Глава 21
НАГРАДА
— «…сначала мы решили, что Создатель, вняв молитвам, прислал чудовище — серебряная чешуя, зеленые мерцающие волосы. Но у монстра вместо хвоста были ноги, вместо плавников — руки, и одна из них сжимала бутылку с зеленой жидкостью. А затем существо убрало волосы с лица, и мы увидели, что оно — женщина. Младший несдержанный жрец возопил: „Кто ты, чудище?“ „Я — чудище?! Не-а, я — фея, — рассмеялась иномирянка и, взглянув на бутылку, добавила: — Фея Абсента“. Выбравшись из магоисточника, она провела ладонями по чешуе, которая оказалась платьем, и прошептала: „Ничего себе обмыла повышение…“» — Ива, закончив читать, в ожидании смотрит на меня.
— Ладно, — нехотя киваю, — ты права, фея Абсента — не настоящее имя святой покровительницы. Но почему она не указала на ошибку потом?
— И как бы это выглядело? Фальшивое имя вначале, а там и вовсе поддельная посланница Создателя? Повезло ей, что не в Пантилии выбросило. Зеленые волосы и платье из серебряной чешуи — у нас весомый повод, чтобы отправить на костер.
— У вас? — Осторожно уточняя, с интересом ожидаю реакции.
Что соседка родом из Пантилии, не поймет только крайне невнимательный человек. Газеты, которые она выписывает, чтобы быть в курсе ситуации в стране, и больные глаза при упоминании ордена Волков Всеотца весьма красноречивы.
— У нас, — невесело подтверждает Ива. — И знаешь, еще три года назад я мечтала удрать из Пантилии, сейчас же больше всего на свете хочу туда вернуться.
Мне нечего ей сказать. Из обрывочных сведений складывается картинка, что в государстве, подчиненном фанатикам, ненавидящим магов, находится близкий человек, за которого девушка переживает.
— О, вот еще забавная фраза, на этот раз из дневника. «Лучше горгулья под седлом, чем дракон в небе, который и вовсе может оказаться фигурным облаком», — с выражением цитирует Цветова.
В честь близящейся недели чествования святых покровителей она открыла для себя «Дневник Абсенты» и теперь не может его закрыть в прямом смысле слова, все читает и читает, находя непонятные или забавные моменты. Вообще из святых покровителей Абсента — самая загадочная личность, самая вздорная и непредсказуемая. Она единственная, кто запретил своим последователям, основавшим в честь нее дом, писать сказания о ее подвигах. «Прокляну», — пообещала иномирянка, спасшая наш мир. После нее остались легенда о ее появлении в Тарре и дневник, который она разрешила обнародовать. Примечательно, что его первый тираж раскупили еще в типографии.
Забавно, что я, исконная обитательница страны, где почитают святых покровителей, ни разу не интересовалась ими как личностями… А ведь в дневниках и жизнеописаниях много интересного. К примеру, это выражение. Драконов и горгулий в Тарре нет, если не считать архитектурных элементов на некоторых замках, построенных по эскизам иномирцев.
— Лучше горгулья под седлом, чем дракон в небе, который и вовсе может оказаться фигурным облаком, — задумчиво повторяю за соседкой. — Это аналог нашей пословицы о рыбе?
— Хм, какой именно? Ты уж прости, ваш фольклор знаю плохо.
— Лучше окунек в руке, чем гигантский сом в реке.
— Да, похоже по смыслу.
В гостиную из ванной вываливается наша прорицательница и сразу начинает возмущаться:
— Девчонки! А вы что, еще не готовы? — Хрупкая золотоволосая девушка кажется невинным, милым существом, с которым хочется дружить. Но это видимость, Ираду не любит пол общежития, и не без причины. — Приятно, что опоздаю не только я!
Подленько хихикая, она скрывается в своей комнате.
— Нарвались на очередное предсказание? — с досадой озвучивает мою мысль Ива. — Давай собираться, а то оно действительно сбудется!
Увы, как ни спешим, опаздываем.
У Ивы прямо на пороге отлетает пряжка на туфле, и она вынуждена достать из сундука другую пару, которая внезапно начинает ей жать, причиняя боль при каждом шаге. Меня тоже постигает неудача: новая мантия, подготовленная специально к церемонии награждения, расходится по шву. Штопать магией не рискую — это одно из немногих бытовых заклинаний, которое мне удается через раз.
И мы опаздываем… Когда доходим до площади, надувшая губы Ирада горько произносит:
— Э-хе-хе, такой повод! Но тортика от вас не дождусь.
Мы молчим, и предсказательница, фыркнув, сворачивает налево, к своим сокурсникам.
— Пронесло, — радуется Иванна, и я согласно киваю.
Если игнорировать спонтанные предсказания Ирады, она обижается и замолкает, поэтому мы не брезгуем этим некрасивым способом закрыть ей рот. Ведь постоянно слышать, что ждет впереди, от сильной, но недоучившейся предсказательницы — значит, вечно опасаться сделать неправильный шаг. Она видит куски будущего, а как связаны определенные события между собой, что нужно делать или, наоборот, не делать, пока не понимает. И потому у такой предсказательницы лучше не интересоваться грядущим, чтобы его не испортить.
