Глава VII
«Исход из Городка, попутная МТС»

Утро было солнечным и полным, скажем, позитива, вечор наубивали много немцев, нарыли до черта шматья (причем шмотья тоже (первое вообще имущество, второе одежка), ну и начинается новый день и т. д.

В 9 часов Ильиных назначил гражданскую панихиду по погибшим, по одиннадцати расстрелянным надзирателями в тюрьме и шестнадцати нашим боевым товарищам, к вечеру двое из раненых умерли, и во время нападения (хотя они не напали, а тупо нарвались) немцев на северный въезд погибли еще двое. На краю центральной площади, на территории скверика немцами-пленными были вырыты могилы, а всех погибших принесли и положили в гробах (в Городке нашли, кому не хватило, ночью сделали) тут же на площади.

Потом выступил Арсений Никанорович, рассказал по чуть-чуть о каждом из погибших товарищей (вечером и ночью прошелся по бойцам и жителям и выяснил инфо о каждом погибшем), когда и где родились, чем занимались и как погибли. Затем попросил минуту молчания у присутствующих, чтобы почтить память погибших героев, и весь город замолчал, причем минута растянулась на целых пять минут, женщины и дети плакали и даже у мужиков (и у меня тоже) прослезились глаза.

– Товарищи, проводим в последний путь наших бравеньких отцов, братьев и сыновей и поклянемся поставить на колени врага, отомстить за каждую каплю крови погибших наших братьев. Салют, – сказал Арсений Никанорович, и более сотни стволов выкинули в небо по пуле.

– Пусть земля им будет пухом, они жили и погибли гордо, с честью!

Настроение, конечно, оказалось на нуле, но а-ля гер ком а-ля гер, жизнь продолжается, и мы начали готовиться к отъезду. Грузить недогруженное и т. д., трофейные танки все были на ходу, правда, башня у «Т-34» была заклинена, но ремонтников-то захватили, решили, что на своем месте дислокации доделаем. И часам к одиннадцати наскоро подкрепившись, мы вышли в путь, колонна была просто впечатляющая – 9 грузовиков, «косилка» (она, кстати, тоже грузовик, и тоже до отказа набита барахлом). Кроме того, шесть БТ, два панцера вторых, один «Т-34–76», десять байков, пять БА-10, четыре ганомага и два кюбельвагена. И двадцать шесть армейских повозок Вермахта, ну не оставлять же их, а нам пригодятся, тем более каждая набита честно награбленным добром, да и лошадки экономичней ДВС. А пленные немцы топают вместе со всеми бойцами пешком, ну понятно, без оружия, зато под охраной.

Теперь мы точно похожи на Дивизию Особого назначения, в голове колонны пошли четыре байка и ганомаг (тот, что покрасивше и менее покоцанный) с одетыми в немецкую форму бойцами, под руководством чеченского немца (как головной дозор, в километре от колонны) Вахаева. Затем идут четыре БТ (пулеметный тоже), потом шесть грузовиков, за ними три ганомага и два БА-10, за ними следуют все оставшиеся грузовики, и после остальные три БА-10. Затем двигаются два БТ, «тридцатьчетверка» и Kpfw II, ну и в конце колонны повозки, за ними длиннющая колонна пехоты.

Таким макаром мы и ехали по дороге домой, на базу. Хотя можно и на МТС, куда Ильиных советовал наведаться, а почему бы нет, тем более такая страшная колонна идет. И я попросил Василенко (бойца, что вел мотоцикл, в коляске которого я кемарил) по обочине перегнать колонну. Тот надавил на газ, сигналя, и колонна приняла чуть вправо, и мы стали объезжать колонну слева, вообще-то братва, ну и силищу гоним. Обогнав колонну, мы снова увеличили скорость и попытались нагнать головной дозор чеченского немца Вахаева. Когда мы их почти догнали, я попросил Василенко посигналить, и Лечи остановил свою псевдогитлеровскую мини-колонну.

– Вахаев, мы по дороге заглянем на МТС, то есть через сорок три километра повернем налево, там, в 13 километрах МТС, на ней взвод охраны и взвод техников, надо и тем прикорот дать, чтобы они стали равны корню из минус единицы.

– Товарищ командир, а толк переться туда всей группой, давайте шесть мотоциклов, ганомаг, три-четыре танка и «косилку» и два взвода пехоты, я думаю, достаточно, остальные пусть едут и идут на базу.

– Согласен, тогда дожидаемся колонну, останавливаем ее, забираем все предложенное тобой, желательно, чтобы все были в форме, само собой, немецкой. Ну и покатим по-быстрому вперед, остальные пусть добираются.

