12. To be
Виктор спешил: было несколько вопросов, ответы на которые ученый хотел получить, чем скорее, тем лучше. Поэтому, закончив все дела на кафедре, он сразу направился за город. Именно туда, на профессорскую дачу, подальше от любопытных глаз, и переправили Ян.
Виктор был немного раздосадован тем фактом, что в интервью упомянули про «охотника с севера». И корил себя за длинный язык. С другой стороны, как было не упомянуть про него, если все – и военные, и журналисты, своими глазами видели, что Виктор прилетел в столицу не один.
Когда за профессором прибыли спасатели, мэр Выгжела был только рад избавиться от опасных постояльцев, поэтому с радостью поддержал все выдумки Виктора. А уж он постарался сделать так, чтобы вызвать как можно меньше кривотолков.
Только Ингвар, вместе с другими помогающий переносить все еще находящегося в бессознательном состоянии Яна в вертолет, шепнул ученому:
– Вы бы поостереглись. Везти преторианца в большой город – рискованная затея.
Виктор сухо пообещал быть начеку.
Осень в Дербенде в этом году выдалась на удивление теплая. Спеша насладиться последними погожими деньками, за город стекались влюбленные парочки, сбежавшие с уроков гимназисты и просто любители отдохнуть на природе. Однако многие дачники уже готовились к переезду в город и суетились на участках, закрывая теплицы и убирая в пристройки летние тенты и шезлонги.
Сосед Виктора, Тибор, переносил плетеное кресло в крытый брезентом грузовик. Видимо, физической работой он занимался давно, поэтому весь вымок и раскраснелся. Рядом, привязанная длинным поводком к калитке, исходила истошным лаем собака Тибора.
– Уже уезжаете? – вежливо спросил Виктор после обмена приветствиями.
– Да, решили в этом сезоне пораньше дела свернуть, – отозвался Тибор. – Жена пилит, что и дома дел невпроворот. Дочку вот в больницу повезла… Да еще Буран как с цепи сорвался… Буран, фу!
Тибор прикрикнул на пса, и тот беспокойно забегал вдоль калитки, поскуливая и поджимая хвост.
– Что с дочкой? – сочувственно спросил Виктор.
Дочь Тибора, Анита, нравилась ученому. Она была естественной и открытой девчушкой, и Виктор с удовольствием угощал ее сладкими печеньями и чаем с вареньем.
– Полезла, понимаешь, паданцы собирать, а ее осы и покусали, – расстроено ответил Тибор.
Его пес снова визгливо залаял, и Виктор почему-то вздрогнул.
– И сильно покусали? – спросил он.
– Бог миловал. Главное, чтоб аллергия не началась, – со знанием дела ответил Тибор.
Он вытер шею скомканным полотенцем и закинул его вслед за креслом.
– Ничего, – бодро улыбнулся он. – Впредь будет осмотрительней. Только я оглядел участок сегодня, все облазил – а гнезда не нашел. Откуда бы тогда им тут взяться, а?
– Да мало ли. Прилетели на паданцы, – рассеянно ответил Виктор.
Ему вдруг стало как-то неуютно, будто налетел порыв ледяного ветра, однако ни один листочек не колыхнулся в сухом прогретом воздухе.
– Ну что ж, желаю вашей дочурке скорейшего выздоровления, – поспешил распрощаться Виктор и побрел к своей даче, на ходу разбирая связку ключей.
За его спиной звучал надрывный лай Бурана.
В доме царила тишина.
Такая обычно бывает в необжитом помещении. Тишина, плотным ватным тампоном затыкающая все щели в оконных рамах и рассохшихся досках пола.
Тишина дома, в котором находится мертвец.
Но Ян не был мертв.
Виктор знал это также хорошо, как и то, что солнце, пусть и скрытое теперь пеленой облаков, каждое утро поднимается на востоке и садится на западе, за снеговые вершины гор. Он ощущал знакомый уже запах озона и перегоревшей проводки, чувствовал это на интуитивном уровне, и крестообразный шрам на ладони теперь не ныл и не чесался, но давал какую-то приятную прохладу и расслабленность. Будто успокаивал, будто говорил, что все в порядке, скоро все закончится.
Виктор поднялся по лестнице на второй этаж, где лежал Ян.
С того самого момента, как Виктор увидел призрак ведьмы, состояние Яна как будто стабилизировалось. Его тело больше не билось в конвульсиях, дыхание стало ровным и поверхностным. Биение сердца также едва ощущалось, и все эти соматические проявления в совокупности очень напоминали Виктору состояние комы.
