Глава 1
Другой Крым
Давай, вспоминай по порядку… Помню, как заходил в левый поворот.
В машине кроме меня никого не было, это точно, тут не спутаешь, вот она, мятая, лежит на этой же стороне то ли оврага, то ли большой вытянутой ямы. Сидения видны, и они пустые.
Ох, голова ты моя, голова, похоже, темечком шарахнулся… И рука, левая. Сломана, что ли? Я попробовал пошевелить пальцами — с трудом, но получилось. И боли особой нет, просто онемела. Скорее всего, ушиб. Приличный такой.
Итак, был поворот.
А дальше что? Как вообще ты, Егор Санин, из водителя взятого напрокат у хороших людей кроссовера превратился в овражного лётчика? И где я нахожусь? Вчера особо, вроде бы, не напивался, голова похмельно не болит, ноет именно от удара. Потрогав рукой отросшие за два месяца волосы, я поднёс грязную кисть к лицу и понюхал. Кровью не пахнет. Идиот, ты что, горячую влагу пальцами ощутишь не сможешь, чего ноздрями дегустируешь?
С Димоном мы расстались нормально, почти в двенадцать вечера, после чего я пошёл на гульбище по короткой набережной и… И? Стоп! Значит, я в Балакалаве! В Крыму ты, Гош! Если Димон, то Балаклава, связь, по-моему, очевидна. Здесь не Сочи и не Адлер.
Я с кем-то познакомился по дороге? Нет, никого из дам домой не приводил. Какие-то странные провалы памяти, дискретно вытягиваются фрагменты недавно прожитого, а вот единой ленты времени нет. Долго ли находился дома? Точно, сразу спать увалился! Ну, уже легче. Так, утром встал. Кофе был, точно, похмелье я словил хоть и лёгкое, но мозг даже сейчас благодарно помнит горячую красную кружку с всемирно знаменитой белой надписью.
По-моему, собирался для похода к бабке на первом этаже, за красным крафтовым. В смысле, за самоварным пивом, вкусным, в меру крепким, что ещё желать в такое славное утро для расслабона, не водку же или самогон. Я не являюсь фанатом или хотя бы поклонником настолько крепкой продукции. А вот пивко… грех не поправиться под настроение, даже если болеешь не сильно.
Врёшь! Пиво было два дня назад!
А сегодня утром что делал? Я собирался ехать. Куда? Да чёрт его знает, пока не могу вспомнить…
Вышел на площадку, хорошо помню, как закрывал за собой дверь, там замок дерьмовый, допотопный, нужное положение ключа сразу и не поймаешь. Слышал, как на лестничной клетке загромыхал засов соседской двери, какой точно, не скажу, не настолько часто я общаюсь с соседями по дому, где временно занимаю двухкомнатную квартирку, со всеми не пересёкся, чтобы на слух определять. Квартир на площадке четыре. Соседями слева были пожилые люди. К бабушке я даже заходил, помогая передвинуть стол, пока муж куда-то уезжал. Это памятный стол, отчего бы мне его не запомнить, если я тогда занозу себе в ладонь засадил… Что ещё там видел? Болезнь тяжкую. Сестра у неё лежит парализованная, всё время визита молчала.
Муж чуть постарше супруги, вежливый улыбчивый мужик, ходит в характерной шляпе с длинными полями, судя по всему, он рыбак и владелец катера или моторной лодки, я его как-то видел во дворе с подвесным двигателем на плече. Хотел пообщаться по профилю, очень интересно было, как, где и на кого охотятся в этих землях. Не срослось.
Семью из следующей по часовой стрелке квартиры я видел всего пару раз, а вот с их взрослыми и не очень детьми здоровался почти каждый день, на лестнице и у подъезда. По-моему, человек семь у них, не меньше. Вечерами там порой было шумно, музыка играла. Нормальная семья. Квартиру напротив занимали какие-то тихие бездетные супруги, по виду крымские татары или крымчаки, скорее, всё-таки татары. А может итальянцы, и они живут издавна в Крыму — как неопытному отличить? Но точно не греки, уж греков-то я всегда отличу. Оба почти постоянно на службе в порту. Всё, ничего особенного про них не помню, на улице вообще ни разу не видел.
Да, я вышел. Уже почти оделся, лишь лёгкая кожаная куртка оставалась висеть на большом крючке, ожидая забывчивого хозяина. Схватив её в самый последний момент, напялил, по-обезьяньи хлопая по карманам, проверил ширинку. Интересно, почему именно этот эпизод запомнился?
Бу-ум! Тут разрастающийся грохот и возник!
Нет, опять врёшь, Санин, это случилось гораздо позже.
Лёжа на правом боку спиной к земляной стенке, я попытался повторить обезьянье упражнение и проверить карманы шлепками. О! Рука двигается!
Как же неудобно тут лежать, чёрт возьми, земля-матушка больше не казалась мне пухом. Хороший признак, значит, не сдох, ещё на этом свете возюкаюсь. Сесть бы поудобней на мягкое, сразу бы мозги проясняться начали. У хозяйки съёмной квартиры, которую я и видел-то всего два раза, имелась пара неплохих, хоть и разномастных кресел, одно из которых было очень массивным, тяжёлым, годным даже к резкому плюханию в его умеренно мягкий тюльпан такого мужика, как я. Оценить его уникальное качество было не сложно, ведь квартирка мне досталась мебелью небогатая, все дрова родом из восьмидесятых годов прошлого века.
Да, а рядом востребованный вечерами журнальный столик с выдвижными ящичками, стоит перед ламповым телевизором, классика интерьера. Два дня назад я даже попытался найти в массивной конструкции тайники: должны же быть потаённые схрончики в подобной старине… Или в восьмидесятых ничего в мебель уже не прятали?
Ох, ты ж, как башка гудит!
Что ещё было в комнате, почему-то для меня так важно именно сейчас вспомнить детали чужого интерьера. Прикрыл глаза и словно увидел знакомую люстру под потолком, стул с гнутой спинкой у балконной двери, какие-то мелкие предметы на телеке — статуэтки, сувениры со всего мира, они появлялись всё быстрей и быстрей… и вместе со мной беспорядочно валились в сырую земляную воронку, я уже не успевал их отмечать, просто уворачивался.
Где Димон сотоварищи, где скорая медицинская и стрелковая помощь, где моя рация? Не о том ты думаешь, будь последователен, поначалу квартиру вспоминай, именно эти детали помогут тебе восстановить события! Мелкая умственная моторика.
