Глава 8
Секреты
На третий день утром меня разбудил глухой стук воды о крытую соломой кровлю. Дождь лил как из ведра, и даже мое постельное белье отсырело настолько, что меня начало знобить. Несмотря на эту неприятность, я чувствовала себя намного лучше. У меня проснулся аппетит, и мне ужасно хотелось есть. Я села на кровати и потянулась.
Сара, которая как раз месила тесто, сразу подняла голову. Аромат свежей выпечки витал по комнате, а в корзине уже красовались две золотистые булки.
– Вижу, тебе лучше, – весело сказала она.
– Есть мне точно хочется, а это наверняка хороший признак, – отозвалась я и улыбнулась.
Она искоса взглянула на меня.
– Рада это слышать! Слезай скорее с кровати и поешь! Ой, чуть не забыла, Меган заходила сегодня утром.
– Меган? И что она хотела?
– Зашла спросить, достаточно ли ты поправилась, чтобы пойти с ней опять на прогулку.
– Да неужели? Это в такую-то погоду? – спросила я, поднимая в изумлении брови.
– Тогда погода была прекрасная.
– Ясно, – сказала я равнодушно.
Это же надо иметь такую наглость! Меган наверняка заскочила проверить, достаточно ли своих травок она скормила сопернице, чтобы извести ее. Я два дня и две ночи пролежала в постели, терзаясь жуткими приступами рвоты. Что ж, снадобьям Меган в действенности не откажешь!
Я встала, умылась и взяла с лавки постиранную и аккуратно сложенную одежду. Сара сформовала из теста еще одну булку и отрезала мне ломоть хлеба. Я накрыла его куском домашнего сыра. Еще я съела остатки омлета и закончила свою обильную трапезу земляникой со свежими сливками.
Сара отказалась, когда я предложила ей помочь по дому, под тем предлогом, что мне нужно набираться сил. Она посоветовала прогуляться – уж больно бледной и нездоровой я выглядела. Тучи быстро рассеялись, и снова выглянуло солнышко. Я уже начала привыкать к грозам, которые заканчивались здесь так же стремительно, как и начинались.
Долина купалась в мягком свете чистейшего изумрудного оттенка. Обрывки туч сгрудились у далеких горных вершин. Принесенная грозой влага быстро испарялась, и над крышами хижин висел легкий туман.
Жители занимались своими делами, многие обрабатывали огороды и поля. Продолжалось возведение нового дома. Деревня постепенно строилась и разрасталась. Ей по-прежнему недоставало часовни, ведь в Гленко не было своего священника. Для проведения религиозных ритуалов жители долины были вынуждены прибегать к услугам священнослужителей, переходивших из долины в долину в поисках заблудших овечек, которых надлежало вернуть на путь истины. Случалось, что новорожденных крестили их собственные отцы, а брачные обеты скреплялись одними только клятвами молодых, но как только в селение приходил священник, эти обряды повторяли «перед лицом Господа нашего». Поэтому отсутствие работы этим бродячим служителям культа никогда не угрожало.
Мое внимание привлекли крики мальчика, который бежал за стайкой уток и ловко увертывался от угрожающе щелкающих клювов. Завидев меня, маленький Робин подбежал ближе. Мордашка его покраснела от бега.
– Мадам Кейтлин! Мадам Кейтлин! – закричал он. – Я хочу показать вам кое-что!
Поравнявшись со мной, мальчик с трудом перевел дыхание, схватил меня за юбку и потянул.
– Идемте! Моя собака родила щенков, и я хочу вам их показать!
Он снова перешел на бег, и мне пришлось бежать за ним следом в конюшню. Собака расположилась в пустом стойле, на подстилке из соломы, покрытой старой мужской рубашкой. Пять пушистых комочков толкались у ее бока – малыши успели проголодаться. Робин присел, погладил собаку по голове и взял одного щенка. Он был белый, с единственным черным пятном вокруг левого глаза и отчаянно пищал и извивался в детских ладошках.
– Это – Черный Глаз, мой любимец! – с гордостью объявил Робин. – А это – Белая Звезда. – Он указал на другого щенка, черного с белым пятном на спине, похожим на звездочку.
Один щенок лежал чуть поодаль, и на вид был слабее остальных.
– А это кто? – спросила я, указывая на него пальцем.
– Этот? Это Глупый. Он не умеет пить молоко. Я не знал, как его можно назвать. – Мальчик поморщился и прищурил глаза. – А это – единственная девочка в помете, Маленькая Королева. Она – любимица Мойры.
Робин положил своего любимца к его братикам и сестричке, потом взял последнего, совершенно черного щенка и с улыбкой протянул его мне.
– Это Шамрок! Он весь черный, как ваши волосы! И он – для вас!
Я приблизила комочек эбенового оттенка к лицу и зарылась носом в его теплую шерстку. Мокрый носик ткнулся мне в щеку. Робин посмотрел на меня с восторгом.
– Я нарочно выбрал ему ирландское имя. Уезжать из родных мест наверняка очень тяжело, – серьезно произнес мальчик. – Помню, я долго плакал, когда мы переехали в другую деревню, но теперь мы снова вернулись. Конечно, не в наши старые дома, потому что sassannachs их сожгли. Теперь у нас новый дом.
Робин схватил своего любимца, сунул его под рубашку, себе на живот, и расплылся в довольной улыбке.
– Вы когда-нибудь засовывали себе щенка под рубашку? – спросил он с любопытством. – Это щекотно, но в то же время так приятно! Попробуйте, вам понравится! – добавил он, округлив глаза и быстро-быстро кивая.
– Думаю, я уже слишком старая, чтобы засовывать себе щенков под рубашку, – со смехом ответила я. – Мне очень приятно, что ты подумал обо мне, малыш Робин. Щенок очень симпатичный, но я не могу взять его.
Изумление на лице мальчика сменилось разочарованием.
– Почему? Он вам не понравился?
– Конечно, понравился! Очень понравился! Когда я была девочкой, мне очень хотелось иметь собаку. Но, понимаешь ли, я ведь живу тут не по-настоящему! Я в гостях и скоро поеду домой.
– В свою страну, в Ирландию? – спросил удивленный мальчик.
– Нет, не в Ирландию, а в Эдинбург.
Он посмотрел на меня с сомнением. Щенок еще активнее закрутился у него под рубашкой, но мальчик, казалось, вовсе не замечал этого.
– Ваш дом не в Ирландии?
– Теперь уже нет. Мне тоже пришлось переехать из своего дома в другой. Теперь мой отец живет в Эдинбурге.
Робин подумал еще немного, потом пожал плечами.
– Ладно! – воскликнул он, извлекая щенка из-под рубашки. – Если захотите, можете забрать его с собой. Шамроку наверняка понравится в Эдинбурге. Он заведет себе там друзей!
– Может, так и будет, – сказала я и погладила мальчика по голове. – Только пока он еще очень маленький и ему нужна его мама, как и тебе – твоя.
Я завидовала наивности и беззаботности Робина. Таким малышам, как он, вполне позволительно забывать ужасные испытания, которые довелось пережить его семье после резни в долине. Но даже если он и не позабыл эту трагедию, она по меньшей мере не разрушила его душу, в отличие от его брата Калума.
– В Ирландии красиво?
– Я мало ездила по своей родной стране, Робин, – ответила я задумчиво. – Мы жили в большом городе, и у нас не было ни холмов, ни поросших вереском долин, чтобы резвиться и бегать. Нам с братьями приходилось играть на грязных и вонючих улицах. Но даже там мы находили, чем себя занять. Я говорю «мы», имея в виду себя и моего брата Патрика. Чего только мы ни творили вместе!
