30. In vivo
Было раннее утро, и солнце еще не успело взобраться на остывшее за ночь небо.
– Не рановато ли для встречи? – съязвил он, неуклюже вползая на заднее сиденье автомобиля.
Виктор не хотел подниматься с кровати. Не хотел встречаться с агентами спецслужб. Он хотел только одного: избавиться, наконец, от жуткой мигрени.
В отличие от ученого, Штефан Динку имел цветущий и довольный вид.
– Кто рано встает, тому бог подает, – нравоучительно сказал агент. – Бросьте, профессор. В нашем деле промедление совершенно излишне и даже вредно.
Улыбка Динку выглядела вполне искренней, но от напряжения нервы Виктора все еще походили на натянутые струны. Он задыхался. Он был утомлен этими играми: Яном, Лизой, военными и спецслужбами…
…он только хотел, чтобы это поскорее закончилось.
– У меня с утра адски болит голова, – мрачно ответил Виктор. – И я хочу поскорее добраться до дома, принять ванну и лечь в постель.
– Я не задержу вас надолго.
Виктор негромко выругался про себя. Эта сделка была адом. Вся его жизнь была адом.
Динку усмехнулся, но ничего не ответил. Вместо этого приказал шоферу ехать, и Виктор закрыл глаза, стараясь расслабиться и не смотреть на пролетающие мимо деревья. Это мельтешение походило на ткацкий станок в его голове.
– Чем именно мне придется заниматься? – наконец спросил он.
– Тем, что вы уже начали делать, – повторил когда-то сказанное агент. – Мы в основном работаем в сфере биомедицинских технологий, а вы будете нашим консультантом. Ведь вы первый, кто вошел в контакт с васпой, и кто уже достиг некоторых результатов в сфере синтеза новых лекарственных средств.
– Это был, скорее, эмпирический путь, – рассеянно ответил Виктор, не глядя на агента. – Считайте, я застопорился на этапе доклинических исследований. In vitro.
– Ну, на основе ваших наблюдений и записей мы зашли чуть дальше. Теперь мы на стадии in vivo, – в тон ему сообщил Динку.
– На живых организмах? И каковы результаты?
– Наши технологи на основе образцов клеток и тканей синтезируют совершенно новые препараты. Мы подтвердили наличие противомикробной активности на микроорганизмах, которую заметили и вы. А также активную гипогликемическую способность понижать уровень сахара в крови подопытных животных.
– Меня это не интересует, – быстро сказал Виктор и спросил снова:
– Так вы взяли ткани для исследований у… него?
– Именно так, – подтвердил Динку. – Вы оказали нам просто неоценимую услугу! Знаете, – он понизил голос, – мы почти отчаялись уже выловить одного из них. Но по иронии судьбы он сам пришел к нам в руки!
Динку торжествующе засмеялся, и Виктор натянуто улыбнулся ему в ответ.
«А так и надо!» – мстительно подумал он.
Пусть теперь этот самоуверенный и лживый сукин сын, ни во что ни ставящий жизнь людей, побудет в роли подопытного кролика.
– Откуда они только взялись вообще? – вслух пробормотал он. – Какую цель вы ставили?
Динку стрельнул черными глазами вбок.
– То есть, вы не думаете, что васпы это космические пришельцы или демоны из преисподней или биологические мутанты?
– Если только фигурально выражаясь, – угрюмо буркнул Виктор.
Динку засмеялся.
– Знаете, профессор. Настолько это волнительно: увидеть детище рук своих. Узнать, во что эволюционировал проект, который когда-то пошел по своему собственному пути развития. Независимо от твоего желания и первоначальной цели.
– И что это было? – все еще хмуро спросил ученый. – Генная инженерия? Евгеника?
– Немного того, немного сего, – туманно ответил Динку. – Я сам не ученый, я лишь курирую проект. Но вы знаете, как это бывает. Не для прессы, конечно…
– Это ваши игры, – с раздражением отмахнулся Виктор. – А я в своей работе не допускал ничего сомнительного. Чего нельзя сказать о вас.
– Любой эксперимент изначально сомнителен, – возразил агент. – Надо обладать не только умом и соответствующим нюхом, но еще и смелостью воплотить в жизнь свои самые безумные идеи. Именно это отличает настоящего ученого. И я рад, что сегодня вы наконец-то решились.
Виктор на это не ответил ничего, но сказал:
– История знает немало примеров, когда подобный подход оказывался не только вредным, но и бесчеловечным.
– Как правило, осуждают только провальные проекты, – спокойно парировал агент. – Но когда цель достигнута, когда человечество получает такие качества, как увеличение силы и выносливости, продление молодости, усиление регенерации тканей, снижение риска различных инфекционных заболеваний – кто вспомнит, насколько человечными были начальные разработки? Есть непреложное правило, профессор. И оно справедливо для всех эпох, и гласит: победитель всегда прав.