Вспомнил! Перед балконом во дворе стоит большая ель-красавица, запишите. Я даже представлял тёмными вечерами, как она будет выглядеть на Новый год и Рождество, вся в пухлых снежинках, если Балаклаве повезёт с соответствующей погодой, и в больших стеклянных шариках, украшенная по-европейски скупо и стильно. Со одной единственной светящейся гирляндой. Вот, именно! Её хозяйские дочки уже начали украшать, в конце концов, не так уж много времени осталось до праздника.
Запомнилась и тяжёлая дверь шкафа. Шкаф полный. Значит, в основном отсеке висит и моя скромная одежда. Вот она открывается, показывая мне стопку хозяйского постельного белья, чистого, глаженного, с запахом положенного на самый низ кусочка ароматного мыла, это малина… — и, хрясь! В грязь ямы вместе со мной!
— Прекрати… — прошептал я.
В кармане куртки, между прочим, припрятан мой мандат с уродской цифровой фотографией, выписанный лично Игорем Залётиным, между прочим, как я без документа? Это пропуск и полномочия, авторитет, какой-никакой, почти что обратный билет до Сочи. Два белых платка в боковых карманах… Дорожных чеков, баксов и евро, спрятанных в запасных трусах, как и международного паспорта гражданина РФ там точно нет, не нужны теперь никому эти важные в прошлом бумажки. Фу… А что, если это, всё-таки, не Крым, а, например, Турция, или, что ещё хуже, Украина?
Не-не, лучше уж Ботсвана какая-нибудь или Конго!
Ерунда какая-то, что за мысли дикие? В Турцию я даже теоретически не мог попасть, далековато даже от Адлера, а вот на Украину….
— И хрен ты там объяснишься, на погранпереходе никакие документы не помогут, СБУ примет, как положено.
Если кто-нибудь встретится в логове погранцов, что далеко не факт, там блокпост появляется раз в полгода на три дня, пока энтузиазм не иссякает. Да откуда сейчас СБУ возьмётся? Пустота кругом, много пустоты, при сноровке везде можно пролезть незамеченным. Стоп, а кто мне всё это рассказал?
— Пройти всегда можно, как диверсантам из Сектора.
Хлоп! Глаза окончательно открылись, пелена спала. И всё-таки, темновато тут.
Уже лучше. Много вспомнил, даже перепугался.
Там, в ящичках столика, нашёлся чудом недоломаный штопор и пустая стеклянная солонка без крышки, ага, деталировка вспоминается! Кроме того, в левом ящике лежал пяток дерьмовых китайских ложек с неудобными по форме короткими пластиковыми ручками. И один красавец нож — старинный немецкий кухонник, большой и серый от благородной патины, вещь антикварная, которой никак не место в хате, сдаваемой на постой заезжим авантюристам. Я им в первый же день порезался. По-моему, года три ножами не резался, хоть работаю ими чуть ли не каждый день. Взял в руки, подержал, подумав, что нож не нашенский, не таёжный — нашёл, с чем сравнить! — и германец тут же меня цапнул! Сказать, что я удивился, значит не сказать ничего. Послюнявил ранку — не помогло, давление доброе, течёт кровушка, зараза. Перетянул платком, поругался втихаря… А потом что-то у меня закусило, принялся размышлять, как же это вышло с моим-то опытом? Ничего ведь ещё не делал, никакой работы, за какие грехи? Хотя чего самого себя дурить… Не могут предметы никого цапнуть, тут всегда присутствует ошибка оператора, сам дурак, сам и концентрируйся-упражняйся.
Понял вот что: если ножик как-то сразу глянется, то в руки его берёшь сразу, плотно. А не так, как взял его я. Как жабу. Сам всю жизнь ругаю-увещеваю молодых: «Никогда не работай кончиками пальцев. Взялся, начал — держи нормально! Действуй смело и уверенно, не бойся испачкаться, если хочешь всё сделать быстро и правильно». А то нагляделся, люди держат клинок так, что… Ну, примерно, как подросток-компьютерщик первый раз в жизни меняет автомобильное колесо или молодой муж чинит сантехнику — именно кончиками пальцев. От неумения, страха испачкаться и липовой чистоты души и тела. Я почему-то взял именно таким образом — и не почувствовал тактильной обратной связи: баланса и углов, габаритов и векторов, ни хрена в руку не вошло! Там уже был блок: непривычный нож, значит, не вполне годный. Не склеилось взаимодействие, я его заранее словно заблокировал, а острые предметы такого не прощают. Взял неплотно и неуверенно, с желанием подержать из вежливости и положить неугодного, и ножик сразу же меня наказал. Обидно! Только к концу разделки большого куска мякоти подстреленной косули мы смотрели друг на друга нормально, признали. Как мне такой ножик не запомнить?
— Хорошо, а в яме-то ты почему оказался?
Это было утро, зуб даю. Потому что я садился в машину именно утром, а сейчас где-то полдень, сообщило мне склонившееся над ямой небо. Положение светила заметно через тучи. Хорошо, что день на дворе, есть время на решение проблем. Между утром и днём я куда-то крайне неудачно заехал и во что-то такое мерзкое конкретно врюхался. Лежу вот теперь, размышляю.
Что тут скажешь, итог, надо бы его оценить.
За спиной громко зашуршало. Я осторожно оглянулся, боясь услышать предательский хруст шейных позвонков. Спокойно, Гош, спокойно, это просто земля осыпается ручейками.
Спокойно? А что, нужно чего-то опасаться?
— Диверсант…
Это тебе не змея, которой вполне мог оказаться безобидный степной полоз. Минёр! Мне опять стало страшно, но на этот раз дико, по-первобытному, рефлекторно, как в далёком детстве, когда боясь заснуть в темноте, я втихую брал фонарик, и светил себе под одеялом вместо того, что бы проверить, хорошо ли закрыта входная дверь в квартиру и на месте ли родители. Казалось, что все мои кошмары прогонит свет. Кнопку нажал, чтобы страшно не было, и нет проблем.
Бум! В виски стукнула мгновенно разогнанная адреналином кровь. Я сразу почувствовал чудовищную жажду, надо бы как-то собраться с силами и поискать в салоне, у меня там в бардачке даже пиво имелось, одна банка. И пластиковая бутыль с родниковой водой, почти полная, только вчера набирал. Сглотнув в попытках добыть слюну, я перевёл взгляд на край ямы.
Бум-бум! Достаточно, переформатировался, вспомню всё.
— Вот это номер, Санин! Ты чего, ждёшь, когда тебя контролить придут?
Пистолет, собака! Ствол мой где, гангрена тебе в мозг!
У меня на поясе всегда висела закрытая кобура. Значит, висит и сейчас. Дотянувшись левой рукой, я коснулся указательным расстёгнутого клапана и понял, что пистолета на месте не было.
