Глава 16

Они сидели за столом. Следователи пили кофе, Дронго — свой зеленый чай.

Вавилов мрачно посмотрел на часы и проговорил:

— Надеюсь, что не произойдет ничего неожиданного. Он не умрет по дороге от сердечного приступа, его не выкрадут соратники, этот тип окажется тем самым Солагашвили, которого мы ищем. Есть еще тысяча разных причин, позволяющих не верить в реальность происходящего. Я начинаю думать, что мы имеем дело с организованной группой.

— В таком случае они не использовали бы Хасмамедова, — возразил Дронго.

— Вы все еще хотите доказать, что этот парень не виноват. — Вавилов покачал головой. — Как мне вас убедить? Я даже нашел свидетеля, который видел, как он выбросил оружие.

— Он не успел бы выбросить оружие, — стоял на своем Дронго. — Мне почему-то кажется, что вы об этом догадываетесь.

Вавилов вспыхнул, хотел что-то сказать, но Гайдаев предусмотрительно его перебил:

— Не будем спорить. Сейчас доставят Солагашвили. Мы сумеем все узнать, расставить все знаки препинания в этих двух убийствах.

— Если он убил Левшову, то у него должны были быть более чем веские причины для этого, — сказал Вавилов. — Предположим, что Леван убирал важного свидетеля. Но тогда выходит, что он организатор убийства Монахова и был знаком с Хасмамедовым. Ведь Алексей Монахов отказался с ним сотрудничать. Солагашвили нанял убийцу и сумел убрать Монахова, мешавшего ему, имея абсолютное алиби. Или такой вариант тоже не устраивает нашего знаменитого эксперта?

— Не устраивает, — ответил Дронго. — Вы же видели Хасмамедова. Он похож на человека, которому можно заплатить деньги за убийство? Солагашвили — опытный человек. Он сразу понял бы, что Хасмамедов не годится в киллеры.

— Это только ваше предположение. Он нанял того человека, который уже работал в поселке и мог совершить это убийство.

— Вы упрямо хотите обвинить Хасмамедова.

— А вы упрямо хотите его вытащить.

— Я только хочу установить истину. Час назад вы так же уверенно заявляли, что все преступление продумал и совершил Дмитрий Апрелев. Теперь вы поменяли свое мнение?

— Не поменял. Неважно, кто именно дал деньги Хасмамедову, нанял его. Апрелев или Солагашвили. Понятно, что у последнего гораздо больше денег и возможностей. А самое главное — ненависти. Он сильнее других хотел уничтожить Монахова, мешающего ему.

— Тогда при чем тут Левшова?

— Возможно, она была в курсе готовящегося преступления. Девица оставила Апрелева, вошла в комнату, достала оружие и передала его Хасмамедову, когда тот влез в окно.

— А Монахов спокойно стоял и смотрел на все это? — иронично спросил Дронго. — Или вы готовы выдавать любые фантастические версии, лишь бы настоять на своем и отправить дело завтра в суд?

— Не нужно меня обвинять, — хмуро проговорил Вавилов. — Вы прекрасно знаете, что там произошло. Это не только убийство Монахова. Его вдова потеряла ребенка, а теперь еще и погибла Левшова. Вам не кажется, что мы просто не имеем права оставлять все это без возмездия?

— Вы полагаете, что ваша версия на этот раз безупречна?

— Пока это только мои предположения. Но надеюсь, что теперь мы все точно узнаем. Когда наконец-то доставят Солагашвили.

— У него две судимости и обширные криминальные связи, — напомнил Гайдаев. — Из всех наших подозреваемых он особенно хорошо подходит на роль организатора преступления. У него был сильнейший мотив. Я перезвоню вашему свидетелю, Вавилов, и перенесу нашу встречу на четыре. Уже два часа. Сейчас привезут Солагашвили.

Вавилов согласно кивнул.

Через двадцать минут двое сотрудников полиции ввели в комнату Солагашвили. Он был мрачен, небрит. Его усадили за стол, не снимая наручников. Один из офицеров положил документы Левана перед Гайдаевым.

Дронго посмотрел на задержанного. На левой щеке у того виднелись свежие царапины.

