Глава 23
Рассвет поднимался мучительно долго. За ночь выпала обильная роса. Земля потемнела от влаги. Стебли жесткой выцветшей травы усеяло бусинками. Из-за вершин внезапно выскочило солнце. Трава и листья на кустах вспыхнули отраженным светом, как диковинные украшения. Но Спецу было не до красот природы. Он был измотан бессонной ночью и борьбой с неизвестным опасным врагом. Ему хотелось спать и бежать одновременно. Чувство опасности, раздиравшее изнутри на протяжении всей ночи, притупилось. Тревожный набат сменился ленивым монотонным дребезжанием в дежурном режиме. Действительно враг отступил или это следствие нечеловеческой усталости – он пока не разобрался. Да и не хотел, если честно. На смену возбуждению смертельной схваткой пришла апатия. Спец сидел на сырой земле и тупо пялился на тлеющие угли. Он всегда любил огонь, мог часами на него смотреть, играть с ним. В том, что огонь – живое существо, Спец не сомневался. Жизнь пламени сходна с жизнью людей. Оно рождается от искры, полученной от удара тела о тело (камня о камень, например), или от концентрации света (любви). Но искре или лучу, как и младенцу, чтобы вырасти в настоящее пламя, необходимы особые условия и подходящая пища. Тот, кто решил зачать огонь, должен создать эти условия и лишь затем добыть его. И тогда огонь будет служить тому, кто подарил ему жизнь, долго и преданно. А стоит пустить все на самотек – пламя либо умрет, либо выйдет из-под контроля и уничтожит все вокруг, включая его родителя.
Огонь может гореть ровно, ярко, мощно, может лениво и нехотя, а может вообще лишь тлеть и чадить. Он может быть добрым, заботливым, спасительным, а может быть злым, опасным, безжалостным. Этот догорающий костер напомнил ему себя самого. Еще совсем недавно сильный, могучий, полный ярой жизни, он весело трещал, с жадностью пожирая все, до чего мог дотянуться. Еще совсем недавно он смеялся, хохотал над тьмой, бросал ей дерзкий вызов, и тьма отступала, испуганно разбегаясь в стороны длинными нервными тенями. Но ночь прошла, освобождая место свежеумытому солнцу. Мгла привычно спряталась под камнями, в расщелинах и пещерах, а огонь зачах. Зачах сам по себе, не от того, что кончилась пища. Веток было еще предостаточно. Просто он устал, спекся. Отступил и теперь добровольно умирает, грустно дымя подернувшимися пеплом углями. Но вдруг затухающий костер замигал багровыми глазами, щелкнул перегретым камешком и бросил в сторону Спеца сноп искр, сам по себе выпустил несколько языков пламени, которые жадно накинулись на ближайшую веточку, и костер запылал с новой силой. Следуя его примеру, Спец вскочил одним могучим рывком. Побитый организм отозвался болью. Он потянулся, напряг и распустил мышцы. Боль откликнулась, но тут же умолкла покорно: даже тяжелые раны мужчина должен залечивать в дороге. Он пока жив, а значит, главный бой еще впереди.
Спец толкнул задремавшего Малыша.
– Вставай, Малыш, закипело уже. Я туда весь трофейный рис бросил и консервы. Скоро готово будет. Буди Гнома, будем думу думать.
– Я не сплю, – отозвался Гном. – Что делать станем?
– Тебе не понять, – обреченно произнес Спец. – Не по твоей это части. Тащи второй котелок, будем чай заваривать. Да не волнуйся, отступили они. Чую. Но на всякий случай мы с Малышом тебя прикроем.
Гном встал, достал из сваленных в кучу вещей в дальнем конце лагеря небольшой закопченный походный чайник, ополоснул, набрал воды из большой фляги и пристроил чайник прямо на углях.
– Там кофе был. Я помню. Большая банка. Сейчас не вижу. Ты не брал?
– Брал. Будет тебе кофе. Даже со сгущенкой. Глюкоза – она для мозга полезна. Может, мысль какая придет, как нам уходить отсюда.