– А что вы творили? – неожиданно заинтересовался моим рассказом Робин.
– Например, однажды мы влезли в голубятню городского прокурора. Мы с Патриком хотели принести домой с полдесятка голубей – чтобы отдохнуть немного от бульона из бараньих костей, который давал нам как милостыню хозяин дома, где отец снимал жилье. На улице в тот день было жарко, в голубятне ужасно воняло. Мы открыли несколько ставней, чтобы проветрить, пока будем ловить голубей. И мы не заметили, как в одно из окошек влезла кошка. Не прошло и пары минут, как мы поняли, что у нас в голубятне появился достойный соперник, – кошка куда ловчее нас карабкалась по балкам и насестам. Шум поднялся ужасный, всюду летали перья, птицы обезумели от страха. Скоро весь этот гвалт услышала прокурорская кухарка. Она-то и застала нас с братом, когда мы ловили свою третью жертву.
Я выдержала паузу. Мне вспомнилось красное от злости лицо толстой кухарки, и я прыснула.
– Наказали нас так, что запомнилось на всю жизнь, – продолжала я, смеясь. – Кошка, конечно, успела сбежать раньше, чем кухарка ее приметила, поэтому все решили, что это побоище устроили мы с Патриком. Всего они насчитали одиннадцать мертвых голубей. Отец отстегал нас своим кожаным ремнем. Меня – одиннадцать раз, по числу убиенных птиц, а Патрика – вдвое больше, потому что он старший.
– Наверное, больно было! – ужаснулся Робин и сморщил нос. – И вы потом несколько дней не могли сесть?
– Патрик не мог сесть два дня, потому что отец стегал его по голой попе. Мне повезло больше: отец решил, что у меня могут остаться шрамы, поэтому позволил не снимать юбку.
– И на обед у вас в тот день все-таки были голуби?
– Нет конечно! Нам и обеда-то не досталось! Думаю, тех голубей съел прокурор, – сказала я, зарываясь носом в теплую шерстку Шамрока, мирно спавшего у меня на руках.
От щенка приятно пахло сеном. Я положила малыша к матери, и та сразу же принялась его облизывать.
– Мне тоже случалось шалить по-серьезному, – с виноватым видом признался Робин. – Могу вам рассказать, если хотите.
– Все мальчики иногда шалят, – заметила я и подмигнула ему. – Что ж, расскажи мне свой секрет!
– Ладно, – согласился мальчик и сразу весь сгорбился. – Но вы никому не расскажете, обещаете?
Я прислонилась спиной к стене из грубо обструганных досок.
– Обещаю! Ну, рассказывай!
– Это очень плохой поступок, – заявил Робин, делая ударение на слове «очень». – Думаю, мама меня разлюбит, когда узнает!
Мальчик присел и уперся подбородком в колени.
– Я потерял папин скин доу. Мама им очень дорожит и никому не разрешает его трогать. Я решил ненадолго его взять – чтобы вырезать сердце на куске коры и подарить ей на праздник Hogmanay. Я спрятался в моем секретном месте. Кусок дерева попался твердый, и мне пришлось постараться, чтобы вырезать на нем сердце. И вдруг острие соскользнуло, нож выпал у меня из рук и прямиком угодил в реку! Когда ярко светит солнце, его даже видно на дне. Но в этом месте глубоко, а я не умею плавать. Если я утону, мама очень рассердится на меня, к тому же она узнает, кто взял папин нож. Попросить же кого-нибудь помочь мне достать нож из реки я тоже боюсь, ведь в этом случае маме станет известна вся правда.
Последние слова он произнес шепотом, со слезами на глазах.
– Можешь показать место, где ты уронил ножик?
Он кивнул.
– Он до сих пор там?
– Да, я видел его на прошлой неделе! Я попробовал его вытащить веткой, но у меня ничего не получилось!
– Может, у меня получится, – мягко произнесла я.
Глазенки мальчика расширились, и он посмотрел на меня с надеждой. Еще мгновение – и его круглую мордашку осветила улыбка.
– Вы достанете его для меня? – спросил он, словно не мог поверить своим ушам.
– Попробую. Покажи мне это место, и я посмотрю, что можно сделать.
Мальчик вскочил на ноги и потянул меня за юбку. Судя по всему, это уже вошло у него в привычку. Мы оставили щенков под присмотром их заботливой матери и вышли из конюшни.
«Секретное место» Робина, скрытое от посторонних глаз, а потому очень удобное для игр, оказалось за большим камнем. Здесь же мальчик прятался, когда хотел увильнуть от работы.
– Тут! – воскликнул Робин и указал мне на место у берега, где уронил ножик.
Вода здесь была прозрачной, но среди камней было полно водорослей, и дно совсем не просматривалось. Я легла на землю и, сунув руку в воду, попыталась раздвинуть водоросли и увидеть ножик, но у меня ничего не вышло.
– Ты уверен, что это то самое место?
– Конечно! Я сидел вон на том большом камне. Ножик выпал у меня, – мальчик рукой показал, как именно падал нож, – и упал вон туда.
Я внимательно рассмотрела место, где, по предположениям мальчика, до сих пор лежал скин доу. Закатав рукав рубашки по плечо, я снова опустила руку в ледяную воду и попробовала дотянуться пальцами до дна.
– Думаю, мне придется поднять юбку и зайти в воду ногами, – пробормотала я. – Слишком глубоко, рукой до дна не достать.
Войдя в речку по колено, я поежилась от холода. Робин с надеждой смотрел на меня. Было приятно ступать по отполированным за многие годы камешкам. Я медленно двинулась вперед, вслепую обшаривая ногой речное дно. Мышцы уже начало сводить судорогой, когда что-то укололо меня в большой палец. Между камнями и колышущимися в ритме течения стеблями водорослей я приметила металлический блеск. Я наклонилась, сунула руку в воду и схватила драгоценный скин доу.
– Вот он! – победно воскликнула я и протянула мальчику пропажу. – Какой острый!
Прихрамывая, я выбралась на берег. Робин крепко обнял меня и прижал к сердцу нож, который напоминал ему об отце.
– Mòran taing! – повторил он в десятый раз. – Я положу его на место, чтобы никто не заметил!
– Мне было бы приятно, если бы ты пообещал больше никогда его не трогать без позволения матери, – ласково пожурила я ребенка.
– Обещаю, мадам Кейтлин! Клянусь головой… моего брата Калума, я его очень люблю!
Робин поцеловал нож и поставил его перед собой так, что острие уперлось ему в грудь.
– А если я обману, то пусть этот нож, свидетель клятвы, пронзит мое сердце!
Я с изумлением смотрела на этого маленького мужчину и думала, что со временем он, вне всяких сомнений, станет гордостью своего клана. И я нисколько не сомневалась, что без разрешения он больше к ножу не прикоснется.
Внезапно я заметила движение чуть выше нас, на склоне холма. В подлеске двигались какие-то тени. Сквозь темно-зеленую листву промелькнула ярко-рыжая, с красными отблесками копна волос. Меган! Через мгновение вырисовался второй силуэт, более высокий и массивный. Я прищурилась, чтобы рассмотреть его получше. Мужчина, держа Меган за руку, наклонился к ней, и они о чем-то разговаривали. Я невольно удивилась. Неужели Меган видится еще с кем-то? Мужчина пошел прочь, в лучах солнца его волосы блеснули бронзой. То был ее брат Исаак.
Я толкнула Робина за камень и поспешила присесть рядом с ним.
– Что случилось? – спросил у меня испуганный мальчик.
– Bi sàmhach! – шепнула я и приложила палец к губам.
