Глава 16

На сборы ушла половина дня. Я помогала, чем могла, хотя сводилось это в основном к выполнению мелких поручений и перекладыванию вещей из одного места в другое. Ларинэль и Далиранэль подготовились к жизни основательно и надолго. Они же не думали, что все разрешится так скоро…

Макианэль и Семинэль, еще рано утром, быстро собрав свои вещи, ушли в неизвестном направлении. К обеду я начала волноваться, а потом злиться. Я отправилась в свою комнату и долго ходила кругами у окна. Тревога била в колокол, отдаваясь тупой болью в висках. Когда точка кипения зашкалила, в дверь постучали.

– Оливия, я могу войти? – послышался голос Дали.

Мне не хотелось никого видеть, внутри все перевернулось с ног на голову, но ведь девушка ни в чем не виновата. Я сделала глубокий вдох, поправила помятые бока зеленого сарафана и громко ответила:

– Входите.

Дверь аккуратно приоткрылась. Дали уже переоделась: черные обтягивающие брюки и такая же безрукавка с воротником-стойкой и маленькими рюшками на плечах. Белокурые волосы снова собраны в тугой пучок, а на ножках красовались легкие черные кожаные сапожки на шнуровке. В руках она держала стопку одежды.

– Вам не будет жарко в черном? – спросила я немного раздраженно. – Сегодня очень жарко.

Девушка вдруг улыбнулась и протянула то, что держала в руках.

– Возьмите, я тут привела в порядок ваш комбинезон.

Я растерялась, стало стыдно. Ну что я, в самом деле?

– Спасибо, Дали. Я совсем забыла про одежду. Если бы не вы, пришлось бы отправиться в сарафане, – сказала, забирая из рук комбинезон и маленькое полотенце.

– Ничего, Оливия. В чужом доме с посторонними всегда сложно. Вы не волнуйтесь, они скоро придут. Наверняка пошли на разведку. Места здесь неспокойные, мы в безопасности только в доме и ближайших окрестностях, а дальше… – она поморщилась. – Земля клана Ушуров, которые никого не жалуют.

– А кому принадлежал этот дом? – заинтересовалась я.

– Одному старцу, – улыбнулась девушка. – Мак, Ларин и Семин у него когда-то учились.

– Чему? – полюбопытствовала снова.

Девушка пожала плечами:

– Кто бы рассказал…

– И где же теперь этот старец? – удивленно спросила я.

– Ушел.

– Просто ушел? – не поняла я.

– Мне так сказали, – улыбнулась она.

– Вечно какие-то тайны, – расстроенно покачала головой.

– Да. Они расстанутся с тем, чем дорожат. Наверно, еще не время, – задумчиво ответила она.

– Конечно, – кивнула я.

– Переодевайтесь, – встрепенулась девушка. – А я пока нам с вами в роднике воды наберу. Мужчины предпочитают пить из реки, – поморщилась она.

– Спасибо, – засмеялась я.

– Жду вас внизу, – ответила Дали и быстро вышла.

Я переоделась, туго заплела косу, закрыла окно и, взяв сумку, спустилась. В гостиной уже все собрались, и двое пропавших вернулись. Но почему-то только поднявшееся настроение полетело вниз, на мага и охотника я даже не посмотрела. Взяв из рук девушки флягу с водой, молча запихнула ее в сумку и вышла, предупредив, что подожду на улице.

Сев на последнюю ступеньку крыльца, я пригорюнилась. Несмотря на то, что все дома и все в порядке, в душе продолжала клубиться тревога.

Путь обещается быть долгим, потому что ни у Ларина, ни у Дали нет лошадей, а погода оставляет желать лучшего– жара усиливается с каждым днем. Дверь за спиной скрипнула, и я нехотя встала.

– Что случилось с нашей кошкой? – насмешливо спросил Макианэль.

– Не понимаю, о чем ты, – раздраженно ответила я, не оборачиваясь. – Кошек здесь, как видишь, нет.

– В путь с плохим настроением– быть беде.

– Ты суеверен? – усмехнулась я. – Вот уж не думала.

– Теперь знаешь.

– Теперь учту. Если снова стану кошкой, буду перебегать тебе дорогу. Готовься.

– Как это знакомо… – раздался голос Семинэля. – Вы теперь каждое путешествие будете начинать с пререканий?

– Надеюсь, это будет последним, – зло бросила я, обернувшись.

– Будь в этом уверена, – кивнул Мак и, обогнув меня, пошел вперед.

– Оливия, в чем дело? – спросил Семинэль.

– Вас не было с самого утра, я волновалась! – выпалила я, перекидывая сумку через плечо.

– Так было нужно, – ответил он. – Извини, что расстроили.

Я прикрыла глаза. Что со мной такое? Они же не дети, да и вообще не обязаны отчитываться.

Наконец-то вышли Ларин и Дали. Мы двинулись в путь.

Реку перешли быстро, Семинэль сплел магический мостик, по которому идти было одно удовольствие. Ни водяная, ни леший нас не задержали. Пока мужчины набирали воду, к нам явилась Рока. Она мягко опустилась на мое плечо и потерлась головой о щеку.

– Где ты вечно летаешь, красавица? – спросила я, аккуратно поглаживая ее перья.

Сорока издала странный звук и не больно щипнула меня за палец.

– Ты останешься с нами или улетишь?

Раздался звонкий свист, сорока вздрогнула и полетела, я оглянулась. Птица сделала над лиэлями круг и к моему удивлению села на вытянутую руку Макианэля. Он, улыбаясь, ей что-то тихо говорил, та кивала своей темной головушкой. Семен, проходя мимо, брызнул на птицу водой, та фыркнула, поднялась в воздух, и уже через несколько секунд снова опустилась на мое плечо. А я как завороженная смотрела на охотника. Тот подхватил свою сумку, запихнул в нее флягу, и, подняв голову, встретился со мной взглядом, но тут же отвернулся.

– Удивительная птица, – тихонько сказала Дали. – Я думала, что она ни с кем кроме Макианэля, Семинэля и Аллин не дружит.

– Что? – спросила я, повернувшись к девушке, когда поняла смысл сказанного. – Ты хочешь сказать, что ни к кому больше она не идет?

– Ну да. Она же неуловима. Даже Ларин ни разу не держал ее в руках.

Значит, кроме Макианэля и Семинэля мне больше никто не мог отправить те записки. Как же так? Что все это значит? Макианэль в то время был ко мне слишком враждебен, а Семинэль…

– Идемте! – позвал Ларин, оборвав мысль. Впрочем, к лучшему, не стоит сейчас тратить силы на раздумья. Все равно они ни к чему не приведут.

* * *

Тропа виляла в низине меж высоких гор. Ветер, казалось, совсем не заглядывал в эти места. Высокая трава не давала идти быстро, казалось, что мы ползем. Солнце светило в затылок, одежда прилипла к телу, голова тяжелела, и чудилось, будто с каждым вздохом в легкие врывается раскаленная лава. Я старалась не дышать. Первый привал сделали спустя три часа пути. Это была небольшая долина в межгорье, поросшая невысокими кустарниками, практически не дающими тени. Мы спрятались от жарких лучей в низкорослой, но плотной поросли, образовавшей небольшой уютный темный пятачок. Выпив воды, я положила голову на согнутые колени и ненадолго задремала.

– Оливия, – кто-то положил руку на мое плечо, голос доносился будто издалека, просыпаться не хотелось. – Оливия, пора идти.

– Еще минутку, – попросила я, просыпаясь.

– Только одну, – мягко разрешил Семинэль.

– Да хоть час, будешь догонять одна, – раздраженно отозвался охотник.

– Возможно, если бы я шла с тобой, меня бы это напугало, а так… – я подняла голову с коленей, потерла ладонью затекшую шею.

– Простите, а в чем причина вашей неприязни? Я что-то не уловил, – весело спросил Ларинэль. – Вчера вы друг от друга не отходили, а сегодня и парой нормальных фраз перекинуться не можете…

– Я и сама не знаю, – усмехнулась я, вставая. – Макианэль, видимо, перегрелся.

– А ты, наверно, не выспалась, – отозвался он. – Вот тебе, Лар, и причины.

Мак вскочил на ноги и смерил меня гневным взглядом, я лишь пожала плечами.

Еще два часа мы шли гуськом, делая маленькие остановки, чтобы попить. Невидимая тропа вильнула, и горы скрыли солнце, но духота и влажность никуда не исчезли. Макианэль меня совсем перестал замечать. Его равнодушие, а порой и враждебность, причиняли невыносимую боль. И как я себя ни уговаривала не обращать внимания– не получалось. Всю дорогу думала только о нем, мне хотелось вновь увидеть его улыбку, услышать голос, но он молчал и хмуро смотрел мимо. Перед глазами вновь и вновь всплывало то недавнее видение, где цветы ветреницы, приближаясь ко мне, вяли и рассыпались в пыль. А ведь в сегодняшней ссоре виновата я. Грубила, огрызалась, и что на меня нашло?

Сумерки мягко опустились в ущелье, через которое мы шли уже который час. Воздух начал остывать, а организм будто проснулся. В теле поселилась бодрость. Я притормаживала, собирая редкие в наших местах лекарственные травы, потом быстро догоняла остальных. Макианэль сердился, но ничего не говорил. Когда на небе загорелась первая звезда, охотник, шедший первым, остановился.

– Заночуем здесь, – он скинул на землю сумку, тут же сел и откинулся на спину, прикрыв глаза. – Здесь река неподалеку, за водой пойдем уже завтра.

Никто не возражал, все слишком устали. Место хорошее, межгорье: маленькая полянка, небольшие холмы, кусты вокруг. Я присела в сторонке, прислонившись спиной к бугорку, достала собранные травы, немного поколдовала, чтобы не завяли и, вынув из сумки воду, умыла лицо. Мужчины тем временем разложили спальные мешки рядом друг с другом, насобирали сухих веток и разожгли костер. Я и сидящая на моем плече Рока наблюдали за их копошением, наслаждаясь прохладным свежим воздухом. В голове поселилась пустота, мысли не желали ворочаться, убаюкиваясь приятным треском веток, охваченных огнем и тихим кваканьем лягушек у далекой реки.

– Оливия, тебя комары еще не съели? – спросил Лиран. Дали лежала на траве, положив голову ему на колени, и смотрела на звездное небо.

– К сожалению, нет, – задумчиво отозвалась я.

