Глава вторая

Преображение общества

Где-то на рубеже христианской эры китайское общество испытало глубокую перестройку. Полностью утрачивает свою важность различие между знатными и незнатными, между порядочными людьми и людьми низкими. Великим принципом классового размежевания становится противостояние между богатыми и бедными. – Эпоха тираний принимается за время роскоши: в любом случае это было великое время декларативных выступлений против роскоши. Как раз эти декларации и их жесткость и раскрывают глубину переживаемого обществом кризиса. Нам осталось мало свидетельств об этом кризисе: в них к тому же не отмечаются ни его причины, ни его результаты. Но обширность этих результатов вырывается наружу со времени императора Уди, причем с того момента кризис все ускоряется. Основываясь на более или менее удачных мерах, принимаемых, чтобы его приостановить, можно выявить основные направления движения. Можно даже угадать его отправную точку и его последствия. Похоже, что причинами кризиса были, во-первых, падение старой знати, истребленной в войнах Сражающихся царств, а во-вторых и главным образом, работа по колонизации и обустройству земель, начатая еще тиранами и продолженная императорами. Создав новые источники богатства и породив вкус к роскоши, освоение страны привело к появлению новых людей, чье влияние при дворе и в городах лишило всякой власти представителей старой знати. Так сложилась благоприятная для изменения нравов среда.

1. Двор и имперская знать

Тираны и императоры живут среди столь многочисленного двора, что ему было бы тесно в скромных местечках, где крупные сеньоры и цари размещали прежде свои столицы. Феодальные города были бедно населенными и скученными: они выглядели чрезмерными, как только их стены достигали в окружности полутора километров. Царям Чжоу, в 256 г. правившим населением в 30 000 подданных, пришлось их разместить в 36 городах. Это не помешало «Чжоу ли» наделить их администрацией, состоящей из шести министерских служб, причем одна-единственная насчитывала более трех тысяч чиновников. Правда, это была первая, главная служба, состоявшая из придворных, но включавшая их не всех. Только в грандиозной столице, вроде той, что была сооружена Цинь Ши Хуанди, все эти службы чувствовали бы себя удобно. Действительно, первый император смог перевезти в город Сяньян все богатые и могущественные семейства империи – числом в 120 000 тысяч семейств. Так он смог заселить свою столицу. С другой стороны, каждый раз, ликвидируя захваченный удел, он приказывал снять план тамошнего дворца и выстраивал его в столице, размещая в нем женщин и драгоценности побежденного. Становится видно, как столица не только в мистическом плане превращается в сгусток империи. Там содержатся захваченные по всему Китаю заложники и сосредоточены принципы влияния, подходящие к каждой из провинций. Императоры Хань приняли слегка смягченные мерой императора Вэня обыкновения императоров Цинь: Вэнь позволил некоторым удельным князьям или их сыновьям и наследникам вернуться в свои края. «Сегодня большинство сеньоров проживает в Чанъане; их земли далеко; чиновникам и воинам удается их снабжать лишь ценой огромных усилий и больших расходов». В то время, пока столица обогащалась добычей со всей империи, укрощенная и находившаяся под наблюдением провинциальная знать превращалась в знать придворную.

Удерживаемые при дворе знатные лица получали там лишь призрачные обязанности. Все действительно важные посты доверялись новым людям. В царствование императора Уди этот принцип соблюдался строго. Ставший главным советником Гунсунь Хун вышел из тюремщиков и даже был свинопасом. Бродягой начинал свою жизнь Чжу Фуянь, а Ни Куан был чернорабочим. Все они входили в круг наиболее приближенных к императору лиц. Также и Цзинь Миди был назначен регентом империи, хотя был пленником и какое-то время работал конюхом. Что еще более серьезно, «воинской доблести» оказывается достаточно, чтобы «открыть доступ к обязанностям» и приобрести «преувеличенное значение». Будучи хорошим воином, можно было стать и знатным человеком. Так случилось с Хо Цюй бином. Что касается его дяди Вэй Цина, ставшего главнокомандующим, то в молодости он был низведен своими сводными братьями до положения раба и пас овец. Можно было достичь самых высоких постов, начав с ничего и занимаясь любым ремеслом. Преуспеяния «людей, чьи средства существования были неопределенны, а занятия— временны» возмущали почитателей древних веков, почитателей устойчивых иерархий, где все было наследственным – высокие должности и низменные ремесла. В те благословенные времена «имевшие какую-либо должность сохраняли ее, пока их дети и внуки не вырастали; занимавшие общественное положение лица получали от него свою фамилию и прозвище; все были довольны своей судьбой», определенной, как они знали, раз и навсегда. Напротив, при установившемся в империи режиме «принципы продвижения по службе оказались извращенными». «Народ (люди низкого рождения) смог откупиться от неспособности занимать общественные должности», приобретая «титулы в созданной императорами династии Цинь и сохраненной императорами Хань иерархии знати». «Места чиновников утратили свою ценность, потому что существовало много ведущих к ним путей и много разных способов их заполучить». Таковы жалобы ожесточившегося консерватора Сыма Цяня. Он гордился, что происходит из древнего рода, по наследству владевшего должностью генерала («сыма»). Он вслед за отцом унаследовал одну из высших должностей при дворе – Великого летописца; но при императоре Уди его отца прозвали «погремушкой». Государя это «развлекало», и он его «сохранял только в роли певца и актера».