Я осторожно выглянула из-за камня. Мне не хотелось, чтобы Меган увидела меня. Я смотрела ей вслед, пока ее стройная фигурка не скрылась за поворотом дороги. Мне показалось, что Меган чем-то обеспокоена. Она споткнулась, выронив содержимое своей корзинки, наклонилась, чтобы все подобрать, и торопливым шагом пошла дальше.
Робин с недовольным видом потянул меня за юбку. Волнение мое прошло, я улыбнулась и, взяв его за руку, помогла подняться.
– Я увидела Меган. Тебе же не хотелось бы, чтобы она узнала наш маленький секрет, правда?
– Нет конечно! – замотав головой, ответил мой маленький друг.
* * *
С Меган мы встретились только два дня спустя, когда я возвращалась с прогулки. Я шла по дороге мимо дома старой Эффи и увидела хозяйку, которая сажала на огороде лук. Заприметив меня, женщина улыбнулась, старое морщинистое лицо прояснилось.
– Здравствуйте, моя крошка! – приветливо воскликнула она. – Вижу, вы быстро идете на поправку!
– Так и есть! Спасибо, что вы хорошо лечили меня!
– Вот еще! Не за что благодарить! – сказала она и взмахнула рукой с узловатыми, испачканными землей пальцами. – Я получила от Господа этот дар, и было бы грешно им не пользоваться.
– Можно я вам помогу? – спросила я, зная, что, в общем-то, других занятий у меня все равно нет.
– Что ж, я не против. Репу и салат-латук я уже посеяла, остается капуста и еще несколько луковиц. Меган ушла, и я понятия не имею, куда она отправилась. Так что милости прошу, а я дам своим старым больным косточкам немного отдохнуть!
– Она не помогает вам по хозяйству?
Старушка на мгновение задумалась, потом сказала:
– Меган не любит заниматься домашними делами, но с удовольствием ходит в горы за травами, которые нужны мне для снадобий. Я стара и уже не могу карабкаться по склонам…
Эффи последовательно копала почерневшей деревянной ложкой ямки, вкладывала в них луковицы и засыпала землей. Наконец она чуть разогнула спину и, прищурившись, посмотрела на солнце.
– Они с Исааком ушли сегодня рано утром и не пришли обедать. Думаю, скоро Меган вернется.
Старушка взглянула на меня и смахнула рукой со лба капли пота, оставив на коже полоску грязи.
– Вы уже обедали, Кейтлин?
– Нет, не обедала, – пробормотала я.
– Ах, эта молодежь! Всегда куда-то торопится! – Она протянула мне деревянную ложку и мешочек с луковицами. – Посадите те, что остались, а я приготовлю вам тарелку супа. Управитесь – и сразу в дом!
Внутреннее убранство хижины Эффи наводило на мысли о жилище колдуньи. На многочисленных полках в кухне выстроились банки самых разных размеров с какими-то порошками, сушеными корешками и травами. Пахло растертыми листьями розмарина.
Я присела за стол, на котором уже стояла миска с горячим ячменным супом, и с удовольствием поела. Пожилая хозяйка дома благожелательно наблюдала за мной.
– Угощайтесь! – сказала она, протягивая мне свежеиспеченную лепешку с корицей. – Судя по всему, скоро вы совсем выздоровеете!
Я жадно откусила кусок сладкой лепешки, когда взгляд мой упал на большую книгу в засаленной и потрепанной обложке из черной кожи. Эффи проследила за моим взглядом, взяла книгу в руки и положила перед собой.
– Похоже на колдовскую книгу…
– По сути, так оно и есть. Это сборник старинных рецептов с описаниями лечебных свойств растений, но есть тут и несколько заговоров и заклинаний.
– И рецепты приворотных зелий тоже есть? – спросила я с интересом.
– Разве вам они нужны? – с лукавой усмешкой произнесла Эффи.
Я провела пальцем по кожаному переплету.
– Можно посмотреть?
– Конечно.
Она подтолкнула книгу ко мне. Ласки времени сделали нечитаемым тиснение на обложке, а обрез, некогда позолоченный, поблек и стерся. Фолиант раскрылся с сухим бумажным шелестом. Хрупкие пожелтевшие страницы оказались исписанными тонким ровным почерком. Я попыталась прочесть строчку, но вскоре поняла, что это на языке, которого мне не понять.
– Эта книга досталась мне в наследство от тетушки, которая была монахиней в Пуату, во Франции. Я очень ею дорожу, но только глаза у меня уже совсем старые и видят с большим трудом.
– Вы знаете французский?
– Очень плохо. Сыновья Макдональда и их двоюродные братья кое-что для меня перевели. Они хорошо говорят по-французски.
– Правда? Не знала, что Лиам знает французский. Он учился в городе?
– Да, мальчики посещали Королевский колледж в Абердине, а потом недолго жили во Франции.
Я невольно улыбнулась, представив себе гигантов хайлендеров с их грубоватыми манерами в аудитории университета или в изысканном интерьере королевского дворца.
– Мой старший брат тоже несколько лет учился в колледже, когда дело отца процветало. Еще до того, как он всего лишился… А потом Майкл научил читать нас, двух моих старших братьев и меня. И я всегда буду ему за это благодарна, – сказала я задумчиво.
– А где ваши родные сейчас?
– Майкл погиб. Патрик и Мэтью живут с отцом в Эдинбурге. А у вас есть родственники? – забыв о приличиях, осведомилась я. Мне очень хотелось переменить тему разговора.
Я с болью вспоминала об отце и братьях, и у меня не было желания рассказывать старой Эффи историю своей жизни. Морщинистое лицо пожилой женщины омрачилось. Пальцы ее забегали по кромке ветхой льняной скатерти.
– Когда-то, очень давно, у меня был муж. Мне тогда исполнилось семнадцать. Я вышла за Стюарта, который был родом из Аппина. Дуглас Стюарт из Ардшила – вот как его звали. Красавец был и славный воин. Но только прожили мы с ним совсем недолго: Дугласа убили в битве при Инверлохи через год после свадьбы. Я стала ходить из клана в клан, предлагая свои услуги повитухи и целительницы в обмен на крышу над головой и еду. Замуж я больше не вышла.
Нелегко было представить себе эту согбенную старушку с исковерканными болезнью суставами и морщинистой кожей юной семнадцатилетней девушкой, свежей, как роза, в объятиях пылкого воина…
Послышались голоса, и мы поняли, что вернулась Меган с братом. Первым появился в дверном проеме Исаак, у него на поясе болтались две куропатки. Увидев меня, он криво усмехнулся. Эффи сердито посмотрела на него и сказала:
– Слава Богу, вернулся! А сестра где? Мой суп не может стоять на плите целый день ради ваших красивых глаз!
– Она не хочет есть. Целый день морочит мне голову! Лучше оставь ее в покое.
Он вразвалочку подошел к столу, сел и вперил в меня свой тяжелый взгляд. Эффи поставила перед ним миску с супом.
– С Меган что-то случилось? – спросила я.
Исаак небрежно передернул плечами, перевел взгляд на ложку, потом вдруг снова посмотрел на меня. Я вздрогнула от неожиданности. Неужели он считает, что это я виновата в том, что его сестре плохо?
– Хотите знать, спросите у нее сами. Так будет лучше.
Эффи молча посматривала то на Исаака, то на меня. Мы с ним тоже молчали. Не поднимая глаз, парень доел суп, встал из-за стола и вышел на улицу. Эффи нерешительно посмотрела на меня.