— Ты же стрелял из него!
А ведь точно, стрелял! Но где тогда ствол?
И тут чёртова память, очевидно злая на меня и на судьбу за полученное головное ранение, наконец-то смилостивилась и подгрузила видеоролик крайне барахлового качества, натуральный CAMRip. Но смотреть можно, особенно если тебе не качество нужно, а ценная информация. Контент, так сказать.
Да, был поворот.
Тёмно-синий «Спортейдж» уверенно зашёл в него почти по сплошной разметке осевой, цепко держась широкими колёсами за асфальт, система курсовой устойчивости была включена.
Тревожного пляшущего человечка я прошляпил, увидев поздно, метров за сто пятьдесят, правда, среагировал вполне адекватно: угроза! Скорее всего, он просто затянул с минированием. Такой же олух, как и я. Уж не знаю, чем диверсант был занят: спал, ел, курил, водку пил — не знаю, но звук приближающегося автомобиля он услышал поздно, действовать начал с задержкой, и поэтому после активации взрывного устройства спрятаться не успел. Наверное, всё-таки не услышал… На невезучем стареньком «Спортейдже» был установлен не турбированный дизель, а простенький бензиновый атмосферник в два литра. Мотор работал так тихо, что я после запуска несколько минут прислушивался: а он точно работает?
Мужик в пятнистом зелёном камуфляже был отлично виден на фоне красноватых скал, лёжка у него находилась слева от дороги, так что стрелять мне было вполне удобно, а «Глок» я схватил левой сразу же, как только его засёк. Почему вообще палить начал? Потому что разозлился, смертельно! Мне стало обидно до изумления: как я смог так глупо нарваться? Смотри чуть повнимательней, пристальней, не включи громкую отвлекающую музыку с заранее записанной флэшки, — увидел бы его раньше!
Он тянул от дороги провод, часто поглядывая на меня и разевая рот, кричал, наверное. Человек выскочил в пустынном и всегда спокойном месте между горой Гасфортой и посёлком Гончарное. Вы могли бы в это ситуации поверить, что он устанавливает между населёнными пунктами повреждённую линию связи?
И мне не поверилось.
Здесь и тарелки-то не летают, даже чрезвычайно ослабленная система ПВО Севастополя и Балаклавы наглухо закрывает небо над большей частью полуострова. Чёрные к местам базирования флота изредка пробираются, но очень хитро и только в хорошую погоду.
Обстановка менялась стремительно.
Форточка была полностью открыта, рука с оружием вылетела наружу, от ярости удерживая пистолет на удивление ровно. Машину стабилизировало ускорение поворота, меня — та самая злость. Нет, не получится сейчас воспроизвести жаркие мысли всех этих страшных мгновений, разве что попробовать представить их: «Ты тупой! Тормозить бессмысленно, свернуть некуда, слева яма, справа пропасть, и сейчас бабахнет! Вали его тогда, забирай с собой гада!».
Расстояние быстро сокращалось, и половину магазина я высадить успел, надеясь, что цапану-таки эту сволочь. Так попал или нет?
Диверсант тоже разозлился. Повернувшись ко мне, он беззвучно заорал, быстро склонил голову и что-то там нажал. Успел! Зачем он вообще взрывать стал, неужели не видел расклады? Подождал бы себе спокойно другую жертву или меня же на обратном пути
За мгновение до бабахинга я вывалился в распахнутую дверь, и тут же с правой стороны от дороги возник мистический шар взбешённого взрывом пространства, сметающий с асфальта лёгкий «Спортейдж», словно мятую бумажку туда же, в яму. Возьми я, по совету Димки, тяжёлый рамный «Хайлюкс» с мощными внедорожными обвесами, и неизвестно, чем бы дело кончилось. вывалиться из сильно подлифтованного пикапа, который после взрыва мог запросто рухнуть прямо на горе-водителя. Получилось бы так же ловко вывалиться с другой высоты? Ведь длинный рамный пикап после взрыва вполне мог рухнуть прямо на горе-водителя.
Нет, это форменное скотство — без всяких объяснений и предварений взрывать мирно едущих по дороге людей, ничего не подозревающих и к подобным ситуациям решительно не неподготовленных. Шашкой надо разрубать за такие фокусы, накосо.
Я отчётливо почувствовал, как плод моего воображения, этот сюрреалистически огромный призрачный шар взрыва, мягко оттолкнувшись внешней оболочкой от стены ямы, пружинисто отскочил назад, подпрыгнул и вновь опустился, вибрируя и дрожа. И почти сразу же начал распадаться, обтекать по бокам. И тут земля буквально ушла из-под ног, я полетел головой вперёд. Тук в мягкое! Упав на рыхлую землю, резко вдохнул, не найдя секунд для размышлений — сверху летел поднятый взрывчаткой мелкий мусор.
Мне крепко повезло — основная часть ударной волны прошла поверху. После удара туманная пелена начала постепенно рассеиваться, и я, наконец-то, начал думать.
Да… Очнулся пьяница в канаве.
Шли опасные секунды, а контролить меня никто не торопился.
— Неужели задел его?
Кое-как повернувшись, я, отталкиваясь от земли ногами, нестерпимо медленно пополз спиной вперёд, пока таким ракообразным образом не принял устойчивое сидячее положение. Вот так-то лучше, удобней, видно больше. Только сейчас стало понятно, что яма эта не природного происхождения, не причудливый провал в земле и не фрагмент зарождающегося оврага меня приютил. Это воронка. Авиабомбы? Не знаю, не специалист по таким феноменам, мне вообще кажется, что тут работал с моря какой-то крупный корабельный калибр. И не одна здесь воронка, а две — встык. Я представил, как в орудийном погребе покрашенного шаровой краской зловещего корабля два снаряда заранее договариваются на стеллаже или карусели — кто знает, как у них там боеприпасы хранятся — немножко потроллить статистиков и составителей поговорок.
«Братишка, они считают, что артиллерийский снаряд дважды в одно и то же место не попадает, представляешь? Ну что же, не будем их разочаровывать, давай ляжем рядышком, без большого наложения пространств. Что бы красиво было».
Так они и легли, кучно, даже дружно, образовав достаточно глубокую яму-восьмёрку с пухлой талией. В одной части бедовал я, контуженный такой на всю голову, а в другой валялся несчастный «Спортейдж» с мятым в гармошку правым бортом. Морда у кроссовера не разбита, удачно корейский автомобиль упал, можно сказать. Как и я, впрочем.
Тишина вокруг.
