Глава 14
К следователю Гайдаеву он приехал через полчаса. Тот оставил на вахте пропуск, и Дронго уже через несколько минут оказался в кабинете Леонида Леонидовича, выглядевшего весьма мрачно.
— Садитесь, — предложил он. — Я захотел с вами встретиться, как только узнал об убийстве Левшовой.
— Несчастная женщина, — мрачно изрек Дронго. — Всю жизнь охотилась за миражом, в результате так глупо и страшно сломалась.
— Некоторым из них везет. Они вытаскивают счастливый билет в виде олигарха или крупного чиновника, который может сделать их относительно счастливыми, — философски изрек Гайдаев. — Хотя бы в бытовом смысле. Везет обычно одной из ста, но каждая такая красотка считает, что это окажется именно она.
— Мила пыталась вытащить свой счастливый билет. Она даже не понимала, что работа с Монаховым не дает ей такого шанса.
— Сейчас уже поздно об этом рассуждать.
— В доме что-нибудь пропало? Это не было обычным ограблением?
— Ничего не пропало. Деньги и ее драгоценности на месте. Грабеж исключен полностью. Это скорее месть. Или же убийца пытался убрать опасного свидетеля. Вавилов считает, что это основной мотив.
— Как ее обнаружили? Она не пришла на работу?
— Нет. Должна была сегодня приехать туда к двум часам дня.
— Убийство произошло дома, — понял Дронго.
— Да, ее нашли в собственной квартире. Пришла домработница, у которой были ключи, открыла дверь и обнаружила тело. Сейчас там работают следователь и экспертная группа. Они нашли в доме наши повестки и сразу сообщили нам о смерти Левшовой. Поэтому мы так быстро обо всем узнали.
— Вы вызывали ее на допросы к вам в следственный комитет, поэтому в квартире оставались повестки. А мне приходилось бегать по их офисам.
— Таково преимущество государственной власти перед частными детективами, — заметил Гайдаев. — Теперь получается, что все наше расследование оказалось опрокинуто этим убийством. Можете себе представить, как возмущается Вавилов. Он был уверен в том, что дело можно заканчивать. Завтра я передам его в суд. Ему было особенно неприятно, что судья вернула дело на доследование. Это всегда брак в нашей работе.
— Да, я знаю. А почему вы считаете, что расследование оказалось опрокинутым?
— Я не сказал вам самого главного. У нас есть подозреваемый. Это Дмитрий Апрелев, который днем приезжал домой к Левшовой. Там на улице есть работающие камеры. Апрелев заснят. Мы звоним ему, но телефон выключен. Это было примерно в двенадцать часов дня.
— Вы считаете, что Апрелев убил Левшову?
— Так получается. Во всяком случае, утром он был у Левшовой в гостях, а потом ее нашли убитой. У женщины есть кровоподтек на щеке. Видимо, сперва она поссорилась со своим убийцей, который потом ее задушил. — Он не успел закончить.
В кабинет вошел Вавилов, поздоровался сухим кивком и уселся напротив эксперта.
— Теперь вы наконец-то успокоитесь, — недовольно сказал он. — Сумели выгородить этого кавказца. Убийство Левшовой совсем не опровергает моей версии о какой-то причастности этого охранника к смерти Монахова. Но теперь все сложилось. Мозаика оказалась законченной.
— Можно узнать, каким образом вы собрали свою мозаику? — поинтересовался Дронго.
— Апрелев задушил Левшову. В этом нет никаких сомнений. Мне только что звонил следователь из квартиры жертвы. Соседка видела, как он входил туда. Я думаю, что его скоро задержат, и мы сразу получим признательные показания. Он ведь не профессиональный убийца. Если на него немного нажать, то сразу расколется.
— Вы говорили про мозаику, — напомнил Дронго.
— Готов изложить свою версию. Апрелев решил устроить это убийство таким образом, чтобы подозрение пало на этого охранника. Когда Левшова давала показания, она вспомнила, что отлучалась на некоторое время, выходила в туалет. Видимо, хотела поправить макияж и прическу, чтобы выглядеть получше, перед тем как появится у своего босса. Апрелев воспользовался этой возможностью и вошел в кабинет Монахова. Он сделал выстрел или ждал Хасмамедова. Потом они убили хозяина дома. Апрелев вернулся в комнату и дождался Левшовой. Все остальное было хорошо разыгранным спектаклем. Хасмамедов сделал второй выстрел в стену. Когда все прибежали, он вскочил на подоконник и был таков. Теперь вся мозаика готова.
Гайдаев молчал.
Дронго покачал головой.
— Не получается, — сказал он убежденно. — Дима не стал бы идти на такое преступление. Во-первых, старший брат Монахова становился фактическим руководителем компании и, конечно, со временем удалил бы оттуда племянника первой жены своего брата. Во-вторых, он достаточно осторожен, даже трусоват для такого убийства. В-третьих, ваша мозаика сложена неправильно. Предположим, что у Апрелева было время войти в кабинет и убить Монахова. Но почему тогда этот выстрел никто не слышал? Кроме него, в доме было еще три человека. Насколько я знаю, вы проводили эксперимент. Выстрел был услышан во всех комнатах. Значит, сам Апрелев наверняка не стрелял и не мог успеть войти и выйти.
— Он помог Хасмамедову овладеть оружием. Возможно, даже открыл сейф, — не сдавался Вавилов.