– Что-то не так, – вздохнула она. – Обычно, сев за стол, он тараторит без умолку… Исаак очень любит сестру. И если уж он сам не свой из-за нее, значит, у Мэг что-то стряслось…
Немного помолчав, она продолжала не без смущения:
– Не знаю, что там у вас с Лиамом, меня это не касается. Но Мэг вертится вокруг него уже долго, хотя Лиам точно не для нее. Я много раз пыталась отвадить ее от него, но… Если уж Мэг чего-то захочет… Она рано поняла, что может вертеть своими близкими и добиваться от них всего, что ей нужно. Когда я взяла ее к себе, это была еще та маленькая чертовка – она свято верила, что все может получить, только похлопав глазками. Наверное, мне надо было быть с ней построже, теперь я об этом жалею. А сейчас уже поздно: Мэг такая, какая есть. Но Лиама ей не заполучить никогда, как бы она ни старалась и как бы потом ни горевала.
Хозяйка дома встала, давая понять, что разговор окончен.
Чуть позже мы с Эффи вышли в огород и снова занялись посадкой под пристальным наблюдением Исаака, чистившего в тени вишни свои пистолеты. Меган сидела на лавке возле дома, не обращая на нас ни малейшего внимания. Она о чем-то задумалась и машинально ковыряла землю каблучком. Было ясно, что ее что-то тревожит. «Лиама ей не заполучить никогда»… Что хотела сказать этим старая Эффи?
– …луковки?
Я вздрогнула, когда голос Эффи вырвал меня из задумчивости.
– Какие луковки?
– Вы уже посадили те луковки, что я вам дала?
– Да, посадила.
Эффи проследила за моим взглядом, и лицо ее омрачилось.
– Хотела бы я знать, что ее беспокоит! Но мне она ничего не расскажет. Исаак, конечно, что-то знает, но и он будет молчать. Он обожает сестру и, как по мне, уж слишком ее опекает!
У меня имелось предположение насчет того, что гложет Меган, но я не стала делиться им с Эффи.
Девушка повернула к нам свое усталое лицо с темными полукружьями под глазами. Я ревновала ее к Лиаму, и у меня были причины на нее сердиться, однако даже мне стало ее жалко. Что, если Лиам перед отъездом отругал ее за то, что она говорила мне гадости, и сказал, что все между ними кончено?
– Мэг! – позвала воспитанницу Эффи. – Съездила бы ты в Баллахулиш, в лавку к Мурдо! Мне нужно несколько метров джутовой ткани, немного воска и кое-какие снадобья.
– Не сегодня, Эффи! – угрюмо откликнулась Меган.
– Я не могу больше ждать, уже три дня тебя прошу! У меня кончился воск, и не из чего делать мази! Исаак поедет с тобой за компанию.
Эффи вдруг многозначительно посмотрела на меня и добавила:
– Может, и Кейтлин поедет с вами?
Но это было не предложение, а просьба. Мне не особенно хотелось ехать с этой парочкой в Баллахулиш, но Эффи, как мне показалось, и вправду встревожилась. К тому же она так много для меня сделала, что я не могла отказать ей в такой безделице. Хотя, должна признать, мне было любопытно, что такое стряслось с Меган.
Я поджидала Хендерсонов на дороге в обществе Дональда Макенрига, который, к счастью, тоже решил съездить в Баллахулиш. Ему нужно было отвезти документы главы клана, Макиайна, местному нотариусу. Чтобы я не скучала, Дональд развлекал меня рассказами о своих невероятных приключениях во время одной охоты.
– Чтоб мне пропасть, он был вдвое выше меня и глаза у него были красные, как адские угли! – оживленно говорил Дональд. – Настоящий демон, а не зверь!
– И вы, конечно, убили его голыми руками?
Он показал мне свои руки ладонями вверх.
– Посмотрите-ка сюда! Он вскрыл мне руку до самой кости. Я уже думал, что пропала рука, но Господь вознаградил меня за храбрость. Обе руки у меня до сих пор целы!
– Хм… так и есть, – подтвердила я, не испытывая к его рассказу особого доверия. – А в голове у вас, как я посмотрю, неистощимый запас таких вот удивительных историй!
– Не верите? – обиделся он. – Спросите у Лиама, он тоже был на той охоте. Кстати, о волках… Наш ненаглядный Лиам до сих пор не вернулся? Неужели он от вас отказался?
– Он волен делать, что ему хочется. Между нами нет никаких обязательств.
Дональд едва заметно усмехнулся.
– Надо же! Тогда, может, мне повезет больше? Если, конечно, не вмешается Колин…
– Мне вам напомнить, что я в этой долине проездом? – спросила я с ноткой раздражения в голосе. – К тому же я заметила, что по такому отважному юноше, как вы, сохнет столько девушек, что остается только выбирать!
Он улыбнулся и поправил берет, сползший на глаза.
– В последнее время мне не везет на охоте! Красавицы лани убегают раньше, чем мне удается к ним подобраться. Вы не подскажете, почему так происходит? Почему они от меня убегают?
– Наверное, охотник приближается к ним слишком… стремительно. Лучше бы ему идти медленно, потихоньку…
Теперь Дункан искренне рассмеялся, и глаза его лукаво заблестели.
– Потихоньку? Да с такой ланью, как вы, я сам себя забуду, если только вы позволите мне…
– Мистер Макенриг! Вы переходите границы дозволенного!
Он пожал плечами и весело ответил:
– Я только хотел, чтобы вы поняли, как нравитесь мне!
– Если это ваша привычная манера ухаживать за дамами, то сомневаюсь, что вы скоро найдете себе пару!
– Я настолько вам противен?
Взгляд его серо-стальных глаз откровенно раздевал меня, и все же я чувствовала, что в этом человеке нет ни злости, ни подлости.
– Что вы такое говорите?
Я смотрела на его улыбающуюся мальчишескую физиономию, казавшуюся мне вполне искренней. Нет, пусть урок смирения, которого этот юноша бесспорно заслуживает, ему преподаст другая, не я! Мне же было достаточно, чтобы он съездил со мной в Баллахулиш и обратно в качестве телохранителя. Лиам любит его, значит, Дональд просто не может быть плохим парнем! Если не считать его не всегда уместных речей, он был со мной очень вежлив, и это мне нравилось.
Показались Хендерсоны, и их появление избавило меня от необходимости продолжать разговор. Вот уж замечательная компания подобралась для поездки в Баллахулиш! Я оказалась между мрачно посматривавшей на меня Меган и ее угрюмым братцем. Приходилось признать, что, даже будучи трезвым, Исаак оставался таким же наглым и бесцеремонным.
Мы шагом ехали вдоль берега озера Ливен. Теплый юго-западный ветер принес с собой солоноватый запах моря, и я жадно вдыхала его. Вальдшнепы весело копошились у облепленных водорослями камней, торчащих над поверхностью воды. Внезапно Дональд замедлил бег своей лошади и дал мне знак остановиться. Меган с братом, которые теперь ехали позади нас, последовали нашему примеру.
– Видите вон тот остров? – спросил у меня Дональд, указывая на большое нагромождение камней, возвышавшееся над водами озера. – Это Eilean Munde. Там покоятся члены нашего клана.
Он грустно посмотрел на меня. Ветер раздул плед у него за спиной, отчего фигура высокого и статного юноши казалась еще более импозантной. Его красивые русые, с рыжинкой волосы были стянуты под затылком в хвост, на синем берете красовалась эмблема Макдональдов. На поясе, рядом с длинным ножом в ножнах, – два пистолета. Ему пришлось прищуриться – так слепили глаза, отражаясь от поверхности воды, солнечные лучи. Над нами неторопливо пролетела цапля.
– Лиам рассказывал вам, что у нас тут произошло?
– Да. Вашему клану пришлось пережить большое горе.