Жаль, Ирада не молчит, если что-то увидела: ее распирает, страсть как хочется рассказать. Вот потому-то ее и сторонятся.
Черные мантии некромантов, коричневые — адептов с прикладного факультета, красные — боевиков, в фиолетовые одеты предсказатели… В поиске зеленых окунаюсь в разноцветное человеческое море и ловлю себя на мысли, что ситуация повторяется. Снова мы все здесь собираемся. Только сейчас повод радостный — герцог прочтет благодарственное письмо императора и вручит награды искусникам и студентам, особо отличившимся во время прорыва.
После того как гарнизон попросил помощи у ВАМП, прошло две недели. Мы зализали раны, похоронили павших героев, накопили новые силы. И только герцог Монтэм, как я слышала из разговора его внуков, не покидал передовую и сдал после тех дней еще больше. А ведь он не старый еще мужчина, просто однажды едва не вычерпал свой резерв до дна…
В этот выходной я надеялась отоспаться — Фликс предупредил, что вечером в катакомбах состоятся бои за звание лучшего кулачного бойца Вышеграда. Но судьба, как всегда, смешала карты — герцогу стало лучше, и он поспешил наградить героев.
Несмотря на потери в своих рядах, адепты улыбаются в предвкушении внеочередного праздника и послаблений: этим вечером даже наказанные студенты получат разрешение выйти в город и присоединиться к гуляющим горожанам. А Вышеград умеет праздновать, ценя каждый час подаренного веселья. Здесь гораздо больше счастливых людей, чем в столице. Может, потому, что над Пандуром не висит ежеминутная угроза? Когда знаешь, что однажды гарнизон может не устоять, и тогда нечисть хлынет в город, по-другому смотришь на жизнь. Тихие дни — это уже счастье.
Из своей группы я прихожу последней, и куратор демонстрирует мне кулак. Состроив виноватое лицо, обещаю эрдессе Эмари больше не опаздывать.
— Проспала? — любопытствует Диволика. — Я вот проснулась только потому, что попросила Адама зайти за мной.
Наш староста хмурится. С того черного для парня дня, когда оборотни запретили ему даже смотреть в сторону Элизары, им всерьез заинтересовались несколько сокурсниц, и Диволика в их числе. И что-то мне подсказывает, что крепость по имени Адам упадет именно к ее ногам.
— Можно сказать, что и проспала.
— Я после прорыва все никак не могу отоспаться.
— Никто не может, Диволика, ты не уникальна в своей усталости, — язвит Элизара.
Я думала, что замужество ее изменило, смягчив характер? Я ошибалась.
— Что, опять муж ночью караулы проверял? — улыбается моя подруга.
Ричард как-то пошутил, что настроение мачехи зависит от того, ночует ее муж в супружеской постели или пропадает на службе. И эта шутка успешно приживается среди наших сокурсниц. И Элизара, вначале красневшая и злившаяся, со временем учится игнорировать подколки.
— Закрой рот, Диволика!
Ну почти всегда игнорирует…
Ссора между девушками затихает — на трибуну, возвышающуюся в конце площади, поднимаются трое: Уман Ирвин Монтэм, Рорк Лайнет и смутно знакомая блондинка.
— Молва врет, герцог не выздоровел, раз целительница рядом даже в такой момент, — грустно шепчет Диволика. — Жалко его, один из лучших владетелей в империи.
— Вот только не нужно распускать сплетни, — сердится Элизара. — Герцог поправится. Зоэль Гарден — лучший специалист в области восстановления после магического истощения.
— Зоэль Гарден — мать друга графа Фрайда? — подает голос Агнешка.
Сестрички Дианейские сегодня непривычно молчаливы.
— Да, — кивает Элизара. — А что?
— Мать — целительница при герцоге… Интересно. — Риммади, вторая близняшка, даже руки потирает в предвкушении.
А мне хочется треснуть ее по носу, как и вторую сплетницу-сестру. Потому что у Эйнара есть поклонницы, которые видят в нем обаятельного парня, удачливого игрока в стрип и сильного мага. Но ни одна не знает, что он аристократ. А благодаря болтливым девчонкам об этом вскоре станет известно искательницам удачных партий. Ну что за вредные личности эти близняшки Дианейские?!
— Ну и что? Подумаешь, невидаль — целительница герцога. — Диволика пожимает плечами.
Я рассматриваю маму Гардена, выискивая общие черты внешности. Ясно теперь, в кого пошел Эйнар: тот же цвет волос, синие глаза. Вот только загар у Зоэль легкий, в отличие от сына. Яркая, красивая женщина, неудивительно, что и «высокоморальный» граф Эктор не устоял перед ее внешностью. Почему же он на ней не женился? Неподходящая партия? Смешно. Целительница без длинной череды благородных предков за спиной — все равно желанная жена для аристократа. Хотя… может, для отпрыска герцога не подходят простолюдинки? Заставили же Фрайда бросить неродовитую девушку? Как бы там ни было, а Гардену можно посочувствовать — ему всю жизнь будут припоминать пятно на истории рождения.
Короткая приветственная речь и чтение пафосного письма императора. Не знаю, как у других, а у меня симпатий к монарху поубавилось: отозвав часть гарнизона ради своего сомнительного спокойствия, он поставил под удар не только наш город, но и всю империю.