Голова кружилась, подташнивало, сердце билось учащённо: это вот так контузия сказывается? Да что я всё о голове и правой руке переживаю, а ноги-то как, колени целы? Пощупал-потискал, вроде бы всё на месте. Только спина ещё немного побаливает, всё-таки с приличной высоты шарахнулся, хоть и на пухляк, который на моё счастье тут сам собой подстелился. Вообще-то земля в яме некрасивая, свинцовая какая-то, чернозёмом в огромной могиле и не пахло, пахло свежим и не очень дерьмом, немного гнилью и сыростью прелых листьев, которых в яме было много, ещё и они помогла уцелеть костям.
Встать-то смогу? Только пошевелил ногой, как земляные ручейки опять побежали по склону, рядом зашелестело по-другому, раздался раздражённый шип, и меня тут же пробило страшной мыслью уже не о полозах, а о реально ядовитых змеях, заставившей вскрикнуть:
— Где ты, стерва?!
Ага, можешь резко шевелиться, можешь, вон как подхватился!
Привстав от страха на четвереньки, я тревожно глядел под непострадавшие колени, стараясь оценить степень прямой или гипотетической опасности. Вроде, никто не ползает, не гремит трещоткой, не дует капюшон на непрошеного гостя.
— Ползи, ползи с миром…
Так, хватит, выпрямляемся. Только не падай больше, волчья сыть, стоять ровно! Шмякнешься в это пропитанное влагой месиво на самом дне, потом не поднять тебя без помощи и громкого чмока, а если ещё разок обо что-нибудь ударишься, то самому подняться будет не по силам.
Я понимал, что нужно торопиться, пока этот грёбаный фанатик-диверсант, надеюсь, всё же отхвативший моей пули, не очухается первым и не подползёт к краю гробовой ямы, желая меня успокоить окончательно и навсегда. Да, опасность понимал хорошо… Делал мало. Странно, но почему-то мне это дорожное приключение как таковое, без учёта последствий, было почти пофигу, аж до веселья пробирало. Подумать только, Егорка Санин удостоился высокой чести VIP-персоны, на которую только что было совершено покушение. Он стал жертвой террористического акта, ну, ёлки-палки!
Выпрямившись, я огляделся и почти сразу увидел свой верный «Глок». По-своему элегантный западный пистолет и на серый грунт лёг этак по-европейски аккуратно, если не сказать вальяжно. Впрочем, Крым очень похож на Грецию. На Корфу он похож в несезон.
«Глок» даже в грязи не испачкался, приземлившись на обломок старой доски. Схватив его в руки, быстро проверил магазин: так и есть, полмагазина ушло по гаду. Достав запасной, я быстро перезарядил оружие и, держа его в руке, побрёл к машине, где на заднем сиденье оставался основной ствол, привезённый в русские земли аж с далёкой Греции. Очень жаль, но быстро кургузую красавицу Benelli MR1.223 Rem не достать, неудобно авто лежит. А тут нужно с что-то противником решать… Друзья-приятели не раз советовали мне сменить винтовку, отказавшись от экзотического, ни разу не охотничьего вида ствола в пользу чего-нибудь практичного отечественного. Но я ей до сих пор не изменяю. В штатный магазин вмещается немного, всего лишь пять патронов, но зато приёмник может взять и НАТО-вские магазины, эту возможность я и использую.
Привык я к ней, приспособился и оценил, хотя далеко не эксперт в импортном оружии, до того момента, когда увидел MR1 в оружейном магазинчике сонного греческого городка Лефкимми, вообще никогда не видел нарезных «бенелек». Цевьё и фиксированный приклад сделаны из чёрного полимера, исполнение милитари. Есть удобный затыльник, упор под щёку, прицел «Leupold» переменной кратности. Мне с этим карабином достаточно удобно крутиться, MR-1 попался той модификации, что и требуется: с коротким стволом в 12,5 дюймов. Агрегат оказался эргономичным и разворотливым, спуск лёгкий, при выстреле не глушит, а попадаю я из него уверенно, пристрелялся. Бывает такое — мы нашли друг друга, так с какого пуркуа менять? Не спецназовец. Кстати, спецназовцев вокруг что-то маловато оказалось, видать, основная их масса, виртуальная, умерла вместе с кончиной социальных сетей, где таких ребят было гораздо больше, чем в реале — чуть ли ни каждый первый пользователь мужского пола. Суровая правда жизни в очередной раз доказала, что любой специалист есть вещь штучная. Однако они существуют.
Так что подожди, родная, мне тут кое с кем разобраться придётся.
С трудом поднявшись с левой стороны по осыпающейся поверхности, ближе к нависающим над шоссе склонам, я осторожно вытянул шею — есть там кто живой или мёртвый? Никого вроде.
Наверху явных следов взрыва заметно не было. Между ямой и скалами имелась пологая площадка, на которой валялась неведомо откуда взявшаяся здесь автомобильная рама и пара поверженных дорожных знаков. Тут же лежала груда камней почти пирамидальной формы, уродливый шлепок застывшего бетона и какие-то тряпки. Похоже, некогда здесь парковался вагончик дорожных рабочих. Справа на большом протяжении трасса обрывалась стеной, и меня аж дрожь пробрала, когда я представил, автомобиль вместе с водителем смахнуло бы взрывом в пропасть! Однако фанатик был достаточно хитрым, и взрывное устройство, скорее всего, самодельное, заложил именно со стороны моря. Он явно хотел после успешной акции кроме морального удовлетворения фактом убийства Егорки Санина получить ещё и материальные ништяки.
Ах ты, сволочь! Вот он, лежит!
— Гош, ты в него попал.
Тело не шевелилось, но я этому не поверил.
Ба-бах! Последовательность поступков в ходе огневого контакта — лучший контролёр. Теперь, с дырявой головой, он точно не встанет. Настроение сразу поднялось, пусть благодаря самообману, ведь ничего ещё не закончено.
Уже спокойней осмотрелся.
По левую руку возле небольшого узкого распадка островком виднелась небольшая жиденькая рощица. Тут, в Крыму, вообще не тайга сибирская растёт, всё южное, чаще нежное, чем суровое, правда, нежность эту изрядно портили колючки и изогнутые стволы деревьев. Труп врага надо было осмотреть первым делом, но я по охотничьей привычке пять минут внимательно прослушивал среду и смотрел по сторонам, не в силах оторвать глаз от панорамы. Такое бы тщание, да получасом раньше…
Эти отчаянные черти, от ярости подрывающие заряд рядом с собой, действуют в одиночку, группы действуют продуктивней, умней, профессиональней. Здесь же даже отходов нет! Один был? Вроде, факт, но подстраховаться стоит. Яма, в которую меня забросило, отделялась от обрыва только дорогой, проходящей по узкой перемычке. Тут и без фугасов опасное местечко. Вот куда угораздило заехать…
Кстати, а к кому ты ехал в Гончарное?