Но все же не являлись ею.
Ян спал.
Виктор не мог с достоверностью сказать, был ли это летаргический сон или что-то иное. В одном он не сомневался – жизни Яна больше ничего не угрожало.
И именно поэтому Виктор предпочел пристегнуть его, спящего, наручниками к спинке кровати. Так было спокойнее.
Сегодня утром, едва закончив разбираться с журналистами, Виктор отправился в один из госпиталей, где работал его хороший друг Марк Вайда.
– Хочу сразу тебя обрадовать, Вик, – с порога заявил Марк. – Лучевой болезни у тебя нет. Ни пункция, ни анализ крови ничего не показали.
Виктор вздохнул с облегчением.
– Спасибо, Марк! – искренне сказал он. – Я действительно боялся…
Доктор махнул рукой.
– Ничего! – бодро протянул он. – Здоров, настоящий богатырь!
– Вот это меня и волнует, – заметил Виктор. – Понимаешь, я же пробыл в дарских лесах достаточно длительное время, без защитного костюма, без маски… Неужели за все эти дни я так и не схватил ни доли радиации?
Марк развел руками.
– Здесь я ничего не могу тебе сказать, дружище. Но буду откровенен – я давно не видел настолько здорового человека. Сказал бы даже, что эта поездка пошла тебе на пользу.
Виктор смущенно рассмеялся.
– Ну.. скажешь тоже.
Потом понизил голос и спросил:
– А… что по поводу того образца, который я тебе дал?
– Знаешь, это даже любопытно… – глаза Марка возбужденно заблестели за стеклами очков. – Я изучал его весь вечер, и вот что удивительно… Кажется, эта кровь ядовита, – Виктор вздрогнул, но Марк продолжил, чуть повысив голос, – ядовита для всех известных видов болезнетворных микробов. Абсцессы, пневмония, любые воспаления – все это быстро уничтожается кровеносными тельцами.
– Вот как, – спокойно произнес Виктор.
По его лицу не было заметно, что он удивлен или озабочен. Скорее, принял это, как факт. Марк в возбуждении пропустил его ответ мимо ушей, и сказал:
– А еще в этом образце содержится гаплоидный набор хромосом. Что ты на это скажешь?
Марк выдержал паузу, но Виктор лишь пробурчал что-то маловразумительное.
– Вспомним школьный курс, – продолжил тогда врач, – у людей наследуется диплоидный набор – материнский и отцовский. Но у насекомых, например, у перепончатокрылых, самцы развиваются из неоплодотворенных яиц и имеют гаплоидный набор. Так чья, говоришь, это кровь?
– Мы называем его «образец номер четыре», – завуалировано ответил Виктор.
– Это что-то экспериментальное, верно?
– Вроде того. Но пока это должно остаться между нами, – Виктор со значением поглядел на друга.
– Разумеется, – понимающе отозвался Марк. – Мне все равно, какие эксперименты вы, ребята, проводите в своем институте. Я когда-либо тебя подводил?
– Нет, не подводил, – с улыбкой подтвердил Виктор.
Он почувствовал облегчение. Хорошо иметь верных друзей, на которых всегда можно положиться. Марк определенно был из таких.
И вот теперь, сидя над одеревеневшим телом Яна, фиксируя все полученные сведения в тетрадь, Виктор грыз сочный бок груши и размышлял над тем, что будет, когда он проснется.
Понятное дело, что если образец крови попадет в чужие руки, возникнут ненужные проблемы. Ученые не дураки и мигом разберутся, что к чему. А потом будут последствия вплоть до того, что васпу на опыты заберут военные, да и Виктора вместе с ним в придачу. И никто никогда не увидит больше ни первого, ни второго.
С другой стороны, если Виктор пойдет на небольшой риск, то в его карьере может много что измениться. Первые же исследования открывали перед Виктором простор для творчества. Иммунитет к болезням? Виктор подарит миру абсолютное лекарство. Усиленная регенерация? Инвалиды получат новый шанс на полноценную жизнь.
Разве не поэтому Виктор забрал Яна с собой? Надо только сохранить его происхождение в секрете. Закрыть дарские границы, чтобы никто… никогда…
Ему это почти удалось. Но вот появление этой девочки…
И откуда она только взялась? Будто у Виктора не доставало собственных проблем. Мало того, что ему сразу же после прибытия пришлось выдержать разговор с полковником Андриясом Кертесом, который долго и нудно выспрашивал подробности пребывания Тория на севере, мало утомительных интервью с журналистами, так теперь еще эта аспирантка…
Виктор устало протер лицо. Он вдруг вспомнил себя в студенческие годы – еще неуверенный, но уже строящий планы студент. Вспомнил, как точно также приходил за рекомендациями к именитым старикам. Что случилось бы, если б ему тогда необдуманными словами сломали карьеру и жизнь?
