Глава 13
Тринлейн.
— Ты куда?
Лотта, сидящая на постели под одеялом с книгой, увидела, как я достаю форму студентки Военно — морской Академии, и недоуменно уставилась на меня.
Я вздохнула, прикусила губы, посмотрела на отражение в зеркале. Под глазами круги, скулы стали острее, волосы растрепались. Я выглядела настолько жалко и беспомощно, что хотелось расплакаться.
— Трин, что происходит?
Подруга соскочила с кровати, подошла, развернула меня к себе.
— Садись и рассказывай, будем решать, что делать.
В этих словах вся Лотта. Понимающая, любящая, никогда не бросающая в беде. И к горлу снова подкатил ком горечи.
— После того как на меня напала гидра, я оказалась у Алэрина.
— Так… И что он с тобой сделал?
Глаза подруги гневно сверкнули.
— У него на спине рисунок моего артефакта.
— Что?
Лотта пораженно охнула, а потом села на стул и потрясла головой.
— Это как? Не понимаю.
— Я сама не понимаю. Рэм сказал, так решила стихия. Она нас связала, считая, будто Ал станет для меня лучшей защитой.
— Погоди-ка… А почему об этом его друг рассказывал, а не Алэрин? И зачем тебе к Алу идти? Он что, хочет воспользоваться своим положением?
Я жалобно всхлипнула, села на кровать и выложила подруге все, как на духу.
— Бездна моря! Зубы сирены! — Лотта заметалась по комнате, ошеломленная услышанным.
Потом подбежала, обняла.
— Не расстраивайся, Трин! Выкрутимся и справимся!
— Как?
— Звать на помощь Ала, если попадешь в беду, придется, — сразу сказала она. — Иначе, если он станет за это расплачиваться, ты ему будешь должна.
— Я ему и так должна. Забыла?
— Выбрось из головы. Слышишь? В том, что он обязан тебя защищать — нет твоей вины.
— Это гадко!
— И подло?
Иногда мы понимали друг друга без слов.
— Ты бы его видела в том подвале!
— Полагаю, целовалась ты с ним не из жалости. Мне-то о своем прошлом не расскажешь?
— Лотта…
— Ладно — ладно, не буду настаивать.
— И обижаться?
— И обижаться, — согласилась она.
Я улыбнулась.
— Так, что мы решаем… Если какая напасть — Ала зови. Насчет его чувств — не заморачивайся. Любит — значит, тебя добьется, найдет способ. И в этом случае твое прошлое для него не сыграет никакой роли. Но рассказать ему придется, если все сложится. И чем раньше — тем лучше. Вспомни, как непросто мне далось признание, что я — русалка.
Лотта вздохнула, заправила белокурый локон за ухо.
— Да я для него могу стать игрушкой! Сама же слышала, сколько у него было девушек!
— И что? Кто меня убеждал, будто существует настоящая любовь?
Я вздохнула.
— Только Трин, голову держи трезвой! Говорить о чувствах они все могут, а на самом деле в первую очередь каждый о себе думает.
— И?
— И ты тоже о себе думай.
— Легко сказать.
— Извлекай из этого выгоду, Трин. Ал тебя защищает? Хорошо, может, и граф Ритэ до тебя не доберется. А то его маслянистые взгляды даже меня раздражают. Так бы и придушила гада.
— Лотта! Он и так ко мне не подойдет и близко. Я же теперь маг!
— И что? Маги тоже могут приносить клятву верности. Думаешь, не найдет, чем тебя шантажировать? Он изобретательный, если что.
— Подлый, мерзкий…
— Хитрый и изворотливый, — завершила она. — И да, Трин, учись. Знания лишними не будут. Ал, как наставник, опытен и хорош. Не думаю, что откажется тебе помогать.
Я посмотрела на Лотту, поморщилась.
— Знаю, ты привыкла все делать сама, чего-то добиваться своими силами. Но это не тот случай, Трин. Подумай об этом.
— Может, в чем-то ты и права, — согласилась я.
— Еще как! Я прожила больше тебя, Трин!
— Правда? А сколько тебе лет?
— Сто сорок три.
— Сколько? — удивленно переспросила я.
— По людским меркам примерно двадцать, как и тебе. Так что…
Мы рассмеялись.
— Иди умывайся, одевайся и отправляйся к Алу.
Я вспомнила про обещанные наказания и вздрогнула.