— Вы тоже здесь, — устало сказал Леван Шалвович, кивнув Дронго. — Вся теплая компания в сборе. Я так примерно и думал. Без вас не обошлось. Вы, конечно, подсказали им, где и как меня взять.

— Не считайте нас идиотами, Солагашвили, — зло вставил Вавилов.

— Подождите, — попросил Гайдаев. — Давайте успокоимся и рассмотрим все по порядку. Вы ведь понимаете, господин эксперт, что не имеете права присутствовать при допросе подозреваемого.

— Мне уйти? — спросил Дронго.

— Нет, — сказал Леонид Леонидович. — Я разрешаю вам остаться. Итак, вы — Леван Шалвович Солагашвили? — спросил он арестанта.

— У вас же есть мой паспорт, — заявил Солагашвили и недовольно поморщился. — Зачем играть в эти глупые игры?

— Перестаньте паясничать, — строго приказал Гайдаев. — Отвечайте на мои вопросы.

— Хорошо. Я Солагашвили Леван Шалвович. Дальше идут год и место рождения, национальность, социальное положение, работа, прописка, гражданство. Все это я уже дважды проходил. Не нужно ничего повторять. Слишком неприятно вспоминать.

— Почему вы вдруг захотели уехать из России?

— Я, как и любой другой российский гражданин, имею законное право отправляться, куда пожелаю, — ответил Солагашвили.

— Вы решили сбежать в то государство, с которым у нас нет дипломатических отношений? — уточнил Гайдаев.

— Не забывайте, что я грузин. Кстати, в Грузию российским гражданам можно спокойно въезжать. Там дают визы на границе. Это сюда не пускают граждан Грузии, к большому сожалению.

— Хватит! — прервал его Леонид Леонидович. — Давайте без ненужного ерничанья. Итак, вы пытались срочно покинуть страну. Я могу узнать, почему вам это понадобилось?

— Не нужно меня допрашивать, — со вздохом сказал Солагашвили. — Все и так понятно. Предъявляйте ваши обвинения и вызовите мне в камеру врача.

— Почему вы уверены, что я отправлю вас в камеру? — поинтересовался Гайдаев.

— Иначе вы не стали бы снимать меня с рейса, — пояснил Леван. — Повторяю: давайте ваши обвинения и отправляйте меня в камеру. Как можно быстрее.

— Куда вы торопитесь? — спросил Вавилов.

— Я просто хочу отдохнуть от этой собачьей жизни. Вы же все равно повесите на меня убийство, — ответил Солагашвили.

Следователи переглянулись.

Дронго молча наблюдал за задержанным.

— Откуда вы знаете про убийство? — спросил Гайдаев. — Я вам ничего про это не говорил.

— Ну да, вы задержали меня в аэропорту и доставили сюда, чтобы узнать рецепт грузинского соуса ткемали.

— Еще раз говорю: прекратите паясничать, — потребовал Леонид Леонидович. — Что вы знаете про убийство?

— Знаю, что Монахова убил этот охранник.

— Про сегодняшнее убийство, — вставил Вавилов.

— Ничего не знаю. Просто вспомнил, с чего началась эта история.

Гайдаев и Вавилов снова переглянулись.

— Можно мне?.. — попросил Дронго, обращаясь к следователям.

— Давайте, — разрешил Леонид Леонидович.

— Как вы себя чувствуете? — спросил эксперт.

— Что? — Солагашвили явно смутился.

— Я спросил, как вы себя чувствуете. Вы ведь хотели врача.

— Ничего страшного. Просто слабость какая-то навалилась.

— Не уверен. По-моему, вы чувствуете себя гораздо хуже, чем хотите показать.

Солагашвили нахмурился, набрал в легкие воздуха, тяжело его выдохнул, покачал головой.

— Я с самого начала нашего знакомства понял, что вы не очень приятный человек. Видимо, справедливо опасался. Вам не говорили, что ваша манера общения вызывает у людей раздражение?

— Много раз. Тем не менее вы не ответили на мой вопрос.