— К водиле, — ответил я сам себе.
Да-да. В Гончарном живёт Степан Муц, водитель второй фуры с грузом для моего анклава, сегодня он должен дать окончательное согласие. Или несогласие, что плохо, придётся опять тратить время.
— Заезжать к нему тебе всё равно придётся, не сегодня, так завтра. Кто же виноват, что ты лох, Гош?
Впереди дорога изгибалась, и было видно, как наполненный обильной дождевой водой ручеёк внизу постепенно подмывает грунт. Земля осыпается, и одиночные деревья, осмелившиеся произрасти в столь опасной зоне, вот-вот начнут падать в мутную воду и уходить в недолгое путешествие.
— Полежи пока тут, — прозвучало в сторону убитого.
Над морем было мрачно, похоже, там опять болтает. Значит, нет и тарелок.
Дело в том, что гугонцы не имеют малоразмерных средств доставки, а нашу технику они не освоили, во всяком случае, я о таких фантастических случаях ничего не слышал. Над морем они идут, причём очень низко, почти как экранопланы, так их не засекают РЛС, не берут из-за ограничения по минимуму высоты ПЗРК. Зато выставленные в некоторых прибрежных посёлках наблюдатели могут шарахнуть по гугонцам с берега — из ПКВТ или из ЗУ-23. Даже из РПГ-7.
Хорошо их здесь прижали. Это у нас в Сочи тарелки непуганые, эх… Ничего, надеюсь, что с помощью крымчан обстановка вскоре изменится.
Никого! Я смотрел и не видел на горизонте ни единого судёнышка. Практически полное отсутствие в акватории плавсредств угнетало меня едва ли не больше всего. Каждый день видишь эту безрадостную картину: Чёрное море без кораблей и судов, яхт, катеров и даже лодок, Айвазовский распсиховался бы. Как художнику-маринисту подчеркнуть атмосферу, передать свои эмоции? Дикость какая-то, передо мной лежало одно из тех морей, которые человек разумный освоил в первую очередь, в глубокой древности. Господи, да кого только не видели эти воды за последние десять тысяч лет!
И вот вам, пустота. Лишь пугающие остовы выброшенных штормами на мели кораблей с мёртвыми экипажами стоят по бухтам. Медленно ржавеющие гиганты.
Доигралось человечество.
Неожиданно под ногой исчезла земля, пласт дёрна поплыл и начал сползать в пропасть. Назад, дурак контуженый! Ух ты, ёлочки! Чуть не свалился в пропасть, так легко осыпается кромка обрыва.
— Куда только ваши дорожные службы смотрят?
Хватит пока перспективы разглядывать.
Так, значит, основной массив информации получен, точный ход событий постепенно вырисовывается. Мне просто повезло, а идиоту, зашедшему на полуостров со злом, нет. Это и есть правда. Хотя на старости лет вполне можно будет с важным видом рассказывать домочадцам о том, что героический дед в бурной молодости был крутым спецназером и специалистом по борьбе с земными диверсантами и инопланетными агрессорами. Любил действовать в одиночку, и неоднократно спасался от неминучей смерти исключительно благодаря молниеносной реакции, верному глазу, доброму стволу. Внуки поверят, обязаны. Если они конечно у меня будут, внуки конопатые…
На самом же деле примерно полчаса назад на крымском побережье произошла демонстрация чистого фарта, это уже неоспоримо. Приземлился я очень удачно, а у негодяя, то ли из-за Перекопа пришедшего, то ли приплывшего в Крым со стороны Азова, произошла ошибочка в расчётах. Вмешался случайный фактор, или же такова сама стихия вредоносной анархии, которая губит всякий здравый смысл и начинает тупо отсеивать наиболее глупых да буйных. Хрен знает, сейчас всё это не имеет никакого значения. Важно другое: ещё немного, и я бы угодил не в фигурную яму из двух воронок, а прямиком на тот свет.
Самонадеянно расслабился. При желании бы мог его заметить издали. Легко, уж больно неумело диверсант вёл себя в нелепой засаде. Как он свой заряд подрывал, что оказался рядом с машиной и ямой, радиовзрыватель не сработал, огнепроводный шнур отсырел? Даже разбираться не стану в этой кустарщине. Когда я его увидел, он вообще стоял истуканом! Мне нужно было остановиться и спокойно отработать по нему из винтовки.
Ведь он чуть не убил меня, вот что важно! Следить надо за успехами идиотов, а не за их ошибками. Да-да, успехи и у таких бывают… Однако в целом меня вполне устраивает наличие в окружающем мире людей-дебилов. Они абсолютно прозрачны в поступках и предсказуемы в замыслах. Их очень легко спихивать с тропинки, но хорошо бы это делать заранее. Даже не со злости, это мелкое, а просто для профилактики. Самую малость помоги, и он сам свалится, даже под локоток толкать не придётся. Всё просто, если ты сам не дурак.
Но я слушал музыку.
— Гош, ведь после такого приключения ты просто обязан резко поумнеть, ибо внезапно стал мудр и всё понимаешь, — прокомментировал я, не стоять же истуканом, звук живого слова всегда успокаивает. Почти всегда сам с собой разговариваю, находясь в вынужденном одиночестве, считая это верным способом поддержания нормального тонуса. Хотя психиатры наверняка вспомнят о шизофрении.
Осторожно покачал головой, на пробу. Это же совсем другое дело, расплавленный свинец наконец-то перестал плескаться под черепом, раскалывая виски, жить можно!
Мамочки, я же попить забыл, в горле уже трещины образовались, ещё немного, и слизистая развалится на клочки! Оценив дистанции, я понял, что покойник ближе, чем бутылка с водой в салоне, надо бы уже заканчивать эту канитель и потом заниматься своими делами, прежде всего, самоспасением.
И всё равно сперва пошёл за водой.
Диверсант лежал на спине, в открытых мёртвых глазах отражалось крымское небо.
Не, в движении по корпусу не получилось, да я и удивился бы. У меня вообще не получилось. Ни одна выпущенных из «Глока» пуль не нашла свою жертву, шаманство не помогло, чудес не бывает. Ишь, по-крутому он захотел попасть… Фрагмент взрывного устройства вошёл в левую часть груди минёра, надежно остановив его навсегда. В печальном облике не было ничего квази-характерного: ни оселедца, ни пышных козацких усов, ни вышиванки. Обычный, в общем-то, камуфляж с закатанными рукавами и множеством карманов на штанах, далеко не новый, берцы без пафоса, простенькая разгрузка.
