– Merde! – В сердцах Девенпорт пнул каменную глыбу и, похоже, ушиб себе палец.

Николас взглянул на француза хмуро, но ничего не сказал, и Кристиан подумал, что несдержанность капитана, в общем-то, объяснима: коварный камень величиной с бычью голову плотно сидел в целой груде себе подобных, намертво забивших узкий проход. Завал. Воистину есть от чего разозлиться.

Старую штольню они нашли быстро, даром что уходящую в скалы дыру надежно укрывали заросли малины и бузины. Но радовались удаче недолго – ровно до того мига, как увидели преграду.

– Это не само собой получилось, – проворчал Микаэль, ковыряя ногтем испятнавший серые валуны лишайник. – Это ручками кто-то поработал.

Достав кинжал, он ткнул острием в щель между булыжниками и показал спутникам оставшиеся на лезвии крошки глиняного раствора. Николас с досадой вздохнул.

– Монахи хозяйничают здесь уже не первый год. Зря мы понадеялись, что они не проверили каждый лаз, ведущий к Источнику.

Капитан снова выругался по-французски, плюнул на замшелые камни и отвернулся.

– Ладно, – произнес он почти спокойно. – У нас ведь есть и другой план.

Мужчины переглянулись, и Николас дал «другому плану» описание, которое, несомненно, возникло в головах у каждого из них:

– Через главные ворота, под барабанный бой и свист летящих стрел… Не маловато нас для штурма?

– Вряд ли их там слишком много.

– Нам хватит и парочки тех обезьян-медведей.

– Так что же, мсье Николя, подожмем хвосты и вернемся в милый дом мазель Ульрики, допивать горячее вино? Я-то думал, вам нужна девчонка.

В голосе Оливье Девенпорта звучала злая насмешка, но было ясно: за иронией он прячет собственное разочарование.

– Подождите немного, – попросил вдруг Перегрин. – Я посмотрю.

Все это время он стоял возле прохода и, словно не замечая окружающих, разглядывал препятствие. Теперь странник быстро спустился к завалу. Миг помедлив, он присел перед неровной стеной на корточки и положил обе ладони на серые глыбы.

– Чертов колдун, – проворчал наемник, но сделал это, вопреки обыкновению, вполне добродушно.

Больше никто ничего не говорил – все ждали в молчании, с неясной еще надеждой глядя на чужака. Кристиан вспомнил, как тот принес на закорках из города взрослого мужчину. С такой силой ему, наверное, и камни нипочем.

– Можно… попробовать, – проговорил Перегрин. – Если мне помогут.

Он обернулся и окинул собравшихся людей острым изучающим взглядом.

– Кристиан, подойди, встань рядом.

Миг поколебавшись, юноша присел возле странника, уперся по его примеру ладонями в стену завала.

– Что я должен делать?

– Ты поймешь, когда мы начнем. Теперь… Прошу, подойдите все. И положите руки нам на плечи.

– Какого дьявола ты задумал? – пробурчал с подозрением Девенпорт.

– Небольшой трюк. Его проще показать, чем объяснить.

Озадаченные люди начали спускаться в проход и скоро сгрудились в тесноте каменной щели. Кристиан почувствовал на плечах тяжесть чужих рук. Что же теперь?

Тут его запястья коснулись пальцы Перегрина, и он услышал тихий голос:

– Открой свои мысли, я покажу что делать… А вы – не отпускайте нас, пока мы не закончим.

Кто-то фыркнул за спиной – наемник, не иначе. Кристиан остро ощущал неуверенность товарищей, она холодными струйками стекала с их напряженных рук.

– Оставь сомнения. Не бойся. То, что создано, может быть разрушено. То, что кажется единым, можно разделить. Эта стена – лишь множество камней, а камни – лишь множество мельчайших частиц. Все что нам нужно – нарушить связи между ними, отделить их друг от друга.

– Как?!