– Давай такси вызовем, – зло проворчал Гном. – Прямо до дому чтобы.
– А потом кофе с булочкой и на печку с дурочкой…
– Неплохо бы… Но сначала в баньку. – Малыш мечтательно зажмурился.
– Per aspera ad astra, – тихо продекламировал Спец.
– Чего?
– Тарелку готовь, говорю. Сейчас накладывать буду.
Серый утренний свет растекался по склонам. Далекие плоские вершины уже блестели под солнцем. Густая тень быстро отступала к подножию, ночные призраки спешили убраться прочь. Небо, пока еще двухмерное и тусклое, постепенно приобретало глубину и яркость. Из кустов послышались первые робкие крики какой-то нетерпеливой птицы. Но песнь ее была не радостной, а скорее тревожной и грустной. Где-то сзади зашевелился ветер, швырнув в лицо запах засохшей крови и гниющей плоти. Вонь повисла в воздухе, забивая гортань. Воспоминания безумной ночи накатили с новой силой. Перед глазами возникло злобное, кровожадное ухмыляющееся существо, порождение этих враждебных гор, по нелепой случайности принявшее облик сына Бориса Аркадьевича Баринова.
Чтобы как-то перебить мерзкий запах, Спец бросил в котелок целую горсть пахучих специй из завязанного узлом целлофанового пакета.
– Пахнет неплохо, – потянул носом Малыш, придвигаясь к котелку. Запах смелых кулинарных экспериментов шефа казался значительно привлекательней ароматов местной фауны.
– Тренер, а ты полагаешь, что это можно будет есть? Ты хоть знаешь, что там было?
– Можно, – неуверенно произнес Спец и быстро перемешал варево. – Я не бросил, а добавил. Специи. Какие, точно не знаю, но хорошие. Пахнут, по крайней мере, хорошо.
– Ты их с собой припер?
– Нет, трофейные. Тут все трофейное – и рис, и тушенка, и специи. Наверняка это специи. А что им еще в пакете хранить? И пахнут как положено. Должно быть съедобно.
– Тренер, а ты забыл, как на днюхе Рим кашеварил?
– А кто же знал, что он не те грибы сушит? – улыбнулся Спец приятным воспоминаниям. – Я его спрашиваю: грибы есть? Он отвечает – есть. Вон в пакете возьми. Так я же для вкуса хотел, думал изюминку придать…
– Придал так придал, – засмеялся Малыш. – Как потом бабочек ловили и с третьего этажа в бассейн прыгали…
– Да… Помню… Морро тогда ногу сломал. Кто же тогда помнил, что у Рима нет бассейна… А потом как телик смотрели, а оказалось, что ковер.
– А как собака Рима доела твое блюдо? Помнишь, как она вдруг возомнила, что она тигр, и напала на ментовской уазик? Как менты стометровку сдавали. А их старший через забор перепрыгнул, а он у Рима метра три будет да с проволокой еще…
– Ага, а потом на «скорую», что за Морро приехала!
– А помнишь, как ты портрет Сталина поцеловать решил, а это оказалось картиной с какой-то девочкой, да еще и висела она у самого потолка…
Парни заулыбались, вспоминая знакомые им события. Страх и нервное напряжение отступили на время, уступая место забавным картинкам из прошлого.
– Ты как хочешь, а я рисковать не буду, – уверенно произнес Гном. – Я лучше доширак какой-нибудь схомячу или просто тушенки пару банок. Нам еще идти надо. Хочу в форме быть.
– Я присоединюсь, – поддержал Малыш. – Пахнет вкусно, но я не рискну. Лучше сухпа́ем.
– Тогда я тоже. Эх, зря столько риса перевел. Может, эти сожрут и друг друга покусают?
Спец вскрыл банку тушенки и поставил ее прямо в огонь.
– Я вот что, хлопцы, думаю. Нам отсюда ногами не уйти. Идти надо дня три. Как далеко эти охотятся, мы не знаем. Если далеко, то следующей ночи мы не переживем. Эту едва выстояли. Тут Гном прав, на усталости и без стимуляторов долго не протянем. Сейчас еще копошимся, а к вечеру умотаемся, куры загребут. Да и вниз идти не резон. Внизу нас ждут. Без Санька нам нельзя появляться. Нам никто не поверит. Даже если через первое оцепление проскочим, дальше не скрыться. Обложат как лису в норе. Это его земля. Не уйдем.