Ну как так? Ведь не молодой уже, зачем ему всё это было нужно? Нет уже ни государства Российская Федерация, как и всех прочих, нет государства Украина, им на смену пришла повальная анархия, трусливая и жадная хуторянщина и жидкий архипелаг более-менее устоявшихся анклавов, живущих по своим, бог знает, каким законам и чаще всего никак не связанных друг с другом.
Есть, наконец, общий внеземной противник, есть война с ним!
Даже генетическое оружие не смогло найти сокровенную разницу между русскими и украинскими, на беду националистически заточенным свидомитам. Можно было с пеной у рта доказывать чистоту своей крови, рассказывать про повальное кровосмешение у русских, которое выхолостило из них всё корневое славянское, а потом смело нюхнуть разработанного именно против русских людей страшного газа с запахом жжёного диоксина и откинуть копыта. Хрен ты декларациями, яркими лозунгами, показной ненавистью и вымышленной историей обманешь это оружие массового поражения. Не выявлено разницы в коде, генка одинаково косила нас всех.
А они лезут. Мстить и освобождать Крым от генетически нечистых русских.
Кстати, интересно, почему выжило столько моральных уродов?
— Уродство и не пускало вирус. Смело.
Может, одна из причин неугасающей тяги людей к драке кроется в том, что вожди вновь сформированных общин сами не знают, что хотят построить, и как им жить с соседями? Про войну-то они всё знают, спецы… А в стратегии развития общества и государства — пас. Кроме того, у руководителей анклавов даже между, казалось бы, единомышленниками нет единства, и это чувствуется. С Туапсинской общиной у нас отношения с самого начала как-то не сложились, с Геленджикской тоже. Новороссийского анклава вообще не существует, как и самого города-порта, сгоревшего в пламени пожаров после скоротечной войны с турками и прочими натовцами, ставший ядовитым город абсолютно пуст. С Абхазией контакта нет, да и чужие там земли, как ни крути.
А друзья нужны. Как вы думаете, почему Игорь Залётин зарядил дальнюю экспедицию в Севастополь? Понимает, что одним нам не выжить, требуются надёжные союзники. И хорошо бы понять заранее, будут ли у нас с ними отличия в целях, путях и общественных нормах-устройствах? Но об этом невозможно говорить, потому что никто для себя ещё ничего не определил. Общины, по большому счёту, живут максимум послезавтрашним днём. Я вот считаю, что всем пора об этом задуматься, и постоянно настаиваю: о принципах будущего государственного строительства договариваться нужно у причала, заранее.
Мне до сих пор непонятно: что мы строим, ребята? Залётин от таких разговоров отмахивается, ему вечно некогда. Только он не от моих вопросов отмахивается, а от своих, точно таких же.
Хорошо, у меня хоть есть возможность поинтересоваться у первого лица. А каково простому человеку, живущему в крошечной, подконтрольной Центру общине? Такой человек спрашивает злее, настойчивее: что вы мне предлагаете, вожди анклавов, что будет конкретно со мной и с моей семьёй? Вы, пусть чисто декларативно, ответьте народу: «Через три года, товарищ мелкий предприниматель, в идеале у нас тут в Сочи будет вот так… ух!». Сидит сейчас бывший фермер, а ныне патрульный, с задумчивым лицом и, вспоминая школьное образование, размышляет: «Хорошо. Но где, извините, дедушка Ленин с его Декретами о Мире и о Земле?». Нет декретов, вообще никаких.
Я не знаю, что планирует Залётин, как и власти Севастополя, делать, например, с частной собственностью на землю, но что-то мне подсказывает — «Декрет о Земле» сработал бы круто. Это вам не шуточки, это серьёзно, ясный знак, маяк. Настолько ясный, что число сторонников у автора такого стратегического документа резко возрастёт. Потому что каждый крестьянин или фермер поймет, за что ему лично стоит рисковать жизнью в схватках с неприятелем и терпеть все невзгоды переходного периода.
Что, нет Ленина, не подобрали на роль? А где хотя бы Рузвельт с его знаменитым девизом: «Каждая американская семья должна каждый день иметь на столе курицу»?
Какой будет строй у свершённого, какие возникнут партии? Есть ли они сейчас, зарождаются ли новые, оппозиционные, и крепка ли образующая Партии? Каковы будут цели и задачи общества после победы над гугонцами, приоритеты и планы экономического развития? Ничего этого нет. Вообще. И, если ещё недавно можно было сваливать на «некогда, пока воюем, брат, терпи и надейся», то теперь люди всё чаще и чаще стали задавать неудобные вопросы.
Убеждённые коммунисты живут в одном периметре с монархистами, анархистами и сторонниками развитого капитализма. Это бомба, и она рано или поздно рванёт и в новом мире. К 1917 году ВКПб, надо сказать, основательно подготовилась. Партийное и государственное строительство шло параллельно ведению боевых действий против белых и Антанты. Всё успевали. Сейчас — зияющая пустота вместо ответов…
Задранный на левом предплечье подрывника-самоучки рукав куртки открывал ещё не потерявшую чёткости характерную чёрную татуировку, волчий крест идейных нацистов. Это ещё не свидетельствует о его однозначной принадлежности к Правому Сектору или былым добровольческим батальонам, в которых выжили наиболее приспособившиеся, а, значит, самые умные. Эти-то как раз и наклепали хутора в степи, живущие по своим, одному богу известным законам, далеко они не лезут, у них новые приоритеты.
Димка рассказывал мне, что чаще всего на полуостров пробираются не организованные группы диверсантов, а как раз одиночки, фанатики, в своё время сами себе свернувшие голову набекрень, ущербные несчастные люди, так и не сумевшие перестроиться в новых условиях. Ортодоксы, у которых циклически запускающаяся программа уничтожения и самоуничтожения не позволяет запускать другие, рациональные модели поведения.
Свалившийся с плеча автомат неприятеля лежал рядом, а небольшой тактический рюкзак остался на спине. Не, в него я не полезу, вдруг очередное СВУ взорвётся, на этот раз у меня в руках, кто знает, какие меры предосторожности могли придти в голову отчаянному диверсу?
А ведь он к яме бежал…
Вот был бы прикол, успей диверс прыгнуть вниз ко мне, полумёртвому! Но он не успел, времени у носителя нацисткой свастики хватило только на быструю смерть от осколка собственноручно сооружённой адской машинки.
Носимая рация не добивала. Пойду, проверю ту, что стоит в автомобиле.
На авось.
* * *
Скорей бы, устал я до невозможности, полежать надо.