Герцог Монтэм переходит к волнительной части церемонии. Первыми, естественно, представляются к награде офицеры и солдаты гарнизона, затем искусники академии и студенты.
За проявленную в бою доблесть — орден Восходящего Солнца, за мужество — орден Рубинового Сердца с первой по четвертую степень. Адепты с боевого, некроманты и целители со старших курсов — все получают медали четвертой степени. Даже внуков герцог не выделяет, прикалывает к мантиям алые сердца, довольно улыбаясь и хлопая их по плечу. Гордится обоими? Я думаю, да.
Когда награждают графа, целительница силится выдавить из себя улыбку, больше похожую на гримасу, а когда сына — опускает голову.
Неожиданностью становится то, что Цветова входит в число целительниц, награжденных за особые заслуги перед страной. Румянец окрашивает щеки девушки, когда герцог вручает ей Золотую ленту. Теперь понятны слова Ирады насчет тортика…
— Адептка Соннэя Близард! — гремит усиленный магией голос.
Трачу несколько секунд на то, чтобы поверить, что прозвучало мое имя. Но только после тычка Элизары в бок делаю первый робкий шаг.
Поднявшись по ступеням, неуверенно смотрю на властителя горно-северных земель.
Рорк Лайнет торжественно рассказывает о моем «подвиге». Дед Фрайда и Гардена держит в руке орден в форме золотого банта с жемчугом в центре и въедливо меня изучает. Как на смотринах… Глупая мысль, и все же другие целительницы не удостаивались столь пристального внимания. Я опускаю глаза, хотя мне нечего скрывать. Ну почти…
— Адептка, откуда вам известно, что выемка накопителя не сбивает настройки телепорта?
Что ответить? Что не знала, понадеялась на удачу? А если у герцога амулет, определяющий ложь? Его не может не быть, ведь защита от диагностики состояния здоровья стоит.
— Меньше всего в тот момент я думала о настройках, я спасала свою жизнь и чужие.
— Упование на фарт — не самая плохая черта.
Его слова задевают. Я не из тех, кто ничего не делает для победы, надеясь на благосклонность удачи. Но… я молчу и даже взгляд не поднимаю, рассматривая ухоженные руки Монтэма. Безукоризненно белая кожа, крепкие пальцы. Он более худощав, чем внуки, и слывет великолепным мечником и магом. Великолепным до магического истощения. У Фрайда кость крупнее и плечи шире, сказывается, вероятно, кровь гайрусов.
А еще у герцога бледные, чуть голубоватые ногти.
— За особые заслуги перед империей адептка Близард награждается Золотой лентой, — где-то на грани сознания звучит голос Рорка Лайнета.
Меня же занимает важное открытие: бледно-голубые ногти деда Эйнара. Признак болезни крови, а еще… страшно проговорить даже мысленно! Но если вспомнить о невероятно длительном восстановлении после подрыва магического резерва… Нет, я должна убедиться! Когда еще я буду так близко к герцогу? И пускай это глупость, но я должна ее совершить!
Монтэм прикалывает орден к моей мантии.
— Спасибо! Служу Отчизне до последнего вздоха! — экзальтированно выдаю клятву боевиков со слезами на глазах.
Со слезами, потому что мне дико стыдно… Наверняка есть более изящный способ проверить догадку, но я сейчас его не вижу.
Еще раз громко всхлипнув, бросаюсь к герцогу с объятиями. Монтэм потрясенно замирает. А я делаю глубокий вдох, надеясь уловить за легким шлейфом парфюма запах яда, которым его травят.
— Служу Отчизне! — повторяю в полной тишине и, не видя ступеней, почти скатываюсь с возвышения.
Редкие хлопки становятся громом с небес. Секунда — и рукоплещут все. Стыд не отпускает, уши горят, хотя появляется надежда, что запомнюсь не как «девица, облапившая герцога», а как «девица — эмоциональная патриотка». Святая Виржия, какой позор…
— Близард, ну ты и учудила, — шепчет Нейсс, то есть уже Лайнет. — Зачем?!
— Надо.
— Чудила ты, — беззлобно смеется рыжая и отворачивается, чтобы любоваться мужем, читающим имена адептов.
Церемония награждения продолжается. И идет еще пару часов. Больше заминок, как со мной, не случается.
А затем мы чтим минутой молчания павших героев, и небо заполоняют магические иллюзии. Идет дождь. Ненастоящие слезы небес падают на нас и тают, не касаясь одежды. Небо плачет о невинных, и многие целительницы тоже не сдерживаются.
Смерть — это всегда боль и горе. Страшно вдвойне, когда она забирает молодых и достойных. Остается надеяться, что души рано ушедших, попав в иные миры, будут счастливее, чем здесь.
Церемония награждения плавно перетекает в гуляния. У студентов выбор: вернуться в общежития, где ждет праздничный ужин, или сразу отправиться в город, где также будут накрыты столы и будет литься рекой пиво и вино.