– Верно, тренер, говоришь, с Барином на его поле не сыграем. Упакуют, как на почте.
– Так давай Барина сюда пригласим. За сынком придет. И тут поглядим, кто в финале останется.
– Они сюда три дня в лучшем случае идти будут, а то и неделю. Мы тут столько не продержимся. Но мысль в целом хорошая. Я предлагаю сказать, что Санек ранен, и вызвать вертолет. К вечеру должен прилететь. Так вот на этом вертолете мы пролетим хотя бы километров сто на север. Потом бросим – и пешком. То направление точно не перекрыто, там и уйдем.
– А дальше?
– Дальше пешком. Скроемся, не впервой. Цацки продадим, ксивы купим. А потом как хочешь, хочешь – разбежимся, хочешь – вместе за бугор свалим.
– Толково, тренер. Только что нам за бугром делать? Да и стремно это. Надо на Украину валить. Там ксивы проще сделать. Да и дешевле. Помнишь, Рим предлагал нам всем свалить туда. Насовсем. Говорил, что там специалисты нашего профиля требуются. Все чисто, мол, только тренировать молодежь надо. Я проверил. Все так и есть. Нацики туда толпой прутся. Там специальные тренировочные лагеря устраивают. Европа платит. У них инструкторов не хватает. Рекомендации у нас хорошие, я многих знаю. Да и Гном тоже. Концы все есть. Играть можно.
– Идея, Малыш, здравая. Там можно под корягой спрятаться. И границу перейти легко. Я в Каменск-Шахтинске один дворик знаю, половина двора в России, половина на Украине, проскочим, только в путь! Есть о чем поразмыслить. Молодец, Малыш. Теперь давай думать, где нам Барина встречать.
– Тренер, а как мы вертушку вызовем и куда? Она тут не сядет.
– Вызовем просто. У нас сеанс через сорок минут. Скажем, что нас завалило. Есть раненые, в том числе и Санек. Когда прилетят, ты будешь первым раненым, которого мы погрузим. Ну а внутри ты, надеюсь, не растеряешься. Дальше высаживаем пассажиров, грузимся сами – и полетели.
– Схема понятна. Играть можно.
– Это общая схема, сырая очень. Надо все детально обмозговать. Возможно, повоевать придется. Барин тоже не мальчиков из «Пионерской зорьки» пришлет. Рисков много. Но другого шанса у нас нет. А так инициатива за нами, поле наше. Думаю, оно того стоит.
– Ессно, тренер. Инициатива, напор и неожиданность – в игре самое главное. Играем!
– Ну, играем так играем. – Спец грустно посмотрел на воодушевившихся товарищей. – Теперь бы понять, где вертолет сядет.
– Санек говорил, что ниже есть водопад, а там рядом пещера заваленная и площадка большая и плоская. Они там лагерь стационарный поначалу разбить хотели. Но потом решили завал не разбирать и перешли сюда. Можем посмотреть.
– Молодец, Гном, – похвалил Спец, доставая карту. – Водопад помню, мы его на рысях проскочили. Тут и бежать недалеко. Засветло будем на месте.
Спец захлопнул планшетку и обвел всех пристальным взглядом.
– На том и порешили. Сейчас доедаем – собираемся. Берем только оружие, БК и фонари. Гном отбирает самые ценные цацки. Малыш, не забудь пилу, топоры, котелок, мало ли что. На мне продукты, радиостанция и прочая мелочь. Да, Гном, лучше брось свое весло. Возьми пушку Бая. Она поудобнее будет.
– Жалко, тренер. Семь шестьдесят два – это вещь! Не то что эта пукалка.