Все тут же посмотрела в мою сторону, даже Макианэль. Семинэль вскочил на ноги, подойдя, протянул руку:

– Не сиди тут одна. Ты себя хорошо чувствуешь?

– Да. А что? – не поняла я.

– Ты сказала, что сожалеешь, что тебя не съели комары, – улыбнулся маг, а я рассмеялась, поднимаясь с его помощью на ноги.

– Извините, я задумалась.

Мы пересели поближе. У костра комарики докучать перестали, но потянуло в сон. Быстро перекусив, Мак и Семен поставили вокруг нас два магических контура, предупредили, что выходить за них нельзя– небезопасно, и стали укладываться на ночлег. Меня уложили между Дали и Семинэлем. Рока пристроилась к Маку.

Проснувшись посреди ночи, я аккуратно вылезла из мешка, добежала до кустов, вернулась к почти потухшему костру, попила воды и присела на мокрую траву.

Рока опять улетела, и почему-то стало грустно. Все спали, а мне вдруг совсем расхотелось. Макианэль во сне ворочился. Я долго наблюдала за его тревожным сном, а потом, не выдержав, встала и подошла поближе. На его лбу, в свете яркой луны, блестели капельки пота. Я присела и, протянув ладонь, дотронулась до щеки, но тут же одернула руку. Ее будто обожгло. Испугавшись, я потрясла его за плечо:

– Макианэль, проснись, – он не среагировал, и я, тревожно вглядываясь в его лицо, повысила голос:– Макианэль!

Ларинэль привстал:

– В чем дело?

– У Мака жар, он не просыпается.

Тот тут же выскочил из спальника и, подбежав, дотронулся ладонью до его лба:

– Что за шутки? – пробормотал он.

– Буди Семинэля! – приказала я и кинулась к своей сумке. Сердце неприятно стучало в ушах, мысли путались. Я схватила фляжку с водой и побежала назад. Семинэль, уже проснувшись, пытался выбраться из мешка.

– Макианэль, – снова позвала я, расстегивая спальник. – Очнись же!

Он был насквозь мокрым и горячим. Я смочила рядом лежащее полотенце и положила ему на лоб, затем нащупала на запястье пульс.

– Что тут? – сипло спросил Сема, присаживаясь рядом.

– Пульс слишком быстрый, жар, губы синие, посмотри на руки, – показала я, – мышцы напряжены. Что с ним? Я не знаю таких симптомов!

Я подняла голову и застыла в ужасе. Лицо Семинэля казалось белоснежным в свете луны, губы посинели, а на лбу блестели капли пота.

– Тихо, Оливия, – слабо улыбнулся он. – Сейчас что-нибудь придумаем и…

Его лицо вдруг исказила гримаса боли, и рука вцепилась в безрукавку на груди. Закрыв глаза, он начал заваливаться вперед.

– Семен! – испуганно вскрикнула я и, перепрыгнув через ноги Мака, подхватила мага. – Что с тобой?

– Оливия, – еле слышно прошептал он.

Я опрокинула мага на спину, и нависла над ним, вглядываясь в приоткрытые глаза.

– Сема! Семен, смотри на меня. Что с тобой? Скажи мне что! – прокричала ему в лицо.

– Я… – прошептал он.

– Что? – вцепилась пальцами в его плечи.

– Яд.

Я отпрянула. Не думала, что ужас может быть таким осязаемым. Он, словно страшное чудище, взял в кольцо своих рук, и не вырваться из крепких объятий. И мысли утонули в водовороте вопросов, не желая оформиться в связанные предложения. А время… оно остановилось.

– Оливия! – отчаянно вскрикнула Дали, выдернув меня из оцепенения. – Ларину плохо!

В ушах зазвенело и показалось, что мир качнулся, а наша стоянка закружилась перед глазами.

– Это лишь плохой сон, – прошептала я, зажмурившись. – Сейчас мы проснемся, и все будет хорошо. Ну конечно, это сон.

– Оливия! – всхлипнув, крикнула Дали.

Я открыла глаза. Картина передо мной не изменилась: два белых, как снег лиэля с посиневшими губами, корчились во сне от боли. Лица, покрытые испариной, напряжённые мышцы, частое дыхание, сильное сердцебиение. Яд?

– Но я же не лекарь, – прошептала онемевшими губами, мотая головой. – Что я могу? Что?

– Оливия! – вновь позвала Дали.

Я обернулась. Голова Ларинэля лежит на ее согнутых коленях. Девушка, прислонив губы к его лбу и вцепившись руками в легкую тунику, раскачивается взад-вперед, всхлипывая.

Эта картина будто отрезвила. С трудом встав на ноги, я подошла поближе.

– Дали, – позвала севшим голосом, – Дали!

– Мне страшно, – прошептала она.

– Дали, нужно успокоиться. Мне тоже страшно. Но кроме нас здесь никого нет. Ужас сковывает меня, – призналась ей, – и если мы ничего не начнем делать, они умрут. Нужно думать и отгонять панику, слышишь?

Она вскинула голову, посмотрев на меня безумными глазами, полными слез.

– Дали, – я сглотнула и глубоко вздохнула, успокаиваясь. – Положи аккуратно его голову. Нужно отойти подальше и поговорить.

– О чем? – задала она глупый вопрос.

– Дали, ты только что меня звала! Хочешь, чтобы я помогла, оставь Ларинэля в покое, идем! – закричала я.

Мы долго смотрели друг на друга. Ущелье затягивало густым туманом. Меня пробил озноб.

Не выдержав, я рванула вперед. Трясущимися руками отлепила девушку от жениха, и силой поволокла к костру, впившись ногтями в ее запястье, чтобы не сопротивлялась. У костра мы сели на землю спиной к мужчинам. Дали пыталась обернуться.

– На меня смотри! – прикрикнула я.

– Прости, – она зажмурилась.

– Итак, давай думать. Мы остались вдвоем и главная задача– понять, что происходит, и спасти их. Семинэль прошептал, что это яд.

Дали открыла глаза:

– Яд?

– Да. Но проблема в том, что ядов множество, и какое противоядие нам нужно– не известно. Стыдно признаться, я в них плохо разбираюсь.

– Но если это яд, то почему мы с тобой все еще в порядке? Ведь мы сегодня ели то же, что и все, – ее голос перестал дрожать, а глаза немного сузились.

Это успокоило и меня. В ушах перестало шуметь, думать стало значительно легче.

– Значит, можно исключить и завтрак, и обед, и бутерброды. Если бы Ларинэль был в порядке, можно было бы предположить, что Мак и Сема съели что-то, пока отсутствовали дома.

– Следовательно, отравились они уже в пути, – кивнула Дали, продолжая мою мысль. – Потому что, когда ребята вернулись, мы сразу покинули дом.

Сзади раздался слабый стон, мое сердце сжалось, мысли снова пустились в пляс, на глаза накатили слезы. Паника стала подступать, словно паутина, окутывая тело.

– Оливия, – строго позвала Дали. – Спокойно! Даже смотреть не буду кто из них.

Я согласно кивнула.

– Мы должны думать только о хорошем и контролировать друг друга, – твердо произнесла она.

– Туман слишком сильный и ночь… Будто страшный сон, – я потерла пальцами мокрый лоб.

– К сожалению, хуже.

– Сейчас бы засунуть голову в ледяную воду, чтобы заморозить этот страх и прийти в себя, – прошептала я, посмотрев на трясущиеся руки. Возникшая тишина давила на уши. И тут мы обе подскочили. Оказавшись на ногах, побежали к сумкам.

– Они брали воду из реки, – бормотала я, копаясь в вещах Семинэля. – А мы с тобой, взяли ее из дома!

– Вода в реке не может быть отравлена. Я видела плавающую в ней рыбу, – с сомнением отозвалась Дали, доставая фляжку Ларина.

– Значит, к этому яду рыбы не восприимчивы.

– Но кто это мог сделать? И что за яд? Их же не тошнит, – неуверенно сказала девушка.

– Это могла сделать водяная. Или леший, да мало ли? Без разницы, – раздраженно ответила я, откручивая крышку фляги. – Яд, скорее всего, растительный.

Я понюхала воду, но ничего не ощутила. А вот в кошачьем теле что-нибудь да учуяла бы.

– Так, – вскочила я на ноги, Дали тоже встала. Туман поглотил все ущелье и скрыл от нас и лиэлей, и потухший костер. – Нужна вода. Нужно как минимум: сбить температуру, промыть желудок– влить в них столько воды, чтобы из ушей текла. Хорошо бы молока раздобыть…

Мы наощупь нашли мужчин, кое-как перетащили их поближе друг к другу, что стоило не малых трудов и отняло много времени.

– Дали, нужно их раздеть, – приказала я, дрожащими руками расстегивая пуговицы на безрукавке Семинэля. – Закутаем в спальники. Я сейчас пойду к реке за водой.

– А если она тоже отравлена?!

Я обернулась на голос. Перед глазами висела белая пелена.

– Надеюсь, нет, – твердо ответила в пустоту. – У нас нет выхода.

Мы раздели друзей по пояс, закутали в спальники, развели костер. На каждого наложили обезболивающее заклинание, и это помогло– их мышцы расслабились, лица стали спокойными. Открыв свою фляжку, я приподняла голову Макианэля:

– Оливия, – слабо прошептал он.

– Я здесь, – ответила дрогнувшим голосом. – Слушай меня. Нужно много пить. Желательно промыть желудок, но скорее всего, это уже бесполезно. Нужна вода. Я буду тебя поить. Потом пойду к реке.

– Нет, – слабо ответил. И я прекрасно поняла почему. Как только выйду за пределы контура, стану легкой добычей, как для нечисти, так и для животных. И это хорошо, что Мак не видит туман.

– Ты споришь даже в таком состоянии, – сокрушенно прошептала я. Его губы дрогнули в слабой улыбке. – Мак, у нас нет ни лекарств, ни нужных растений, да вообще ничего нет. Но есть вода, и я ее достану. Все будет хорошо, а теперь пей.

Я по чуть-чуть стала вливать воду в приоткрытый рот.

– Терпи, пожалуйста, ради нас всех, – попросила его, прежде чем отойти.

– Ради вас все что угодно, дорогая, – еле слышно прошептал он.

Но я услышала и, взяв его руку в свои ладони, поцеловала горячие пальцы.

– Спасибо.

