Глава XII
Вуаль и ее хозяйка
Как можно предположить, Люциан был сильно поражен находкой, столь явно свидетельствующей в пользу подозрений Дианы. И все же молодой адвокат не сомневался, что госпожа Врэйн провела Рождество в Бервине. И это противоречило обрывку газовой ткани на заборе. Еще меньше это стыковалось с гипотезой о том, что ей пришлось перелезать через забор, чтобы зайти во двор, – для такой женщины забор сам по себе достаточно сложное препятствие, а уж тем более непонятно, как она могла спуститься в подвал по шаткой, хрупкой лестнице.
«В конце концов, нельзя с полной уверенностью утверждать, что обрывок вуали принадлежит госпоже Лидии Врэйн, – решил Люциан в тот же вечер, садясь ужинать. – Точно так же я не уверен, что она именно та женщина, чью тень я видел на занавеске. Кроме того, тот, кто проник в дом через задний двор и подвал, наверняка попал во двор дома номер тринадцать из другого двора. Поэтому этот человек должен, без сомнения, быть известен владельцу соседнего дома. Я должен узнать, кто он, и в этом мне поможет госпожа Гриб».
Последнюю мысль Люциан обдумывал особенно тщательно. Он достаточно хорошо знал свою домовладелицу, чтобы быть уверенным: она знает всех и вся в округе, но вот ее слишком длинный язык сильно смущал его. В итоге, когда госпожа Гриб зашла, чтобы протереть стол – обязанность, которую она самолично возложила на себя только для того, чтобы получить еще один шанс полюбоваться квартирантом, – Дензил заговорил с ней, и она, как и предполагалось, готова была представить самую подробную информацию относительно интересующего его предмета. Положение дома, имя владельца, имена и подробные описания арендаторов – по каждому пункту она могла выдать кучу замечаний и комментариев.
– Дом номер девять по улице Джерси, – решительно начала она. – Он с заднего фасада выходит на дом номер тринадцать на Женевской площади, господин Дензил. Я знаю его точно так же как свои пять пальцев.
– Так кому же он принадлежит? – спросил Люциан.
– Большая часть недвижимости в этом районе принадлежит господину Пикоку. В свое время он скупил здесь большую часть земли. Ему семьдесят лет. Вы знаете, господин Дензил, он на этом здорово разбогател, – продолжала госпожа Гриб. – Даже не могу сказать, насколько он богат. Одни дома у него дешевые, другие дорогие… Он сделал на них столько денег… В ложке сахара меньше песчинок, чем у него домов. Он…
– Так этот дом принадлежит ему?
– Нет. Дом номер девять по улице Джерси как раз ему не принадлежит…
– Как зовут владельца того дома? – перебил ее Люциан, прервав краткий обзор жизни господина Пикока.
– Госпожа Бенсусан. Она одна из самых крупных женщин нашего района.
– Я не понимаю… Вы сказали «крупных»…
– Толстых, господин Дензил. Она весит больше восемнадцати стоунов. Как-то она даже сломала весы на рынке.
– А какая у нее репутация, госпожа Гриб?
– Достаточно хорошая, – ответила маленькая женщина, пожав плечами. – Хотя, говорят, она заламывает чрезмерную цену и очень плохо кормит своих квартирантов.
– Выходит, она содержит пансион?
– Да, она сдает часть комнат, снабжает жильцов продуктами и взимает с них плату за пользование кухней и обслуживание.
– А кто у нее теперь проживает?
– Никто. – Но в этот раз домовладелица Дензила ответила не сразу. – Ее апартаменты «простаивают» уже три месяца. Последний квартирант съехал на Рождество.
– А как его звали? Или это была женщина?
– Нет, мужчина, – улыбаясь, ответила госпожа Гриб. – Госпожа Бенсусан предпочитает господ, которые большую часть дня находятся вне дома, чем какую-нибудь даму, которая весь день будет бродить по дому, маяча перед глазами. Должна сказать, что в этом я с ней согласна, господин Дензил, – закончила домохозяйка, не сводя со своего постояльца влюбленного взгляда.
– А как его звали, госпожа Гриб? – повторил свой вопрос Люциан, делая вид, что не замечает намеков.
– Позвольте… позвольте… – протянула домовладелица, чувствуя дискомфорт от того, что ее снова перебили. – Странное имя… Что-то общее с платежами… Билль слишком короткое. Нет, хотя что-то близкое к тому… Квартальный? Нет. Но это имело какое-то отношение к съему квартир… Арендная плата! – триумфально воскликнула госпожа Гриб. – Рента, точно. Господин Рент.
– Р-е-н-т! – записал Люциан.