При дворе бок о бок толклись новые люди и разоренная знать. Там все зависело не от рождения, но от достоинства человека, подтвержденного состоянием, каким бы ни было его занятие. Уже «императрица Люй смягчила относившиеся к торговцам предписания… но, как и в прошлом, люди с рынка все еще не могли становиться чиновниками». В царствование императора Уди становится очевидным, что богатство превращается в мерило достоинства. «С того момента появляются ловкачи, способные преуспеть на выгоде». Действительно, с момента ее создания империя испытывает большие бюджетные нужды и финансы превращаются в главную заботу правительства. В 120 г. было организовано общественное казначейство, и сразу же три фигуры становятся высокопоставленными чиновниками. «Дунго Сяньян был крупным солеваром из удела Ци. Кун Цзинь – богатый литейщик из Наньяна. Обоим удалось сколотить состояние во много тысяч фунтов золота. Вот почему Чжэн Данши, бывший тогда министром, отвечавшим за национальную экономику («да нун»), порекомендовал и того и другого императору. Сан Хунъян был сыном лавочника из Лояна. Обладая способностью считать в уме, он уже с тринадцати лет становится «ши чжун». Обсуждая финансовые вопросы, эти трое доходили до самой сути». «Те, кто раньше были самыми богатыми солеварами и литейщиками, назначены чиновниками. Таким образом к официальной карьере подключилось немало посторонних элементов. Достоинство (от рождения) больше не служило принципом отбора, и среди отобранных было много торговцев». Сыма Цянь возводит к первому гегемону, князю Хуаню из Ци, это новое могущество состояний, которое, по его мнению, объясняет появление тиранического режима. «Начиная с этого момента… на первое место выдвигаются богатство и владение, на последнем остаются скромность и смирение».

В отличие от феодальных дворов при императорском дворе больше нет места состязаниям в вежливости, в которых формировалось чувство меры. Там царят пышность и показная роскошь. Все женщины столицы могут быть сопоставлены с княгинями самых знатных домов, все мужчины – с владетельными князьями, высшими аристократами, с прославленными рыцарями из легенд. Высшие чиновники, прославленные провинциалы, разбогатевшие купцы, мчащиеся словно облака на ветру, смешиваются с послами, присланными покоренными варварами. Эта пышная толпа время от времени приглашается на праздники, которые император устраивает в своем обширном хранилище, каковым служит его дворец. Его евнухи командуют группами жонглеров и музыкантов. В его гареме находятся толпы певиц и танцовщиц: самые ловкие из них становятся императрицами или фаворитками, как, например, при императоре Уди императрица Вэй и «фужэн» Ли: первая была искусной певицей, а вторая – опытной танцовщицей. Будучи обширным сооружением, дворец Цзяи обладал обширной оперной техникой; там давались представления, из которых вырос китайский театр. Там умели изобразить падающий снег и поднимающиеся облака, в то время как грозовые вихри, раскаты грома, вспышки молнии давали почувствовать близость величественного могущества Неба. Шествуют кортежи Бессмертных или странных зверей, чередуясь с взбирающимися на шесты или поднимающими тяжести акробатами. Жонглеры заглатывают сабли, извергают пламя, рисуя по земле, заставляют оттуда бить воду, играют со змеями, а тем временем ярко загримированные, одетые в прозрачные ткани женщины в платьях с длинными рукавами исполняют самые чувственные из своих танцев, эквилибристы подвешиваются за ноги к укрепленному на колеснице шесту или до бесконечности на нем кружатся, запуская стрелы во все стороны: то в направлении тибетцев, то – в сяньбийцев, всюду, где должно восторжествовать величие императора. Поводом для триумфальных концертов служат также охота и рыбная ловля. Не только государь ведет столь расточительный и пышный образ жизни. Мелкие удельные князья владеют великолепными дворцами, где с потолков, украшенных кессонами с круглыми выпуклостями в центре, свисают скульптурные цветы – лотосы или маки. Образующие эти кессоны балки декорированы изображениями облаков; на акротериях высечены драконы; Красная Птица распахнула свои крылья над коньком крыши, Дракон поддерживает своими извивами перемычку над дверью. Словно коршуны скрючившись по всем балкам, большеголовые варвары с глубоко запавшими глазными орбитами широко раскрывают глаза. На стенах нарисованы боги гор и морей в соответствующих им цветах, а рядом с ними представлена вся история мироздания, начиная с разделения Земли и Неба. «Имевшие уделы члены императорского семейства, придворные князья, высокопоставленные чиновники, дворцовый люд и все, кто был им подчинен, соперничали между собой в пышности и мотовстве при обустройстве жилищ, загородных домов, в отделке экипажей, в одежде, нарушая императорские привилегии: полностью пропало чувство меры».