– Брось, у пять сорок пять патронов больше, пуля летит быстрее, да и повреждений от нее больше. Нам броню пробивать не надо, да и за кустами никто прятаться не будет. Твой дырку сделает, и все. А эта пуля откуда выйдет, непонятно – для нас самое то. Ну решать тебе. Только гранаты соберите все. Давайте, хлопцы, допиваем чай – и после сеанса побежали. Нам еще поляну обследовать.
За несколько часов пути они смогли преодолеть довольно большое расстояние. Это был бесконечный, выматывающий, монотонный поход. Они шли очень быстро, почти бежали, инстинктивно стремясь уйти как можно дальше от этого проклятого места. Пока есть силы, пока вал мышечной усталости не догнал волну моральной опустошенности и всей своей сокрушительной тяжестью не обрушился на плечи. Поворот за поворотом, подъемы и спуски, лабиринты тропинок, разбегающихся по склону, присыпанных густой белой пылью, которая оседает на ботинках, брюках, забивает нос, глаза, скрипит на зубах. В спину подталкивает холодный ветер. Солнце все сильнее палит сверху. Блестящие чернотой скалы больше не прячутся в тумане, а смотрят прямо и пристально, и от этих взглядов становится не по себе.
Поляна открылась внезапно. Обогнув огромный валун, поросший серым и бурым лишайником, они буквально вывалились на большую и ровную площадку, лишенную какой-либо растительности, лишь кое-где из-под камней выбивался редкий, низкий, стелющийся по земле кустарник. Площадка с одного края заканчивалась крутым каменистым обрывом, а с другой упиралась в не менее крутой и безрадостный подъем. Попасть на нее можно было лишь по тропе, по которой они пришли, и по другой, круто забирающей в гору и петляющей по ее склону вдоль обрыва.
– Вертолет должен сесть, – предположил Гном.
– И подход удобный, – подхватил Малыш. – Засаду самое то делать. Фланги прикрыты. Только по центру пройти можно. Давай, тренер, Карузо звонить, координаты передавать.
– Погоди. Дай дух перевести. Предлагаю привал.
Он вышел на центр поляны и опустился прямо на камни. Затем снял бандану и запустил руку во влажные, посеревшие от вездесущей пыли волосы, вытирая пот со лба и висков. Преодолевая усталость, он достал аппаратуру связи. Движения его были медленными, затрудненными. На незагорелом по сравнению с остальным лицом лбу прорезалась глубокая морщина усталости. Отдышавшись и собравшись с мыслями, он послал вызов.
Ответили быстро. Взволнованному Карузо Спец в простой, доступной форме объяснил, что благодаря действиям насильно внедренных в группу Абрека и Шныря у всех возникли проблемы. Они устроили завал в пещере. Сами погибли. Туристы тоже. В группе много раненых. Нужна срочная эвакуация на вертолете, и если поторопятся, то к вечеру успеют. Координаты он передал. Площадка удобная. Транспортник сядет. Санек без сознания, но его он выдаст в последнюю очередь. Это его страховка. Сначала раненых парней. Следующий сеанс связи назначен через пять часов, что, на его взгляд, вполне достаточно для организации спасательной операции. Выслушивать возражений он не стал. На последующие вызовы не отвечал.
– Пусть подергаются, – довольным тоном сообщил он. – Прилетят, никуда не денутся.
– Ну ты даешь! – восхитился Малыш. – Прямо артист! Я сам тебе поверил. Прилетят. Как пить дать!
Спец меж тем убрал аппаратуру, с трудом поднялся, держась за поясницу, и сказал уставшим голосом:
– Надо скрынку искать. Тут нельзя оставаться.
– Это почему еще? – изумился Малыш.
– Обзора нет. Пространства для маневра тоже. Мы здесь долго не продержимся. А сколько нам еще держаться, никто не знает.
– И что делать?
– Надо пещеру искать или глухой грот. Глубокий, но узкий. Чтобы сзади стена была, а спереди узкий коридор. Чтобы у них пространства не было. Перед входом костер разведем. Через костер они не пойдут, ну а если и пройдут, то мы их в три ствола встретим. По запчастям разберем.
– Ты гений, тренер. Санек говорил, что тут рядом пещера была. Заваленная. Может, подойдет.
