Глава 18
Дороги у нас только водные
Море волновалось все сильнее. В первую зиму на острове я даже такую погоду, как сейчас, назвал бы штормом. Во вторую – сильным волнением, во время которого выход в море представляет смертельную опасность. Ныне же я считал, что при острой необходимости плыть можно – даже учитывая, что ветер явно усиливается. Хотя, конечно, довольно приличный риск все же есть. По дороге на Родос наверняка весь экипаж промокнет – капитан до нитки, а матросы до последней шерстинки, – промерзнет и может заболеть. А вот утонуть – это вряд ли, даже на полностью загруженном катамаране. Все-таки опыт – великая вещь. Даже такой, мягко говоря, умеренный, как у меня.
Однако сейчас никакой необходимости спешить не было, если, конечно, не считать того, что я уже успел соскучиться по Кате и Максу с Машей. Но все-таки лучше явиться к ним на несколько дней позже, но здоровым, чем сегодня вечером, мокрым и простуженным, не дай бог кто еще заразится. Я вздохнул и отправился в дом, к рации, дабы сообщить любимой о своем решении. Сомнений, что она его поддержит, у меня не было.
Катя подтвердила, что я прямо на глазах приобретаю рассудительность и ей это очень нравится. Она меня ждет, но просит не оправдывать этим ни малейшего риска.
Договорившись о времени следующего сеанса связи, я выключил рацию и вытащил из сумки с посудой небольшую электронную книгу. До сих пор мы читали с ноутбуков, но это все-таки не очень удобно. Они менее мобильны, и, кроме того, заряда аккумуляторов им хватает всего на несколько часов, а читалка способна автономно проработать неделю, если не больше. Вот я притащил в палеолит две штуки и, так как заняться было все равно нечем, сел читать. Причем мне повезло – предназначенные к прочтению книги были художественными. Я бы даже сказал, куда более художественными, чем то, чтением чего я иногда пробавлялся до начала истории с кольцом. Но, кроме того, они описывали именно то, что в ближайшее же время могло стать нашей основной задачей! Причем описывали досконально и со знанием дела.
В тысяча девятьсот семьдесят четвертом году отважная болгарская пара – Дончо и Юлия Папазовы – пересекла Атлантику на обычной спасательной шлюпке. А еще через два года на почти такой же, только слегка доработанной – Тихий океан. И я, вооружившись карандашом и блокнотом, сел читать их книги об их же путешествиях.
Почти сразу меня взяло сомнение – может, мою читалку лучше забыть на Запятой? Или по крайней мере стереть из нее книги Папазовых, после того как я их прочту. Просто чтобы Катя не узнала, что Юлия отправилась через Атлантику, оставив дома дочь Яну, которой тогда было всего восемь месяцев. И потом, на время тихоокеанского маршрута – тоже. Правда, тогда Яна уже была почти совсем взрослая, ей стукнуло аж два с половиной года. А вдруг Катя воспримет это как пример для подражания? Хотя, конечно, вряд ли. Во-первых, любимая еще ни разу не давала повода усомниться в своей рассудительности. А во-вторых, не может быть, чтобы она в свое время ничего не слышала о путешествиях Папазовых! Ведь их книги издавались в СССР очень приличными тиражами. Нет, надо, наоборот, попросить Катю повнимательнее прочесть эти книги, даже если она была с ними знакома раньше, и прикинуть, какую полезную для нас информацию оттуда можно извлечь.
В здешних местах и временах погода в марте довольно изменчива. Вот только что три дня подряд шел дождь, по ночам переходящий в снег, и дул довольно сильный ветер. Но утром четвертого дня он быстро стих, облака рассосались, и в ласковых лучах утреннего солнца мы в темпе спихнули катамаран на воду и взяли курс на Родос. Теперь, в отличие от пути сюда, «Катран» шел не только под парусами, но и под мотором. Слишком уж он был тяжело нагружен и без использования двигателя вряд ли развил бы больше пяти или максимум шести километров в час, что означало время в пути около девяти часов. А при включенном моторе оно сократится до пяти, что почти вдвое уменьшит вероятность попасть под неблагоприятное изменение погоды.
Я оказался прав – после полудня погода начала портиться, но до Родоса оставалось всего километра два с половиной, которые «Катран» пробежал за пятнадцать минут. Мы даже не успели толком вымокнуть, хотя под конец волны несколько раз захлестывали палубу, несмотря на фальшборт.
Экипаж в этом плавании показал себя неплохо. У братцев-неандертальцев уже появились первые матросские обязанности – для начала изображать из себя подвижный балласт. То есть сидеть ближе к тому борту, со стороны которого дует ветер. Если же он попутный, то им надлежало переместиться в центр, сразу за мачтой. Что именно требуется делать, мне удалось объяснить им сравнительно быстро, часа за три. И потом в плавании пришлось несколько раз покрикивать, когда они мешкали занять требуемое место при смене курса или ветра.