Слушая агента, Виктор вдруг подумал, что понимает, откуда взялась бесчеловечная логика Яна. Логика силы и власти, логика холодного ума, не обремененного моралью, но четко обозначившего цель и напролом идущего к ней.
Эта модель поведения проверялась веками. Возможно, она была единственно верной с эволюционной точки зрения.
– Мы исправляем порочность средств чистотою цели, – вспомнил Виктор. – Такая поговорка была в ходу у ордена иезуитов.
– И они были совершенно правы.
– А какая цель у вас?
– Модификация генома человека, конечно.
– Недурно! – Виктору захотелось язвительно рассмеяться, настолько пафосно прозвучало это заявление. – Создание высшей расы?
– Скорее, улучшение старой, – мягко поправил его Динку. – Человечество задавалось этим вопросом на протяжении веков. Но в Сумеречную эпоху, после того, как последствия катастрофы были минимизированы, появилось больше возможностей осуществить это.
– Радиация, раковые заболевания, нежизнеспособные мутации…
– Не будьте так скептичны, – Динку недовольно поджал губы.
– Васпы не тот вид, на который я хотел бы быть похожим через несколько сотен лет.
Динку вдруг рассмеялся и замахал руками.
– О, нет, нет! – воскликнул он. – Вы меня удивляете, профессор! Только не говорите мне, что всерьез приняли солдафона за будущее человечества!
Виктор угрюмо молчал.
– Так вы приняли! – агент всплеснул руками и покачал головой. – Что ж… Признаю, что иногда они могут быть довольно внушительны и даже зловещи. Но поверьте. Это лишь побочный продукт селекции. Второй сорт. А иначе, зачем бы нам понадобился образец? Наука не стоит на месте, профессор.
– То есть, что значит – побочный продукт? – переспросил удивленный Виктор.
– Понимайте буквально, – сказал Динку. – Так называемые васпы – только начальная ступень в эволюции. Но она была необходима, понимаете? Страна нуждалась в сильных солдатах. Выносливых, абсолютно послушных. Тех, кто мог бы защитить будущее человечества. Разработки в этом направлении велись всегда. И в сфере биотехнологий, и в сфере кибернетики. Но так уж вышло, что сошествие Сумерек не только изменило окружающую среду, но и отбросило науку почти на столетия назад. Выбор был очевиден.
Машина тем временем выехала за город и свернула с трассы на узкую гравийную дорогу, припорошенную снегом. Местность была незнакомой.
– Но почему именно осы? – спросил Виктор.
Головная боль отступала обратно пропорционально тому, как возрастал его научный интерес ко всему, что рассказывал спецагент.
– Честно говоря, я сам задавался этим вопросом некоторое время, – развел руками Динку. – Изучал архивы. Вы знаете, насекомые вообще удивительные создания. Это самый многочисленный класс живых существ на земле. Насекомые разнообразны и так непохожи на нас. Вы знаете, почему многие люди интуитивно боятся насекомых? Испытывают к ним от отвращения до панического страха?
Виктор поежился.
И жители Выгжела, и граждане Дербенда, да и он сам старались держаться от Яна на расстоянии. И дело было не в его шрамах, и даже не в манере держаться. Было в нем что-то такое, что сразу выделяло его из толпы. Что-то, навсегда встроенное в геном васпы. И каждый, встретивший его, интуитивно понимал: перед ним чужак.
– Это не просто переживание опасности, – будто подтвердил его мысли агент. – Это осознание того, что бок о бок с тобой на одной планете живут неизвестные монстры. Как и мы, они едят, спят, размножаются. Но живут по своим законам, зачастую непонятным нам. Мы можем видеть их каждый день, но мы слишком озабочены собственными проблемами, слишком уверены, что именно человек является царем природы, чтобы замечать их. Но эти существа… Они куда древнее нас. Возможно, именно они, а не мы, являются хозяевами планеты.
– Из вас получился бы хороший энтомолог, – пробормотал Виктор.
Динку засмеялся.
– Это не моя стезя, – возразил он. – Я лишь пытался разобраться в мотивации. Но все оказалось куда проще. Насекомые всегда использовались в экспериментах. Они просты, многочисленны, разнообразны и выносливы. Вы знаете, что гусеницы некоторых видов бабочек способны выдерживать температуры до минус семидесяти градусов по Цельсию? А чернобрюхая дрозофила и вовсе является одним из основных модельных организмов.
– Дрозофила действительно используется для изучения механизмов, которые лежат в основе иммунитета или рака, например, – подтвердил Виктор. – Или диабета… Все потому, что в ее генетическом коде пятьдесят процентов белковых последовательностей имеют аналоги у млекопитающих. Но почему были взяты осы?
– Думаю, дело в общественной организации. Кастовый полиэтизм общественных насекомых, фиксированное разделение функций внутри одной группы так напоминает субординацию военных, вы не находите?
– Почему же тогда ваши послушные и такие дисциплинированные солдаты вышли из-под контроля? – съязвил Виктор. – Или обретение автономности было запланированным ходом?