Закончив осмотр, въедливый Валерка Брашпиль неторопливо подошёл к нам, положил локоть на крыло чёрного «Хайлюкса» и доложил:
— Больше следов нет, один он воевал. Всего одним дураком меньше стало, жаль.
— Это было очевидно. Ну что, повезло тебе, Гош, — кивнув напарнику, констатировал высоченный группер по имени Дима и с позывным «Фидель», очень своевременный такой спасатель, вовремя сообразивший, когда и куда за мной нужно ехать, представитель принимающей, так сказать стороны и мой опекун.
— Что-то пошло не так? — без особого интереса поинтересовался я.
— Всё пошло не так. А ещё больше у него бы пошло не так, поймай он тут колонну с нормальным головным дозором, сразу уронили бы.
— Полный дилетант? — мне очень хотелось что-нибудь подсказать.
— Не совсем. Но почти. Полный бы ещё раньше подорвался. Этот басмач спецкурса, конечно не прослушал, но со штатным взрывателем был знаком, кто-то его обучал на очень скорую руку. Но я бы такого оленя на задание не послал. Разве что для самоубийства, в качестве наказания. Вместо нарядов. Подожди, Гош, мне кое с кем переговорить нужно…
Я отошёл в сторону, а Фидель, быстро связавшись с кем-то по рации, начал с каким-то Мельниченко разборки по факту: почему неделю назад изменили маршрут патруля, из-за чего контроль над участком был утерян, как вообще получается, что диверсы подходят чуть ли не к Балаклаве, сколько можно терпеть безделье и манкирование службой со стороны некоего Шугайло, по какой причине не согласован комплекс мер по противодействию проникающим группам, и не пора ли принять предложение Фиделя о сплошном минировании неведомых мне подходов. Валерий, внимательно слушавший обрывисто доносящийся из динамика рации разговор командиров часто кивал, тихо матерился и щёлкал пальцами.
Наконец тот закончил и, повернувшись к напарнику, коротко сообщил:
— Валерка, в Форосе опять серого видели.
Брашпиль тоже нахмурился.
О чём они?
Так я и не понял, почему у Фиделя такой позывной, меньше всего Димка напоминает легендарного кубинского лидера, он абсолютно конкретен, немногословен, а внешне похож на поджарого волчару, а не на бородача с сигарой. А ещё на какого-нибудь полуромантического мушкетёра-бретёра, человека с окровавленной шпагой, но с лёгкой печатью интеллигентности на усталом лице. Мне Димон представлялся героем, действующим в фэнтэзийной книге или в фильме.
Представьте, сцена на ночной улице средневекового города. На главного героя нападают трое негодяев в серых плащах с капюшонами, у двоих на левом, видимом зрителю плече на плаще вышиты чёрные цветы, похожие на тюльпаны. У одного с правой стороны на ткани просматривается многолучевая звезда, недвусмысленно намекающая, что негодяи состоят в каком-нибудь очень Тайном Ордене, Великим магистром которого по совместительству подрабатывает если не сам правитель, то кто-то очень влиятельный и могущественный, из окружения этого самого правителя. Вооружение у нападающих смешанное, нацепили кто во что горазд…
Главный герой — мужчина сорока лет, высокий, не худощавый, но подтянутый, с гордой осанкой. У него средней длины тёмные волосы, выбивающиеся из-под тёмно-коричневой шляпы в стиле «Охотник за ведьмами», как у Ричи Блэкмора. В правой руке у главного героя меч с узким и длинным клинком и развитой гардой, похожий на ранние шпаги. Щита нет, фу, пошлость какая, доспехов тоже. Доспехов нет, щита тоже нет, фу какая пошлость. Да и не ходят настоящие герои по улицам со щитами. Зато дага — короткий меч второй руки или, если хотите, длинный кинжал с массивной гардой, весьма уместен и эффективен в жестоких и скоротечных диспутах на узких городских улочках. Короткая кожаная куртка, широкий ремень с блестящими латунными люверсами, удобные холщовые штаны. На поясе в хольстерах-кобурах висят два дульнозарядных колесцовых пистолета, наружу торчат длинные ручки с резными набалдашниками.
Дерутся, что же им делать при таком раскладе…
— А в рюкзаке что?
— Взрывчатка, Гош.
— Так и знал, — удовлетворённо кивнул я.
— Не только, командир, — быстро поправил его не менее интересный человек Валерка Брашпиль, хоть он и является полной противоположностью своему групперу. Маленький, плотный, с обманчиво мирным полноватым лицом и носом картошкой, но очень резкий, умеющий мгновенно надевать страшную маску опытного убийцы, являющий зверя с порывистыми, очень быстрыми движениями натренированного тела.
Оба чем-то напоминали мне Санчо Пансу и Дон Кихота.
— Хавки есть немного бестолковой, — пояснил он, — вода и отличная аптечка с ширевом, хоть себе забирай.
— Я тебе заберу…
Оба из спецуры, уверен, никаких сомнений быть не может. Не спрашивал специально, откуда именно, а они не особо-то и распространялись. Живут в Балаклаве, Димка меня и устроил на постой к знакомой. А у Валеры я взял напрокат машину. Вон она, в яме лежит кучей мятого металла, хоть под землю провались! Но Брашпиль не унывал и меня не упрекал. В этом мире меньше всего жалеешь технику, мало ли её, брошенной и забытой, стоит по дворам и дорогам, заводи да пользуйся. И всё равно неудобно.
— Что-то я побоялся в рюкзак лезть.
— И правильно сделал, — одобрил моё решение Фидель. — Хотя ничего страшного с тобой бы не случилось.
— Если шприцом не уколоться, — хмыкнув, добавил Валерка.
— Наркота? — спросил я, и Брашпиль улыбнулся ещё раз.
В миру, если я сумел понять их вечерний быт в те редкие дни, когда они являлись со службы относительно рано, это обычные русские мужики, часто вымотанные, но готовые поговорить о чём угодно, боевая специализация никак не проявляется… Пока дело не касается любого оружия и способов его применения. Сами они эти темы, как правило, не поднимают, наверное, обоим всё это дело за годы службы смертельно надоело. Но цепляются за тему сразу и прочно, как волкодавы, привычка, даже инстинкт.
— Валера, давай, я тебе хоть трофейный автомат отдам, а? — немного подумав, молвил я. — В порядке частичной компенсации за разбитый авто. Всё равно же виноват, раз вовремя его не заметил.
— Ты что, думаешь, у него лишнего АК-74 нет? — удивился группер, кивнув головой на Брашпиля.
— Забей! — посоветовал Валерка. — Тебе он в Сочи пригодится. Пистолет-то какой у него был вторым стволом?