Минут через пять нас нагнали головные танки колонны, и мы попросили остановиться, и вся колонна остановилась.

– Онищук, одевай своих орлов в немецкие клифты и на мотоциклы и грузовики, ганомаг тоже с нами, да три бэтэшки, нарисовать на все немецкие тактические знаки, на все 15 минут.

Как только приготовления закончены, мы уходим вперед, колонна двигается строго на базу, старшим остаются Никифоров и Абдиев, первый отвечает за голову колонны, второй за ее хвост.

По карте и рассказам местных (теперь их у нас поболе будет) выходит, что деревня Колушты, где расположена МТС, состоит из полусотни дворов, немцы, скорее всего, размещены на самой МТС (это в центре). При въезде в деревню, мы уверены, есть пост, его надо по-тихому проехать, в этом нам поможет знание немецкого чеченцем, он должен изобразить командира маршевой роты обер-лейтенанта Грабе (такого мы ухлопали в Городке, хотя он не был командиром маршевиков). Пока Лечи балакает с постовыми, мы на беззвучке должны очистить пост, затем вход в деревню, и начинаем представление. Опять же, как в городе, впереди техника, под ее прикрытием пехота, «косилка» помогает косьбой, такая вот страда.

Всё и все готовы, наша маневренная группа рванула вперед, разгоняясь местами до 40 километров в час, прошел какой-то час, основная колонна давно отстала, и мы приехали на развилку, откуда нам необходимо повернуть налево. Ну, все, МТС, мы идем, и, снижая скорость до 20 километров в час, повернули в сторону Колуштов и через 18 минут были у поста, у опущенного шлагбаума.

С переднего мотоцикла сошел Вахаев и, показывая свою ксиву, начал ушепинание начальнику поста, кривоногому унтеру, покрикивая при этом. Типа какая-то поломка у одного из захваченных у этих варваров танков, и надо показать его ремонтникам в МТС. Унтер что-то гавкнул зольдатику слегка горбатому, и тот по телефону доложил куда-то (скорей всего, командиру в МТС), за это время десяток бойцов, внешне чистейших арийцев (тульско-тамбовского производства), типа стали разминать ноги и улыбаясь подошли к постовым. Как только горбатый положил трубку, Лечи и остальные резко напали на немцев. В ход пошли ножи и штыки Kar-98, всех троих немцев-постовых технично и качественно сняли с поста, освободив их навечно от несения любой постовой службы.

Затем ребятушки в темпе запрыгнули на исходные позиции (в транспорт), мангруппа рванула к МТС, которая оказалась в двух км от поста. На въезде в деревню двое немцев, мирно жуя, что-то обсуждали на завалинке, валить их щас – это выдать себя заранее, а это совсем не банзай, потому мы просто проехали, помахав руками. Минуты три терпения, и въезжаем во двор МТС, а там шагистикой занимается с двумя десятками солдат немолодой унтер, этакий бундес Пришибеев. В дальнем углу двора стоят три крытых грузовика, один металлический и два тряпяных, там же стоит танк, панцер номер три, и с ним мудруют человек десять. За этим панцером видны еще какие-то железные изделия, наверно, пулеметные тачанки под именем Pz Kpfw I, тупо неадекватные кладбища металла (для нас, конечно).

Я, не здороваясь, сразу резанул по марширантам пулеметной очередью, с соседних мотоциклов шагистику оценили аналогично. Три МГ с калибром пули 7,92 с пятидесяти шагов не оставляют шансов, тут хоть стой, хоть падай, результат одинаковый, нулевой. Не понимая, в чем дело, из строений стали выскакивать вооруженные и не очень немцы, в дело вступила «косилка», суматохи добавили выстрелы пушек 20К наших бэтэшек. Неограниченный писец на ограниченном пространстве. Немцы тоже огрызались, но мощь огня у них послабее, ведь как против лома нет приема, так и с карабином против десятка пулеметов только камикадзе может пойти. Сломав сопротивление эмтээсников, мы начали зачистку и подготовку к отражению атаки. Так как тут оказалось около взвода охранения и ремонтники, остальные где-то шлялись. И действительно, поднятый по тревоге, по улице уже бежал второй взвод охраны, танк Нечипоренко, поливая свинцом все, что можно, выполз на улицу, за ним рванула «косилка», но как только она вышла со двора, выстрелом какого-то расторопного немца убило водителя «косилки», все-таки стекло не броня, а «ГАЗ-АА» не «КВ» и даже не БТ.