– Гм… Думаю, жизнь для нас никогда не станет такой, как прежде. Мы ведь не настолько большой клан, как Макдональды из Гленгарри, Кеппоха или Лохила, но боялись нас, как чумы! Одни уважали Макиайна, другие его страшились, однако считались с ним все. Вы знаете, что росту в нем было два метра и ладонь? Он был громадный! С белыми как снег волосами и бородой, с подкрученными на французский манер усами – его просто нельзя было не заметить! А еще он был заклятым врагом этого старого хитреца и прохвоста Кэмпбелла, графа Бредалбэйна. Бредалбэйн хотел заполучить голову Макиайна любой ценой, и он ее получил. Зато го́ловы его сыновей ему не достались!
– Я не желаю стоять тут целый день! – сердито заявила Меган. Это было первое, что я услышала от нее за день. – Поболтаешь с дамой потом, Дональд, а у меня есть другие заботы!
Она ерзала в седле от нетерпения и была очень бледна.
– Тебе нездоровится, Меган? – спросил у нее Дональд.
Она сердито посмотрела на него и язвительным тоном заявила, что у нее все прекрасно, однако я ей почему-то не поверила.
– Какая муха ее укусила? Нет, никогда мне не понять вас, женщин! – вздохнув, сказал Дональд и пожал плечами. – Fuich!
Он пришпорил коня, и они вместе с Исааком понеслись вперед, оставив меня один на один с Меган.
– Послушай, Меган, – начала я, – мы обе знаем, что не нравимся друг другу. Но если ты сердишься потому, что я поехала с вами, я могу вернуться в Карнох.
Мне очень хотелось повернуть коня и поехать обратно в долину, но я подумала об Эффи и решила про себя, что буду вежлива с этой интриганкой. Может, мне даже удастся хотя бы на время завоевать ее расположение? Она упорно не сводила глаз с луки седла, и ветер трепал ее волосы, бросая их в лицо. Потом она подняла голову, метнула на меня сердитый взгляд и стала нервно потирать руки. Судя по всему, Меган что-то угнетало, и Эффи рассчитывала, что я смогу докопаться до причины плохого настроения ее воспитанницы. Однако задача оказалась не из легких…
– Это не из-за тебя. Но я не могу рассказать, ты все равно не поймешь.
– Может, и пойму. Ты попробуй!
Она помотала головой, посмотрела в сторону Eilean Munde и глубоко вздохнула.
– Как ты можешь понять, Кейтлин? Ты ничего не знаешь о моей жизни. И вообще, вряд ли мне кто-нибудь поможет.
Она дернула поводья и галопом поскакала вслед за нашими спутниками-мужчинами.
Не сказать, чтобы я испытывала к Меган симпатию, но что-то в ее взгляде меня растрогало. Ее отчаяние не было наигранным, я это чувствовала. Может, причиной этому затянувшееся отсутствие Лиама? Или то, что мой отъезд все время откладывался, потому что я сама подсознательно этого хотела? Я не знала.
Баллахулиш оказался оживленной деревней, располагавшейся на том месте, где воды озера Ливен смешивались с водами озера Линне. В порту царило оживление, у причалов стояло на якоре множество кораблей. Докеры грузили на суда ящики с кровельным сланцем, добываемым в карьерах ближайших к нам гор, и выгружали на берег самые разные товары, необходимые местным жителям.
При виде кораблей у меня защемило сердце. Я могла бы вот так просто взять и сесть на один из них прямо сейчас… Я почувствовала взгляд Меган, устремленный мне в спину, и обернулась. Она посмотрела на корабли, а потом снова на меня. На губах ее играла коварная усмешка.
– Что, высматриваешь корабль, чтобы отправиться в Ирландию, Кейтлин? – язвительно поинтересовалась она.
Я предпочла не отвечать.
– «Голубой дельфин» сейчас как раз грузят сланцем, а потом он пойдет вдоль западного побережья на юг. Возможно, он довез бы тебя до самой Ирландии.
Она с интересом ожидала моей ответной реакции.
– Может, хочешь, чтобы я пошла и расспросила матросов?
Я взглянула на Дональда, который о чем-то беседовал с низеньким краснолицым мужчиной в нескольких шагах от нас. Исаак держался на некотором отдалении. И ни тот, ни другой даже не смотрели в нашу сторону.
Меган продолжала сверлить меня взглядом, и с ее лица не сходила пренебрежительная гримаса, которая так меня злила. У меня в голове не укладывалось, чем мог прельститься Лиам в этой гадюке! Я вдруг испытала неодолимое желание раз и навсегда заткнуть ей рот.
– В этом нет необходимости, – ответила я непринужденно. – Я не еду в Ирландию.
Оправданием моей намеренно злой выходке был тот факт, что это была чистая правда. Однако я не стала объяснять, что рано или поздно все-таки уеду из их долины. Лицо Меган побелело, а глаза расширились от изумления. Она открыла было рот, но тут же его захлопнула, да так, что щелкнули зубы. Она резко повернулась, отчего ее юбки эффектно качнулись на ветру, и направилась к мужчинам. Господи, вот у кого фигурка всем на зависть!
Дональд сделал то, что ему было поручено. Мы купили все, о чем просила Эффи, и перед отъездом решили заглянуть на местный рынок – купить какой-нибудь еды. На одной из улиц из таверны нам навстречу вывалилась группа нетвердо стоящих на ногах и оглушительно хохочущих мужчин. Один из них сильно задел меня плечом и повернулся, желая извиниться или же, что скорее, наорать на меня, но этого мне не суждено было узнать – слова застряли у него в горле. Я тоже онемела от удивления. Передо мной стоял Эуэн Кэмпбелл.
В следующую минуту глаза пьяного весело сверкнули. Он двинулся было ко мне, но Дональд загородил меня собой и резким движением оттолкнул его к трем его пьяным товарищам. В два счета мы с Меган оказались за спинами наших спутников, которые уже готовились обнажить свои кинжалы. Исаак выхватил нож и замахнулся, когда его сестра крикнула, чтобы он остановился. Кэмпбелл, который еле держался на ногах, выпрямился, поправил на своем левом плече темной расцветки плед и воззрился на Дональда.
Я услышала скрежет вынимаемых из ножен ножей. Сияние стали в лучах солнца ослепило меня – спутники Кэмпбелла тоже вынули свое оружие. Вокруг нас уже стали собираться зеваки, и было ясно, что они с нетерпением ждут, когда прольется первая кровь. Над нами повисла жуткая тишина. Соперники примеривались друг к другу.
– Что ты тут делаешь, Кэмпбелл? – спросил натянутый как струна Дональд.
Я покосилась на Меган. Теперь она была не просто бледной, а белой как полотно. Глаза ее были устремлены на Кэмпбелла, губы тряслись.
– У меня тут дела, Макенриг. Мы здесь на землях Аппина, и я не собираюсь перед тобой отчитываться. Ни ты, ни кто-либо из твоих не вправе мне приказывать!
Кэмпбелл окинул меня взглядом.
– Вижу, наша мисс поправилась…
– Заткнись, Кэмпбелл! Возвращайся в свой Гленлайон, пока я не продырявил тебе шкуру!
– Оставь его мне! – негромко попросил Исаак. – У меня с ним свои счеты!
Головореза эта угроза, похоже, только позабавила. Он хрипло захохотал и уставился на Меган, которая поспешила спрятаться за спиной брата. Несколько мгновений Кэмпбелл не сводил с нее глаз, и я услышала, как она заплакала. Кэмпбелл медленно облизнул губы, сладко потянулся и одарил девушку насмешливой улыбкой. Исаак бросился на него, однако, несмотря на опьянение, от удара ножом Кэмпбелл увернулся с поразительной ловкостью. Его товарищ схватил Исаака за запястье и выкрутил ему руку, заставив разжать пальцы.