Их не обманешь, да я и не старался, сунув компактную добычу в карман, не в руках же держать. Надо показывать. Несколько торопливо откинул клапан куртки и протянул ему оружие.
— Вот, украинский. Первый раз такой вижу, только читал, что они стоят на вооружении украинской армии, не помню точнее.
— А… «Форт-12», ясно, — без интереса пробасил Дмитрий, забирая ствол для осмотра. — Дело имел. Пистолета такого в украинских войсках считай, что и не было. Его раздали по тирам и РАВ-ам частей для ознакомления и настрела — в мизерных количествах. Еще в ОВД чутка кинули, осчастливили два-три человека из личного состава, может немного больше. Понятно, что их поставили на вооружение спецподразделений и СБУ. В ходу были и наградные варианты для чинов и нужных людей, но массовости в армии этот пистолет не получил.
— Дерьмо, хотя и интересней «Макарова», — категорически добавил Брашпиль. — Но один чёрт дерьмецо. ПМ стреляет недалеко, но там культура производства чувствуется, а этот «Форт» в руки брать противно, двенадцатый, по крайней мере. Четырнадцатый немного поприличнее будет, но всё равно бяка.
— Ты лишнего-то не наговаривай! — не согласился с товарищем Фидель. — Качество изготовления, если сказать честно, весьма неплохое. Но механика работает надежно, только пока пистолет новый. Покрытие стирается как бы не быстрее, чем на ПМ.
— А вот тут согласен! Сравниваю с тем, что у меня был табельный «макарыч» семьдесят первого года, я его достаточно сильно юзал на постоянке, в тире и на соревнованиях. Так он остался огурцом! А «Форт» в тире поистерся, как старый кобель.
Я, естественно, в этот профессиональный диалог не вмешивался.
— По эргономике он мне очень даже понравился, — продолжил Дмитрий, что-то показывая в пистолете для наглядности. — Разборка, в принципе, не сложная, но на коленке, как ПМ, ты его не разберешь, тут нужно затворную задержку подковырнуть, видишь? По долговечности они действительно далеко не впереди планеты всей. Все жалуются, что после трёх-четырёх тысяч выстрелов начинаются сбои. В общем, разбиваются быстро, хотя, вроде, и изготавливают из стали… Емкость магазина, конечно, конструкторы могли бы и увеличить, как по мне. Нахрена кроить пистолет на двенадцать патронов, если в России делают ПММ из обычного ПМ?
— По ухватистости, эргономике Форт гораздо лучше «макарки», это факт, — согласился с другом Брашпиль. — Прицельные приспособления хорошо видны, толстые целик и мушка. Удобней смена магазина…
— Ха! После ПМ любой пистолет по смене магазина удобней, — ехидно вставил Кот. — «Форт-12» лучше ПМ, «Форт-14» лучше «Стечкина» по весу, но проигрывает ему по количеству патронов и отсутствию автоматического режима. И все они проигрывают твоему «Глоку», Гош.
— И моему CZ, — похвастался Брашпиль.
Хоть что-то радует.
— Зато ПМ надежней! — подвёл итог Фидель. — Просто «Форт» более современен, чем «макаров», но и он уже давно устарел по сравнению с иными европейским образцами. А выпустили его, как говоривал нам инструктор по огневой подготовке, только для одной цели: обособиться от совка и России. Типа наша зброя лучше всех, іншої не треба!
— Ясно, спасибо за лекцию, — улыбнулся я. — Может, поедем, ведь мне ещё в Гончарное попасть надо. Вроде бы всё нужное погрузили.
— Да согласится твой Стёпа, я его хорошо знаю, правильный мужик, — махнул рукой Валера.
— Всё равно надо.
— Ты вполне мог с ним по рации связаться, нашли бы парни, позвали к аппарату, — резонно заметил Фидель, усаживаясь за руль пикапа. Видная у них машинка находится в оперативном пользовании. Высокая антенна, много фар, массивные дуги, решётки… В кузове стоит турель с крупнокалиберным пулемётом КПВТ, почти броневик.
— Нельзя по рации, — отрезал я. — Запрягаю человека в авантюру, тут только очно.
— Тогда давай прямо сейчас и прокатимся, — предложил группер. — Время старта определил со Штабом?
— От погоды сильно зависит, Дима, шкипер «Тунгуса» в Адлере ждёт, когда штормить перестанет, нужен антициклон.
— Двоих привезёт?
— Или троих, — ответил я Валерке.
Тот кивнул и уже сидя в кабине, с энтузиазмом в голосе обратился к групперу:
— Димон, слушай, а может нам рвануть на помощь сочинцам? Разомнёмся на новом месте, вспомним молодость, что-то тут скучно стало.
— Не пустят, — ответил тот с сожалением.
— Жена твоя не пустит?
— С Татьяной я всегда договорюсь, — серьёзно ответил ему Дима, щёлкая замком ремня безопасности. — Мельниченко не пустит.
Над полуостровом моросила осень. Да какой там моросила! Ух, ты, штормит всё сильней! Черный ветер, смешанный с дождем, летел в нашу сторону от горизонта. Я представил, как на берегу белая пена с громом лупит в потрескавшийся цемент пирсов, стоять лицом к лицу с таким штормом мне совершенно не хотелось… Пестрые дома какой-то деревеньки неподалёку тревожно потемнели, вдоль улиц стелился дым из труб и сухие листья, и мне показалось, что я услышал, как в церквушке или в часовне невесело зазвонили колокола. День будет горько-соленый.
Вдалеке на рейде одинокий баркас, словно слепой щенок, окунал свой нос в свинцовые волны. Наконец-то хоть кто-то появился… Рыбак, конечно, человек занят древним промыслом, без которого немыслима жизнь на берегу моря.
— Мужики, а если я ваше руководство от имени Залётина попрошу? Официальную радиограмму могу организовать, даже переговоры, быстро! — мне нельзя было упускать такой шанс.
— Попросишь его, ага… — скептически хмыкнул на заднем сиденье Рашпиль, не собираясь пристёгиваться. — Даст тебе Шугайло в помощь, тогда будут знать.
— Шугайло им не надо, — покачал головой группер. — Двигаемся, в оба смотрите, чёрт их знает, гнид, может, ещё один придурок болтается поблизости.
— Тогда я сразу в кузов, — объявил Брашпиль.
— А каких таких серых вы тут недобрым словом поминали?
— почему-то решил спросить я.
Они переглянулись, и группер спросил:
— Ещё ничего о них не слышал?
Мне оставалось только помотать головой.
— Вечером доведу, хотя в общем-то рассказывать и нечего, очень мало информации.
Да и чёрт с ними. Какие ещё серые? Мне экипажи машин комплектовать нужно.