– Увы, нет, – с вздохом согласился Динку. – Васпы должны были остаться тем, кем являлись вначале – слепым оружием в руках командования. Именно поэтому такое значение придавалось муштре и опытам по увеличению иммунитета, выносливости в экстремальных условиях. Недаром для экспериментальной площадки были выбраны северные области Дара. Перелом произошел с появлением первой матки.
Дорога сделала петлю, и взору Виктора открылись стены военной базы. В воображении ярко вспыхнула картинка кружевной паутины. Именно такую аналогию вызывали переплетенные ограждения с колючей проволокой поверху.
Машина подъехала к пропускному пункту и встала перед шлагбаумом. Динку был вынужден прервать свой рассказ, пока часовые проверяли его документы. После чего автомобиль еще некоторое время продвигался по территории базы, и Виктор рассматривал круглые невысокие строения ангаров, лабораторий и административных зданий, чем-то напоминающие скопления опят в осеннем лесу. Стройными рядами стояла военная техника, вокруг которой муравьями деловито сновали люди. Воздух наполнился запахом смазочных масел и топлива.
Проехав еще несколько ярдов, автомобиль остановился перед очередным куполообразным зданием.
– А теперь я покажу вам нашу небольшую лабораторию, – любезно сказал Динку.
«Небольшая лаборатория» оказалась громадным помещением с таким интенсивным освещением, что Виктор почувствовал жжение в глазных яблоках. Это напоминало ему сны о Дарских ульях, где свет был белым, слепящим и холодным, и где спали законсервированные в коконах эмбрионы будущих чудовищ.
Он слегка протер веки и два раза тряхнул головой, прежде чем зрение пришло в норму.
И тогда он заметил еще кое-что…
Все люди, работающие в помещении, смотрели на него.
Не прямо, конечно. Это были косые, быстрые взгляды, едва заметные повороты головы, напряжение в позвоночнике и чрезмерная сосредоточенность на выполняемой работе, когда Виктор в ответ смотрел на них…
…ученый не был уверен, что такое внимание ему по душе.
– Не беспокойтесь, профессор, – уловил его заминку Динку. – Вы здесь что-то вроде легенды. После стольких лет вы первый человек, установивший контакт с васпой, и оставшийся после этого в живых.
– Вы в курсе всех событий, не так ли? – холодно осведомился Виктор.
Его правая рука сейчас находилась в гипсе, и крестообразный шрам на ладони был скрыт повязкой. Но это не мешало ученому чувствовать себя не в своей тарелке.
Будто он сам стал частью эксперимента, который давно уже перешел за рамки опытов «в пробирке».
– Так что насчет королевы? – снова спросил ученый.
– Да. Королева… – задумчиво отозвался Динку, сворачивая в широкий и безлюдный коридор. – До сих пор я могу лишь предположить, откуда она взялась. Может, она тоже оказалась побочным продуктом генной инженерии. Или именно здесь проявила свою силу матушка природа. На самом деле у меня нет никаких записей, подтверждающих ее происхождение. Зафиксирован только сам факт ее появления в Даре – более ста лет назад.
Как раз тогда впервые в северном фольклоре появились упоминания о васпах. К этому же периоду относились и археологические находки, и письменные источники. «Кладязь бездны» была открыта руками не ангела, но человека.
– Мы думаем, что образовалась связь между маткой и мужскими особями-солдатами, – сказал Динку. – Именно поэтому послушные рабы вдруг превратились в убийц своих собственных хозяев. По крайней мере, первый улей был построен аккурат на месте дарской военной базы. Тогда же вероятно и образовались касты. Первые солдаты стали гвардейцами Королевы. Последующие поколения – солдатами.
– Вы рассказывали это ему? – спросил Виктор.
Динку удивленно вскинул брови.
– В этом нет необходимости, – беспечно отозвался он. – Вы ведь не станете разъяснять свою мотивацию дрозофиле, не так ли?
Он засмеялся, довольный шуткой, затем добавил:
– Но теперь мы надеемся возобновить опыты и наконец-то взять ситуацию под контроль.
Виктор молчал. Холодное чувство опасения начало расползаться вдоль его спинного хребта. Ему показалось, что все это уже было когда-то. История повторялась по спирали. Безрассудная игра в бога, безответственность за сделанные открытия. Но зато он чувствовал себя ответственным. За все случившиеся убийства, за стертые с лица земли города, за своих коллег, позволивших создать настолько чудовищное, бесчеловечное подразделение, как Дар. «Чем же ты отличаешься от меня?» – вспомнился насмешливый вопрос Яна.
Виктор потер вновь заломившие виски.
– Я не смогу, – слабо проговорил он.
Твердая ладонь агента легла на его плечо.
– Сможете, – с уверенной холодностью сказал Динку. – Начинать всегда страшно. Но вы удивитесь, когда узнаете, на что способен ради науки настоящий профессионал.