Семен был без сознания. Попытка влить в него хоть немного воды не увенчалась успехом. Поцеловав его в щеку, я быстро встала, собрала все емкости, которые были свободны и, накинув плащ, решительно зашагала к роще.

– Оливия, подожди, – подбежав, Дали сложила руки лодочкой и что-то зашептала. Меня окутало слабое голубое сияние. – Животные и нечисть тебя не увидят и не услышат, но недолго. Я плохо знаю это заклинание. Возвращайся как можно быстрее.

– Спасибо, – кивнула я. – Следи за ними, и обнови обезболивающее заклинание.

– Хорошо.

Я решительно зашагала вперед. Контур скорее почувствовала, чем увидела. Остановилась. Создала поисковый клубочек и побрела за ним. Яркий белый шар быстро катился, оставляя едва заметные следы. Вдалеке квакали лягушки, где-то заливалась птица красивой трелью. Мне слышались шорохи и хруст веток, но я шла, не останавливаясь, борясь со страхом, смотря только в молочную пелену перед собой. Несколько раз ветви высоких кустов больно стеганули по лицу, я вытянула руку, закрываясь, боясь повредить глаза. Плащ цеплялся за кусты, грозясь порваться, но тратить время на него не хотелось. Ноги шагали все быстрее и, услышав плеск воды, я трусливо побежала. Задыхаясь от ужаса и быстрого бега, резко притормозила, едва не упав с крутого обрыва в узкую реку. Клубочек метнулся в сторону, подбирая лучший спуск, и я последовала за ним. Берег зарос травой.

Я вошла в ледяную воду по щиколотку, намочив уже изрядно потрепанные полусапожки. Примяв осоку и камыши, и, открутив крышку, заполнила свою фляжку. Затем, достав из кармана мыльный порошок, насыпала его во фляги Семинэля и Ларина. Я долго их мыла, выполаскивала, выливая пену с испорченной водой на берег в кусты. Когда сосуды очистились, набрала воды и, сняв плащ, сделала из него сумку. Побросав туда наполненные фляги, быстро пошла назад, дрожа от холода. Было тяжело, хотелось остановиться, но инстинкт вопил об опасности. Магический клубок резко ушел в бок, я не успела среагировать и врезалась в дерево, сильно ударившись лбом о торчащий из него сучок. Сумка выпала из рук, в глазах потемнело, а по щеке побежала теплая струйка крови. И почему моей голове так не везет?

Сбоку раздался хруст. Не обращая на него внимания, подхватила свою драгоценную ношу и собиралась идти дальше, но тут же замерла. Я врезалась в дуб! Хоть и старый, но все же! Подавив радостный визг, вцепилась пальцами в кору и стала отдирать, превозмогая боль. Под ногтями щипало, пальцы онемели, да и размазанная по лицу кровь подсохла и неприятно стянула кожу, но я не могла остановиться. Кора– то, что могло сейчас помочь. Когда сил совсем не осталось, я схватила сумку, прижала к себе и пошла дальше, но остановил знакомый голосок.

– Я чувствую тебя. И пусть не сегодня, но в ближайшие дни, ты окажешься в моих руках.

Я замерла. Водяная была скрыта туманом. Во мне закипела злость, хотелось ей ответить и разорвать на мелкие кусочки за то, что она натворила, но поймать меня сейчас– не так-то сложно, достаточно показать в какую сторону целиться. Поэтому, стараясь не шуметь, все же пошла дальше. Я чувствовала, как сила нечисти крутится вокруг, по спине бегали мурашки, и лишь мысль о друзьях придавала смелости и заставляла идти вперед.

Небо начало светлеть. Увидев всполохи костра, обезумев от счастья, я побежала. Магический клубок рассеялся, коснувшись контура, а я притормозила только когда оказалась рядом с сидящей на колеях Дали. Сумка выпала из рук, девушка обернулась и вскрикнула.

Оливия, – прошептала она. – Что с твоим лицом? Твои руки…

– Пустяк, – отмахнулась я и, сев рядом, стала вынимать из плаща добычу. – Как они?

– Все так же. Семинэль приходил в себя. Я напоила его. Он звал тебя, Оливия, но я не смогла сказать ему…

– Все правильно, – перебила я. – Смотри, что я нашла!

Далиранэль непонимающе смотрела на кору в моих ладонях.

– Я смогу сделать хоть и слабенькое, но противоядие.

– Но ты же не знаешь что за яд. К тому же кору лучше брать весной, да и…

– Какая разница, Дали?! – отмахнулась я, перебив. – Я это и так знаю. У нас все равно больше ничего нет. А магия усилит действия. Надо еще покопаться в сумке у Семинэля, там могут быть травы. Поставь котелок с водой. Скорее.

– Хорошо, – кивнула она.

Дали, взяв флягу, побежала к костру. Я встала, пошатываясь, дошла до вещей и села. Сумку Семы положила на колени. Чего в ней только не было, но ничего нужного, разве что чай. Усталость тяжелым грузом села на плечи, потянуло в сон. Небо совсем просветлело. Туман поднялся выше, но перестал быть таким плотным.

Я подошла к костру и стала заниматься зельем, попутно рассказывая Дали о встречи с водяной. Магия легко из меня убегала, усиливая свойства растений, она высасывала все силы, но остановить ее уже не могла. Далиранэль суетилась рядом с мужчинами. Закончив, я позвала девушку и с ее помощью, распределила зелье по флягам.

– Я сама их напою, – проговорила она. – Тебе надо полежать.

С трудом перебравшись на свободный спальник, я прикрыла глаза и, уже проваливаясь в сон, вспомнила:

– Дали, намочи полотенца и положи им на голову, нужен холод.

Ответила ли она мне? Кто знает, мне уже было все равно.

* * *

В тягучий и мерзкий сон вторгались громкие голоса. Я выныривала из него, но проваливалась вновь, пока плечо не пронзила тупая боль. Застонав, пытаясь разлепить глаза, повернулась на бок и, оттолкнувшись рукой о еще влажную землю, немного приподнялась.

– Встать! – раздался рядом чужой женский голос.

Глаза привыкли к свету, передо мной была зелень сочной травы, а рядом ноги, облаченные в серые кожаные полусапожки. В голове тут же прояснилось. Вспомнилось все, что произошло ночью. Резко вскочив на ноги, я огляделась.

Наша маленькая стоянка была окружена. Десяток воинов и пять человек в коричневых балахонах, внимательно следили за каждым моим действием. Неподалеку, в слезах, со связанными руками, словно статуя, замерла Дали. Ее взгляд был устремлен куда-то в сторону, я проследила и, увидев, все еще неподвижно лежащих друзей, побежала, но тут кто-то схватил за волосы и сильно дернул. Вскрикнув и не удержав равновесия, я упала на спину, сильно ударившись локтями.

– Я не давать команда идти! – знакомо раздалось за спиной.

Обернувшись, я столкнулась с сердитым взглядом племянницы ведьмы клана Ушуров, что не так давно помогла сбежать.

– Что вам нужно? – спросила я, поднимаясь.

– Вы следовать за нами. Было очень не осмотрительно оставаться в этом месте так долго. Ты подвела меня, – раздраженно ответила она, стукнув по земле странной палкой, которую держала в руках. Она крепко сжала губы, впившись в меня взглядом темных глаз.

– Мы не могли идти дальше. Наши друзья в плохом состоянии, – попыталась объяснить я.

– Тем лучше, – фыркнула она. – Их смерть не будет на моей совести. А с тобой пора заканчивать эта глупая история. Не сумела пройти незаметно, значит, не судьба. Амуга зла, она убьет тебя быстро.

Стало страшно, но не за себя. Нельзя оставлять мужчин в таком состоянии, за ними нужен уход, яд слишком сильный! Но как справиться с таким количеством врагов? Ответ очевиден.

Я медленно стала пятиться назад.

– Стой! – рявкнула девушка, сделав шаг навстречу. Краем глаза, я заметила, как несколько воинов двинулись в мою сторону.

– Я лишь посмотрю, как они, – предупредила не останавливаясь. – Пожалуйста, я только посмотрю.

И тут она подняла левую руку. Воины остановились в нескольких шагах.

– Смотри, надеюсь, это будет поводом для дальнейшего послушания, – надменно заявила девушка.

– Но мы же не можем оставить их здесь? – неуверенно спросила я.

И тут ведьма звонко рассмеялась. Я смотрела на ее наигранное веселье, холодея внутри.

– Может, ты их еще и полечить предложишь? – наконец, произнесла она. – У тебя есть пять минут. Прощайся. Нам не нужна обуза, нам нужна ты.

– Тогда возьмите меня, пусть та девушка, – махнула я рукой на Дали, – останется. Она сможет о них позаботиться. Ведь вам не нужны проблемы с лиэлями.

– Не нужны, но это и не мои проблемы. Мне важнее моя жизнь и моих близких. И я прекрасно знать, что будет, если твои друзья поправятся.

– Но это нечеловечно! – попыталась я призвать ее к совести.

Она снова рассмеялась, от чего темные пышные кудри ее волос, красиво заблистали в лучах утреннего солнца.

– У тебя есть пять минут. Или ты уже передумала? – подняла она вопросительно бровь.

Я кивнула и, развернувшись, пошла к ребятам. Присев рядом Семинэлем, дотронулась до его прохладной руки, нащупала слабый пульс. Выглядел он лучше, но синие губы и бледность пугали. Больше всего было страшно посмотреть на Макианэля, поэтому, я не решилась повернуться к нему. Пока что.

Поцеловав спящего Семинэля, я взяла его лицо в ладони и прошептала:

– Ты поправишься. Ты сильный. Ты все сможешь. Я дала обещание быть с тобой и сдержу его, несмотря ни на что. Ведь я всегда буду в твоем сердце, а ты в моем. Вернись домой, Аллинэль ведь так волнуется. Ты нужен им всем.

Его лоб нахмурился, веки чуть дрогнули, и я поспешно, убрав руки, пошла к Ларину. У мужчины все еще был жар. Выглядел неважно, хотя чуть лучше, чем ночью. Он приоткрыл глаза, и губы что-то прошептали, но я быстро положила на них палец, призывая молчать. Несмотря ни на что, именно здесь они будут в большей безопасности, чем в плену вместе с нами, ведь улучшение в состоянии есть. Пусть все думают, что они почти мертвы. Контур защитит от животных, а в остальном…

– Ларин, – прошептала я. – Мы окружены. Ушуры.