— Не думаю, что все будет так плохо, — подмигнула Лотта, угадывая мои мысли.
— Почему?
— Забыла, что твоя боль — это и его боль.
— С чего ты так решила? Роза выпускает шипы, когда я в опасности…
— Мой кулон нагревается, если мне плохо, Трин. И если я лгу, — созналась она.
Теперь понятно, откуда Ал знает, когда я говорю правду, а когда — нет. А я-то уж себе напридумывала!
— А насчет Рэма… И правда, интересно, почему он влез в ваши отношения и столько тебе рассказал. Сдается, все не так просто.
— И Ал не выглядел сердитым, — заметила я.
— Я про то же. Ну да ладно, выведем их обоих на чистую воду. Иди лучше собирайся, а то опоздаешь.
После разговора с Лоттой я чувствовала себя легче, потому что выговорилась. Но до спокойствия было далеко. Я поправила ворот белоснежной рубашки, откинула косу за спину, прикрыла глаза.
— Ты точно не хочешь надеть ничего другого? У меня есть платья, — намекнула Лотта.
— Я не на свидание иду. И к тому же… Ал обещал меня наказывать, как преподаватель.
— Ну — ну, — хмыкнула она.
Я надела камзол и вышла из комнаты. После дополнительной вечерней тренировки, которая не была обязательна, но помогла хоть на время отвлечься, тело ныло. Даже ванна с морской солью, помогающая расслабиться, не спасла. Да и схватка с гидрой, которую устроил Ал, забрала немало сил. Нет, конечно, мне не привыкать. Физическая нагрузка у студентов в Волчке с первых дней была большая, но последнее время я уставала все сильнее.
Моя смелость закончилась у лестницы преподавательского этажа. Я медленно поднялась на несколько ступенек и ощутила, как ноги стали ватными. Следом задрожали руки, к горлу подкатил ком, а перед глазами все стало размываться. Единственное, что я могла сейчас сделать, так это сесть на ступени.
Как же страшно! И не наказания я боюсь, а унижения и стыда. Да будь на месте Ала кто угодно — стерпела бы, пережила. Может, пойти и поговорить с магистром Нарисом? Пусть лучше он… И как я ему все объясню?
Я нервно сглотнула, рассматривая резные каменные перила, закрыла глаза, стараясь успокоиться. Безудержно хотелось опустить голову на колени, поплакать…
Слабость… Это лишь слабость, на которую у меня давно нет права. Я должна заставить страх отступить. Нужно всего лишь подняться… и перетерпеть. Стиснуть зубы, сжать ладони… Что же я так себя накручиваю-то! Воительница называется!
Вдох. Еще один. И я, уцепившись за перила, встала. Прошла по коридору, находя на двери табличку с нужным именем, постучала. И едва Алэрин открыл, выпрямилась и опустила глаза.
— Проходи.
Интересно… уже не на «вы», как на занятиях. И ведь ко мне единственной так обращался, что казалось неправильным.
Ноги слушались с трудом. И обжигающий взгляд Алэрина я чувствовала каждой клеточкой.
Он подошел к зажженному камину — небывалой роскоши. Все комнаты студентов в Военно — морской Академии держали тепло при помощи кристаллов, в которые маги поместили необходимое заклинание. А живой огонь… он манил, зачаровывал, нес запахи смолистого дерева и терпкой коры.
Мой старший брат Арий до своего похода на последнюю войну, где и погиб от удара меча, частенько брал меня с собой в лес, по вечерам разжигая ароматные костры. Арий учил охотиться, показывал травы и коренья, заставил тренировать силу и выносливость. Зачем? Считал, я достойна большего, чем оставаться в деревне и рожать детей. Не у всех мол, такая судьба, что я вижу. А я, да, видела…
Драки и пьянки, чумазую ребятню да битые горшки. Редко кто жил в моей деревне мирно и спокойно. Даже молодые пары, вроде бы влюбленные и счастливые, поженившись, через время менялись в худшую сторону. Страшно и представить, какой пример они подают детям. Те ведь смотрят, запоминают… Со временем повторяют судьбу родителей. И эта жизнь напоминает замкнутый круг, из которого не вырваться.
Мне удалось. Не потому что я хотела, а просто выбора не осталось. Умирать или бежать… подальше, туда, где плещется море. Да, было страшно до темноты в глазах. Но иногда сильными становятся, не желая этого. Еще тогда уясняла раз и навсегда.