О том, что без контроля адепты напьются и разнесут Вышеград, академия не переживает. С первых дней нам вбивается в головы правило: «Магия — сила, умноженная на ответственность. Тот, кто забывает о долге, отступник». А отступников, любой крониец знает с детства, уничтожают. Правило, написанное золотыми чернилами, сияет днем и ночью на всех вратах во дворе академии. Смотрит на нас с каждой стены и потолка: в аудиториях, залах, на полигонах, в лабораториях, в библиотеке…
В библиотеке?.. Новая мысль-озарение захватывает неожиданно, и я сбиваюсь с шага.
— Что, Близард? — сварливо восклицает налетевшая на меня Элизара. — Замечталась?
— Ага. Ладно, увидимся на занятиях, а я побежала.
В редеющем потоке студентов, расходящемся по общежитиям, разворачиваюсь в сторону академии. Надеюсь, хоть один библиотекарь еще на своем посту. По правилам есть дежурные в праздники, но сегодня особенный день. Мало ли.
Встретив Иву, окончательно убеждаюсь в правдивости предсказания Ирады. Не одна я настолько занята, что не смогу угостить соседку тортом в честь получения Золотой ленты. Цветовой тоже не до отмечаний. Пантилийка целуется с каким-то мужчиной. Здоровенный, светловолосый, почти седой, он так крепко прижимает ее к себе, будто мечтает слиться навсегда, чтобы не расставаться. Готова поклясться, это таинственный муж Ивы, о котором шепчутся девочки в общежитии. «Огромный и жуткий» — так они его описывают. Очень емко. И хотя я проскальзываю мимо них, не задерживаясь ни на секунду, его «жуть» тоже чувствую. Подобные необъяснимые ощущения я испытывала только раз — в императорском зверинце, у клетки пещерного медведя. Но Ива любит этого страшного человека, и паре можно позавидовать — излучаемые ими эмоции напоминают восходящее солнце.
Цветова не ночует сегодня в общежитии, у них с мужем есть дом в городе, в котором она не желает жить одна. Да и неудобно ходить на занятия, знаю но себе. Отсюда вывод: мне не придется отчитываться, куда я ухожу на целую ночь, и это хорошо.
Библиотека открыта. Главная хранительница храма знаний госпожа Мылова ушла домой, и его дежурные служители, три девушки и парень, не скрывают, что совсем мне не рады: на их длинном рабочем столе уже исходят ароматом и паром жаркое, куриные крылышки и еще какие-то мясные блюда.
— Я ненадолго, и мне срочно, — объявляю нагловато.
Молодой библиотекарь кисло кривится, но отказать не смеет, особенно когда его взгляд натыкается на мой орден. Ага, героев прорыва не посылают подальше, им выдают книги.
Спрятавшись за колонной, я провожу в библиотеке около часа. Просмотр справочников по истории артефакторики и подшивки ненавистного «Голоса Пандура» за несколько месяцев затягивают, и на отдых перед закрытыми боями остается все меньше времени. Но чем не пожертвуешь ради спасения жизни человека? И, боюсь, не одного человека, а целой семьи.
Много веков назад призванные жрецами Создателя иномирцы успешно выполнили свое предназначение: с помощью дарованных свыше артефактов изгнали Искусителя и его последователей в другой мир. Магические предметы, впоследствии прозванные «шэйшевыми», были разъединены на части и переданы на хранение достойным. Именно от этих людей ведут начало благословенные рода: шесть герцогских в Кронии и сколько-то там, не помню точно, в Ирдии.
Изображений «шэйшевых» артефактов я не нахожу. Допускаю, что они есть в книгах закрытого фонда для преподавателей, для посещения которого необходимо разрешение ректора.
Газетчики оказываются полезнее в плане информации: я получаю ответ на вопрос, заданный Рорку Лайнету во время процедуры дознания. Погибшие представители герцогских родов были убиты колюще-режущим оружием. Как тут не вспомнить о кинжале, который я видела в руках демонов, напавших на графа?
Вот теперь, когда владею хотя бы мизерными данными, самое время собрать их воедино. И я мысленно возвращаюсь в тот день, когда познакомилась с Гарденом и Фрайдом. Спасибо Создателю за хорошую память! День за днем, встреча за встречей, диалог за диалогом вспоминаю, будто листаю книгу…
Закончив, возвращаюсь снова в день знакомства с ребятами. Ох… А ведь Гарден, оговорившись, уже тогда дал мне ключ к разгадке своей тайны. Но этого мало, чтобы сделать окончательный вывод. Хватит, я уже обвинила невинного человека в страшном преступлении, когда в руки попала всего одна-единственная улика. Больше я не повторю свою ошибку!
Когда вспоминается очередная странность, решаю кое-что уточнить.
— Простите, посоветуйте книгу по маскировочным чарам! — прошу невидимых мне библиотекарей.
Звон вилок о тарелки прекращается. Святая Виржия, сколько можно есть?..
— Пять минут, адептка, — вздыхает одна из девушек.
С одной стороны, могу их понять: у всех праздник, и только они вынуждены носить материалы для какой-то заучки, но с другой — это их работа, и я не прошу ничего сверх нее.
Вскоре, просматривая классификацию маскировочных иллюзий, нахожу нужное заклинание. Перечитываю его дважды и закрываю лицо руками.
Неужели это возможно? Сложно поверить. Еще сложнее принять. Я пытаюсь уложить в голове новые знания и путаюсь. Вдруг у меня все-таки разыгралась буйная фантазия? Перечитываю условия для корректного действия заклинания — нет, это правда.