– Ты, Хендерсон, лучше не нарывайся! – прошипел Кэмпбелл и приставил острие ножа к шее Исаака. – Подумай о своей милашке-сестре! Не хочется ее пугать. Подумай сам: если я сейчас перережу тебе горло, что с ней станет? Хотя, честно говоря, я не уверен, что она долго будет плакать по тебе…
Прищурившись, он посмотрел на Дональда, который переводил взгляд с одного спутника Кэмпбелла на другого, – в руке у каждого был нож.
– Прогуливаешься в приятной компании, Макенриг?
– Я отрублю руку любому, кто хоть пальцем до нее дотронется! – громыхнул Дональд, теряя терпение.
Улыбка Кэмпбелла стала еще шире, так что обнажились многочисленные дыры в ряду зубов, вероятно выбитых в драке. Меган плакала, дрожа всем телом и не замечая, что от страха вцепилась мне в руку. Кэмпбелл снова посмотрел на нас взглядом, в котором читалось вожделение.
– Руку отрубишь, а, Макенриг? Что ж, придется тебе отрезать обе!
Он грубо оттолкнул от себя Исаака, глумливо хохотнул и дал знак своим людям спрятать ножи.
– Хендерсон, помни, что я тебе сказал!
Исаак, бледный как мел, посмотрел на сестру, которая все еще цеплялась за меня.
– Приятного дня, Макенриг! До встречи, дамы!
Кэмпбелл отвесил нам легкий поклон и вместе со своими тремя товарищами растворился в толпе. Какое-то время до нас доносились их хохот и голоса: негодяи обсуждали свою выходку. Дональд остался стоять на мостовой, бормоча себе под нос ругательства на гэльском в адрес зевак, которые не торопились расходиться.
– Мерзавец! Пес блудливый! Вот кого я с удовольствием насадил бы на свой клеймор! Знать бы, зачем он тут? Со Стюартами у него нет никаких дел. Надо сказать Джону!
Наконец он расслабился и посмотрел на меня.
– Это племянник лэрда Гленлайона. У них одна кровь… Что ж, нам пора возвращаться!
Меган едва стояла на ногах. Я поддержала ее, когда она споткнулась о камень. Она тут же выдернула руку и пошла по дороге следом за братом.
Обратно мы ехали рысью. Мне показалось, что Дональду не терпелось вернуться в Гленко. Когда же мы наконец въехали в долину, я вдруг поняла, что Меган отстала от кавалькады. Я обернулась и увидела, что она остановила коня возле устья Ко, в том месте, где река впадает в озеро. Я пустила Бонни галопом, чтобы догнать Дональда и Исаака. Они тем временем тоже поехали тише. Исаак, обернувшись, увидел сестру и уже начал поворачивать свою лошадь, когда я сказала:
– Нет, лучше я к ней поеду. Думаю, ей хочется с кем-то поговорить.
Исаак замер в нерешительности, но по лицу Дональда я поняла, что ему не хочется оставлять меня и Меган одних, ибо нас запросто могут настигнуть Кэмпбеллы.
– С нами ничего не случится, – успокоила я его. – Мы не станем задерживаться, да и деревня совсем близко!
– Я буду ждать здесь. Если что, тебе стоит только крикнуть. А ты, Исаак, поезжай к Макиайну и расскажи, что мы встретили Кэмпбелла в Баллахулише.
Он спрыгнул с лошади, сел на берегу реки и сунул в рот травинку.
Я вернулась назад и остановила Бонни в нескольких метрах от Меган, которая горько плакала. Она вздрогнула, когда я присела с ней рядом.
– Зачем ты тут? – сердито спросила она, вытирая глаза.
– Я могу спросить у тебя то же самое.
Меган встала, подобрала с песка несколько камешков и швырнула их в черные воды озера, к этому времени почти полностью поглотившие прибрежную полосу. Концентрические круги нарушили целостность водной глади и растворились друг в друге.
– Может, дадим себе передышку, Меган?
Она с силой швырнула в воду еще один камешек, стараясь при этом не смотреть на меня.
– Зачем?
– Чтобы поговорить. Мне кажется, тебе это нужно.
– И зачем мне делиться с тобой моими заботами?
– А вдруг я смогу помочь?
Насмешливый смех сорвался с ее губ, но быстро утих. Я молча ждала, потому что знала – она заговорит. Ветер с моря раздувал ее юбку. Она повернулась ко мне. Волосы лизали белую кожу ее лица словно танцующие языки пламени. У нее явно поменялось настроение, однако я этому почему-то не обрадовалась.
– Ты права, Кейтлин, – наконец сказала Меган куда более спокойным голосом. – У меня есть о чем тревожиться. Уже больше месяца у меня не было кровотечений.
Я уставилась на нее с раскрытым ртом.
– Ты хочешь сказать, что ты… беременна? – спросила я, не помня себя от удивления.
– А ты догадливая, Кейтлин! – язвительно ответила она.
Месяц… Но кто отец ребенка? И вдруг я почувствовала, как меч неизбежности пронзает меня.
– Ты точно знаешь, что беременна?
– Конечно, я знаю точно! У меня все признаки беременности!
– Но Эффи наверняка знает травы и способы…
– Эффи? Ты же не думаешь, что… – И Меган в гневе воздела руки к небу. – Да ни за что в жизни она такого не сделает, не пойдет против воли Господа! Она – повитуха, а не мастерица делать ангелочков!
– Тогда, возможно, кто-то другой из клана?
– Нет. И вообще, кто тебе сказал, что я хочу избавиться от этого ребенка?
– Меган, как же…
Я вдруг почувствовала себя глупой гусыней. Конечно, она хочет оставить ребенка! Дело не в этом.
– Это из-за его отца? Ты хочешь выйти за него замуж? – спросила я, чувствуя, как в душе растет страх.
Только теперь, неожиданно для себя самой, я поняла, что не хочу уезжать. Меган же смотрела на меня озадаченно.
– Ты знаешь, кто отец, правда, Кейтлин?
– Это…
Мне не хотелось знать, кто отец ее ребенка. Она могла спать и с другими мужчинами, разве не так? Однако только Лиам мог подтвердить мои опасения или опровергнуть их. Я решила, что разумнее будет оставить эти мои соображения при себе. Меган некоторое время сидела молча, время от времени бросая на меня злые взгляды. В ее последнем вопросе я услышала неприкрытую угрозу.
– Он знает, что ты ждешь ребенка?
– Знает или нет, это не меняет дела. Когда узнает, ему придется поступить как должно. Глава клана потребует это.
Выражение ее лица чуть ли не поминутно менялось. Пальцы ее судорожно перебирали речную гальку. Наконец она медленно подняла глаза, и на меня уставились два великолепных сверкающих изумруда, заключенных в оправу бездушного, как мрамор, лица.
– Лиам женится на мне.
Эти ее слова обрушились на меня, словно удар кулаком в живот. Мне вдруг стало нечем дышать. Я больше не хотела ее слушать. Нет, она лжет, этого просто не может быть! Она рассказала мне эту историю, чтобы заставить уехать! «Но разве не это ты намеревалась сделать, Кейтлин?» – повторяла я про себя. Да… Нет… На самом деле я надеялась, что Лиам приедет до моего отъезда. Что он попросит меня остаться. Что скажет мне… скажет, что любит меня. Господи, вот чего мне хотелось на самом деле!
Словно в страшном сне, я встала и, пошатываясь, направилась к Бонни. Подойдя к лошади, я медленно обернулась, чтобы посмотреть на Меган. Она тоже встала и обняла живот обеими руками, собрав юбку так, чтобы он казался больше и круглее, чем на самом деле, – казался таким, каким очень скоро и вправду станет. Мое отчаяние придало ей смелости, и она сказала язвительным тоном:
– Если думаешь, что я тебе вру, спроси у него сама! Он подтвердит, что мы делили постель.