А может, брат предвидел, как мне пригодятся его знания? Без этих навыков я бы просто не поступила в Военно — морскую Академию.
Я настолько задумалась, что не заметила, как Ал оказался сидящим возле огня, беззастенчиво меня рассматривая. Раздевал взглядом, заставлял покрываться щеки румянцем, а сердце колотиться так, словно я только что убегала от нежити. Огни свечей, что должны были смягчить черты его лица, наоборот заострили, сделали какими-то чужими. И вся эта поза, в которой он сидел, откинув голову на спинку кресла, положив руки на подлокотники, казалась обманчиво — расслабленной. Лишь глаза остались прежними — голубые, как цветы. И какое удачное сравнение! Их ведь и правда, не забудешь… Даже, если захочешь.
Надеюсь, что ты подумала над произошедшим и сделала выводы.
Я промолчала, Ал удивленно приподнял брови, ожидая моего ответа.
— Да, магистр, — выдавила я.
Что же я так боюсь-то!
— Напомни, за что именно я должен тебя наказать.
Издевается. Сам же знает и все равно заставляет меня испытывать стыд.
— За то, что не позвала, когда попала в беду, и вам было больно.
— И?
— За непослушание, непокорность, нежелание меня услышать, — процитировала я его слова.
Алэрин встал, приподнял мой подбородок, заставляя смотреть в глаза.
Сейчас я бы отдала все на свете, лишь бы никогда не оказаться здесь… так.
Он наклонился, почти касаясь своими губами моих.
— Предоставлю вам выбор, кадет Дарэ, — прошептал он, обдавая дыханием.
— Какой?
— Месяц начищать кастрюли на кухне или…
Я нервно сглотнула, выдавая страх.
— Проведешь со мной этот вечер. И не будешь сопротивляться тому, что я делаю. Ударить бы. Наотмашь. Так, чтобы рука горела от боли. Ненавижу!
— Вы считаете, леди пристойно делать такие предложения?
Он улыбнулся, почувствовав мой гнев.
— Ты еще и гордая, оказывается.
Выпрямился, посмотрел в глаза, явно стараясь не рассмеяться.
— Не думал, что ты такого мнения обо мне, Трин.
Я прикрыла глаза и вздохнула. Сдается, действительно, хотел бы сделать меня своей, давно бы не медлил. Но что тогда он сейчас предлагает?
— Прошу простить, магистр, за поспешно сделанные выводы, — сказала я, решив не усугублять ситуацию.
Ал приподнял брови, усмехнулся.
— А что меня ждет в этот вечер?
— Наказание, — отозвался он.
Прекрасно! И очень понятно.
— Большего не скажу.
— Предлагаете купить осьминога в закрытой корзине?
— Какое чудесное сравнение!
Ал все же не выдержал и рассмеялся. Похоже, настроение у него хорошее, несмотря на наше расставание. Права была Лотта, мужчины относятся к жизни проще.
— Так что, отправишься намывать горшки на кухню или же выберешь вечер в моем обществе? — отвлек Ал от размышлений о тяжелой женской доли.
Я вспомнила о ненаписанных конспектах и списках экзаменов по магии, затем представила, сколько на это нужно времени. И месяц равен тридцати дням!
— Второе, — тихо ответила я, словно падая в пропасть.
— Хорошо. Наказание будет состоять из двух частей.
Ал накинул камзол, подошел к зеркалу, начертил неизвестные руны.
— Мы будем перемещаться? — не удержалась я, едва зеркало засветилось голубоватым огнем.
— Да.
Он протянул руку и счел нужным напомнить, что я обещала его слушаться. Как только мы оказались посреди серебристо — голубого тумана, я испуганно сжала ладонь мага.
— Пошли. Не думай, просто иди, Трин, и не отпускай мою руку. Никогда не перемещалась порталами? — уточнил Ал.
— Нет.
— Для этого нужно четко представлять конечную точку. Зеркальный — самый безопасный, хоть и медленный. Вам наверняка Нарис рассказывал.
Я кивнула.
— Водные маги могут перемещаться при помощи своей стихии. Но такие переходы нестабильны. Ты ныряешь, к примеру, в море, а необходимо оказаться в озере.
— Я должна знать, как оно выглядит?