В каком-то полусне сдаю справочники и подшивку, и за мной с неприкрытой радостью захлопывают дверь. Лязг задвигаемой задвижки вызывает невольную улыбку. На днях надо занести этой смене библиотекарей корзинку печенья — пусть не обижаются на меня.
Ох, шэйш! Ну почему я лезу куда не следует? Мне своих проблем мало? Нет, хватает. Так почему, зачем мне на голову сыплются новые?
Руки дрожат, я стою неприкаянная у дверей академии, не зная, что делать.
Так, хватит раскисать! Буду честной: чего-то такого я ожидала. Но Создатель! Почему же так сложно принять это до конца?..
Дыша свежим воздухом, долго набираюсь смелости, чтобы пойти с новостью к младшему Лайнету. Беспокоить внуков герцога, особенно после объятий с их дедом во время награждения, неловко: они не воспримут мои слова всерьез, посчитав очередной странностью. К тому же не до конца ясно, кто друг, а кто враг. Тогда как гайрус должен прислушаться и сообщить отцу.
Увы, меня ждет разочарование. Дежурный маг, к которому подхожу за меткой-разрешением на посещение мужского крыла общежития, сообщает, что студенты из четыреста шестнадцатой комнаты ушли в город.
Не хочется, но придется делиться своими умозаключениями с Карраем. Искусник говорил, чтобы шла к нему с проблемами? Говорил и даже настаивал. Вот я и приду.
Уже возле домов преподавателей трусливо молюсь, чтобы боевика не оказалось дома. Небо глухо к мольбам…
Стучусь. Дверь открывается через считаные секунды, словно меня ждут.
— Близард? — вскидывает бровь Каррай. — Проходите.
Он отступает в сторону. А я, смутившись, делаю усилие, чтобы переступить порог.
Рубашка насыщенного синего цвета расстегнута, преподаватель невозмутимо вставляет серебряные запонки в петли манжет. На вручении наград он был в традиционной для искусников боевого факультета мантии красного цвета, сейчас же на бедрах низко сидят удобные темные штаны без ремня в поясе. Влажные волосы и висящие на спинке дивана жилет с плащом говорят о том, что хозяин дома куда-то собирается. А тут я с новыми проблемами.
— Искусник, если я не вовремя, зайду в другой раз.
Пячусь назад, но дверь захлопывается резким порывом ветра. Ох, Каррай точно универсал! Потому что так легко, не произнося вслух слово-ключ, призывает стихию.
— Близард, давайте без церемоний! Четко и по делу, — велит он.
Зажмурившись, выпаливаю на одном дыхании:
— Герцог Монтэм не болеет, его травят горечавкой лазурной!
Каррай молчит. Его лицо не выражает никаких эмоций. Вообще никаких! Он мне не верит? Считает, что говорю глупости?
И я в знак доказательства своей теории открываю и другие тайны:
— Я знаю, что нападений на представителей герцогских семей было больше. Но погибли лишь те, кого кинжал, один из «шэйшевых» артефактов, признал достойными управлять частью ключа от темницы Искусителя. Кто-то убирает магов, которые могут удерживать кровавого бога в небытии.
Темная бровь вновь изгибается. И не поймешь, Каррай смеется над моими открытиями или удивляется, что додумалась до такого?
— Дайте угадаю. Когда начались убийства аристократов, это граф Эктор предложил защитить наследника, подменив его своим внебрачным сыном?
— Что? — тихо-тихо произносит искусник.
— Настоящий наследник тот, кого мы все называем Гарденом. И наоборот, тот, кого мы принимаем за графа, незаконнорожденный внук герцога.
— Близард… — Каррай меняется в лице.
И я спешу доказать свою правоту:
— Внезапный перевод из Пандурского университета в Вышеградскую академию, где у Фрайда и Гардена нет друзей, которые знают их привычки и характерные жесты. Дружба Гардена с телохранителями-гайрусами и всего два друга у Фрайда. Запись в медкарте графа о родстве с оборотнями, но при этом высокая регенерация и выносливость у Гардена. Фрайд в роли капитана отлично играет в ПУЧе, но не приводит команду к победе здесь…
Я замолкаю, пораженно наблюдая, как Каррай загибает пальцы. Считает мои доводы? Но зачем?! Ради забавы?
— А еще среди маскировочных чар есть заклинание, для которого главное условие — близкое родство. Иллюзию, временный «обмен» внешностью не засекут даже самые сильные маги, если прятать ауру специальным артефактом. Меня беспокоило, что в карте Фрайда не указаны старые множественные переломы кисти, тогда как они у него были. Но я не расспрашивала его, считая, что не имею права таким интересоваться. Отсюда напрашивается вопрос: вы одобрили мою кандидатуру, зная, что буду молчать, увидев странности? Вы ведь поэтому согласились, чтобы я была целителем «Аквилона»? Ответьте, пожалуйста!
На лице искусника играют желваки. В болотных глазах застывает лед.
— Проницательность и повышенная эмоциональность — страшная смесь. Она доводит до беды: разглядев то, что не видят другие, человек не сумеет смолчать. И в итоге может пострадать.
Это намек? Легкий холодок страха ползет по спине. Нет, глупости! Это же Каррай! Он не причинит мне вреда.