– Да. Рент! Господин Рент – странное имя, господин Дензил. Не имя, а настоящая шарада. Он прожил у госпожи Бенсусан шесть месяцев. Переехал к ней примерно в то же время, что господин Бервин снял дом номер тринадцать.
– Очень странно, – согласился Люциан, оставив все остальное, сказанное домохозяйкой, без комментариев. – Каким человеком был этот Рент?
– Не знаю. О нем много не говорили, – с сожалением вздохнула госпожа Гриб. – А почему вы так интересуетесь им, господин Дензил?
Люциан заколебался. Он очень боялся длинного языка домовладелицы и не хотел, чтобы его интерес к убийству господина Врэйна стал достоянием общественности Женевской площади. Однако госпожа Гриб была источником ценной информации, если принять во внимание ее широкое знакомство с окрестностями, жителями и историей их жизни. Поэтому в итоге он решил рискнуть и кое-что ей рассказать, – Вы умеете хранить тайны, госпожа Гриб? – поинтересовался он, попытавшись придать своим словам как можно больше строгости.
Заметив, насколько серьезным стал его тон, домовладелица почувствовала, как ее охватывает приступ неудержимого любопытства. А потому госпожа Гриб заверила своего квартиранта, что скорее умрет, чем скажет хоть слово о той тайне, что он собирается ей доверить. И еще она многозначительно намекнула, что многие тайны семейств, живущих на Женевской площади, ей хорошо известны. И как доказательство своего молчания она объявила, что все они до сих пор живут в гармонии, так что ей можно доверять.
– Даже средневековые инквизиторы не вытащат из меня то, что я знаю! – совершенно искренне воскликнула госпожа Гриб. – Вы можете доверять мне, словно я ваша… – Без сомнения, она хотела сказать «матушка», но подумав и бросив на Люциана один из влюбленных взглядов, она заменила «матушку» на «сестру».
– Очень хорошо, – пробормотал Люциан, думая, как бы поделикатнее объяснить ей цель своих изысканий. – Тогда я могу сообщить вам, госпожа Гриб, одну тайну. Я подозреваю, что убийца господина Врэйна вошел в дом госпожи Бенсусан и уже из него перебрался во двор дома номер тринадцать.
– Боже! – воскликнула госпожа Гриб, которую застали врасплох. – Вы хотите сказать, что этот господин Рент и есть злодей-убийца?
– Нет, нет, – улыбнувшись, покачал головой Люциан, – Не стоит делать столь поспешных заключений, госпожа Гриб. Насколько я понимаю, сам господин Рент тут ни при чем… А вы хорошо знаете госпожу Бенсусан и ее дом?
– Я несколько раз бывала внутри, господин Дензил.
– У того дома длинный фасад, как у зданий на этой площади? Я имею в виду, можно ли пройти на задний двор дома госпожи Бенсусан, не заходя в сам дом?
– Нет, – покачала головой госпожа Гриб, прикрыв глаза, словно для того, чтобы мысленно представить себе дом соседки. – Однако вы можете обойти ее дом по переулку, идущему от улицы Джерси.
– Г-м-м! – разочарованно протянул Люциан. – Это усложняет дело.
– Как так? – удивилась домовладелица.
– Не берите в голову, госпожа Гриб. А вы не могли бы набросать для меня схему переулков и домов вокруг дома номер тринадцать и дома госпожи Бенсусан?
– Никогда не делала подобных набросков, – с сожалением пробормотала госпожа Гриб. – Я не художник, господин Дензил, но могу попробовать, если вы хотите.
– Вот лист бумаги и карандаш. Нарисуйте, как сумеете.
Наморщив лоб и то и дело принимаясь грызть карандаш, женщина закатила глаза к потолку, словно пытаясь что-то припомнить. Однако за десять минут она набросала вполне удовлетворительный эскиз.
– Вот, господин Дензил, – объявила домовладелица, протянув адвокату свое произведение искусства. – Лучше, пожалуй, у меня не выйдет.
– Превосходно, госпожа Гриб, – пробормотал Люциан, рассматривая план. – Вижу, любой может войти во двор госпожи Бенсусан через этот боковой вход.
– Да, но я не думаю, что кто-то мог пройти туда, не увидевшись с госпожой Бенсусан или Родой.
– Кто такая Рода?
– Служанка. Она острая, как игла, и в то же время праздная неряха, господин Дензил. Говорят, она родом из цыган…
– А там есть калитка, которую закрывают на ночь?
– Нет, насколько мне изместно…
– Тогда что может помешать кому-то перелезть через забор под покровом темноты? Он ведь может убежать, если его заметит домовладелица или ее служанка.
– Осмелюсь заметить, что если бы он попытался перелезть через забор дома номер тринадцать, его бы непременно заметили.