— До мельчайших подробностей. Да и погодные условия стоит учитывать. Я как-то на четвертом курсе решил поэкспериментировать…
— И? — я не удержалась от любопытства.
— Оказался в проруби.
— Холодно, — поежилась я, представляя эту картину.
— Не то слово! Но что еще хуже — деревенские женщины, которым за какой-то бездной, понадобилось в лютый мороз в полынье полоскать белье.
Я не удержалась и рассмеялась.
— Визгу было…
Ал тоже улыбнулся.
— Я впервые, за все то время, что тебя знаю, слышу твой смех, Трин.
Я смутилась и отвернулась.
— Мы почти пришли.
Море? Я удивленно смотрела на пенные волны, накатывающие на песок, и даже не сразу поняла, что мы стоим на высоком утесе. Сине — фиолетовая вода плескалась внизу, отражая заходящее солнце. Сизые тучи, что безуспешно пытались заслонить небосклон, словно желали спрятать красоту заката, сохранить ее для себя, замерли неподвижно и наливались розовым.
Так вот каким бывает море, едва близится ночь! Нет, я, конечно, видела закаты, когда плыла на корабле в Кардос, но чтобы так запросто выйти на берег вечером… Нежить же, патрулирования, запрет после захода солнца покидать территорию Академии.
— Нравится?
— Да, — прошептала я, не в силах оторваться от прекрасного зрелища.
— Не откажешься со мной поужинать и полюбоваться заходящим солнцем?
Я обернулась и растерянно замерла. За спиной находился стол, накрытый белой скатертью. Сверкали серебром приборы, мерцали свечи.
— Впрочем, отказаться ты не можешь. Это же наказание, — ехидно заметил Ал.
Что мне оставалось делать? Только сесть за отодвинутый стул и глотнуть вина, что налил маг в бокал. Безупречно вежливый, галантный, красивый… Как я могла не разглядеть в Але этого сразу? Хотя чего я жду? Аристократ же, воспитание соответствующее, а я… Моей репутации конец.
Только сейчас я поняла, что сделала: согласилась в качестве наказания на свидание с преподавателем. Наказание ли? Кого я обманываю! Даже аргумент, что целый месяц по вечерам смогу спокойно заниматься, а не тратить время на мытье кастрюль, теперь казался жалким. Но сделанного-то не воротишь. Да и вряд ли кто узнает об этом ужине. Ал позаботился, чтобы мы здесь оказались одни. Очертил защитный контур, разложил кристаллы с согревающим заклинанием, набросил чары невидимости. Постарался… Значит, не сомневался, что я соглашусь.
Я ела рыбу под лимонным соусом, пила мелкими глотками белое вино и мечтала провалиться сквозь землю. А Ал же… наслаждался моей растерянностью и мучениями.
Когда солнце исчезло, а ужин был съеден, маг поднялся, протянул руку. Мы спустились к морю. Ал встал за спиной, заставил меня на него облокотиться.
— Закрывай глаза, Трин, — прошептал он.
— Зачем?
— Ты обещала слушаться, — напомнил он. — И сегодняшним вечером не имеешь права задавать вопросы.
Я вздохнула, но спорить не стала. Знаю же уже, что бесполезно.
— Атеперь сосредоточься, позови стихию и слушай… Море разговорчиво.
Сначала я не поняла его слов, но потом… Странно это было, скажу честно. Будто что-то сильное и великое касается тебя, делится тайнами. Сначала мелкими, незначительными, а затем, начиная доверять, рассказывает то, что сочтет нужным.
Передо мной вставала темная вода, по которой плыли айсберги, сверкая алмазными макушками, заставляя поражаться их величию. Опасные, погубившие корабли, остовы которых тоже показало море.
Вторая яркая картинка — хрустальные розы, дремлющие на дне знакомого источника. Следом — сундуки с сокровищами, между которыми плавают равнодушные пестрые рыбки. Им нет дела до злата. Выжить бы, не попасться тому, кто сильнее…
И напоследок море расщедрилось и показало пристань, с которой я уплывала. Мачты кораблей и свернутые паруса, веселящихся моряков. Они радовались, что вернулись домой… живыми. Благодарили стихию за милость.
— Знал, что ты сможешь услышать, — прошептал Ал, разворачивая меня к себе.
— Спасибо.
— Я не ослышался? Ты благодаришь за наказание? Вернее, за первую его часть.