Искусник делает ко мне шаг. Затем еще один. И еще…
Я отступаю. И предсказуемо упираюсь в закрытую дверь спиной.
Рубашка на хозяине дома по-прежнему расстегнута. Он так близко, что я могу детально рассмотреть смуглую грудь до малейших родинок и шрамов. А последних на коже много, есть даже в области сердца, прямо под темным ореолом соска.
Опустив взгляд, настойчиво спрашиваю:
— И все же, что вы скажете на это? Я стала целителем «Аквилона» только потому, что не буду трепать языком о странностях главных игроков?
Каррай тихо смеется. И это так неожиданно, что я поднимаю голову…
…и попадаю в плен желто-зеленых глаз. Затягивают болотные очи не хуже настоящей трясины.
— Скажу: «Не суй свой нос, девочка, туда, куда не следует». Близард, вы не о том беспокоитесь.
— А о чем должна?
— О том, что влезли не в свое дело. Как будете выбираться, адептка?
Он так близко… я не выдерживаю напряжения.
— Вы меня пугаете, искусник, — признаюсь глухо.
— Уж лучше я, Близард, — с непонятной грустью произносит Каррай. — Уж лучше я.
Он отступает назад, возвращая возможность дышать. Пройдя дальше в комнату, указывает на кресло. Я подчиняюсь, усаживаясь на краешек мягкого сиденья, а он расхаживает по гостиной, застегивая пуговицы рубашки.
— Итак, это все, на чем вы построили свою теорию заговора?
— Разве мало? — Теперь мой черед скептически изгибать бровь. Глупый страх отступает, я больше не боюсь искусника. — Главное, что при знакомстве себя выдал сам Гар… настоящий Фрайд. Он сказал, что вы — друг его отца. А вы не можете дружить с графом Эктором, фанатичным блюстителем морали.
— Вы меня идеализируете, Близард. — Криво усмехнувшись, Каррай опускается на диван. — Друзьям часто прощаешь недостатки.
Даже наклонности садиста? Этот вопрос я не решаюсь задать, не хватит смелости потом объяснить, откуда мне это известно. Я до сих пор надеюсь назвать имя убийцы, не рассказывая о том, что нашла улики в борделе.
— Возможно, идеализирую. Но если учитывать то, что учились вы здесь, а сыновья герцога Никлаш и Рубер — в Пандуре, и то, что старший, закончив ПУЧ, отправился служить в вышеградский гарнизон, в подразделение разведчиков, как и вы, то вывод напрашивается сам. Вы — боевой товарищ Никлаша Фрайда Монтэма.
— Подготовились, Близард, зачет, — хмыкает маг. — Еще раз убеждаюсь, что мозги вам достались от отца. Но мой вам совет, — его губы сжимаются в тонкую линию, — не лезьте в эту историю! Это политические игры, за них сносят головы, и не смотрят, кто играет, матерый маг или маленькая девочка. Со своей наивностью и верой в людей вы не разберетесь, кто друг, а кто утопит при первой же возможности.
Скрестив руки на груди, признаю его правоту:
— Да, интриги не для меня. Но я не могу молчать, зная, кто медленно убивает герцога!
И вот теперь Каррай не скрывает заинтересованности:
— Рассказывайте, до чего додумались, моя гениальная девочка.
И снова легкая ирония. Ну как же! Они с Рорком Лайнетом прощелкали убийцу у себя под носом, а я могу назвать его имя, не имея возможностей главы службы безопасности. И все-таки «моя гениальная девочка» заставляет сердце биться быстрее.
Чуть запинаясь, открываю ему свои мысли:
— Думаю, что именно граф Эктор предложил отцу обезопасить наследника. И его сын блестяще справился с задачей — принял на себя удары, предназначенные драгоценному кузену. Вот только мне довелось наблюдать несколько покушений на подсадную утку: в первый раз демон-имитатор напал на него на полигоне, когда рядом был целитель, во второй раз — у трактира, и я тоже могла своевременно оказать помощь. Одно покушение выбивается из рамок — мнимый Фрайд, получив травму в странной стычке в столовой, не может играть в стрип. И настоящий наследник вынужден исполнять привычные обязанности капитана. Неудивительно, что «Аквилон» выигрывает. Чтобы привязать стяг команды, капитан взбирается на столб, смазанный горечавкой лазурной, которая в малых дозах ослабляет потоки магии. Это сделано, чтобы поддельный капитан ураганцев, вызвав его на улицу из трактира, одолел сильного мага. Зная, что друзья его не отпустят одного, имитатор тоже явился не один.
— Стройная теория, но чего-то не хватает. Я понимаю, куда вы клоните. Хотите сказать, что графу Эктору выгодно устранить племянника, а потому именно он травит отца? Одного вы не учли, адептка.
— Чего?
Тон Каррая мне не нравится. Может, действительно упустила важную деталь?
— Граф Эктор — далеко не идеал человеколюбия, но убивать племянника, единственного, кто может управлять артефактами рода и частью так называемого «шэйшевого» ключа, он не станет. Ему, поверьте, невыгодно ослаблять род.