Виктору стало стыдно.
Спустившись вниз, профессор положил недоеденную грушу на тарелку и набрал номер своего лаборанта.
– Мм.. Феликс, добрый вечер, – проговорил он в трубку. – Ко мне сегодня заходила одна девушка.. Да-да, сказала, что ее фамилия Гутник. Боюсь, я был с ней не слишком вежлив, ты не мог бы дать мне ее телефон? Угу, записываю…
Виктор начеркал на бумажке продиктованный номер и засмеялся в трубку на взволнованный вопрос Феликса:
– Немного сержусь. Но все в порядке. Да, я с сегодняшнего дня беру отпуск… Буду заглядывать, разумеется. Ты уж постарайся больше не устраивать сюрпризов. До свидания.
Виктор отключил связь и задумался.
«To be, or not to be: that is the question…»
Что там выбрал принц датский? Ученый решил для себя: быть.
И набрал номер Лизы.
Сначала долго шли гудки, так что Виктору показалось, что он ошибся номером или вся эта затея с извинениями изначально оказалась сплошной нелепицей. Но когда он уже хотел сбрасывать вызов, гудки оборвались, и робкий настороженный голос спросил:
– Алло?
– Лиза Гутник? – Виктор постарался придать своему голосу теплоту. – Здравствуйте еще раз. Это Торий беспокоит…
В трубке наступила тишина. Виктору показалось, что сейчас вслед за ней снова последуют короткие гудки, поэтому поспешно сказал:
– Вы уж извините меня за резкость, хорошо? У меня сейчас тяжелое время. Еще не пришел в себя окончательно. И вовсе не хотел вас обижать.
– Ах… – в трубке раздался печальный вздох. – Ну… хорошо. Все в порядке, правда.
– Постойте, – снова поспешил перебить Виктор. – Вы ведь за рекомендациями приходили, так? Что если мы встретимся в каком-нибудь нейтральном месте и все обсудим? Скажем, в восемь, в кофейне на углу седьмой и восьмой линий? Вас устроит?
В трубке не то всхлипывали, не то взволнованно сопели.
– Дадите негодяю последний шанс на исправление? – шутливо подтолкнул Виктор. – Клянусь честью джентльмена, вы можете ни о чем не волноваться. Просто… поговорим, вы расскажете о своих наработках, а я поделюсь своими. Только как коллеги, договорились?
В трубке посопели еще немного, а затем коротко, но уже смягчившимся голосом, проговорили:
– Хорошо. Я принимаю ваше приглашение.
– В восемь жду, – закончил разговор Виктор и отключился.
– To be, or not to be, – пробормотал он, рассеянно глядя в окно, где ветер слегка перебирал золотыми листьями яблонь.
По огрызку груши медленно ползла сонная мохнатая пчела. Наверное, залетела в форточку на сладкий запах фруктов.
– To bee, – повторил ученый и усмехнулся своему каламбуру.
Сейчас в его доме находилось что-то, куда хуже пчелы. В конце концов, пчелы – всего лишь безобидные маленькие самоубийцы. Каждый укус влечет за собой смерть особи.
Другое дело осы…
У ос гладкие жала. Они могут кусать тебя, сколько заблагорассудится. Осы – хищники, слетающиеся на сочное мясо, на истекающие сиропом гниющие фрукты и мед.
Неприятные агрессивные твари.
Виктор выдвинул нижний ящик комода, где лежала свернутая в аккуратный рулон форма Яна. На металлических застежках кое-где виднелись мелкие брызги засохшей крови. Кровь виднелась и на стеке, который Виктор хранил в том же ящике. Лезвие стека сейчас было спрятано внутри полости, но Виктор хорошо помнил, как оно входило в гортань Мириам, как багряные струи толчками вытекали между скрюченными пальцами Монгола.
«У ос гладкие жала».
Виктор положил поверх мундира кипы прошлогодних газет и задвинул ящик обратно.
Время двигалось к восьми.
К означенному месту встречи он приехал вовремя, минута в минуту, однако она уже была там.
Виктор с порога заметил девушку, присевшую за столиком в углу. Перед ней на столе лежали какие-то книги, а сама настороженно глядела по сторонам из-под золотистой челки, будто настороженный зверек. Заметив вошедшего, она выпрямилась и подхватила книги, словно хотела сейчас же убежать прочь из кофейни. Но осталась, лишь ее поза говорила о сильном внутреннем напряжении.