Я нервно сглотнула. Зачем он так? Было чудесно и сказочно, а теперь… Радость от общения со стихией ушла, оставляя горечь.
И был снова переход, только на этот раз Ал достал зеркало из кармана, увеличил. Свечи комнате у водного мага догорели, кутая пространство в полумрак. Его разгонял лишь огонь, пускающий искры в камине.
Ал подтолкнул меня к кровати. И что теперь? Ударить? Верховного мага Кардроса? И снова бежать…
— Руки подними.
Вроде бы и спокойно сказал, но я кожей чувствовала этот приказ, так же как и то, что непослушания сейчас он не потерпит.
Лента опутала ладони, легшие на столбик кровати, и я с трудом заставила себя не прижиматься к ним лбом, чтобы не показывать бессилие. Что он задумал? Будет бить? Или же… Тогда лучше смерть. Не бесчестие. А жить-то хочется…
Косу он расплетал медленно, явно наслаждаясь моим молчанием. А потом…
Ал развернул меня и поцеловал. И да, раньше он точно сдерживался. Я теперь в этом уверена. Его губы обжигали, заставляя почти терять рассудок. Жадные, требовательные… И руки такие же. Гладят сквозь тонкую ткань рубашки, давно расстегнув камзол, скользят по позвоночнику, выписывая узоры.
Бездна моря! Как же горячо! И жар ползет по телу, опутывая, заставляя выгибаться навстречу, молить о продолжении. Запустить бы руки в его волосы, скинуть мешавшую одежду.
Ал позволил мне отдышаться, прижимая к себе и целуя шею. А потом отпустил, развязал ленту.
Меня колотило. То ли от его поцелуев и ласк, остававшихся на грани, то ли от стыда, что на них ответила.
Зачем связывал? Ах да, наказание. Глупая Трин! Но главное сейчас не упасть, не расплакаться от… чего? Прикусила губы едва ли не до крови, сжала кулаки.
— Я могу идти?
И голос чужой, словно и не мне принадлежит.
Ал подошел, поправил мою рубашку, застегнул камзол, пригладил волосы.
— Теперь да.
Не помню, как я дошла до комнаты. Просто в какой-то момент рядом оказалась Лотта, испуганно смотрящая на меня. Я даже не сразу поняла, что она шепчет мое имя.
— Лотта…
— Ох, ты опять напугала! Вошла, ничего не замечаешь. Рассказывай давай.
— Что?
— Почему губы горят. Полагаю, наказание было еще слаще, чем ты рассчитывала.
— Со мной что-то не так, — созналась я.
— Хм… Почему?
Умеет она задавать правильные вопросы.
— Понравилось, да? — Лотта предвкушающее улыбнулась.
— У меня не получается его ненавидеть или проклинать. Понимаю, что Ал поступил… неправильно, где-то даже подло, но…
— Хочется продолжения?
— Морская бездна, еще как! — сдалась я, растягиваясь на постели в позе морской звезды.
Мы рассмеялись. Давно я не чувствовала такого умиротворения. А за страх и стыд, что испытала, Апарин поплатится. Долги меня раздавать учили.
— Что задумала?
Лотта, знавшая меня лучше всех, сразу поняла, что происходит.
— Пакость, — честно ответила я.
Ее звонкий смех вперемешку с моим заполнил комнату.
— Знаешь, мне кажется, я дурно на тебя влияю. Как будем мстить?
— Отправимся на ярмарку и…
— Ящик вина? — деловито уточнила Лотта.
— Знакомство с кем-нибудь.
— Хочешь, чтобы ревновал?
— Хочу забыть и не помнить, — отозвалась я.
— Тогда ящик вина поможет быстрее.
Я фыркнула.
— Но я вот что подумала…
— Да?
— Нас звали погулять Гир и Леон.
— Правда? — удивилась я.
— Да, заглядывали, пока ты отбывала наказание.
Я покраснела при воспоминаниях о шелковой ленте. Да мне ее порвать, если честно, было запросто. Не цепи же, не веревки. Воинов таким вещам учат с первого курса. Алэрин это знал, однозначно, но связал. И почему же я не избавилась от пут? Я могла бы ответить, что испугалась и забыла, но врать самой себе не имело смысла. Не захотела. Меня тянуло к этому мужчине. Сильному, смелому, загадочному… Нет, далеко не идеальному, но так непохожему на тех, кого я знала.