Вообще-то при той мачте, что сейчас имел «Катран», это было излишне, катамаран и так не терял устойчивости даже при сильных порывах бокового ветра. Просто потому, что его мачта была ненормально низкой для судна такого водоизмещения – всего четыре метра высотой. Мы с Катей, отлично понимая свою неопытность в морском деле, сознательно пошли на уменьшение площади парусов и, как следствие, скорости в обмен на уменьшение риска перевернуться. Но теперь какой-никакой опыт уже появился, и я планировал увеличить высоту мачты до пяти с половиной метров. Тоже далеко не предел, но ведь и мы пока не такие уж асы в морском деле, хотя кое-чему уже и научились.
На Родосе мне первым делом поднесли стопочку яблочного самогона тройной очистки – в основном для согрева, ибо аппетит у меня присутствовал и без этого. Угыма с Упумом в тех же целях повели к тарахтящему генератору: Ксения собиралась сушить их при помощи фена. Братья не протестовали – им уже приходилось подвергаться подобной процедуре, и никакого отторжения она у них не вызывала, скорее наоборот. Потом всех накормили.
Сразу после сытного обеда началась раздача всего, что я принес из будущего, а потом привез с Запятой.
Павлу была вручена флешка с материалами по самодеятельному судостроению, а потом четыре неандертальца под его руководством потащили три ящика со сверлильным и универсальным станками в сарай-мастерскую. Катя получила читалку и флешку с информацией о прошлом, настоящем и будущем Средиземного моря. Ксении достался набор эмалированной посуды и, что удивительно, еще одна флешка. До этого она вроде не страдала повышенной тягой к знаниям, а тут ей вдруг срочно понадобилось как можно больше материалов о положении негров в США, ЮАР и Руанде.
Вечером у любимой уже появились первые выводы из просмотренного, и она, естественно, познакомила с ними меня.
– Пожалуй, в этом году придется ограничиться экспедицией только на Крит. Потому что ваше плавание еще раз и весьма убедительно показало, что нагрузка из трех человек, сорока литров бензина и минимального аварийного запаса является для «Катрана» предельной с точки зрения хоть какого-то комфорта и безопасности. Обратно вы не плыли, а ковыляли, согласен?
– Да, ты права.
– Ну вот, а с такими запасами отправляться в полуторамесячную экспедицию – не самая умная затея. Брать же для экономии веса одного неандертальца вместо двух еще более глупо. Но даже перед заплывом на Крит нужно, как ты сказал, поставить на катамаран новую мачту, повыше. И, пожалуй, добавить второй стаксель – штормовой. Кроме того, советую изготовить плавучий якорь и хоть немного потренироваться в его применении. Да, и еще одно соображение. Ты же инженер-электронщик и, наверное, должен знать, как устроен радиополукомпас. Как, по-твоему, трудно будет собрать один комплект из передатчика на Родосе и приемника на «Катране»?
– Вот ведь дебил! – Я в расстройстве хлопнул себя по лбу. – Действительно, даже в пробежках с Родоса на Запятую он не помешает, а в плавании, которое будет продолжаться больше суток, и тем более. Не волнуйся, сделаю за несколько дней, это весьма несложное устройство.
Вообще-то простейший радиополукомпас не просто несложен, а откровенно примитивен, и я, пожалуй, из уже имеющихся в плейстоцене радиодеталей мог бы собрать его за полдня. Если, конечно, работать, а не бить баклуши. Ведь это всего-навсего средневолновый передатчик непрерывного действия и приемник с направленной антенной – для наших целей вполне сойдет обычный ферритовый стержень длиной сантиметров пятнадцать. Достаточно будет лишь повернуть антенну так, чтобы сигнал оказался максимальным, и перпендикуляр к антенне образует воображаемую прямую, соединяющую приемник и передатчик. А уж в какую сторону по ней плыть, сообразит даже олигофрен.
Но постоянное общение с Катей уже немного приучило меня сначала думать, а только потом говорить или тем более делать. Мало ли, а вдруг возникнут непредвиденные трудности? Ни к чему представать перед любимой пустобрехом. И кстати…
– Кать, а что это дети все спят и спят? Я их бодрствующими видел только во время кормления. Они, случаем, не заболели?
– Да нет, в их возрасте это нормально. Ты, например, тоже был очень спокойным младенцем, как мне твой дед рассказывал. И ничего, в конце концов получился вполне приличный молодой человек, к которому у меня вообще нет никаких претензий. Будем надеяться, что и дети пойдут в папу.
– Нет уж, Маша пусть лучше в маму, – заявил я, придвигаясь поближе к Кате.
– Как ты догадался, что мне уже можно? – притворно удивилась любимая.
А вот тут уже удивился я, причем непритворно:
– То есть как?