Он чуть заметно кивнул.

– Я сделала, что могла, но верю, что вы обязательно поправитесь. Вы останетесь одни, – я прикрыла глаза и перевела дыхание. – Меня, скорее всего, убьют, а Дали… Я сделаю все, чтобы с ней было все хорошо. Обещаю. Не надо, ничего не говори. Спи.

Я убрала палец с его губ и хотела встать, но остановилась.

– Мы вас вытащим, – раздалось еле слышно, и я кивнула, заглянув в его глаза.

Быстро встав, подбежала к Макианэлю и рухнула рядом с ним на колени. Его темные волосы прилипли ко лбу, аккуратно их убрала. Я нащупала пульс на шее, но такой слабый, что сердце сжалось. Он выглядел хуже всех, да и воды, судя по почти пустой фляге, выпил больше остальных. Значит и яда больше.

– Быстрее! – раздраженно прикрикнула девушка, я вздрогнула, моя ладонь скользнула по лицу охотника, и тут он открыл глаза.

Я, не веря своим глазам, всхлипнула и, положив голову на его грудь, расплакалась.

– Если помер, нечего слезы лить! – крикнула девица. – Раньше надо было думать, а не спать…

Во мне закипал гнев, сжав кулаки, я приподнялась и посмотрела на Макианэля. Тот все еще рассматривал небо перед собой.

– Что происходить? – с трудом произнес он.

– Ушуры. Мы окружены. Вы отравлены водяной. Допейте то, что во фляжках и вытащите Дали, – быстро прошептала я. – Сделай вид, что спишь.

Он, наконец, перевел на меня взгляд. Сосредоточенный, серьезный, как всегда.

– Не плачь, кошка, мы успеем.

– Прости меня, – прошептала я и, робко поцеловав его в щеку, вскочила на ноги.

Сделав серьезное лицо, развернулась, смерила стоящую в стороне девушку гневным взглядом, и пошла прочь. Меня тут же окружили. Племянница ведьмы дала своим людям знак проверить лиэлей, но я была уверена, что те отлично притворятся.

Дали смотрела на меня невидящими глазами, проходя мимо, я чуть заметно кивнула, и она вновь тихо разрыдалась. Слишком устали, чтобы сопротивляться, слишком вымотались, чтобы держать свои эмоции. Но стало почти не страшно, несмотря на уверенность в том, что жить мне осталось недолго.

* * *

День не успел перевалить за вторую половину, когда мы пришли в деревню. На этот раз не было равнодушия на лицах местных жителей, я видела ненависть и злобу и старалась смотреть только себе под ноги. Несколько раз в меня прилетело камнем, больно, да, но и виду не подала, да и мысли мои были очень далеки. Всей душой я осталась там, на далекой маленькой полянке, окруженной невысокими кустами.

Нас не связали, а Дали так вообще руки освободили, зато заперли в треугольном домике, и на этот раз, я была уверенна, что за дверью стоит охрана. Девушка успокоилась. Она молча села на пол под маленьким окошком, обняла свои колени и, положив на них голову, задремала. Если бы не светлые волосы, она бы слилась с темнотой в своем черном запыленном костюме. Я, присев на лавку, до боли впилась ногтями в ладони и не сводила с нее глаз. На меня накатывали то гнев, то отчаяние, то истерическое веселье.

Сколько же всего произошло за это, еще не закончившееся, лето?! Я вспоминала прожитые дни на опушке леса в доме Семена, вспомнила первую встречу с Макианэлем, я вспомнила тот холод в душе, когда узнала, что моя жизнь зависит от лиэля, по сути– врага, и то разочарование, которое вывело из себя, когда Семинэль и я беседовали в Кушерни у «Шерни». А еще я помнила каждую минуту, проведенную с Маком наедине. И неожиданно стало стыдно, перед собой, перед ним и даже перед Семинэлем, хотя теперь я ясно поняла, что с последним нас связывает только крепкая дружба. Мы просто нужны друг другу. И не важно для чего, но нужны, как воздух! Необъяснимо, но это так. А ведь еще есть Мария…

Вскочив со скамейки, я подлетела к окну и выглянула– никого. С чего вдруг я решила сдаться? Буду искать выход из положения, буду бороться, не для себя так для других.

– Дали, – потеребила я девушку за плечо, присев на корточки рядом.

Она вскинула голову. Ее глаза сияли в тусклом свете, пробивающемся через маленькое окно. Не спала.

– Я думала, ты спишь.

– Не могу.

– Дали, послушай, когда я уходила, Ларинэль открыл глаза. Они еще очень слабы, но обязательно выздоровеют. Но сколько на это уйдет времени– не известно. Ушурам нужна я, а ты… есть шанс, что тебя они отпустят. Мы не должны падать духом.

– Чего они хотят от тебя? – спросила девушка.

– Я– засуха, – усмехнулась я, вспоминая.

Дали нахмурила лоб.

– И что это означает?

– Засуха для реки– смерть.

– Если дождь не пойдет, – вставила девушка.

– Правильно, только дождь– смерть для засухи. Игра слов, а смысл четкий. Макианэль предположил, что засуха я именно для реки жизни Амуги, старой ведьмы, живущей здесь.

– То есть она думает, что ты для нее смертельно опасна?

– Да, – кивнула я и села поудобнее, так же прислонившись спиной к стене, обняв руками колени. – Думаю, есть какое-нибудь предсказание, которое пытается эта ведьма обойти. Но сдается мне, что она сама себя загоняет в ловушку.

– А ты веришь, что предсказания можно обходить? – поинтересовалась девушка.

– Да, – поморщилась я. – Только всегда считала, что единственный способ это сделать– не стремиться его обойти, а лишь в нужный момент отступить в сторону.

– То есть? – не поняла Дали.

– Ну вот смотри. На нашем примере: мне эта ведьма не нужна, я ее знать не знаю и знать не хочу. Но она уверовала, что чтобы спастись, меня надо убить, и сама притягивает к себе: сначала забрала в качестве платы за проход, а сейчас вновь взяла в плен. Зачем? Ведь если бы она оставила меня в покое, мы бы вылечили мужчин и двинулись дальше по своим делам, забыв и про ведьму и ее клан. Понимаешь?

– Понимаю. Значит, если она будет двигаться в том же направлении, пророчество сбудется? Ты убьешь ее?

По спине побежали мурашки.

– Ну нет, это она меня убить собирается, а не я ее. Мне ее смерть не нужна.

Дали повернула ко мне голову, и я тоже посмотрела на нее.

– Знаешь, Оливия, – сказала девушка. – Если ты действительно засуха для нее, я только рада, потому что это дает надежду, что выбраться мы таки сможем.

– Но какой ценой? – спросила я, прикрыв глаза. – Я не хочу никого убивать. Не хочу.

– Выбирать не приходится, Оливия. Если твоя теория верна, и Амуга идет по пути предсказания, то пусть лучше будет так. И я этому только поспособствую. Мы должны выбраться, обе.

Она отвернулась и тяжело вздохнула:

– Не знаю, что вас связывает с Семинэлем, и как подруга Аллин, я не могу сказать, что рада этой связи, но знаю точно: если он тебя потеряет, то мы все потеряем его навсегда.

Я растерялась и молча смотрела на девушку, уставившуюся во тьму перед собой.

– Но он и так не собирается оставаться дома надолго, – прошептала я.

– Уже поняла, но я говорю не об этом, – она прислонилась затылком к стене и посмотрела на потолок. – Раз не известно, что нас ждет, я тебе кое-что расскажу…

Она потерла глаза, вздрогнула от холодного ветра, ворвавшегося в окошко, и обняла себя за плечи.

– Впервые я их увидела двадцать семь лет назад. В наш Дом на переговоры приехали Глава Дома Виру Мадэ и его родной брат, с сыновьями. Это были два совершенно живых, веселых молодых человека. Все время, что они у нас провели, вокруг них крутилась вся знать, все женское общество, вся бурлящая светская жизнь. Постоянно вместе, постоянно смех и шутки, постоянно красивые девушки. Я наблюдала за ними с улыбкой, но порой их поведение отталкивало. Они уехали, прошло лет десять, и на пороге нашего Дома вновь появилась эта пара. Семинэль и Макианэль, а еще приехала Аллин, с которой я, в основном, и проводила время. Мужчины повзрослели. Семинэль активно работал над своими изобретениями, много путешествовал, добывал редчайшие виды трав и веществ. И порой пути добычи были не так порядочны, как хотелось бы думать. А друг его под стать– опасен, умен, хитер, силен и быстр. Ты знаешь, его до сих пор считают самым опасным в стране. А они ведь вместе тренировались, лишь занимались разными делами. Макианэля привлекла безопасность. Специализация– оборотни. В те времена их было много. О ребятах ходили разные слухи, у них было много врагов, но, казалось, это их никак не заботило. Им было плевать на окружающих. Главное– достичь цели. Я держалась от них подальше, а вот Аллин… Мак же ее брат. Она была безумно влюблена в Семинэля, а тот, казалось, этого и не замечал. Они провели у нас две недели, но знаешь, когда уехали, я вздохнула с облегчением. С Аллинэль мы потом так и поддерживали отношения, через магическую почту.

– И сейчас поддерживаете? – спросила я, воспользовавшись заминкой.

– Да.

– Но почему же ты не знала о Ларине ничего? Ведь Аллинэль из Дома Виру Мадэ, к тому же из правящей семьи?!

– А никто и не говорил, – грустно усмехнулась девушка. – Много ли Ларинэлей в стране! Он про себя вообще мало рассказывал, теперь хотя бы понятно почему. Впрочем, и я ему о семье не рассказывала особо. Ох, а ведь все, что сейчас происходит, из-за нас.

Девушка закрыла лицо руками.

– Не переживай, – сказала я, вытянув затекшие ноги, – это просто наша судьба.

– Если с ним что-то произойдет, – прошептала она, – я сама убью эту ведьму. И все равно, что будет со мной потом.

– Дали, – я положила на ее плечо руку. – Не надо так. С ними все будет хорошо, я верю в это. Они все зелье выпили?

– Практически да. Я еще в наши с тобой фляги намешала. Но кто их теперь напоит?

– Справятся, – твердо ответила я. – Ты молодец, все сделала правильно.

– Спасибо.