Поэты и моралисты не преувеличивают, утверждая, что в эпоху Хань любовь к роскоши поразила все китайское общество. Эта любовь совпадает с развитием промыслов произведений искусства, что позволяют оценить недавние японские археологические открытия. Произведенные на месте областного центра на севере Кореи, датируемого периодом завоевания страны императором Уди, раскопки позволили обнаружить обильный погребальный материал. Многочисленные предметы датируются годами, близкими ко времени начала христианской эры. Они свидетельствуют об изысканно утонченной работе. О замечательном мастерстве говорят прежде всего изделия из лака и ювелирные предметы. Предметы из лака, выполненные то из лакированного дерева, то из покрытой лаком ткани, часто украшены отделкой из серебра или позолоченной бронзы и обычно расписаны кистью или тонко гравированы. На некоторых предметах сверкающим лаком нанесены на тонкий золотой слой звери и птицы. Надписи дают представление о тщательности проделанной работы; перечисляются имена мастеровых с указанием выполненной работы: один приготовил лак, второй придал всему форму, третий очистил края, следующий нанес рисунки, еще один мастеровой покрыл предмет красным лаком, а затем два художника подчистили и завершили работу. В обнаруженной в одной из могил большой коробке находилось зеркало с шелковой лентой, а под ним булавки для волос, гребень в футляре и наполненные белой и красной пудрой коробочки. Самой красивой находкой стала пряжка для пояса, выполненная в массивном золоте и украшенная бирюзой, она представляет двух сплетшихся между собой драконов. Ее филигрань свидетельствует о мастерстве ювелиров. Медные позолоченные медведи, служившие ножками для столов, различные статуэтки зверей и птиц из эмалированной терракоты также подтверждают совершенство, достигнутое при династии Хань кустарными ремеслами. Не менее заслуживает внимания факт, что чрезвычайно специализированные ремесленники работали в государственных мастерских под руководством чиновников. Столь же знаменательно изобилие собранных в окраинном городе империи сокровищ искусства. Время изолированных друг от друга феодальными таможенными барьерами полугородских-полудеревенских местечек миновало. Богатство и роскошь широко распространяются по всей империи. Все административные города стремятся следовать вкусам двора. Все живущие там состоятельные люди, промышленники и торговцы, мечтают занять место среди имперской знати.

В феодальные времена ремесленники и купцы жили за чертой княжеского города, в предместьях. И все же можно различить следы их растущей значимости. Давняя традиция утверждает, что некий базарный торговец завоевал доверие гегемона Хуаня из Ци и стал его министром. Беспощадно эксплуатируемые знатью ремесленники не всегда позволяли себя притеснять. В 471 г. в Вэй они восстали против князя. Тем не менее не исключено, что государство до объединения в империю считалось с предпринимательскими слоями. Однако принимаемые великими императорами меры и следовавшие за ними дела, и в особенности проводимая ими военная политика, похоже, вызвали резкий подъем промышленности и торговли.