И она расхохоталась. От этого истерического смеха у меня мурашки побежали по коже.
– Что, расстроилась? Теперь, Кейтлин, тебе незачем его дожидаться, – добавила она злобно. – Еще не поздно вернуться и сесть на «Голубой дельфин»!
Я прижалась лбом к теплой лошадиной шее и закрыла глаза, чтобы удержать слезы.
– Он мой! – крикнула Меган мне в спину, вложив в этот крик весь пыл, на какой была способна. – Возвращайся туда, откуда ты родом, здесь ты чужачка, и ты нам не нужна! И Лиаму ты не нужна! У него есть я! Я и ребенок, которого я ношу!
Ее слова вонзались мне в спину подобно кинжалам. Земля покачнулась у меня под ногами. Я схватилась за седло, чтобы не упасть, и стиснула зубы, чтобы не закричать.
Дрожа всем телом, я взобралась в седло, пустила Бонни галопом и не сбавляла скорости, пока не доехала до озера Лох-Ахтриохтан. Слезы застилали мне глаза. Бонни задыхалась от скачки. Я спешилась в сосновом бору и повалилась на ковер из иголок.
Боль была ужасной, Господи, такой ужасной! Я чувствовала себя так, будто меня предали. Во мне смешались гнев, отчаяние, ненависть, горечь… Я тонула в бушующем океане эмоций. В ушах до сих пор звучали слова Меган, снова и снова, и ее смех безжалостным молотком стучал в висках. Я потеряла способность размышлять здраво. Тело сотрясалось от конвульсивной дрожи, из глаз текли слезы, и я не могла их сдержать. Изнемогая, я крикнула в небо:
– О Лиам! Как ты мог?
Я вспомнила, как на празднике он улыбался Меган, какими глазами смотрел на нее. Потом, уже позже, в темноте со мной, прикосновение его губ к моим губам… Разве можно быть такой наивной? Он хотел меня, но только на один раз, чтобы развлечься. У него в постели уже была женщина, но ему хотелось соблазнить еще одну – под своим пледом, на ложе из вереска. Проклятый шотландец!
От соснового запаха меня затошнило. Я встала, вернулась к озеру и села на берегу. Прошло уже девять дней, как Лиам уехал, чтобы «все обдумать». Что ж, пусть думает хоть до скончания века, если ему так хочется, но я не стану дожидаться его возвращения. Если он полагает, что сможет заточить меня здесь ради удовлетворения своих низких инстинктов, он глубоко заблуждается!
Я снова разрыдалась. Слезы все текли и текли, словно вода из неиссякаемого источника. Я выплакивала свое горе в озеро, и слезы мои утекали в Ко, чье течение было таким же бурным, как и мои чувства, с тем чтобы раствориться в более спокойных и безмятежных водах озера Ливен.
Солнце медленно опускалось за Мил-Мор. Долина купалась в мягком рассеянном оранжевом свете, озеро подернулось золотой волнистой вуалью. Странное дело, но на душе у меня стало легче. Мысли мои прояснились. Кто я такая, чтобы осуждать Лиама? Не без горечи я осознала, что влюбилась в мужчину, у которого была целая жизнь до встречи со мной, и я не имела к ней никакого отношения. Мне давно нужно было уехать из долины, где для меня нет места. Я и вправду была здесь чужачкой. И единственное, что мне оставалось сделать, – это возместить ущерб, который я нанесла ему и его клану.
Я сняла башмаки и окунула ноги в золотую воду озера. Она оказалась очень холодной, но я решила потерпеть. Намочив край подола, я вытерла лоб и шею, брызнула водой себе в лицо. Из-за всех переживаний, которые мне пришлось пережить за день, я сильно вспотела. Распустив шнуровку корсажа, я немного освежила грудь. И вдруг неожиданно мне до дрожи захотелось немного поплескаться перед возвращением в деревню. Я подобрала юбку, заправила край подола за пояс и, то и дело вздрагивая, вошла в воду по бедра.
Ступать по камешкам было приятно, водоросли ласково гладили меня по икрам и коленям. Я сделала еще несколько шагов, глядя на свое отражение на фоне багряного неба, которое из-за легкой волны казалось морщинистым. У меня за спиной кто-то кашлянул и присвистнул. Я тут же обернулась.
Инстинктивно прижав руку к рубашке, я прикрыла грудь. Сидя на большом камне, на меня с любопытством смотрел Исаак. Я почувствовала, что краснею, но от изумления так растерялась, что не сдвинулась с места.
– Смотреть на вас одно удовольствие! – заявил он, потирая плохо выбритый подбородок.
– Как вы тут оказались? Вы за мной следили?
Он встал с камня и подошел к самой воде. Я оказалась в ловушке: с одной стороны – он, с другой – глубины озера. Я не знала, что и думать. Давно ли он тут, давно ли наблюдает за мной? Я не слышала, как он пришел или приехал. И что ему от меня нужно? Вопросы теснились у меня в голове, пока я потихоньку искала в складках юбки свой кинжальчик.
– Как поживает ваша… рана? Насколько я вижу, она уже зажила.
Он уставился на шрам, видневшийся из-под подоткнутого подола юбки. Он гадко улыбался, и по лицу было понятно, какое направление приняли его мысли. Я быстро выбралась на берег, схватила башмаки и бегом бросилась к Бонни. Он без труда нагнал меня, толкнул к шероховатому стволу сосны и прижал к нему спиной.
Не на шутку перепугавшись, я продолжала искать нож. Когда же он нашелся, я испытала облегчение, но ненадолго: он запутался в недрах кармана и вытащить его у меня не получалось. Я вцепилась пальцами в рукоять и направила острие, спрятанное в складках ткани, в сторону своего непрошеного спутника. Кровь застучала в висках. Я изо всех сил пыталась унять дрожь в теле.
Исаак схватил ленту, стягивавшую корсаж, и стал наматывать ее на палец, не сводя при этом глаз с моей полуобнаженной груди. От него резко пахло потом и спиртным.
– Не прикасайтесь ко мне! – прошипела я сквозь зубы.
Он пропустил мимо ушей мою пустую угрозу и резко дернул ленту, отчего мое левое плечо слегка обнажилось. Он задержал на нем свой похотливый взгляд. Губы изогнулись в масляной ухмылке. Он уперся в ствол дерева другой рукой, прямо над моим обнаженным плечом, намеренно задев его. Брошь, скреплявшая его выцветший плед, поблескивала в последних лучах заката, как и его желтоватые зубы.
– Там, в доме лэрда, мы не закончили наш разговор, и я решил, что сейчас самое время наверстать упущенное… – деланно мягким голосом проговорил он. – Хотя, может, я не смогу сдержаться и…
– Исаак, не прикасайтесь ко мне!
– Кейтлин, со мной не стоит строить из себя недотрогу! Мы оба знаем, что без этого можно обойтись. Вы неплохо угождали этому старому сластолюбцу Даннингу!
Его некрасивое лицо нависло надо мной. На губах его по-прежнему играла приторная улыбочка. Сладострастно улыбаясь, Исаак снова резко дернул за ленту. Корсет распахнулся, обнажая одну из грудей, и он тут же стиснул ее ладонью. Тяжело дыша, он прижался бедром к моему бедру. На уровне живота я ощутила его отвердевшее естество, и это испугало меня еще больше.
– Будьте послушной, и ничего плохого с вами не случится!