– И тебе, – выдохнула я, морщась. Царапины на лице и пальцах стали пощипывать. Да и голова разболелась от запаха сырости и пыли.

Мы замолчали. Я вновь стала погружаться в тяжелые мысли. Да еще и полученные знания не вселяли оптимизма. И представить сложно, чтобы Семен был таким, каким его описывает Дали. А Макианэль… Трудно понять, насколько он изменился. Ведь я не знаю причины.

– Дали, так что потом произошло?

– А я не знаю.

– То есть как? – нахмурилась я.

– А вот так. Что-то просто произошло. Что-то страшное. Там была замешана знатная семья из какого-то Дома. Все держится в тайне. Даже Аллин мне ничего не рассказала, хотя все знает. Ведь она тоже участвовала в тех событиях. Это было почти десять лет назад, точно уже не помню. Знаю, что кто-то погиб. Случайно или нечаянно, понятия не имею. Ходили слухи, что руку к этому приложил Маккианэль. Семинэль после тех событий ушел в науку, перестал путешествовать и участвовать в жизни Дома. С Макианэлем они стали врагами. Я слышала, что они друг друга ненавидят, но судя по тому, что вижу сейчас, верится с трудом. Хотя… кто их там знает. Ларинэль мне еще ничего не рассказывал, да и о нем, как ты знаешь, я узнала три дня назад от Семинэля.

– Я правильно понимаю, Семинэль и Аллинэль были обручены?

Девушка кивнула.

– Она была назначена Спутницей для него. Но, Семинэль… он ее совсем не воспринимал. Поначалу и не замечал, как она крутится и выбивается из сил, чтобы вернуть его к жизни. Два года она ходила за ним словно тень, а потом вдруг все стало налаживаться. Он будто очнулся. Стал опять за собой следить, но из лаборатории не вылезал. Его отцу это очень не нравилось, ему нужен был наследник, а Семинэль будто и позабыл о своих обязанностях. Аллинэль писала, что он и Глава Дома совсем не общаются, и на нее стали наседать.

– Наседать? – переспросила я.

– Ага. Чтобы она повлияла на Семина. Они хотели, чтобы он оставил свою лабораторию, прекратил там жить, начал заниматься политикой, да и женился, в конце концов. Но Аллинэль не смогла этого добиться. В семье начались скандалы. И отец предложил выбор– передать право наследования брату и катиться куда пожелает, или стать Главой Дома к чему его и готовили.

– Он выбрал уйти, – прошептала я.

– Нет, – неожиданно ответила девушка. – Семинэль обратился за поддержкой к Аллинэль. Ради нее он готов был остаться, но при условии передачи прав наследования брату. Он не хотел править, но готов был помогать, и ему нужна была всего лишь ее поддержка. Но девушка не поняла, она решила, что раз он дает ей выбор, значит, она ему дорога и сможет его переубедить. И она сделала глупость– встала на сторону его отца. Сказала, что останется с ним и поможет ему во всем, в том числе и с лабораторией, если он станет Главой Дома. Она жалеет об этом до сих пор.

– Он ушел?

– Да. Но знаешь, я его понимаю. Уж не знаю, что там произошло, Семинэль был сломан, как я понимаю, у него жизнь по крупинкам собиралась. А Аллин вновь ее разбила. Мне кажется, он на нее очень надеялся. Жаль их обоих. Она до сих пор надеется. И я надеюсь, уж прости.

– Ничего, – потерянно прошептала я.

– Но вот в нем я сейчас не уверена. Если раньше-то неизвестно было, что он испытывал к Аллин, то теперь и подавно. А что касается тебя…

Она замолчала и чуть наклонила ко мне светловолосую растрепанную головку.

– Говори, – сказала я. И так плохо, хуже уже не будет.

– Ты ему очень дорога. Я немного понаблюдала, – она запнулась, но тут же продолжила, – он глаз с тебя не сводит, все время о чем-то думает, а еще ревнует. Стоит Макианэлю приблизиться, как в лице меняется.

Я тихо засмеялась:

– Мне почему-то кажется, здесь не та причина, о которой ты думаешь.

– Я видела, как вы в лесу целовались. Разве это не причина?

Я горько усмехнулась:

– Поверь, нет.

Говорить о том, что этот безрассудный поступок и для нас остался загадкой, не хотелось. Да и вообще не хотелось рассказывать о наших отношениях, в которых мы и сами не разобрались.

– Тогда я не понимаю, – призналась Дали, поднимаясь с пола.

– Мы нужны друг другу, на то есть причины. А еще мы друзья, этого никому не изменить. Друзья, Дали, и только.

– Но все же, Оливия, делай что хочешь, но жива останься, пожалуйста. Ради нас всех, – попросила девушка, стряхивая пыль со своего черного костюма.

Я засмеялась:

– Дали, ты так говоришь, будто я сама решила свою жизнь укоротить.

– Я видела твое лицо, там, на поляне. Ты прощалась с ними… – развела девушка руками.

– Да. Но ведь уже через минуту меня может не быть, Дали. И навряд ли я смогу это изменить. Здесь магия не работает, а воин из меня еще тот…

– Зато ты можешь быть страшна в гневе, – тихонько засмеялась девушка, стоя надо мной. – На всю жизнь запомню, как ты влетела в дом с крапивой в руках и бросила ее в того, кто может тебя убить так быстро, что не заметишь…

– Да не такой он и страшный, – улыбнулась я. – Когда не угрожает и ведет себя спокойно.

– Угу. Но сдается мне, что от водяной и места мокрого не останется.

– И поделом.

Дали подошла к скамейке и присела:

– Интересно, что же там был за яд, что даже Семинэль не почувствовал.

– Не знаю, – пожала я плечами. – Но я вчера в пустой пузырек отлила из фляги Мака, если мою сумку не потеряют, потом разберутся.

– Надеюсь. На лиэлей не все яды действуют, а тут…

За дверью послышались голоса. Переглянувшись, мы вскочили на ноги.

Дверь распахнулась, чудом не слетев с петель, и увидев на пороге хиленькую старушку, я очень удивилась. Сколько же силы скрыто в этой маленькой крючковатой фигурке? Ее страшные почти белые глаза впились в меня, на морщинистом лице читалась злость, губы вытянулись в тонкую линию. Постояв несколько секунд, она, отбросив палку, на которую опиралась, быстрым шагом приблизилась ко мне и наотмашь ударила по многострадальной щеке, поцарапав ее странным перстнем, усеянным по кругу камнями.

– Не надо! – крикнула Дали, отстраняя меня от безумной ведьмы.

– Убью своими руками, – прошипела старуха.

Прижимая к щеке ладонь, удивленно приподняла брови и, подавив внутренний страх, улыбнулась:

– Я думала, вы не можете говорить на нашем языке.

Ты лишь усмехнулась и, развернувшись, побрела прочь. Подняв палку, человек в коричневом балахоне, лицо которого скрывал глубокий капюшон, произнес:

– Готовьтесь. На рассвете она вас убьет сама.

– Какая честь, – фыркнула я.

– Зато наверняка, – спокойно ответил мужчина и развернулся, чтобы уйти.

– Постойте! – вскрикнула я и, подбежав, вцепилась в рукав плотной одежды. Он остановился, но не обернулся. – Вы сказали, что убьет «нас»… Дали ведь здесь не при чем. Прошу, отпустите ее.

Он немного помолчал.

– Пожалуйста, – снова попросила я.

– Не мне решать, – бросил мужчина и, отцепив мою руку холодными пальцами, ушел, плотно закрыв дверь.

Я не могла пошевелиться. Как же так? За что?

– Не переживай, Оливия, – положила девушка мне руку на плечо, – я и не думала, что будет по-другому.

– Это не правильно, – прошептала я, леденея от ужаса.

– Да нет, – усмехнулась Дали, – все правильно. Что им с меня взять?

– Но если лиэли узнают, они же придут сюда, и тогда от их клана ничего не останется, – предположила я. – Зачем так рисковать?

– Если найдут доказательства… А если нет, лиэли не будут трогать их клан. Ведь эта деревня не единственная, – пояснила она, убрав руку с моего плеча.

– Надо бежать! – я снова подбежала к окну.

– Хочешь в него попытаться вылезти? – удивилась девушка.

– Да, – тихо ответила.

Неожиданно в висках запульсировала резкая боль. Я прислонила к ним прохладные ладони. По телу прокатилась дрожь.

– Послушай, Дали, а ты знаешь заклинание истинного облика? – спросила, а потом, закрыв глаза, помотала головой. – Не важно. Забыла, что магия здесь практически не работает.

– Я тебя не понимаю, – призналась она, снова присаживаясь на лавку. – Но заклинание это знаю, правда, плохо.

Происходило что-то странное. В ушах появился шум. Перестав морщиться, чтобы не пугать девушку, я развернулась и прислонилась спиной к прохладной стене, посмотрев на Далиранэль. Несмотря на уверенность, пропитавшую ее голос, выглядела она как загнанный зверь. Дали рассматривала деревянный пол широко раскрытыми глазами, будто пытаясь найти там подсказку, как выбраться из нашего плачевного положения.

– Дали, – позвала я, сжав ладони в кулаки. – Знаешь, я же не просто человек.

– Это как? – нахмурилась она.

– Да вот так. Меня ведьма заколдовала и теперь я– кошка. Семинэль меня постоянно в человека перевоплощал, пока что-то не произошло по дороге к вам, из-за чего я все еще в своем теле.

– Это ты меня так развеселить решила? – улыбнулась девушка.

Мне было не до веселья. В груди заныло, боль в голове усилилась. Я на несколько секунд зажмурила глаза, показалось, что меня сейчас разорвет на кусочки.

– Дали… Знаешь, Дали, если бы я снова стала кошкой, я смогла бы принести через это окошко хотя бы нож или что-то еще, что помогло бы выбраться отсюда, на худой конец– защититься.

Девушка еще больше побледнела, между ее бровей появилась складка:

– Так ты не шутишь?

Я помотала головой.

– Но раз ты не можешь стать опять кошкой, зачем рассказала? – растерялась она.

– Не знаю, мне как-то страшно, не хорошо. Что-то с телом…

Неожиданно живот скрутило сильным спазмом. Застонав, я упала на колени, Дали тут же вскочила и подбежала ко мне.

– Оливия, что случилось?

– Не знаю, – выдохнула я.

– Не пугай меня, – дрожащим голосом попросила она, помогая встать.

И тут в глазах начало темнеть.

