
— Но отца подобное отношение не осчастливит.
— Да я ему, в общем-то, совершенно безразличен, тебе ли этого не знать. — На краткий миг мне показалось, что Лилит собирается защитить отца, но она лишь вздохнула и спросила:
— Ну, а как вечеринка, удалась? Ты вернулся не слишком поздно.
— Я был не один, так что не волнуйся.
Ее губы округлились, а брови сдвинулись.
— Не один? Надеюсь, ты не занимался сексом, Николас?
Как раз сегодня вечером я решил, что только Силле позволю так себя называть. Мне понравилась, как вместо привычного «Ник», она произнесла «Николас» в тот вечер, когда мы познакомились. Не выдержав, я резко встал, громко стукнув ботинками об пол:
— Ну все, я иду спать…
Завернув надкушенный батон колбасы в полиэтилен и положив его в холодильник, я повернулся к Лилит:
— Эвакуатор приедет завтра в девять. Пока.
— Спокойной ночи, Ник.
Она медленно поднялась со стула. Я покинул кухню, ощущая на себе ее пристальный взгляд.
СИЛЛА
Полная луна невероятно ярко освещала тропинку. Я решила не возвращаться сразу домой, а немного побродить по кладбищу.
Мои пальцы коснулись и ощупали знакомое надгробие, на котором было выбито «Дэвид Клаузер-Китинг. Пусть душа его обретет мир. Скончался в 1953 году». Семейство Клаузеров и сейчас проживало в нашем городе и владело одной из бензоколонок. Рядом с ним покоилась мисс Маргарет Берривуд, 1912–1929. Любимая дочь. Она умерла, будучи моей ровесницей. У этого надгробия я остановилась и, водя пальцами по шершавому гранитному обелиску, задумалась — а целовали ли ее когда-нибудь за время ее короткой жизни?
Я надеялась, что эта радость не обошла Маргарет. Не знаю почему, но мои губы распылились в одной из тех улыбок, которые полностью меняют лицо. А затем мне захотелось расхохотаться, и я прикрыла рот рукой. Подняв голову, я устремила взгляд на луну, висевшую надо мной, точно театральный прожектор.
Впервые за столь долгое время я не могла дождаться, когда вновь выйду на сцену; поднимется занавес, я по привычке подниму руки и обращусь к зрителям, которые поддержат меня аплодисментами. Здесь моими зрителями были надгробия, и я хотела, чтобы они запомнили этот момент так же, как они запомнили ту ночь, когда я, оросив мертвый листок своей кровью, оживила его.
В тот момент я и сама возродилась.
Ощутив долгожданное вдохновение, я бросилась к могилам родителей. Я не знала, могли ли они услышать меня — ведь они теперь духи, — но я должна была рассказать им о Нике.
Спеша к могилам мамы и папы, я пробегала мимо каменных зрителей, холодный воздух, обжигая горло, заполнял легкие. Поскользнувшись на палой листве, я остановилась. Что-то было не так. Резкий запах разливался в чистом воздухе.
Сдерживая дыхание, я медленно обошла вокруг надгробия родителей, и мне захотелось разрыдаться.
Красное пятно закрыло их имена. Я прижала руки к животу, ощутив тошноту. Земля на их могилах была потревожена, раскопана. Я задрожала и осторожно опустилась на колени вниз, положив ладони на землю. Кожу закололо, особенно на левой ладони, где был шрам. Он пульсировал, словно кровь хотела выплеснуться сквозь него наружу.
Па вскопанном грунте можно было легко различить какой-то непонятный символ. Он был незнаком, в отцовской книге он не встречался. Кто-то сделал это специально.
Я выровняла землю, стараясь придать ей, насколько возможно, первоначальный вид, заглаживая острые углы и линии.
Кто-то еще, помимо меня и Риза, умел колдовать. И он был здесь. Рядом. Он использовал магию против моего отца. Это он убил моих родителей.
Завалившись вперед, я ударилась плечом о надгробие и замерла. Затем посмотрела по сторонам, надеясь заметить хоть малейший признак движения. Но вокруг было тихо и спокойно; ни дуновения, ни звука, серебряная луна светила, как раньше. Мертвые, которые еще недавно поддерживали меня, затаились.
Меня трясло с ног до головы.
Я была совсем одна. И я побежала.
Назад: Глава тринадцатая НИКОЛАС
Дальше: Глава пятнадцатая СИЛЛА