На какой-то миг страх вновь туманит разум. А что, если искусник заодно с недоброжелателями Фрайда? И специально сбивает с верного пути? Хотя было бы проще вообще меня устранить. Но я жива, и он со мной разговаривает по-дружески.
— Хорошо, вы лучше меня знаете графа Эктора. Говорите, что он не желает убивать племянника? Может, смерть — не цель? Вдруг он пытается запугать Фрайда, сделав обязанным своему внебрачному сыну?
— Продолжайте, Близард. — Морщина вертикально рассекает переносицу мага. — Я слушаю вас внимательно.
— Как уже говорила, я наблюдала покушения на лже-Фрайда. И вот что странно: в первый раз он не был испуган. Совсем. Возле «Веселого приюта» я нашла парня, когда его уже ранил демон-имитатор, — и опять ни капли страха на лице, да и ранение снова несерьезное. Он словно заранее знал, что все будет хорошо. А вот когда появились ирдийцы с кинжалом… Ну, он чуть не потерял сознание от страха. Это ли не странность?
Искусник, до этого слушавший внимательно, резко поднимается с дивана и начинает снова расхаживать по комнате. Неужели верит? И теперь нервничает?
— По каким признакам определили отравление герцога горечавкой?
— У него несколько лет проблемы с магическим резервом? Так бывает, если принимать горечавку малыми дозами. А еще она — медленная смерть не только для дара, но и вообще… На герцоге амулет, скрывающий состояние здоровья, и я смогла установить не все признаки: бледные ногти с голубоватым оттенком, легкий запах гниющего яблока…
Я умолкаю, потому что Каррай хмыкает:
— Так вот зачем вы полезли к Монтэму с объятиями?
— Можете смеяться, но иначе я не могла проверить свою догадку. Учитывая вышесказанное, я обвиняю графа Эктора. Он заставляет целительницу Гарден молчать, и вероятно, даже давать своему пациенту яд. Не знаю, чем он ее шантажирует, может, титулом для сына. Или же просто колотит, как он это любит.
Каррай резко останавливается и смотрит на меня странным взглядом — тяжелым, темным, недоверчивым. И я спешу объясниться, чтобы он не задал вопросы, на которые не захочется отвечать. Что ж… размахнулась — бей.
— О наклонностях младшего сына герцога я узнала случайно в борделе, в котором подрабатываю целителем-косметологом. — Не передать, как мне тяжело в этом признаваться, особенно видя потрясение на лице преподавателя. Слова застревают в горле, а лицо, уши и даже шея ощутимо горят огнем стыда. — Куртизанка, которую граф Эктор посещал, забеременела, и он избил ее до такого состояния, что она потеряла плод. А еще он заклинанием содрал с нее кожу.
От воспоминаний холодеет внутри. На душе камень — в том, что произошло, есть и моя вина. Если бы я тогда сдала Корицу хозяйке борделя, ничего не произошло бы.
— Любовника этой куртизанки граф Эктор ранил ножом, смазанным горечавкой лазурной. Еще одно странное совпадение, не находите?
— Вы уверены, что это граф Эктор посещал бордель? — тихо спрашивает Каррай. — И что ребенок его?
— Да, уверена. Я носила к Неспящему Оку частицу плода. Артефакт подтвердил, что нерожденный ребенок состоит в близком родстве с Гарденом и Фрайдом, если так можно сказать о зародыше.
Долгое время искусник в молчании меряет гостиную широкими шагами. Тишина угнетает, уж лучше бы он заваливал вопросами.
Пару лет назад я читала авантюрный роман «Шпик в розовой шляпке» о сыщице-магичке. Ее приключения настолько меня увлекли, что почти полгода я мечтала о расследованиях. И вот теперь понимаю: в раскрытии чужих тайн мало приятного, зато очень много грязи.
— Один вопрос, адептка. — Я готова ответить на самый заковыристый. — В каком борделе вы практиковали?
Щеки опаляет новой волной смущения. Ему интересно, не пересекались ли мы? К сожалению, ответ положительный.
— В «Саду Фло».
Каррай невозмутимо кивает:
— Вопросов больше нет, вы свободны, Близард. — Он дает понять, что мне пора уходить из его дома. — Я вас очень попрошу, Соннэя, забудьте об этом разговоре и сидите тихо. Не лезьте больше никуда, не суйте свой любопытный носик в чужие дела, даже если очень захочется.
Мне бы промолчать, но…
— А отравитель герцога?
— Вы сделали все, что могли. Дальше разберутся без вас.
Уже возле порога задаю еще один мучающий вопрос:
— Почему Эйнар… простите, никак не привыкну… Почему Фрайд согласился, чтобы его кузен рисковал жизнью ради него, прикидываясь наследником? Он сильный и смелый маг, не верю, что он легко согласился, чтобы другой подвергался опасности, отводя ее от него.
— Правильно делаете, что не верите, — кивает Каррай и… не дает больше никаких объяснений. — До свидания, Близард. Осчастливьте меня — не влезайте в неприятности хотя бы десять дней. А там я сдам вас на руки родителям, пускай болит голова у них.
Его слова в какой-то мере оскорбительны, но я счастливо улыбаюсь:
— Вы пойдете за ними в степь? Но ведь до Расцвета великой Ма еще предостаточно времени?..
Он изгибает бровь:
— Вы чем-то недовольны, Близард?