* * *

Мои уши уловили странные шорохи, а в носу знакомо закрутилось множество запахов. Чья-то ладонь опустилась на голову и аккуратно погладила. Я открыла глаза и вскочила… на четыре лапы.

Повернув голову, встретилась с усталыми глазами Дали. В комнате было уже темно, хотя за окном еще синели сумерки. Девушка держала меня на коленях, сидя на лавке.

– Наконец-то проснулась, – прошептала она. – Здесь так страшно одной.

Я спрыгнула на пол и подбежала к стене с окном.

– Хочешь попробовать выбраться? – спросила девушка и, поднявшись, медленно подошла ко мне.

Я кивнула. Выбраться– не выбраться, а хотя бы оружие попытаться принести стоит. Как же так? Почему я снова кошка? Вроде бы и на руку, а почему-то горько. Умереть в кошачьем обличие… Хотя, так у Марии есть шанс остаться человеком, если, конечно, наши жизни не связаны слишком уж сильно. Впрочем, в таком виде и поймать меня будет нелегко, бегать-то я научилась, но Дали… Ни за что ее не брошу!

– Давай, я подсажу тебя? – неуверенно предложила Далиранэль.

Я отрицательно махнула головой. Нужно все же проверить, смогу ли я сама забраться на узкий подоконник. Ведь с той стороны подсаживать будет некому.

Будто поняв мою мысль, девушка отошла в сторону, предоставив место для разгона. Я отбрела подальше и, разбежавшись, неуклюже, впрочем, как и всегда, запрыгнула на подоконник, чуть с него не соскользнув.

– Отлично! – обрадовалась Дали.

Я обернулась и махнула девушке черной лапой.

– Удачи, – грустно прошептала она, обняв себя за плечи. Да, сидеть в этом холодном домике ночью не очень приятно, в человеческом-то теле…

Аккуратно высунув мордашку из окна, я оглядела пустынный двор и спрыгнула на утоптанную землю. Если танцы у них организовываются каждый день, то нужно поторопиться, иначе скоро здесь будет много людей. И все бы ничего, если бы в этой деревеньке была бы хоть одна кошка… Даже в таком виде я рискую своей мохнатой головой.

Подбежав к углу «нашего» треугольного дома, выглянула. Дверь маленькой тюрьмы охраняется мужчиной в балахоне и высоким воином. Что же, пока они не начали обход, стоит куда-нибудь убежать. Вопрос: куда?

Около дома, напротив, через круглую пустынную площадку у костра, я заметила горку мусора. Лавируя между пеньками, быстро перебежала на другую сторону.

К сожалению, куча тряпья и испорченной посуды мне ничем не помогла. Неподалеку что-то скрипнуло, я прижалась к земле, притворившись частью мусора. Совсем близко раздались шаги, потом стук, снова скрип и наступила тишина. Я привстала. Дверь соседнего дома оказалась чуть приоткрытой. Через несколько секунд я уже неторопливо проходила в комнату, освещенную мягким светом, стоящей на столе свечи. Это помещение было уютным и теплым. Широкая кровать, полки с потрепанными книгами, небольшой шкаф, мягкий серый коврик посреди комнаты, сделанный из гладкой шкуры какого-то животного, тумба с посудой и маленькая магическая плитка на ней. В воздухе витал запах горных цветов, источник нашелся в углу– подставка и маленькая ваза. И ничего, что могло бы помочь. Ни ножа, ни вилки, ничего острого. А ящики в тумбе не открыть.

Вдалеке снова скрипнула дверь, послышались торопливые шаги. Испугавшись быть замеченной, я не стала рваться наружу, а залезла под кровать, надеясь, что дверь не запрут. В комнату зашли двое. Они о чем-то тихо переговаривались на уже знакомом мне языке Ушуров. Женский голос был смутно знаком, а потом вдруг он произнес:

– Я не хотела бы, чтобы нас подслушали.

– Многие маги знают «всеобщий», – ответил мужчина.

– Маги далеко, – отмахнулась девушка.

– Да, но что скажут люди, когда узнают, что и я говорю свободно? Майлит, не пойму, почему ты так волнуешься?! К чему это все?

Он подошел к столу и присел на стул, девушка сделала тоже самое. Она нервно стала постукивать мыском сапога.

– Акин, пойми же, Амуга совсем безумна. Я бояться за тебя. Она накличет беду на наш клан! Да и большинство предсказаний, как мне кажется, она выдумывает, потому что те совершенно отличаются от увиденного мною.

– Она опытная… – засомневался собеседник.

– Что? Акин! Но я же тоже вижу, у меня тоже есть дар! Почему вы не верите? – чуть ли не плача спросила она.

– Амуга сказала, что посеянное в тебе семя дара, еще не дало ростки.

– Какая чушь! – девушка вскочила и засеменила по комнате. – Она сказала это при всех?

– Да, вчера, – угрюмо откликнулся мужчина.

– Но я уже как десять лет могу видеть! – она остановилась. – Но знаешь, больнее всего то, что ты ей поверил.

– Я не…

– Поверил! – припечатала она.

Мужчина тяжело вздохнул.

– Я не совсем разбираюсь в том, о чем вы говорите, в вашем даре. Прости, Майлит. Мы все равно ничего не можем изменить. Маги на стороне Амуги.

– Маги на ее стороне, потому что она говорит то, что они хотят услышать. Но когда-нибудь она ошибется так, что мало не покажется. И хорошо, если никто не погибнет. Мы можем все изменить.

– Что? – удивился мужчина.

– Два дня назад я видеть смерть одного из лиэлей, – доверительно прошептала девушка.

Я насторожилась.

– И что?

– Но знаю точно– они все живы.

– Не понимаю, к чему ты ведешь, Майлит.

– После первого видения я подумала, что это конец– все лиэли умрут и смерть девушек неотвратима, что Амуга сможет обойти предсказание и продолжит «пить нашу кровь», – взволнованно пробормотала девушка. – Но сегодня, перед тем как двинуться в путь, я снова «увидела»! Все трое мужчин были живы, понимаешь, они находились здесь, в нашей деревне! Поэтому я дала той девчонке с ними попрощаться, зная, что, скорее всего, она их предупредит…

– Что? – мужчина вскочил на ноги. – Почему же ты никого не предупредила, Майлит? Почему не посоветовалась со мной?

– А зачем? – искренне удивилась она. – Неужели ты не понимаешь, что все это правильно? Да и времени у меня не было.

– Что правильно? Смерть Амуги? А ты не подумала о том, что будет с остальными? – повысил голос мужчина. – Здесь дети и женщины! Кто сказал, что лиэли их не тронут? Ты даже не представляешь, на что они способны! Ты давала гарантию, что они мертвы!

– Не кричи! – рявкнула Майлит. – Я не давала гарантию, лишь сказала, что видела смерть. Мне неважно, на что они способны ради этих девушек. Но интересно на что был бы способен ты, Акин?! Что бы ты сделал, если бы меня взяли в плен, только потому, что какая-то старуха решила, что я– засуха, не понимая, что сама эту засуху притянула?

Я практически не дышала и не переставала говорить «спасибо» этой сильной девушке.

Акин долго молчал, но потом ответил:

– Ты права, Майлит, я бы убил каждого, кто посмел бы до тебя дотронуться. И сейчас я тоже думаю о тебе, поэтому считаю, что нужно предупредить остальных.

– Что? – воскликнули мы обе. Хорошо, что меня не слышно…

– Майлит, это ты увела девушек, это ты строила из себя злобную воительницу, это ты в прошлый раз разбила ей голову. Неужели думаешь, что тебя кто-то пощадит?

– А что будет со мной, если Амуга узнает? Что будет с тобой, если ведьма останется жива? Я хочу, чтобы она умерла! – прошипела девушка.

– Она же твоя родная тетя! И при чем здесь ты и я? – растерялся мужчина.

Девушка снова села на стул.

– Я видела кое-что, очень давно… – прошептала Майлит. – Она должна отправить тебя в Пустошь, к «беглым холмам» за каким-то редким цветком, которого там никогда не было и не будет! И ты не вернешься оттуда, Акин, никогда не вернешься. Она хочет убить тебя и пойдет для этого на все.

– Не понимаю, зачем ей это, – недоверчиво произнес мужчина.

– Все элементарно. Ты уже сделал мне предложение, а после замужества, место верховной ведьмы нашего клана перейдет ко мне, по закону. Впрочем, ты и сам это знаешь, – тихо ответила она. – Амуга жадная и безумная, она власть не отдаст и если понадобится, то и меня убьет.

– Не знаю, Майлит, ты же сама говоришь, что видение было давно. Может быть, все уже изменилось? Может быть, и Амуга изменилась. Ведь лиэли живы, значит, то видение уже не работает.

– Вовсе нет, – уверенно сказала Майлит, постукивая мыском сапога. – Я видела смерть, но его могут спасти.

Я вскочила на лапы. Как же так? Что и с кем случилось? Может быть, необходима помощь, а я тут расселась и бесстыдно подслушиваю?

На улице знакомо прозвучала барабанная дробь.

– Надо идти, Акин, танец… – устало прошептала девушка.

– Да, надо. Хотя не вижу в сегодняшнем дне ничего хорошего, чтобы его благодарить…

– Не говори так, Акин. Мы его прожили, никто не умер, никто не заболел. Ты рядом, ради этого я готова танцевать хоть по два раза на дню… – она запнулась, но тут же добавила, – танцевать для тебя.

– Майлит, но ты уверена, что с нами всеми ничего не случиться, если лиэли все-таки придут? – спросил Акин. Его ноги устремились к ней и замерли в паре сантиметров от кожаных серых сапожек.

– Я видела рассвет, Акин. Он был красив, а на душе было спокойно. Не знаю, что принесет приход этих сильных мужчин сюда, не знаю, останутся ли девушки в живых, но уверена, что умрет Амуга и закончатся наши проблемы. Все будет хорошо, Акин, обещаю тебе.

– Так что ты будешь делать, когда лиэли будут здесь? – помолчав, спросил он.

– Помогать им.

– Но если Амуга все же останется жива…

– Если она останется жива, то нам уже мало что поможет, – девушка встала, оказавшись с мужчиной слишком близко, и… я почувствовала себя лишней. Но ничего не поделаешь, придется молча сгорать со стыда.

Наконец-то решили уйти. Девушка открыла дверь, но пробормотала:

– Акин, иди, я скоро.