Что-то еще проникло в него, смешиваясь с сомнениями и надеждой спутников. Мысли… нет, понимание! Осознав, на что способен, Кристиан задохнулся от ужаса и восторга.

– Теперь знаешь.

– Д-да… да!

Повинуясь его воле, кровь будто вскипела в жилах. Во рту пересохло, внутренним жаром обожгло глаза…

– Спокойнее. Не торопись.

Подавив приступ паники, Кристиан усмирил горячий поток и направил его из головы – в грудь и живот, а оттуда – в руки… предплечья… запястья… пальцы… и еще дальше – в холодный серый камень, ставший сейчас продолжением живого тела… двух живых тел! Он чувствовал второй поток, изливающийся с рук Перегрина; чувствовал, как бьющий из них двоих незримый свет, словно вода, размывает связывающий кладку раствор, обращая его в мелкую глиняную пыль. А камни… сами камни тоже крошились, трескались, рассыпались щебенкой…

Жар покидал тело, и вместе с ним стремительно уходили силы. С запоздалым страхом юноша подумал, что если вовремя не остановится, то может всего себя излить в гранитные глыбы и, не добившись победы, бездыханным лечь на холодный мох. Даже на пару с Перегрином, хватит ли их общего жара, чтобы одолеть завал?

Хватит! Руки спутников пылали на его плечах. Новые силы вливались через них, наполняли слабеющее тело и питали горячий разрушительный поток…

– Mon dieu! – выдохнул за его спиной Девенпорт. – Клянусь Богородицей…

Завала больше не было. Сложенный из десятков тяжелых замшелых глыб, он осел кучей песка и каменной крошки. Из открывшегося зева на людей словно потянуло холодным ветром. Николас и Микаэль в два счета расширили лаз – достаточно, чтобы внутрь можно было пройти, всего лишь сильно пригнувшись.

– Штольня! – с торжеством объявил министериал, увидев вросшие в каменный свод деревянные балки.

Никто не восхищался тем, что сотворили Перегрин и Кристиан, никто их не хвалил. Но юный послушник (бывший, бывший послушник!) был благодарен товарищам уже за то, что те не крестятся, глядя на него с суеверным страхом. Он сам был напуган, и сейчас ему куда как понятнее стала причина падения некогда благочестивого человека – аббата Германа. Можно ли устоять перед таким соблазном?

– Как ты? – Микаэль остановился перед ним, испытующе заглянул в глаза.

Юноша увидел во взгляде воина настороженность, но не усмотрел там и тени враждебности.

– Я… хорошо.

– Тогда пойдем, расседлаем лошадей.

Старая, почерневшая от времени крепь натужно поскрипывала, будто могла в любой миг обрушиться, вновь запечатав вход в подземелье. Впрочем, это была не единственная причина спешить – и уж точно не главная.

Снаряжения набралось немного: несколько связок смолистых, обернутых паклей факелов, с десяток мотков прочной пеньковой веревки, куски мела, чтобы оставлять на стенах указательные знаки. После недолгих раздумий Оливье снял с седла и закинул себе за спину тяжелую ручницу. Увидев иронично приподнятую бровь Николаса, буркнул: «Пригодится небось».

Между тем Ульрика раздала всем по куску вареного мяса, разломала ржаной каравай. Когда все подкрепились, налила из деревянной баклаги по полчашки темного, пахнущего травами настоя.

– Бодрит, – коротко обронила она.

После того, что произошло, все ощущали усталость, а потому послушно выпили предложенное питье. Возвращая баронессе чашку, Кристиан коснулся ее руки и явственно ощутил, как дрожат пальцы женщины. Он нервно улыбнулся – выходит, страшно не только ему.

– Ну что ж, вперед, – сказал Николас и первым шагнул во мрак.

Если бы кто-то снаружи смотрел вслед уходящему в штольню отряду, он бы еще с минуту видел отблески факелов на стенах. Потом скрылись и они.