Я настолько перепугалась, что ладони мои стали влажнами. Я пошевелила ножом, и он вдруг выскользнул из кармана. Медленно подняв нож, я приставила его к горлу насильника, который в тот же миг словно бы окаменел.
– Думаю, вы знаете, что случилось с Даннингом! Поэтому лучше оставьте меня в покое. Я воспользуюсь этим ножом без малейших колебаний, если вы меня вынудите!
По моей спине катились капли пота. Пускай мы с Исааком были почти одного роста, но он был намного тяжелее, да и по силе я не могла с ним тягаться. И все же я решила, что, если он не прекратит свои домогательства, я смогу нанести ему рану, которая заставит его угомониться. По крайней мере у меня получится держать его на небольшом расстоянии…
Похотливое выражение на лице хайлендера сменилось удивлением. Потом его золотисто-карие глаза сузились в щелки, и он громко захохотал. Мгновение – и холодный отточенный длинный клинок уперся острием мне в грудь. Я тотчас же выпустила из руки нож и схватилась за ствол позади себя. Это было ужасно. Его злобный взгляд буквально пронзал меня. Я судорожно сглотнула, когда лезвие легонько царапнуло мне кожу.
– Что бы вы там себе ни воображали, у нас, горцев, не в обычае убивать хорошеньких молодых женщин, даже если у них есть оружие. Гораздо приятнее потискать их в свое удовольствие. Правда, женщины-sassannachs у нас не пользуются спросом. Ваше счастье, что вы такая красивая. Я могу понять, почему Лиам рискнул плодами двух месяцев работы, не говоря уже о вложенных деньгах, чтобы вас спасти. Надеюсь, вы того сто́ите. Но я тоже хочу часть единственной добычи, которую мы получили!
Он сплюнул на землю и раскрыл ворот рубашки, чтобы я увидела уже начавшую заживать рану. Лезвие ножа вскрыло ему плечо.
– Видите это? Я чуть не отправился на тот свет, как бедняга Роди! Поэтому мне точно положено маленькое вознаграждение!
Он накрыл мои губы своими, и его язык жадно и грубо вторгся мне в рот. От него за версту несло табаком и виски. Я почувствовала невыносимое отвращение и укусила его за язык, однако он тут же заставил меня пожалеть об этом.
Раззадоренный моим упорным сопротивлением, Исаак решил обойтись без церемоний: он швырнул меня на землю и накрыл своим телом. Руки его тут же принялись задирать на мне юбку. Крикнуть я не могла – он закрыл мне рот своим ртом. Лежать на камнях было так больно, что на глаза мне навернулись слезы. Я изо всех сил брыкалась и отталкивала его, хотя заранее знала, что смогу разве что ненадолго отсрочить мучение и своими действиями лишь подстегну его еще сильнее.
– Чертова дьяволица! Под Лиама вы небось сами стелились!
– Уберите свои грязные лапы! Я не принадлежу ни Лиаму, ни кому-то другому!
– Да что вы говорите? Думаете, я поверю, что Лиам не получил свое тем вечером, после праздника? Я видел, как он уносил вас на руках. Я знаю Лиама! Хватит врать, маленькая потаскушка!
Ему удалось раздвинуть мне ноги. Я попыталась пнуть его коленом в пах, но он увернулся и прижал меня тазом к земле. Мою рану на бедре полоснуло болью. Я так старалась его оттолкнуть, что она «проснулась», а вместе с ней и та, другая рана – в моем сердце. Неужели мне еще раз придется пережить изнасилование? Ну нет, я точно не собираюсь сдаваться! Я буду защищаться до последнего!
– Лучше не мешайте мне, моя курочка! Я вас не выпущу, пока не получу то, что хочу…
Громыхнул выстрел. Исаак замер на месте. Казалось, он даже перестал дышать. На секунду я подумала даже, что кто-то выстрелил ему в спину. Я ждала… Его взгляд, устремленный на меня, застыл. Он даже перестал моргать. Однако уже в следующее мгновение жизнь вернулась к нему. Исаак дернулся и скатился с меня на землю. Тяжело дыша, он сел и тревожным взглядом окинул окрестности. При этом он сжимал рукоятку кинжала, который снова успел выхватить из ножен. С вершины холма донеслись крики и смех: мужчины возвращались с охоты. Исаак выругался, вскочил на ноги и посмотрел на меня глазами разъяренного зверя, который не смог получить свое.
– Для вас же лучше, если вы не станете рассказывать о нашем… м-м-м… разговоре Лиаму и Колину. Про вас, английскую подстилку, и так идет дурная слава. Чего только не говорят в деревне! Но если люди узнают, что вы заманиваете в лесок местных парней, то даже те, кто сомневается, поверят!
– Мерзавец! Да как вы можете! Лиам вам ни за что не поверит…
– Хотите попробовать? Хотел бы я услышать, как вы станете объяснять ему, каким образом я увидел эту отметину у вас на плече и… эту родинку на груди! Советую попридержать язычок, красотка, или, клянусь, мы с вами еще встретимся и я возьму то, что не успел сейчас!
Он сунул кинжал обратно в ножны, одернул плед и повернулся, чтобы уйти. Секунда – и он перепрыгнул через камень и скрылся в кустах оставив меня в полной растерянности.
– Этого больше со мной не случится! – прошептала я вслух и заплакала.
Немало минут прошло, прежде чем дрожь в теле утихла и я смогла встать. На ватных ногах я добрела до Бонни. Я испытывала непреодолимую потребность освободить душу от пережитого страха. Силы оставили меня. Я спряталась в густой траве и расплакалась.
Дома никого не оказалось, но так было даже лучше. Мне совершенно не хотелось отвечать на расспросы Сары. Над очагом на крючке висел котелок с куриным супом. Я налила себе миску и поела без особого аппетита, потом уложила в полотняный мешочек немного еды, наполнила флягу водой и спрятала все это у себя под кроватью.
Я сидела на полу перед очагом, в котором догорали угли, когда вошли Сара и Колин. Оба посмотрели на меня с удивлением, но вслух его не выразили. Колин пробормотал что-то нечленораздельное и ушел. Сара подошла поближе.
– Добрый вечер! – сказала я ей бесцветным голосом.
– Ради всего святого, где ты была? – резко спросила она, уперев руки в бока. – Мы искали тебя вокруг деревни, мы так волновались! Дональд рассказал, что у вас сегодня случилось в Баллахулише. И еще он сказал, что ты очень расстроилась, когда говорила с Меган.
Она подошла ко мне еще ближе и собиралась что-то добавить, как вдруг на лице ее отразилось изумление:
– Ты плакала? Что такого сказала тебе Мэг, чтобы так расстроиться?
Я нахмурилась и снова уставилась на погасший очаг.
– Не хочу про это говорить.
– Ладно, как хочешь, – пробормотала Сара. Было ясно, что она испытывает неловкость.
Я подтянула колени к подбородку. Внутри меня снова забурлили чувства, грозя нарушить спокойствие, которое я так отчаянно пыталась сохранить.
– Вижу, ты поела, – сказала Сара и принялась убирать со стола посуду.
– Да, спасибо.
Мне вдруг стало стыдно. Разве можно быть такой неблагодарной? Меня приняли здесь, не задавая вопросов. Меня лечили, кормили, давали мне крышу над головой, тревожились о моем благополучии. А что я дала им взамен? Ничего! Я ничего не могла им дать, если не считать глубокой благодарности. И вот я собралась бежать, как паршивая воровка, унося под мышкой их щедроты! Мне вдруг стало ужасно грустно.
– Может, сыграем в шахматы? – робко спросила у меня Сара.
Я посмотрела на нее. Почему бы и нет? Все равно ложиться спать еще рано…