Как только дверь за мужчиной закрылась, она развернулась на месте и тихо спросила:

– Кто здесь?

Я затаилась от страха. Такого поворота никак не ожидала. Что ж так не везет?

– Ну же, выходи, я видела только что черную тень. Я не трону тебя.

Как это видела? Ну что же делать? С другой стороны, выход тут только один, и если она уйдет, воспользоваться им уже не смогу.

Нехотя сделала несколько шагов и оказалась на виду. Племянница Амуги смотрела на меня с интересом, сузив голубые глаза. Высокая, красивая и практически раздетая: короткая белая юбка, не скрывающая длинные ноги, и короткая серая майка на толстых бретелях, не закрывающая живот. Как же могут они спокойно ходить в таком виде? Неужели не холодно по вечерам? Ох, куда вечно скачут мои мысли…

Она запустила пятерню в темные кудри, убирая те, что упали на лоб:

– Ты– одна из тех, кого заперли?

Кивнула.

– Занятно. И ты, конечно, все слышала.

Опять кивнула и опустила взгляд в пол, извиняясь.

– Ясно, – устало ответила девушка.

В дверь постучали, мы обе бросили на нее взгляд.

– Мне надо идти. Стой на месте.

Она меня аккуратно обогнула и залезла в один из ящиков тумбы. Когда повернулась, в ее руках что-то блеснуло, и я инстинктивно попятилась назад.

– Не бойся, – подняла она свободную руку. – Это маленький нож, донести сможешь?

Смогу, конечно!

– Большего ты все равно не найдешь. Мы всегда прячем то, что может унести жизнь…

Девушка присела, я медленно подошла, аккуратно лизнула ее палец в знак благодарности, и взяла маленький ножичек в рот. Майлит улыбнулась. Она сейчас так сильно отличалась от той, что утром вела нас в эту деревню, что я на мгновение засомневалась… Может быть все же сестра? Но нет, эти яркие красивые глаза и смелый взгляд я уже ни с кем не спутаю.

– Идем, сейчас темно, никто не заметит тебя.

Мы подошли к двери. Она вышла первая, ненадолго оставив дверь приоткрытой, будто осматриваясь. Я быстро выскочила и побежала вдоль пеньков. Темнота и танцующие сделали свое дело– меня никто не замечал. На стенах домов красиво отражалось пламя и тени. Полюбовалась бы, да слишком опасно. До дома-тюрьмы добралась быстро.

Оставалось незаметно влезть в окошко.

Я отошла поближе к первому кругу людей, сидящих на импровизированных табуретках, и уже хотела было разбежаться, как заметила приближающуюся из-за угла нашей тюрьмы тень. За спиной раздался хохот, я вздрогнула и, развернувшись, влезла в маленький проход между пеньками. Прижавшись к земле, я замерла, наблюдая, как маг в коричневом балахоне медленно идет вдоль стены. Как только он скрылся за углом, я, не медля ни секунды, вылезла и рванула к дому. Оттолкнувшись от земли, прыгнула и оказалась на подоконнике.

– Оливия! – раздалось тихо.

Послышались торопливые шаги, и передо мной из тьмы комнаты выплыло бледное личико Дали. Она протянула ладонь, и я в нее положила узкий нож.

– Ты смогла, – улыбнулась девушка.

Конечно, смогла. Не вернулась бы иначе. Жаль, что найти что-нибудь еще не удастся, если Майлит сказала правду, в чем я, впрочем, не сомневаюсь.

– Мяу, – сказала я, махнув головой, чтобы девушка отошла. Не сидеть же мне век на узком неудобном подоконнике…

Она поняла, и когда путь был свободен, я прыгнула, но что-то пошло не так. Воздух вокруг сгустился, знакомо зашумел ветер в ушах, и я оказалась в центре воронки. Тошнотворное головокружение и жесткое падение.

– Ууу, черти лесные, – упав, протянула я. – Бедные коленки.

– Ты опять человек? – раздался рядом удивленный голос Дали.

– Как видишь, – пробормотала я, вставая. – Вовремя, не правда ли? Еще бы чуть-чуть и множество враждующих глаз увидели голую пленницу не взаперти…

– Да уж. Зато было бы, что рассказать внукам, – усмехнулась девушка. – А я-то не верила в чудеса.

– А я вот в них верю. Все-таки жива до сих пор… Дали, где мой комбинезон? Тут ничегошеньки не видно.

– Он на лавке, – ответила она.

Я похлопала глазами, пытаясь рассмотреть в кромешной темноте сей предмет скудной обстановки, но это не помогло. Двинулась наощупь.

– Ой, – вскрикнула, врезавшись побитыми коленями в лавку. – Кажется, нашла.

Быстро переодевшись, я усадила Дали рядом и рассказала о своем маленьком путешествии.

– Надеюсь с ними все хорошо, – прошептала девушка.

– Я в этом уверена, – твердо сказала в ответ, хотя внутренняя дрожь не исчезнет, пока не увижу каждого из них.

– Оливия, надо готовиться. Не знаю к чему, но мы не должны сдаваться и ждать, когда за нами придут. Видения могут меняться, и неизвестно, что ждет нас там, впереди.

– Наверно, – кивнула я. – Но готовиться мы можем разве что морально. А еще необходимо поспать.

– Да, надо бы, – согласилась она.

Мы кое-как примостились на полу под окном, за которым все еще длилось веселье. Я долго слушала странную музыку, но через некоторое время все же заснула.

* * *

Холод, казалось, пробрался даже глубоко в душу.

Солнце еще не успело озарить небо первыми лучами, когда я проснулась от стука собственных зубов. Спать в такой обстановке было невыносимо. Поэтому мы с Дали стали наворачивать круги по комнате, пытаясь согреться. Мои пальцы совсем обледенели и не желали двигаться, но я их разминала, не останавливаясь ни на секунду. Мой серый, довольно-таки тонкий, комбинезон совсем перестал греть.

– Если так дальше пойдет, то казнить будет некого, – хлюпая носом, просипела я.

– Это точно. А может на то и рассчитано? – севшим голосом ответила девушка.

– Ха-ха, скорее, таким образом они пытаются ослабить жертву.

– Садисты, – вздрогнула девушка, покрывшись мурашками. Посмотрев на ее руки, и я ими покрылась.

– Дали! – осенило меня. – Давай волосы распустим, с ними-то будет теплее.

– Давай, – согласилась девушка, остановившись, и стала вынимать шпильки из неизменного пучка. – Хотя у меня не такие длинные, как у тебя.

– И все же, – ответила я, расплетая косу, – так теплее.

– Наш с тобой легкий загар приобрел серый оттенок, – засмеялась Дали, рассматривая меня. – Необычно. Ларинэль бы оценил.

– Может, нежитью претворимся? – предложила я, рассматривая шелковистые белокурые волосы девушки. – Испугаются и…

– Убьют на месте, – перебила Дали, хихикая.

Немного посмеявшись, мы вновь стали быстро ходить по комнате. За окошком становилось все светлее, но деревня, казалось, и не собиралась просыпаться. Во мне поселилось нетерпение. Нет, я ждала далеко не начало казни, хотелось вновь увидеть нахального охотника, сероглазого мага и веселого, обворожительного Ларинэля. И я волновалась за них, поэтому, даже немного согревшись, не могла сесть на скамейку и успокоиться.

Как только солнце выглянуло из-за верхушки соседней горы, послышались скрипы дверей и радостные голоса. А мы с Дали, прислонившись спиной к стене у двери, стали ждать.

– Как думаешь, скоро за нами придут? – спросила девушка.

– Думаю, скоро. Им и так пришлось по непонятным мне причинам пережидать ночь. Ведь проще было нас убить еще вчера, не так ли? – поморщилась я.

– Да, я тоже думала об этом… Оливия, что с ножом будем делать? – спросила она, достав его из кармана.

– Положи его так, чтобы был не виден, но при этом было не сложно достать, – порекомендовала я, большее в голову и не лезло.

– Но почему ты не хочешь его сама взять? – удивилась девушка.

Я заглянула в ее взволнованное лицо и улыбнулась:

– Дали, с меня начнут, шансов совсем мало, понимаешь?

– Нет, не понимаю, – насупилась она. – Неужели тебе не страшно? Ты так говоришь, будто смирилась! Ты же обещала не сдаваться?!

Я отвернулась, посмотрев на окошко. Действительно, почему-то не страшно. Будто все идет своим чередом. Мне бы только увидеть друзей, хотя бы одним глазком. Убедиться, что с ними все в порядке. Дома все в порядке, я давно для них умерла. Дядю жалко.

– Я не знаю что сказать, Дали. Может быть, я пока что не могу осознать происходящего? У меня лишь легкое волнение, как перед экзаменом, к которому я не готова.

– И все же, Оливия, этот нож возьмешь ты, и не спорь! – заявила девушка и стала засовывать его в узенький, еле заметный карман на моем правом бедре.

Я тяжело вздохнула, но спорить не стала.

– Мы должны думать о побеге и при первой возможности это сделать, – решительно заявила Дали. – Вспомни, как выглядели ребята вчера! Я верю, что они живы, но не уверена, что в таком состоянии смогут прийти сюда, да еще и вытащить нас…

Что же, Дали озвучила то, что я долго от себя гнала. Ее слова слишком правдоподобны, но пока она их не произнесла, я все же надеялась на чудо. А что теперь?

Я прикрыла глаза, неподалеку стали раздаваться взволнованные голоса.

– Кажется, это за нами, – прошептала девушка. – Давай, первого вошедшего в плен возьмем.

Я засмеялась.

– Ты в это веришь? – спросила, посмотрев на улыбающуюся лиэльку.

– Мечтаю, – пожала она плечами.

– Можно было бы, если бы нож был не один. А то отнимут и все…

Скрипнул засов на двери, и она снова распахнулась, чуть не слетев с петель. Старуха ворвалась в помещение и замерла, обводя глазами комнату. Мы смотрели на нее сбоку, Дали даже сжала губы, чтобы не расхохотаться. Ведьма принарядилась: белая длинная шелковая юбка и такая же мешковатая туника. Интересно, это она под цвет глаз костюмчик подобрала?

– Вы не нас ищите? – смилостивилась я.

Она резко обернулась, напомнив мне в этот момент кипящий чайник, разве что пар из ушей не валит. Ведьма называется, даже не почувствовала наше присутствие!