Но пулеметчик Аникушкин, стоя в кузове, начал мстить за друга-водителя, из ворот выехали оставшиеся оба БТ, и под их прикрытием пехота, а тут немцы, еще и Аникушкина убили (может, ранили?). Бешеная стрельба продолжалась еще пять минут, огонь немцев стал ослабевать, перестреляв оставшихся фрицев, танки пошли по деревне, прикрываясь ими, побежали пехотинцы, и прошло еще 15 минут и все, ни одного живого немца в деревне не осталось (кроме ремонтников, которые заперлись в боксе). Им пригрозили раскатать танками вместе с боксом в тончайший пирожок (или блин), и те проявили благоразумие (правда, не все, человек пять-шесть погибли ранее от пулеметов и пушек при взятии МТС).

Парни обошли деревню, по пути сократили фрица-денщика командирского с двумя зольдатиками и привели живого, но чуть подпорченного командира, лейтенанта Гросса. Тот был в ретроочках и не был похож на бандюка, но при разборе выяснилось, что этот гондурас изнасиловал тринадцатилетнюю дочку местного пастуха, так еще и пристрелил ее верблядок, потому лейтенанта Вермахта качественно и летально запинали при активном содействии деревенских. А про немцев говорят, что они культурная нация, но почему культурная нация могла себе позволить то, что они творили в мире в период с 33-го по 45-й год, тем более это же не один-два выродка творили, да и особо не заметно, чтобы остальные их к совести немецкой взывали. Ладно, оставим это на совести национал-социализма, кстати, и это и то, что в Городке, в тюрьме натворено немчиками, досконально наблюдал наш секинхенд, ну который из будущего, его специально переодели, и он был с нами в походе. Надеюсь, он сделает правильные выводы.

Когда последний немец признал, что РККА круче Вермахта, поднятием очумелых клешней, им доверили ответственную работу – сортировку и погрузку добра, которое мы награбили непосильным трудом. Под техническим зданием МТС был подвал-бомбоубежище, в нем, оказывается, и схоронены были три сорокапятки и 150 снарядов, правда, не густо, но на халяву и скипидар – уксус. И потому немчики и их прицепили к кузовам грузовиков и снаряды перетаскали в кузова. Кроме того, в заныканном подвале нашлись патроны, 350 тыщ штук калибра 7,62 (к пулеметам нашим и к Мосинкам на раз-два-три подходят), а еще несколько ящиков гранат наступательных и оборонительных. У ремонтируемого немцами Pz Kpfw III выстрелом какого-то танкиста или артиллериста РККА были повреждены два катка и заклинило башню, но немчики уже успели катки привести в марафет, а до башни щупальца пока не дотянули. За ним стояло три Pz Kpfw I с разными повреждениями, но нам такой истребитель бензина на фиг не нужен. Потому их сперва завели (двоих) и хорошенько побили друг об друга, да о стоящего собрата, затем, покоцав фейсы танкам, в салон и в моторный отсек закатили по гранате (немецкой же, которая типа бейсбольной биты). Фейерверк получился знатный и из почти готовых танков (танчков уж) получилось три недоразумения, которые хрен поедут. Конечно, «раз не мне, так никому» принцип подлый и нетривиально говнистый, но это техника врага, и нехрена было к нам им приходить, так что получите и распишитесь, тройная залежь металлолома для послевоенных пионеров нами обеспечена, и горела долго.

Увы, но среди наших бойцов не оказалось ни одного, кто бы совладал с танком Pz Kpfw III, а оставлять его – не айс, уничтожать земноводное задушит (ну то, что круглый год в бородавках и на лягушку похоже). А среди немчуры должен же быть мехвод, он и нашелся (правда, не с полпинка, а с пинка, скажем, двадцатого). Мы вообще-то и не знали, что он мехвод, но более адекватные (или трусливые) немчики подсказали, под угрозой геноцида немецкой нации в отдельно взятой белорусской деревне.

После обретения мехвода и приставки к нему бурята Бадмаева (он один из наших секретных орудий системы «Церенов-Мамбеткулов») с положенной по рангу саблей (которая почему-то называется шашкой, но не шахматкой). Данная процедура помогла осознать мехводу Гюнтеру необоснованность вредных мечтаний, типа сделать подляну или запороть панцваффейную трешку, и он осознанно и дисциплинированно довел ее до нашего лагеря (в этом ему помогла совесть, ну или сабля Бадмаева, упертая в бок, а может, и «парабеллум» мой, направленный с другого бока). Просто я тоже поехал в этом танке, махнув не глядя коляску цундаповского девайса на командирское место трешки с окурком (так, по-моему, короткая пушка этого танка обзывалась).

Конечно же, мы с собой забрали всех пленных числом 12 человек, и они поменяют теперь идеалы национал-социализма на идеалы коммунизма, или поменяют надежды на светлое нацистское будущее на темное существование (небытие, то есть замочим). Спереди колонны опять катит Вахаев с товарищами на байках и ганомаге, затем мы на трешке, ну и сразу за нами грузовики с пленными, пехотой и шмотками, честно нажитыми, «косилка» и три БТ-шки замыкают шествие.