— Пойдем с ними?
— С кем? — спросила я.
— Три — и–ин! Да выныривай ты из своих грез! С Леоном и Гиром гулять в выходной.
— Да, — отозвалась я, поднимаясь и зевая. — Много там учить?
— Нет. Конспекты я написала и тебе, и себе. Только лекции… Встанем пораньше и вызубрим?
— Давай. Спать хочется.
Лотта кивнула и хихикнула.
— Что? — спросила я, откидывая одеяло и снимая форму, которая насквозь пропиталась запахом ириса, запахом Ала…
— У меня завтра начнутся индивидуальные занятия с Нарисом, — улыбнулась она. — Знала бы ты, как я этого жду…
Я хмыкнула. Ал проводил пары у всех. Это хорошо, даже чудесно, потому что оставаться с ним наедине я не хочу. Но оказывается, выбирать студентам Военно- морской Академии, не приходится. И если я об этом забыла, то всегда можно напомнить…
Алэрин.
— Выглядишь достаточно умиротворенно, — заметил Рэм, заходя в комнату и скидывая плащ.
Он протянул руки к почти потухшему огню в камине, подкинул полено.
— С Трин как? Помирился?
— С чего вдруг это тебя интересует?
Рэм обернулся, удивленно приподнял брови.
— Ревнуешь, что ли? Глупо, Ал. Да, девчонка мне приглянулась, но я на нее не претендую.
— Не хочешь выбирать между любовью и дружбой? — не удержался я от подколки.
Не хочу видеть тебя несчастным, — серьезно заметил Рэм. — А если Трин рядом не будет, ты станешь именно таким. Знаю, ты этого не замечаешь, не осознаешь, но…
— Смотрю, ты стал философом, — усмехнулся я. — Зачем ей столько рассказал?
— А кто должен был? Ты бы так и ходил вокруг да около, и ваши отношения с места не сдвинулись!
— Ты не прав, — я поднялся, потянулся.
— Ив чем это?
— Я бы завоевывал Трин постепенно.
— Не думаешь, что она может выбрать кого-то другого?
— Нет, — ответил я.
И тут же червячок сомнения возник внутри. А вдруг? Нет, невозможно. Но необходимо сделать так, чтобы Трин прошла мимо сотни лучших, а выбрала меня. И не оглянулась, не пожалела, потому что решала сама.
Безумно сложно. И безумно правильно.
— Да и чем ближе будете, тем лучше, — заметил Рэм, блаженно растягиваясь в кресле напротив.
— Тебе-то что?
— Опять ревнуешь! Я принес тебе клятву верности, — счел нужным напомнить Рэм. — Добровольно. И я — твой друг. Или ты трезво мыслить разучился после свидания с Трин?
— Прости, — миролюбиво заметил я. — Я просто… боюсь ее потерять.
— Ты бы лучше это Трин сказал, чем мне.
— Что тебе удалось узнать о ее прошлом? — поспешил я перевести разговор.
— Ничего.
— Совсем? — поразился я.
— Корабль, на котором Трин с Лоттой плыли, затонул через пару месяцев во время бури. Капитан и команда погибли.
— Хм… странно. Или случайность?
— Понятия не имею.
— А архивы?
— Ничего. Никаких упоминаний.
— Значит… она — не аристократка, — сделал я вывод.
— И? будешь теперь все деревни обыскивать в поисках информации? Дерзай, их всего-то десять тысяч насчитывается. Ну парой тысяч больше, парой тысяч меньше, — ехидно заметил Рэм. — Может, своего отца попросишь о помощи?
— Нет. Знаешь же, почему.
— А по — моему, вам просто необходимо объясниться.
Я фыркнул.
— Ты точно стал слишком…
— Я — воздушник.
— Вот и спроси ветра о Трин, может они что-нибудь знают. А я призову свою стихию. Рэм задумался, запустил руку в волосы.
— Неплохая идея. Но лучше обряд призыва проводить через неделю, когда наступит полнолуние. Больше шансов узнать что-то интересное. Терпит?
Я пожал плечами. Куда мне торопиться? Лишь надеялся, что эта информация позволит узнать Трин лучше и понять, почему она отказывается со мной быть.
— А откуда у тебя на полу лента? — спросил Рэм, заставляя меня блаженно улыбнуться, вспоминая поцелуи Трин.
