В повседневной речи о самоуверенности упоминается обычно после описания ситуации в качестве объяснения, почему что-то пошло не так. Этому имеется множество подтверждений во всех сферах жизни.

В ноябре 2012 года после долгой и тяжелой выборной кампании президент США Барак Обама был переизбран решающим большинством голосов с небольшим отрывом. Вскоре журналисты заявили, что его соперник, Митт Ромни, страдает самоуверенностью. Доказательства? Вместо того чтобы бороться за голоса в день выборов, он провел время, составляя списки назначений в Белом доме, а рядом стояли фейерверки на сумму 25 тыс. долларов, чтобы отпраздновать победу, которой он так и не дождался. Его помощник объяснил: «Это была самоуверенность, основанная на неточных предположениях и неправильной информации». Любопытно, что во время избирательной кампании никто не обвинял Ромни в самоуверенности. Он работал долгие часы, переезжая из штата в штат и выступая на митингах с утра до ночи. Но когда голоса были подсчитаны и выяснилось, что он проиграл, его тут же обвинили в самоуверенности.

Четырьмя годами ранее тот же ярлык навесили на другого проигравшего кандидата. В июне 2008 года, когда Хиллари Клинтон закончила долгую борьбу в качестве кандидата от демократической партии, New York Times объяснила, что ее кампания была «проникнута самоуверенностью, желчностью и тяжелыми эмоциями». Под самоуверенностью подразумевалось, что кампания Клинтон была спокойной: возможно, она считала, что обязательно выиграет, что привело к серьезным ошибкам и, в конечном счете, к поражению. Но при ближайшем рассмотрении становится понятно, что, проводя кампанию, Клинтон неутомимо и беспрестанно трудилась, что вряд ли может свидетельствовать о самоуспокоенности. Что пошло не так? Судьба гонки решилась в течение нескольких недель в феврале, когда Барак Обама вырвался вперед по подсчету голосов благодаря дальновидному расчету на малые государства и получил лидерство, которое сумел удержать. Действительно, Клинтон сделала большую стратегическую ошибку, упустив из виду малые государства, но это не оправдывает обвинение в самоуверенности (если только мы не используем это слово, чтобы задним числом объяснить любой плохой результат, как делается довольно часто). Что касается Барака Обамы, то про него писали, что он обладает кричащей и несоразмерной уверенностью, но никогда самоуверенностью, и по понятным причинам: в итоге он победил. Его уверенность, какой бы большой ни была, оказалась оправданной. Но если задуматься, то чья уверенность менее обоснована: видного сенатора, которого поддерживали внушительные политические силы, или впервые избранного сенатора с небольшим опытом?

Эти примеры типичны. Самоуверенностью принято объяснять любую неудачу, и не только в политике. Когда в марте 2011 года поврежденный цунами ядерный реактор Фукусима распространял радиацию в воздухе и море вдоль берегов Японии, инженер-строитель указал на три вида самоуверенности. Строители не учли возможность землетрясений при разработке реактора, опирались на упрощенные модели отказов в отношении надежности установки и сделали акцент на баке реактора, а не на хранении отработанного топлива после цунами. Точно так же, когда в 2005 году ураган «Катрина» опустошил Новый Орлеан, директор FEMA Майкл Браун заявил, что администрация Буша не смогла принять меры предосторожности, поскольку была «чрезмерно уверена» в том, что сможет справиться с кризисом.

Спортсмены также хорошо знают: уверенность необходима. Но когда они побеждают, то отдают должное уверенности в победе, а когда проигрывают, то быстро ссылаются на самоуверенность. В декабре 2012 года перед боем с Жозе Мануэлем Маркесом улыбающегося боксера Мэнни Пакьяо описывали как человека спокойного, но собранного, а лицо его якобы «излучало уверенность». Спустя час, после того как противник нокаутировал его оглушающим кроссом справа, Пакьяо оценил себя по-другому: «В этой схватке я был чересчур самоуверенным». Ну, по крайней мере, так ему казалось после поражения. Исходя из этой логики Пакьяо должен считать, что если он будет следить за самоуверенностью, то сможет выиграть следующую схватку.

Но, возможно, нигде при неудаче так часто не обвиняют в самоуверенности, как в деловом мире. В июле 2011 года Netflix, чрезвычайно успешная компания по прокату кинофильмов, объявила, что отделит свой прокатный бизнес от нового потокового видео и повысит плату, если клиенты захотят и того и другого. Клиенты возмутились, и через три недели президент компании Рид Гастингс был вынужден извиниться и отменить свое решение. Ущерб был огромным: Netflix потеряли 800 тыс. подписчиков, и цена ее акций упала более чем на 25 %. В октябре Гастингс публично раскаялся и признался, что был излишне самоуверенным и не проявил внимания к нуждам клиентов. Он пообещал, что в будущем Netflix станет тратить больше времени на обсуждение, избегая скоропалительных решений. Забавно, что этот комментарий последовал от человека, которого часто хвалили за смелые и дерзкие решения. Компании, говорил Гастингс, терпят неудачу не из-за того, что двигаются слишком быстро, а потому, что движутся слишком медленно. Это имело смысл, пока его быстрые движения были успешными. Но когда очередной смелый шаг привел к неудаче, он обвинил себя в самоуверенности.