Виктору сразу захотелось сказать, чтобы она не боялась. Что он не сделает ничего плохого и вообще никак не обидит девушку. Но тут же подумал, что это может прозвучать глупо или даже оскорбительно для нее, поэтому не сказал ничего подобного, а приветливо улыбнулся и сел по другую сторону стола.
– Ну, здравствуйте, Лиза.
Она ответила на приветствие и, положив книгу на стол, подвинула к Торию.
– Вот…
Это была его «Сумеречная эпоха: эволюция мифов».
– Поставите автограф? – попросила она.
– С удовольствием, – рассмеялся Виктор. – Но сначала, может, сделаем заказ? Вы что будете? Чай? Кофе?
– Чай, – чуть стеснительно произнесла Лиза, и добавила. – Без сахара…
– Тогда предлагаю к нему вкуснейшие булочки, – посоветовал ученый. – Такие пекут только в Дербенде. Не прощу себе, если не попробуете их.
Он подозвал официантку, та аккуратно записала в блокнотик заказ и удалилась.
– Итак, – сказал Виктор. – Вы простили меня, раз уж согласились на встречу?
– Простила, – заулыбалась Лиза. – Вы тоже меня простите, что я вот так, непрошенным гостем, ворвалась в ваш кабинет. Еще и распоряжаться начала…
– Да, вы вели себя по-хозяйски, – шутливо поддакнул Виктор.
И оба рассмеялись.
Принесли чай и посыпанные сахарной пудрой булочки.
Теперь, когда барьеры были разрушены, Лиза разговорилась. Она рассказала Торию про свою учебу в Славене, про наглеца Пеша и разгромленную в пух и прах статью.
– Как же, как же, – вспомнил Виктор. – Я помню. Конечно же, Гутник… Ну, вы были довольно резки в своих суждениях.
– Я должна была, – возразила Лиза. – Ведь если не верить в то, что делаешь, не верить в результаты своей работы – зачем тогда вообще заниматься наукой?
– Вы по-своему правы, – не мог не согласиться Виктор. – Что ж, мне нравится ваша пылкость и приверженность идеалам. Пожалуй, я мог бы дать вам рекомендации.
Лиза расцвела.
– Это было бы прекрасно! – воскликнула она. – Но теперь вы понимаете, почему меня так огорчила и возмутила ваше интервью? Неужели вы действительно ничего так и не обнаружили?
– Увы, – развел руками Виктор. – В нашей работе знаете, что главное, Лиза? – он доверительно наклонился к ней. – Главное, не потерять трезвости суждения. Вы понимаете? Все это, – он постучал ногтем по обложке своей книги, – не более чем собрание фольклора, пока не подтверждено точными научными фактами. А вы должны подтверждать или опровергать их, если не хотите быть поднятой на смех. Вы ведь не хотите?
– Не хочу, – согласилась Лиза.
– Вот поэтому мы должны быть максимально непредвзяты, – закончил Виктор. – Если хотите стать хорошим ученым – умейте поступиться собственными надеждами и мечтами. Вот тогда вам будут открыты все пути. Вы меня понимаете?
Лиза ответить не успела. Затрезвонил телефон. Виктор вынул его из кармана и прислонил к уху.
– Да…
На том конце что-то коротко ответили. По лицу Виктора разлилась бледность.
– Я уже еду, – ответил ученый.
Он вдруг лихорадочно засобирался.
– Прошу меня простить, – виновато проговорил он. – Дело неотложной важности.
– Да, я понимаю, – в голосе Лизы прозвучало разочарование, но она быстро взяла себя в руки.
Что ж, дела есть дела…
– Тем не менее, мне было очень приятно с вами познакомиться, Лиза, – дружелюбно заверил ее Виктор. – Всего вам доброго.
– Спасибо, – она улыбнулась тоже. – И вам.
И, когда Виктор уже шел к выходу, окликнула его:
– Профессор!
Виктор обернулся.
– Да?
– Можно, – она запнулась, тряхнула головой и выпалила на одном дыхании. – Можно, я вам позвоню еще?
Виктор улыбнулся широко.
– В любое время, – ответил он и вышел на улицу.
В конце концов, почему бы и нет? Быть или не быть?
Эта девочка понравилась ему. Но в голове теперь крутилась только одна короткая фраза, услышанная им по телефону:
– Освободишь меня? Или я сделаю это сам.
Фраза была произнесена ровным, слишком хорошо знакомым голосом Яна.
Виктор не хотел допустить этого.