— Идите к черту, — вспыхнул Леван Шалвович. — Я не буду больше отвечать на ваши вопросы. И вообще, кто вы такой? На каком основании меня допрашивает этот тип? Он разве следователь? Почему вы ему разрешаете? Это нарушение моих прав! Какой-то неизвестный субъект мучает меня в следственном комитете, а два представителя закона упрямо молчат!..

— Закончили? — спросил Дронго. — А теперь расскажите нам о результатах ваших анализов.

Солагашвили растерянно взглянул на эксперта.

— Какие анализы? — тихо спросил он.

— Те самые, на которых настаивала ваша сестра, — напомнил Дронго. — Вы говорили с ней о них в моем присутствии. Вспомнили? А теперь расскажите нам о результатах.

— Вы сошли с ума?

— Пока нет. Просто хочу вам напомнить, что через час или два следователи точно установят поликлинику или больницу, в которой вы делали анализы. Догадываюсь, что это место работы вашей сестры. Думаю, что час — это даже много. На это уйдет минут десять или пятнадцать от силы. Мы узнаем, где вы сдавали анализы и каковы их результаты. Теперь о Миле Левшовой. У нее на лице был кровоподтек, а у вас — свежие царапины. Я думаю, будет правильно, если мы предположим, что сначала у вас было бурное выяснение отношений, а затем вы ее задушили. Возможно, в состоянии аффекта, что смягчит вашу вину. В таком случае у вас будет совсем другая статья.

Вавилов хотел спросить, при чем тут анализы, но заметил предостерегающий взгляд Гайдаева и промолчал.

— Что вы хотите от меня? — тихо спросил Солагашвили, совершенно подавленный.

— У меня есть свои версии, но я хочу, чтобы вы сами все рассказали. Итак, сегодня утром вы получили результаты анализов и приехали к Левшовой, — сказал Дронго. — Я могу только догадываться, о чем именно вы говорили. Но вам не понравились ее слова. Сначала вы ее ударили, а потом задушили.

Солагашвили опустил голову. Он никак не комментировал слова Дронго.

— Почему вы молчите? — спросил Вавилов. — Вы были сегодня в квартире Левшовой?

— Был, — ответил Леван, не поднимая головы.

— Вы ее убили? — уточнил Гайдаев.

— Да, — негромко признался Солагашвили. — Я ее убил. Сначала мы поссорились. Я ударил ее по лицу. Она набросилась на меня в ответ. Ваши врачи могут осмотреть мое лицо и увидеть царапины. Эксперт прав. Мы серьезно с ней поругались. Я ударил ее по физиономии, она разодрала мне лицо и руку. Тогда я пришел в ярость и задушил ее. Даже не сразу понял, как это произошло. А потом ушел из дома.

— Тогда ваш приход и уход будут на камерах, — сказал Гайдаев. — Мы это проверим.

— Он признался, — сказал Вавилов и махнул рукой. — Это самое важное. Остальное — просто ненужная болтовня. Напишет свое признание, и его можно будет отправлять в камеру. Пусть обязательно укажет, как нанимал Хасмамедова для этого убийства.

— Какого Хасмамедова? — не понял Солагашвили. — Никого я не нанимал. При чем тут он?

— Вы организовали убийство Алексея Монахова, — не унимался Вавилов.

— Кто вам сказал такую глупость? При чем тут Монахов или этот Хасмамедов, неизвестный мне? Я с ним даже незнаком. О чем вы говорите?

— Две судимости, — презрительно произнес Вавилов. — Все правильно. Вы очень умно построили свою защиту. Даже без адвоката. Убийство в состоянии аффекта потянет лет на пять или шесть. А за организацию покушения на Монахова и создание преступной группы можно получить и пожизненный срок. Все точно рассчитано. А вы, господин эксперт, ему потакаете, — укоризненно произнес молодой человек.

— А вы не хотите предположить, что он говорит правду? — спросил Дронго.

— Теперь вы будете его адвокатом? — осведомился Вавилов.

— Нет, не буду. Просто он еще не знает, что часть бумаги осталась в руках у Левшовой. Это прямое доказательство его вины.

— Что вы себе позволяете? — крикнул Вавилов. — Как вы можете выдавать следственные тайны?

— Это была ваша бумага? — спросил Гайдаев у Левана, игнорируя негодование своего коллеги.