Проехали мирно километров 20–25, и так как моторы грохотали, мы не сразу услышали о встречной колонне. А навстречу нам двигался штабной «Хорьх» под охраной ганомага, грузовика и четырех цундапов. Интересно, если что, то Вахаев примет верное решение?

Встречная мини-колонна остановилась, и один из гитлеровских байкеров, подняв руку, крикнул «Хальт». Это я предполагаю, потому что ни хрена мне не слышно, и далеко (метров 50 от меня), и опять же четыре танка и ганомаг тоже не оптимизируют слышимость, но руку поднятую вижу. Вахаевцы стали замедлять и с 20 метров открыли ураганный огонь из МГ-шек, которые на мотоциклах и ганомаге нашем были. Выехавший влево вбок БТ Нечипоренко шарахнул двумя осколочными в ганомаг врага, еще и «Хорьх» вместе с грузовиком щедро обдало осколками, немцы тоже стреляли, шмаляя из всего, чего могли. Перестрелка продолжалась, потому что немчики попались опытные (не тыловики, суки), хорошо маскируясь поливали огнем наши мотоциклы, но и те в ответ шмаляли будь здоров, и это продолжалось бы не знаю сколько, но из грузовиков, прикрытых нашей тройкой, спрыгнули пехотинцы Онищука и обойдя (бегом) взяли в ложку (о нет, в вилку) немцев, еще один БТ обошел колонну нашу по правой обочине и добавил огня, от второго его выстрела заткнулись сразу два мотоцикла, прикрытые от БТ Нечипоренки бортом горящего ганомага противника, тут немцы поплыли, потому что их двадцать человек, против четырех танков, и до фигищи бойцов. Да и вооружение у нас насыщено автоматическим оружием, то есть в единицу времени заплюем большим количеством свинцовых антигитлерициновых примочек, бой-то на короткой дистанции.

Последние держались менее уверенно, но и копыта-клешни пока не поднимали, отстреливаясь, но ведь против кувалды нет приема (как и против молотков, рессор и других технически сложных приборов), так что минут за десять мы домножили немчуру на минус бесконечность.

Потом собрали оружие (стандартный набор – МП-38, МГ-34, три парабеллума и Kar –98), зольдбухи, дострелили раненного в грудь неудачника генерала (а на фиг он нам живой, в центр его хрен доставишь, и пахать на нем тоже получится, да и планов нет таких, не весна на дворе), это которого везли немцы в «Хорьхе». Оттолкали на обочину остатки ганомага, «Хорьха» и двух полностью накрывшихся мотоциклов. Пригодные к употреблению мотоциклы присобачили тросами к танкам (мотоциклистов нема), суки немцы убили у нас пятерых и раскромсали гранатой один мотоцикл вместе с водителем, это был тот самый Василенко, с которым я ехал до МТС, мир его праху, вовремя я в танк-то сел, хотя мне-то что, я ж деньсурковый кащей. Поредевшие, но снова победившие наши ряды сомкнулись и рванули дальше в лагерь, правда, предыдущее победное настроение вообще улетучилось, за два дня мы потеряли человек двадцать из старых проверенных кадров и щас с собой везли еще пять наших павших товарищей.

Факт, конечно, что нациков навалили немерено, но каждый из погибших нам (и мне лично) дороже всех нациков мира. Кстати, в грузовике немецкие пули из МГ-34 (с ганомага, наверно) нашли двоих немцев и нашего нацика «попаданца». Один немец был немецкой пулей признан как бесконечно стремящийся к нулю (убили его), второй серьезно ранен в плечо. А нацику нашему, который из будущего, пуля пробила насквозь ногу, в районе бедра, но не очень серьезно, кость не задета, просто прострелена мыщца.

Долго ли коротко ли, быстро ли медленно ли, но наконец мы оказались в лагере, и братва нас встречала криками радости и флагом (тем самым райкомовским, из разбитого грузовика). Флаг сперва был на нечипоренковском танке, затем, когда «бравенький» Ильиных (ох уж эти забайкальские словечки) изображал Ленина на БА-10, флаг был прикреплен к БА, да так на нем и приехал обратно. Потом радость встречавших была омрачена видом наших погибших. Торжественные похороны погибших в МТС и при встречной сшибке с генеральским конвоем договорились провести завтра в 9 часов утра. Такова война, каждый день теряем друзей.

Ужин закончил день, и я лично заснул без задних ног, еще один день в прошлом прошел, а хорошо или плохо, не мне судить.