– А если он выбрал бы особенно темную ночь?
– Ладно, пусть даже он перелез через забор, но как бы он сумел войти в дом номер тринадцать? – пробормотала госпожа Гриб. – Ведь я сама читала, господин Дензил, что дверь на задний двор из дома тринадцать была заперта, так что никто не смог бы войти в дом с заднего двора. Так что остается непонятным, как убийца попал в дом.
– Я найду путь, которым он пробрался в дом, – пробормотал Люциан. Он не хотел говорить госпоже Гриб, что уже обнаружил вход. – Будь у меня достаточно времени, я бы непременно нашел, как он проник туда… Спасибо, госпожа Гриб, – продолжал он, убирая ее рисунок в грудной карман пиджака. – Я очень обязан вам за этот рассказ. Вы, конечно, никому не расскажете о нашей беседе?
– Клянусь не произносить ни слова, – драматично проговорила госпожа Гриб и оставила комнату очень довольной, унеся с собой чужую тайну, вроде тех, о которых так часто писали в семейных журналах.
Еще день или два Люциан размышлял об узнанном. Он даже перерисовал план госпожи Гриб, но не предпринимал никаких новых шагов в расследовании, так как сначала хотел сообщить то, о чем узнал, мисс Врэйн. А пока Диана находилась в Бате… Ей нужно было вступить во владение наследством, и она консультировалась с адвокатами семьи по различным вопросам, связанным с собственностью.
Она написала Люциану, уведомив его, что получила ряд сведений, которые могут оказаться полезными для раскрытия тайны, но что это за сведения, не стала сообщать. Написала, что расскажет при личной встрече. Поэтому Дензил приостановил свои изыскания, так как толком не знал, насколько важную информацию раздобыла госпожа Врэйн. А потом он вздохнул с облегчением, получив записку, в которой она приглашала его зайти в три часа в воскресенье в отель «Король Джон».
К тому времени уже прошла неделя с тех пор, как Диана уехала в Бат. Теперь же, когда возлюбленная вернулась, Люциан жаждал увидеть ее снова. Для него в небе снова засияло солнце. С предельной тщательностью он подготовился к этой встрече. Его сердце яростно билось, и когда его препроводили в небольшую гостиную, он весь раскраснелся. Он почти не думал о деле, которое свело их, – только о том, что снова увидит мисс Врэйн, услышит ее голосок, сможет созерцать ее прекрасный лик.
С другой стороны, Диана, вспомнив их последнюю встречу, в свою очередь покраснела и с робостью протянула руку адвокату. В этом она сильно напоминала Люциана – была готова повиноваться скорее зову сердца, чем разума. Этих молодых людей уже во вторую встречу тянуло друг к другу, как давнишних влюбленных.
Но увы! Согласно прозаическим законам этого мира, они должны были принять роли адвоката и клиента и обсуждать преступления, вместо того чтобы говорить о любви. Странная ситуация, ироническая, должно быть, вызывающая смех богов.
– Все в порядке? – поинтересовалась мисс Врэйн, сразу переходя к делу, как только Люциан уселся на указанный ему стул. – Что вы выяснили?
– Вероятно, много полезного. А вы?
– Я? – довольно проворковала мисс Врэйн. – Я обнаружила, что лента и стилет исчезли из библиотеки.
– Кто их забрал?
– Никто не знает. Я не смогла это выяснить, хотя опросила всех слуг. Но факт в том, что лента со стилетом отсутствуют уже несколько месяцев.
– Думаете, ее забрала госпожа Врэйн?
– Не могу утверждать, – ответила Диана. – Но я сделала одно открытие, которое указывает на госпожу Врэйн как на главную подозреваемую. В Сочельник ее не было в поместье Бер-вин. Она была в городе.
– Действительно! – протянул пораженный Люциан. – Но инспектор Линк сказал, что она провела Рождество в поместье, в Бате.
– Так и было. Да, эта ищейка – Гордон Линк – был прав. Но дело в том, что госпожа Врэйн отправилась в город на Сочельник и возвратилась только на Рождество! – победным голосом объявила Диана. – Она провела ночь в городе, как раз ту ночь, когда убили моего отца.
Люциан полез в бумажник и извлек оттуда кусочек вуали, которую и вручил Диане.
– Это я нашел на заборе, на заднем дворе дома номер тринадцать, – пояснил он. – Это вуаль… Маленький клочок вуали, отороченной бархатом.
– Без сомнения, бархатная вуаль! – воскликнула Диана, разглядывая его. – И, без сомнения, кусочек от вуали Лидии Врэйн. Она обычно носит такие вуали. Теперь, господин Дензил, совершенно очевидно, что эта женщина виновна!