— Видимо, да, — ответил Солагашвили. — Я вырвал эту бумагу у нее из рук.

— Скажите, что там было написано, — потребовал Дронго. — Учтите, что медики легко установят точный диагноз.

— Да, — глухо произнес Леван Шалвович. — Я все понимаю. Очень глупо получилось. Ладно. Не будем об этом. В общем, мы серьезно поссорились, даже подрались. Она бросилась на меня, поцарапала мне лицо и руку. Я вспылил, стал ее душить. Опомнился только тогда, когда почувствовал, как Мила обмякла у меня в руках.

— Это вы уже говорили, — сказал Вавилов. — Но почему вы так разозлились? Мне непонятно.

Солагашвили опустил голову и молчал.

— Там был диагноз, о котором вам не хочется говорить. Я прав? — осведомился Дронго. — Задержанный молчал. — Можете сказать, — добавил эксперт. — Следователи все равно об этом узнают, а вы сумеете избежать серьезного наказания. Тем более что вас наверняка отправят на повторную экспертизу. Надеюсь, что это не тот диагноз, о котором я думаю.

— Вы уже поняли? — спросил Солагашвили.

— Конечно, понял. Вы сдали анализ крови, с результатом приехали к Левшовой. Вы совсем недавно были с ней в Финляндии. Догадаться было не так уж и сложно.

— О чем вы говорите? — Вавилов повысил голос. — Можете наконец-то объяснить?

— Да, — произнес Солагашвили. — К счастью, это не СПИД. Иначе я просто повесился бы. Но и эта грязная болезнь мне была совсем ни к чему. Можете себе представить мое состояние, когда я получил результаты анализов! Я чуть с ума не сошел. Позвонил ей, сразу приехал и потребовал у нее объяснений. А она начала сразу кричать, обвинять меня самого. Мы ведь не предохранялись. Вот я, как мальчишка, и попался на такой глупости.

— Что у вас нашли? — все еще не понимал Вавилов.

— Сифилис, — коротко выдохнул Солагашвили. — В моем возрасте, и вдруг такая грязная, отвратительная болезнь! Ужасно. Я даже подумать об этом не мог, поэтому просто не сдержался.

— Очень удобно. Убрать важного свидетеля и объявить, что заразился от него, — сказал Вавилов.

— Вы в самом деле набитый дурак или умело притворяетесь? — зло выговорил Леван Шалвович. — Вы действительно ничего не понимаете. Я мог придумать такую болезнь, чтобы себя выгородить? Да я готов сто раз получить высшую меру наказания, чем такой позор. Мне еще нужно долго лечиться. Хорошо, если окажусь в тюрьме, и никто из знакомых об этом не узнает.

— Получается, что тюрьма для вас как место спасения, — заметил Гайдаев.

— А как же Хасмамедов? — не унимался Вавилов.

— Идите к черту! — заявил арестант. — Неужели вы еще не поняли, что для меня признаться в такой болезни гораздо хуже, чем в любом убийстве? Если не сообразили, значит, вы действительно полный кретин. Я вообще не хочу с вами разговаривать.

— Мы все это проверим и найдем вашу связь с убийцей Хасмамедовым, — пообещал Вавилов, поднялся и вышел из кабинета.

— Сочувствую, — пробормотал Дронго. — Но вы в любом случае должны были держать себя в руках. Хотя понимаю, как вам было сложно. Кавказский мужчина с такой позорной болезнью!..

— Ужасно, — сказал Леван Шалвович. — Мне было очень плохо.

— Сейчас мы все запротоколируем, — проговорил Гайдаев. — Скажите откровенно, вы действительно незнакомы с Хасмамедовым?

— Это правда. Я даже не представляю, как он выглядит, — ответил Солагашвили.

Дронго поднялся.

— Разрешите, я уйду, — обратился он к следователю. — У меня остался еще один важный разговор. А завтра утром я вам расскажу, как на самом деле убили Монахова.

— Вы уверены?

— Полагаю, что да. Постарайтесь ничего не предпринимать до завтра.

Гайдаев кивнул в знак понимания.

Дронго взглянул еще раз на понурого Солагашвили и вышел из кабинета следователя.