Предпринятая крупная война против варваров служила оправданием империи. Нужно было располагать хорошо снабжаемой и подвижной армией, для того чтобы довести эту борьбу до конца. Было покончено с феодальными ополчениями, когда несколько колесниц собирались вместе на несколько дней. Сила императорской армии состоит в способной совершать по степям многодневные рейды легкой кавалерии. Эти всадники нуждались в снабжении сбруями, оружием, фуражом, мясом и зерном. И облегчение мобилизации своей армии становится первой потребностью империи. Таков принцип, вдохновивший решения и дела, приведшие к объединению страны. Освоение остававшихся целинными земель послужило сближению центров общественной жизни, которые до этого оставались изолированными. Эту же цель преследовало введение единой письменности, единой системы мер и весов. Великим свершением стало сооружение дорог и каналов. Цинь Ши Хуанди и император Уди поместили столицу на крупном пересечении дорог. В результате они отныне могли снабжать свой двор и свою гвардию. Они оказались также в состоянии образовать центральное зернохранилище, мастерские и арсеналы, способные покрывать потребности действовавших на разных границах армий. Похоже, что первоначально их главной заботой было сконцентрировать в одних руках зерно. Этим несомненно объясняются законодательные решения императора Цинь, уничтожавшие древнюю систему землепользования. Превращая крестьян в собственников земли, рассчитывали повысить производительность их труда, а даруя свободу торговли зерном, надеялись покончить со старым феодальным представлением, что урожай не должен уходить за границы удела: так могли быть увеличены запасы в императорских зернохранилищах.

Все эти меры приняты ради поддержки сельского хозяйства, о которой беспрестанно повторяют, что это единственная почетная профессия. Первой этим воспользовалась «последняя из профессий» – лавочников и ремесленников. «Страна меж морями была объединена; открыли перевалы и мосты; уничтожили окружавшие горы и пруды запреты. Богатые торговцы объезжали всю империю. Не оставалось предмета торговли, который не отправлялся бы всюду». Императоры оказались вынуждены поощрять перевозки и всех армейских поставщиков. Скрепя сердце, им пришлось договариваться с владельцами крупных состояний, сколоченных на больших предприятиях, ибо без них их военные начинания не могли бы преуспеть. Когда в царствование императора Уди северные границы подверглись нападению со стороны сюнну, местных запасов зерна оказалось недостаточно для снабжения военных поселений, которые требовалось укрепить. Тогда пришлось обратиться к людям из народа: в иерархии были выделены должности для тех, кто мог бы осуществлять перевозки и доставлять зерно к границе. Им дозволялось подняться до ранга «да шу чжан». Это был один из самых высоких – восемнадцатый – чинов; среди высших чиновников он предоставлял самое заметное положение; выше оставались только различные титулы, вроде титула маркиза. В перевозчиках вновь возникла нужда, когда потребовалось перебросить людские толпы на нуждавшиеся в поселенцах колонизируемые земли. Некоторые из них, рассказывает Сыма Цянь, оказались способны «образовать колонны из многих сотен колесниц». Историк отмечает как знаменательный факт, что эти перевозчики были одновременно и торговцами. В том же отрывке он пишет о сколоченных солеварами и владельцами плавильных печей огромных состояниях. Крупные транспортные предприниматели и армейские поставщики создали огромные состояния, которые вкладывали в торговлю и промышленность, но также использовали для создания крупных земельных поместий.

Солеварни и металлоплавильни являются основными промышленными отраслями: некоторые из солеваров и металлургов достигали высших должностей в государстве. Металлурги, в особенности выплавляющие железо, работают на армию. Опять же причины военного характера способствуют процветанию крупного скотоводства, в частности овцеводства и коневодства. Рейды легкой кавалерии, во время которых за кампанию теряли до ста тысяч коней, требовали такого огромного количества лошадей, какого императорские конные заводы были не в состоянии обеспечить. А ведь эти государственные конные заводы были на самом деле впечатляющими. В 119 г. в окрестностях столицы «собрали многие мириады коней». Но не все они поступили с императорских конных заводов, и были приняты меры по поощрению частного коневодства. Если в начале эпохи Хань высокопоставленные чиновники передвигались в экипажах, запряженных быками, то при императоре Уди лошади встречались «даже на улочках, населенных простонародьем», и считалось позорным садиться на кобылу. Поскольку требовалось обеспечить армию поставками мясом, сходное развитие получило и овцеводство. Сыма Цянь с возмущением отмечает, что можно было добиться титула «лан», снабжая государство бараниной. Впрочем, состояние крупного овцевода по имени Бу Ши было значительным. Когда он предложил императору Уди половину своего состояния, то вместе с титулом «лана» ему было поручено обеспечивать процветание императорских овчарен. Вслед за этим он стал префектом, затем «ю ши да фу»; это была одна из самых высоких должностей в государстве. Как видим, занятия в крупных размерах скотоводством, как и занятия промышленностью и торговлей, вели к почестям.