— Нет-нет, спасибо!
Обуреваемая счастьем, я борюсь с собой, чтобы не броситься искуснику на шею. И только мысль о том, что сегодня уже достаточно позорилась, уберегает от импульсивного поступка.
— Спасибо! — еще раз благодарю Скитальца.
Он улыбается и открывает дверь:
— Отдыхайте, Близард, и не ищите приключений.
— Я постараюсь, искусник, — честно обещаю ему. — Увы, это не всегда зависит от меня.
До назначенного Фликсом времени, когда я должна спуститься в катакомбы, меньше двух часов. И я делаю все крайне быстро: ужинаю, принимаю душ, переодеваюсь в темное платье, которое не жаль испачкать пылью и кровью. В самом конце собираю в сумку необходимые зелья. Вдруг пригодятся?
— Как мне с тобой быть? — интересуюсь у магиссы. — Взять с собой или оставить дома?
Бабочка переливается двумя цветами — зеленым и розовым. Опустившись мне на плечо, она касается усиками мочки уха.
— Ты хочешь со мной, да?
На занятия я беру ее всегда, а вот в бордель — нет, слишком приметен мой подарок и редок. Конечно, магисса может затаиться, если ее попросить, но я предпочитаю не рисковать. А вот сегодня мне что-то неспокойно: в катакомбах, где пройдут кулачные бои, дополнительная защита не помешает.
— Решено, ты идешь со мной.
Бабочка сияет мягким нежно-фиолетовым светом.
Пока я собираюсь, ночь вступает в свои права.
Оглянувшись на полутемное, полупустое общежитие, углубляюсь в парк. Дойдя быстрым шагом до фонтана, уже открываю тайный ход, когда ближайшие кусты громко шуршат. За считаные секунды гашу «светляк» и закрываю проход в катакомбы.
— Кто здесь?!
— Успокойся, я.
Меньше всего ожидаю увидеть Мелиссу Вогар. Но она здесь и одета странновато — в черные, сильно обтягивающие брюки, зеленую рубашку и черный кожаный жилет. Рыжий парик и маска, оставившая открытыми губы и подбородок, дополняют образ отвязной магички.
— Мелисса, а…
Она перебивает меня взмахом руки:
— Я иду с тобой.
— Простите, я не могу взять вас с собой.
Клятву неразглашения тайны телепортов Искусителя никто не отменял, да и нечего Мелиссе делать среди бандитов. Что вообще за блажь на нее нашла? А главное, как она узнала, где вход в катакомбы? Неужели следила за мной? Не сейчас, а раньше, потому как она уже была здесь, когда я пришла. В животе холодеет от понимания, что не только госпожа Вогар могла меня выследить. Слишком я беспечна в последнее время.
— Я получила приглашение Фликса посетить бои. Он-то и сообщил, где и когда тебя ждать. А ты опаздываешь.
Мне становится дурно. Зачем и во что Фликс пытается втравить мою наставницу?..
— Не ходите, Мелисса.
— Еще чего! — возмущается женщина. — Без его разрешения мне не продают травы в Вышеграде. Этот шэйшев мэтр вызвал меня к себе посмотреть, что я собой представляю. А в других городах достаточно взнос сделать…
Хлопаю ресницами. Ничего не понимаю. Как могут запретить продавать травы для Мелиссы?
— Простите, какие вам травы не продают?
— Пупырчатый лилейник, белый хвощ, багровую полынь, кору магодерева и еще кое-какие растеньица, — спокойно перечисляет наставница.
А у меня на голове шевелятся волосы. Запрещенные травы! За их хранение, распространение и приобретение можно угодить на каторгу! А если варить из них привороты и несанкционированные Синклитом магов отвороты, то и…
Минуточку!
— Мелисса, вы делаете приворотные зелья?
Наставница невесело улыбается:
— Я со студенческих лет сама себя содержу, не прося о помощи родных. Как думаешь, что помогло продержаться на плаву, когда пошла против решения семьи выдать меня замуж?
— Но, Мелисса, вы потрясающий зельевар, зачем вам привороты сейчас?
— Как ни крути, Соннэя, а без них никуда: охладевшие мужья, бросающие жен и детей ради молоденьких любовниц, отчаявшиеся пары, мечтающие о детях…
— В смысле? Как бесплодие связано с приворотными отварами?
— А у зелья есть побочный эффект — оно способствует зачатию и в трети случаев — зачатию мага даже у супругов без дара. Не знала? — Госпожа Вогар удивлена.
Припоминаю, что-то такое говорила Цветова.
— Теперь хоть немного понимаешь меня? Почему я не бросаю привороты? Ну а отвороты сам Создатель велит делать: пока привороженный несчастный добьется разрешения у Синклита магов, нежеланное чувство успеет навредить.
Закусив губу, киваю. Кто я такая, чтобы ее осуждать? Сама преступила моральные запреты, согласившись лечить куртизанок.
— Я вас понимаю, Мелисса. Пойдемте, мы немного опаздываем.
Под землей нас встречает не Лисенок, а Йоль. Завязав гостье глаза плотным платком, он проводит нас к пещере, где проходят состязания.
Так тайна древнего телепорта остается сохраненной. Зря я переживала, у Фликса все схвачено и продумано.