– Бедный, ты уже все забыл и всему разучился? Ничего, не волнуйся, прямо сейчас снова научишься, ничего особо сложного тут нет. Если, конечно, не будешь и дальше изображать из себя памятник святому Антонию. Давай, а то мне скоро надо будет детей кормить.
– Но… я же читал… можно начинать только через восемь недель после родов! Это если они были легкими и прошли без последствий.
– Где читал, милый, – в Интернете? Там при желании такое можно вычитать, что шерсть дыбом встанет и уши в трубочку свернутся. Я абсолютно здорова, роды были легкими, Ксения меня осмотрела и дала разрешение. А она, хоть и баба с придурью, как врач вне подозрений. И что еще, интересно, ты там вычитал, в этом самом Интернете?
– Ну… что женщины могут потерять желание… но через полгода это пройдет…
– Кто тут, по-твоему, потерял желание? Вадик, дорогой, не зли меня, пожалуйста.
Утром мы с Пашей приступили к изготовлению новой мачты для «Катрана». Причем не примитивной, как та, что стояла на нем сейчас и представляла собой просто очищенный от веток и ошкуренный ствол тонкой березки, а более продвинутой. Во-первых, ее предполагалось сделать из лиственницы – десятка полтора брусьев сушились еще с прошлой зимы. Во-вторых, мы планировали сделать мачту из однонаправленной переклейки – то есть материала наподобие фанеры, но отличающегося от нее тем, что все слои имеют одно и то же направление волокон – продольное. Из такого материала иногда делают упругие элементы кроватей и плечи луков. Ну а мы решили изготовить мачту и гик, то есть поворотную рейку, к которой крепится нижняя часть паруса.
То, что лиственница довольно тяжела в обработке, я знал и раньше, а теперь имел возможность убедиться еще раз. За время, что мы напилили длинных пластин для переклейки, мотор моей циркулярки перегревался два раза, несмотря на отнюдь не жаркую погоду. Да и сам диск после окончания работ так и просился на замену или по крайней мере на заточку. Зато пластин мы наделали с более чем двойным запасом и до обеда успели отобрать лучшие. Остальные пойдут на что-нибудь менее ответственное, чем мачта, – например, на латы паруса и на каркас палатки-рубки, которой явно не хватало «Катрану» для того, чтобы считаться полноценным кораблем. Кроме того, явно следовало усилить крепление транца.
Во второй половине дня я развел эпоксидки, после чего мы с Павлом склеили и сжали струбцинами лиственничные пластины. Примерно через сутки заготовки для мачты и гика полностью схватятся, и их можно будет начинать обрабатывать.
Вечером Катя кроме наших детей снова покормила еще и неандерталенка, после чего мы с ней немного поговорили перед сном. Причем разговор начался с того, что она предложила повторить то, чем мы занимались прошлой ночью, – мол, ей кажется, что моя квалификация в данном вопросе еще не дошла до ранее достигнутого уровня и, значит, мне просто необходимо регулярно тренироваться. В общем-то она была в чем-то права – я очень боялся ей что-нибудь повредить и поэтому не позволял себе ничего хоть сколько-нибудь энергичного, что бы там ни говорила Ксения. Ведь Катя же родила всего три недели назад! Так что теперь лучше проявить осторожность и уж во всяком случае некоторое время не заниматься любовью так часто.
– Думаешь? – хмыкнула моя ненаглядная. – Неужели не успел заметить, что у меня уже все восстановилось?
Я хотел было возразить, но она прикрыла мне рот рукой.
– Ладно, сегодня не будем, но только завтра не надо отлынивать, обещаешь?
– Ага, – с облегчением согласился я.
– Ура! Тогда смотри, что я тут нарисовала, пока ты переводил ценную древесину в опилки.
Нарисовала Катя карту Средиземного моря, каким, по ее мнению, оно было сейчас – вот зачем ей понадобились сведения о глубинах из двадцать первого века.
– Пролив между Сицилией и Африкой наверняка есть и в нашем времени, – пояснила она, – только он раза в три уже, чем в будущем. А проверить мои выкладки довольно просто. Вот, посмотри сюда. Это Крит.
На ее карте Крит выглядел довольно странно. Он был не сравнительно неширокой полоской, вытянувшейся с запада на восток, а скорее напоминал немного сплюснутый полумесяц, обращенный выпуклой стороной на север.
– Южнее Крита сразу начинаются довольно большие глубины, поэтому с той стороны он, как мне кажется, почти не изменился за сорок тысяч лет. А севернее – мелководье, которое в нашем времени еще суша. И, наверное, достаточно будет сплавать вокруг Крита, дабы убедиться, насколько я права. Если наш Крит уложится между синей и зеленой линией на моей карте, то, скорее всего, и остальное Средиземноморье я нарисовала правильно. Вывод – никакой нужды прямо этим летом плыть к Сицилии нет, даже если не принимать во внимание слишком малую грузоподъемность «Катрана». Нужна только экспедиция на Крит.