Для занятия скотоводством в крупных размерах требовались обширные земельные владения, для работы на фабриках и перевозках была нужна изобильная рабочая сила. В то же время принятые первоначально для повышения урожайности и ускорения перевозок зерна меры вызвали неожиданные последствия, а именно благоприятно сказались на одновременном росте латифундий и рабства. Пока крестьяне оставались простыми держателями земли, они не имели права продавать ни землю, ни самих себя. Но стоило императорам Цинь разорвать пуповину, связывающую земледельцев с землей, оказалось, что для осуществления крупных работ и заселения отдаленных территорий приходится часто прибегать к повинностям, отрывающим крестьян от их родных мест. Переселенные на новые земли или пострадавшие от неурожая – а, к примеру, в 113 г. случился страшный голод, когда люди пожирали друг друга, – бедняки оказывались вынуждены продавать свое достояние, продавать самих себя, но чаще – собственных детей. Было видно, как «поля богатеев тянутся сотнями и тысячами, тогда как у бедняков больше не было участка, куда они могли вонзить хотя бы иглу». Само государство нуждалось в рабах, чтобы использовать как армейскую прислугу или для сопровождения перевозок. И оно нашло средство заполучить их в изобилии в качестве каторжников, использовав с этой целью законы о монетном деле, исполнение которых было доверено свирепым судьям. Сыма Цянь утверждает, что «почти все люди в империи принялись выплавлять монеты». В одном 115 г. императорским инквизиторам удалось без труда осудить свыше миллиона человек только по этой причине. После помилования эти несчастные использовались как поселенцы или армейская прислуга. Однако многочисленных рабов, используемых для перевозок по Реке, приходилось постоянно пополнять. Тогда империя прибегла к частным лицам и одобрила частное рабовладение. В 128 г. лицам, которые уступили бы своих рабов государству, была обещана знатность. Тем самым было признано значение нового элемента движимого имущества – его способность делать знатным.

Терпя рабство, империя шла навстречу аграрному кризису, который должен был смести обе династии Хань и в период Трех царств привести к возрождению феодализма. С царствования императора Уди на императорских советах слышатся жалобы, что «богатеи захватывают порабощенных ими бедняков». Часто вставал вопрос о «беззаконных объединениях», о «поработителях», о «дерзких людях, собиравшихся в банды и силой навязывавших свою власть деревням и поселениям». Для борьбы с хапугами применялись самые различные средства – судебные преследования, конфискации полей и рабов в пользу государства, создание призванных конкурировать с частными промышленными и торговыми предприятиями монополий. Торговцам было запрещено как прямо, так и через подставных лиц помещать свое состояние в земельные угодья. Впрочем, уже ничто не могло остановить начавшееся движение, так же как ничто не могло бы остановить развитие движимого богатства. Несомненно, для того чтобы помешать этому движению, Цинь Ши Хуанди выпустил тяжелую, неудобную в обращении монету. Императоры Хань приняли систему легких монет. Они приказывали часто менять их тип; ими был введен новый эталон; они позволили, а потом запретили свободную чеканку монет; кажется, они испытали все, чтобы подорвать доверие к движимому состоянию и накопительству. Но добились всего лишь одного: они поощрили создание товарных запасов и дух спекуляции. После попыток обуздать торговцев с помощью «обид и ущемлений», после запрещений подниматься в колесницу и носить одежды из шелка, после попыток удушить их налоговыми обязательствами им все же пришлось признать могущество денег. Постепенно ими принимались различные формы денежной собственности в качестве вкладов, дающих право, как старая сельскохозяйственная повинность, вносимая зерном и шелком, вступать на государственную службу. Им удалось поглотить в пользу казны часть образующегося богатства: с этой целью они осуществили выпуск знатных титулов, которые всякий, желающий освободиться от бесчестия, поражающего каждого нового человека, недавно сколотившего состояние, был обязан приобрести, как только у него появлялось стремление освободиться от этого унижения. Тем самым они удостоверяли перестройку, которой на первый план в обществе выдвигались богатые обитатели городов. В городах ими удерживались те, кто сумел через посредников приобрести огромные владения. Крупные землевладельцы оказались связаны с городскими кругами, где создается состояние и распределяются почести. Все члены новой имперской знати были горожанами, живущими рядом с чиновниками, у которых они учились приличествующим официальным классам правилам поведения.