— Никто не знал шифра. Монахов никому его не говорил, — возразил Дронго. — Но давайте предположим, что вы правы. Значит, Апрелев каким-то образом помог Хасмамедову овладеть оружием…
— Тот был уже в кабинете, когда выстрелил первый раз в Монахова. Эта пуля и была смертельной, — перебил его Вавилов. — Потом, когда захлопнулась дверь, прозвучал второй выстрел, который не услышали из-за этого стука. Хасмамедов спокойно выбрался из кабинета. Ведь раньше вы сомневались в правоте моей версии, считали, что у Хасмамедова просто не было времени взять оружие, выстрелить два раза и затем сбежать. А если ему помогал Апрелев, то все совпадает.
— Вы же видели Апрелева, — напомнил Дронго. — Неужели считаете, что молодой человек со столь скромными физическими данными мог задушить такую женщину, как Левшова? Да он побоялся бы даже близко к ней подойти, чтобы она не выколола ему глаза. Скорее Мила могла задушить его.
— Это уже ваши предположения, — с усмешкой заметил Вавилов. — В любом случае теперь можно не сомневаться в том, что Апрелев так или иначе связан с этими двумя убийствами. Но я могу признать, что в первом случае он был всего лишь организатором, а во втором — исполнителем. Возможно, что Левшова что-то поняла или заподозрила, и Апрелев решил избавиться от опасного свидетеля.
— Вы делаете монстра из ничтожества, — убежденно произнес Дронго. — Но Дмитрий не идиот. Он должен был понять, что его могут заподозрить, когда пришел к Левшовой. Конечно, этот парень не мог ее задушить. Я думаю, что он поехал к ней разбираться из-за их общего знакомого.
— Кого?
— Левана Солагашвили. Это знакомец его тети. Тот самый человек, который пытался договориться с погибшим Монаховым.
— Мы его допрашивали, — ответил Вавилов. — У него есть алиби. В день убийства Монахова он не мог быть за городом.
— Я не говорил, что он убийца. Сегодня утром я разговаривал с Апрелевым и сообщил ему, что Левшова ездила с Леваном Шалвовичем в Финляндию. Именно он помог ей устроиться в офис сенатора.
— Вот вам и доказательство! — Вавилов хлопнул ладонью по столу. — Значит, вы оказались невольным соучастником этого убийства, господин эксперт. Я вообще всегда выступал против того, чтобы в нашей сфере работали частные лица, которые не являются представителями государства. Вы рассказали Апрелеву о поездке барышни в Финляндию вместе с господином Солагашвили. Дмитрий понял, что она пыталась его обойти. В ярости он отправился к Левшовой и задушил ее. Все правильно. Неужели вы после этого еще можете оспаривать мою мозаику? Не исключено, что нам придется допросить и вас, господин эксперт.
— Повторяю: он не мог ее задушить, — устало произнес Дронго. — А самое главное в том, что Дмитрий и Мила не могли решить вопрос с инвестициями Солагашвили без согласия старшего Монахова. Поэтому Апрелев не стал бы совершать подобные нелогичные поступки.
— Он был в ее доме и зафиксирован на камерах. — Вавилов заметно разозлился. — А потом нашли убитую Левшову. Вы еще распалили этого несчастного молодого человека. Возможно, он теперь уже далеко от Москвы и мы его вообще никогда не найдем. Именно из-за вас.
В этот момент зазвонил служебный телефон. Гайдаев снял трубку и выслушал какое-то короткое сообщение.
— Понял, — сказал он, взглянул на мужчин, сидящих в его кабинете, и пояснил: — Нашли клочок бумаги в руках у Левшовой. Видимо, из какого-то медицинского учреждения. Но точно установить невозможно, — сообщил Гайдаев. — Следователь говорит, что обычно на подобных бумагах бывают напечатаны анализы.
«Фейшелевич!..» — вспомнил Дронго, достал телефон, набрал номер Вейдеманиса и быстро спросил:
— Что-нибудь узнал?
— Юлий Лазаревич Фейшелевич, — ответил Эдгар. — Один из самых известных в Москве врачей-гинекологов. Доктор наук, заслуженный деятель, профессор, имеет кучу международных дипломов и наград. Ему уже под восемьдесят. Очень известный и уважаемый человек.
— Ясно. — Дронго убрал телефон.
— Опять пустой номер, — проговорил Вавилов. — Вам лучше вообще не заниматься этим расследованием. Оно оказалось слишком запутанным. И вообще я думаю, что вам стоит отсюда уйти. Это тот самый случай, когда известный эксперт Дронго потерпел поражение. В конце концов, вы не должны все время выигрывать. Бегство Апрелева и убийство Левшовой будут, конечно, на вашей совести.
Дронго молчал.
— Нужно дать срочную ориентировку на задержание Апрелева, — предложил Вавилов. — Он достаточно состоятельный человек, чтобы куда-нибудь сбежать. Например, на Украину, где мы не сможем его достать. Стоит послать людей к ним в офис.
Гайдаев угрюмо кивнул.
Дронго поднялся.
— Все-таки он не мог этого сделать, — убежденно сказал он.
В этот момент зазвонил его телефон.
Дронго взглянул на аппарат.
— Это Дмитрий Апрелев, — проговорил он ровным голосом. — Мне ответить ему? Может, вы попытаетесь засечь его местонахождение?