БОЙ 

Фронтовою командой
Поднимал бригадир:
— Не сгибаться, ребята.
Бой еще впереди.

Это только начало.
Будет стоящий бой.
Нас усталость шатала.
Так шатала, ой-ой!

Кто-то крикнул:
— Довольно...
Перекур, бригадир!..
По отсекам бетонным
Гул тяжелый ходил.

Но удар за ударом —
Взгляд — удар,
Взгляд — гроза, —
Темнота отступала,
И светлели глаза.

Уходили с победой,
Без знамен, без похвал.
— Это наш не последний,
Кто-то тихо сказал.

***

Работа выходила боком.
В буквальном смысле. И плечом.
Вся — на дыхании глубоком,
вовсю алея кумачом.
Она встречала нас морокой,
не отпуская до пяти.
А в пять за ягодой-морошкой
я к дальним сопкам уходил.
Я забирался в ельник частый.
А он, и сумрачен, и скуп,
вдруг оборачивался чашами
полян в серебряном цвету.
Я ватник стлал.
Я спичкой чиркал.
Закатом я руководил.
Лес надо мной свистел и тинькал,
озерной свежестью сквозил.
Мою усталость принимала
земля на вечные крыла.
А там, где дыбью перевала
она светилась, вся кругла,
как из подтекста, из тумана —
в пол-окоема паруса —
в синь водружились цвета знамени
и цвета правды — корпуса.
И вызревали, как морошка,
и подавали голоса:
Работничек! Одна морока...
Ишь, по морошку моду взял...

***

Заварим чай калиной красной.
Присядем молча у огня...
Десятый день ведем мы трассу,
кляня погоду, грунт кляня.

Он мне по нраву, этот грубый,
суровый, словно Север, труд.
Когда порой ничто не любо,
когда порой, как дьявол, лют.

Когда в брезентовой одежде,
мошкой обросший и дождем,
припомнишь вдруг девчонку нежную,
родимый край, родимый дом.

И веришь, что сполна зачтется
сумятица дорог, тревог...
И добрым словом отзовется
все, что успел, и все, что смог.

И то, что мамы беспокоятся,
одни в неласковых ночах,
о наших буднях, о бессонницах
и о натруженных плечах.

***

Целительны источники истории.
Не первые мы входим в эту жизнь,
затем, чтоб изучить ее теории,
познать ее крутые виражи,

познать садов цветенье, птичье пенье,
магнитное явленье полюсов...

Литейщик первый.
Землепашец первый.
Кузнец, нам завещавший ремесло...

Отправить