Несколько месяцев спустя, в мае 2012 года, когда JPMorgan Chase потерял более 2 млрд долларов, потому что системе мониторинга риска не удалось выявить опасность в его портфеле производных финансовых инструментов, исполнительный директор Джейми Даймон указал пальцем на – как вы уже догадались – самоуверенность. Это она породила самоуспокоенность, пояснил Даймон, что и привело к значительной ошибке.

Недавно я провел поиск слов самоуверенный и самоуверенность в деловой прессе. Чаще всего они использовались ретроспективно, чтобы объяснить, почему что-то пошло не так. Примеры варьировались от первоначального провала KFC в Индии («“Они вошли в страну слишком самоуверенно”, – сказал местный клиент перед тем, как впиться зубами в Chicken Tikka Wrap n’ Roll») и неровного руководства Боба Нарделли Home Depot (один инвестор пожаловался, что Нарделли «ходит высокомерный и самонадеянный»), до того, почему компания Airbus потеряла долю рынка, когда был отложен рейс А380 («менеджеры Airbus также спокойно признали, что с тех пор, как Boeing отдал долю рынка более решительному Airbus, они стали излишне самоуверенными»).

Во всех этих примерах, от политики до стихийных бедствий, от спорта до бизнеса, самоуверенность – удобный способ все объяснить. Возьмите любой успех, и обнаружатся причины трактовать его как результат здоровой уверенности. Они были уверены, поэтому получилось так хорошо. Возьмите любую неудачу, и мы качаем головами: Они были слишком самоуверенны – вот почему у них получилось так плохо. Если бы они не был так самоуверенны, то могли бы сделать лучше.

Давайте посмотрим, как работает этот привлекательный силлогизм.

• Дела пошли плохо, должно быть, кто-то ошибся.

• Ошибки происходят из-за самоуверенности.

• Таким образом, плохие результаты обусловлены чрезмерной уверенностью.

К сожалению, ошибочно каждое из этих утверждений. Во-первых, не все, что получается плохо, вызвано ошибкой. Мы живем в мире неопределенности, в котором связь действия и результата несовершенна. Даже хорошие решения иногда оказываются плохими, но это не обязательно значит, что кто-то сделал ошибку. Во-вторых, не каждая ошибка – результат самоуверенности. Их ведь много: ошибки расчета, ошибки памяти, простые моторные ошибки, тактические ошибки и т. д. И не все они из-за самоуверенности.

Первые два недостатка приводят к третьему. Может быть, удобно объяснять плохие результаты самоуверенностью, но в этом нет никакой логики. Еще хуже, что в качестве борьбы с самоуверенностью рекомендуется довести ее уровень до ощущения отсутствия собственной значимости. Но когда любая неудача объясняется самоуверенностью, то этот термин вообще утрачивает значение.

В книге «Ловушки мышления: Как принимать решения, о которых вы не пожалеете» Чип Хиз и Дэн Хиз приводят знаменитый комментарий представителя компании звукозаписи Decca record в 1962 году, побывавшего на прослушивании начинающего квартета «Битлз» и отказавшегося подписать с ними контракт, поскольку ему казалось, что группы гитаристов ушли в прошлое. Оказалось, что он был не прав, но свидетельствует ли это о самоуверенности? Мы с такой же легкостью могли бы сказать, что, когда речь шла о таких группах, он был недостаточно уверен в себе (или даже так: он самоуверенно выражал неуверенность. Эта ерунда иллюстрирует значительно более глубокую проблему – словосочетание чрезмерная самоуверенность может использоваться для обозначения чего угодно). Однако, когда мы приписываем провалы самоуверенности, в этом есть и другая опасность, потенциально самая серьезная из всех. Обвинение в самоуверенности имеет моральную окраску. Тем самым мы предполагаем, что некто сам способствовал своей гибели. Мы подразумеваем, что он, по крайней мере отчасти, заслужил свою участь. Он повинен в одном из семи смертных грехов – гордости или тщеславии. Мы считаем: Он был слишком уверен в себе, он должен был знать свое место. Он получил то, к чему шел.

Отсюда достаточно маленького шага, чтобы представить себе: если мы можем просто избежать греха самонадеянности, то нас минует участь, постигшая других. В конце концов, большинство людей считает, что не страдает чрезмерной гордостью или тщеславием. Излишняя самоуверенность – это о других, к нам это не относится. То есть нам не о чем беспокоиться. Компания Netflix допустила промах, потому что Рид Гастингс проявил самоуверенность? Тем хуже для него, но я не сделаю эту ошибку, потому что я несамоуверенный. Несчастья, свалившиеся на KFC и Home Depot? Если они были вызваны самоуверенностью, то знайте, со мной этого не случится. Мы можем даже испытать некоторое злорадство, получая удовольствие от несчастий других.

Ирония в том, что проигравшие тоже не считали себя самоуверенными. В тот момент им казалось, что их уверенность соответствует обстоятельствам, а их действия смелые и решительные, но, конечно, не чрезмерные. Оценка дается только после того, как все пошло не так. Мы никогда не будем учиться на чужих ошибках, считая, что они сделаны из-за самоуверенности. В итоге мы обманываем себя.