– Взять, – коротко приказала, и в комнату ввалились два шкафоподобных добрых молодца. Они окинули нас взглядом, будто не зная как подступиться. Я отлипла от стены и подошла сама.

– Ведите, – разрешила им.

Один из мужчин взял меня крепко за плечо и с остервенением поволок на улицу, будто я сопротивлялась. Что за обращение с безоружными женщинами? Никакого воспитания у этих Ушуров.

Я прикрыла свободной рукой глаза от яркого утреннего солнца. Народу собралось много. Убежать не получится, впрочем, я и не сомневалась. Майлит и Акина среди толпы видно не было.

Детина грубо схватил мои руки и связал их за спиной толстой веревкой, да так, что пальцы нормально не соединишь, а значит и наколдовать что-то сильное не получится.

Нас повели по тропе в сторону от деревни. Дрожь в теле усилилась, но я невозмутимо шла вперед, не сопротивляясь, и, к своему стыду, даже не помышляя о побеге. Да и о каком побеге может идти речь, когда нас окружили почти все жители этой странной деревни? Хорошо, хотя бы детей не приволокли. Ох, а лица-то какие счастливые у всех… Неужели и вправду думают, что все, что происходит – благо? Интересно, хоть кто-нибудь спросил, в чем моя вина?

Нас привели на небольшую поляну на краю обрыва, окруженную невысокими холмами. Деревня исчезла из виду. Люди толпились со всех сторон. Наконец-то остановились. Я морщилась от яркого солнца и смотрела на пожухшую травку под ногами. Ветер играл с волосами, кидал их в лицо, и даже не поправишь. Навряд ли кто-нибудь развяжет мне руки.

И все же хорошо, что родители не знают о том, что я жива. Смогли бы они вновь пережить мою смерть? Не думаю. Но как же хочется вновь побывать в маминых объятьях, увидеть добрые глаза отца, услышать звонкий смех сестры.

Я зажмурилась, не веря, что все это происходит со мной. Рядом послышались шаги.

– Оливия, – прошептала Дали. – Надо что-то делать. Мне кажется, ребята не справятся с таким количество магов и людей.

– Но я не знаю что, – замотала я головой. – Даже если магией развязать руки, нас тут же схватят. А пара боевых заклинаний в нашем исполнении будет как укус комара, не говоря уж о том, что высосет все силы.

– Но мы не можем просто сдаться, – пискнула Дали.

Я открыла глаза и подняла голову. Пробежалась глазами по радостным лицам людей. Взгляд остановился на пустом пространстве впереди.

– Они хотят нас сбросить с горы? – не поняла я.

– Видимо, да, – неуверенно ответила девушка.

– Дали, ослабь веревку, но не развязывай до конца, ты же это умеешь? – прошептала я.

– Попробую, – ответила она.

Ведьма бодренько нас обогнула и встала напротив. Полный превосходства взгляд огромных глаз, зловещая улыбка на морщинистом лице с впалыми щеками, седые кудри взъерошенные ветром. Надеюсь, если я все-таки выживу, она не будет мне сниться. Кошмары не люблю.

– Не боишься? – спросила она меня, искривив губы в усмешке.

Я неопределенно пожала плечами.

– Посмотрим, что ты скажешь позже.

Она подала своим людям знак и высокий мужчина в балахоне с капюшоном, взяв Дали под руку, потащил вперед, к ведьме.

– Что вы делаете? – растерялась я. – Отпустите ее? Да что с вами со всеми, мы ведь ничего не сделали!

– Пока что! – кивнула женщина. – Но и не сделаете, уж я об этом позабочусь.

Дали повели к краю обрыва и поняв, что к чему, девушка засопротивлялась. Пытаясь вырваться, она повисла на руках мага, но тот, не останавливаясь, продолжил ее тащить дальше.

– Прекратите! – крикнула я и побежала вперед, но ведьма вскинула руку, отбросив меня назад. Хруст плеча, на которое я приземлилась, и невыносимая боль, на мгновение выбили из реальности.

Я слышала свой стон и крик Далиранэль будто издалека. Открыв глаза, попыталась встать, но тут же упала. Я отыскала глазами девушку и, собрав все силы, соединила пальцы. Магия откликнулась неохотно, но пальцы чувствовали невидимою веревку, медленно полетевшую к лиэльке. Когда волшебное лассо было на Дали, веревка натянулась. Я крепко вцепилась в нее двумя руками, ожидая самого худшего, и это худшее наступило довольно быстро. Вскрикнув, Дали исчезла из виду, а волшебная нить дернула и потащила меня к обрыву. Я перестала слышать и видеть, вокруг была только боль, она впивалась камнями в тело, выкручивала руки, пульсировала в голове. Это был самый безрассудный поступок в моей жизни. Не за что зацепиться, нет возможности отвлечься. И стало определенно ясно, что приближается обрыв, который теперь получит две жертвы.

– Остановить! – услышала я совсем рядом голос ведьмы, а потом тело прижали к земле.

Руки снова дернуло и, не стерпев, я тихо застонала.

– Отпусти веревку! – завопила ведьма мне на ухо.

– Ни за что, – прошептала я, теряя сознание. – Что все не по плану? – улыбнулась ей.

Неожиданно веревка перестала тянуть, я выдохнула, но тут же затревожилась. Ведь это означает, что с Дали что-то случилось! Но волшебная нить все еще в руках…

Я открыла глаза. Солнце медленно врывалось во тьму, боль стала отступать и я рассмеялась, чувствуя как по щекам текут слезы.

– Я смотрю, ты отпустила, – запыхтела старуха и слезла с меня. – Поднимите ее!

Меня поставили на ноги. Я устало огляделась. Люди сбились в небольшие группки. Больше не веселятся, в глазах ужас.

– А вот теперь твоя очередь, – пророкотала старуха.

Я снова сложила пальцы и чуть ослабила веревку. Повернувшись к ведьме, улыбнулась.

– Что, мало тебе? – поджала она губы.

– Ты зачем пыталась меня спасти? – прохрипела я.

– Чтобы смерть твоя не выглядела в глазах остальных героическим поступком, девочка, – прошептала она, мерзко улыбаясь, обнажив свои острые зубы.

Старуха вынула из-за пояса острый кинжал и подошла еще ближе, а я снова рассмеялась. Стою тут с вывихнутой рукой, вся исцарапанная, в синяках и кровоподтеках, не в силах пошевелиться, и она все равно меня боится.

– Амуга, остановись! – раздался крик.

Я обернулась. С холма бежала Майлит.

Амуга что-то пробурчала себе под нос и схватила меня за волосы. И тут я почувствовала знакомую магию, которая за несколько месяцев стала почти родной. Значит, Семинэль жив.

Люди вокруг начали оседать, все, кроме магов. Майлит притормозила, осматриваясь. У меня вновь закружилась голова, ноги ослабли, но ведьма, почувствовав, что я падаю, только сильнее намотала на руку волосы и вздернула вверх.

– Не смей падать! – прошипела она на ухо. – Пошли.

Она потянула меня к обрыву.

– Отпусти ее, – раздался спокойный голос, от которого по телу мурашки побежали.

Я быстро моргала, но в ушах шумело и неотвратимо темнело в глазах. Мне так хотелось увидеть Макианэля, но ничего не получалось, и внутри стала зарождаться паника. Неужели я больше никого не увижу? Ведь если ведьма захочет скинуть меня вниз, у нее это получится. Больше нет сил сопротивляться.

Амуга притормозила, а потом звонко рассмеялась, словно девчонка, а не старуха.

– Ты думаешь, что меня это остановит? – спросила она охотника.

Сквозь темную пелену стали проступать силуэты. Макианэль стоял рядом с Майлит, он не касался девушки, ее шеи касалось блестящее на солнце лезвие ножа.

Ведьма скопировала его действия, и я почувствовала, как по моей шеи побежала теплая струйка крови. Маги стояли в сторонке, будто не собираясь вмешиваться, замерли, словно статуи. Макианэль пристально смотрел на меня.

– Отпусти ее, – прошептала ему.

И вдруг он убрал нож. Девушка обернулась, что-то сказала лиэлю и побежала к нам. Она остановилась в паре шагах.

– Тетя, отпусти ее, – запыхавшись, проговорила девушка. – Это для тебя единственный шанс остаться живой.

– Вот как, – усмехнулась Амуга, – считаешь, что у меня есть шанс?

– Есть, я это знаю.

– Не ты ли хотела моей смерти, Майлит? – спросила ведьма, снова дернув меня за волосы. – Твое желание, наконец-то исполнится.

Майлит ответила ей на своем языке.

– Нет, – сказала ведьма и снова потащила меня к обрыву, и стало понятно, что останавливаться она больше не собирается. – Моя жизнь закончилась, но и причина ее конца должна умереть!

Веревка упала с моих рук, и прежде, чем Амуга шагнула вниз, увлекая меня за собой, я вынула нож и отрезала натянутые ведьмой волосы. Она, качнувшись, зацепилась за мой комбинезон, но, не понимая, что творю, переполненная гневом, я вцепилась в запястье дряхлой руки и со всей возможной силой дернула, а потом и оттолкнула ее. Потеряв равновесие, Амуга всплеснула руками, ее белесые глаза округлились. Мы лишь мгновение смотрели друг на друга, и впервые мне не хотелось помочь. Я равнодушно смотрела в ее искаженное ужасом лицо, зная, что уже через несколько минут буду себя за это ненавидеть. Падая, ведьма вскинула руку, но ударная волна так и замерла над обрывом, искажая пространство, а потом развеялась. Амуга исчезла. Через несколько долгих секунд, на негнущихся ногах я подошла к краю и заглянула вниз. Там, вдали, среди серых камней скалы виднелась только одна маленькая белая точка. Одна.

– Оливия! – звонко раздался голос Дали. Я обернулась. Девушка быстро спускалась с холма, за ней шел Ларин, и я наконец-то расслабилась. Все живы. Все.

* * *

– Представляешь, он поймал меня и снял твое лассо, но пришлось немного покарабкаться по этим скалам, поэтому и задержались. Я так волновалась, – Далиранэль ходила кругами по маленькой комнате треугольного дома Майлит, где я уже вторые сутки лежала вся перемотанная с вывихнутой рукой. – Спасибо тебе, Оливия, если бы не ты… если бы не ты…

– Если бы не я, вы были бы уже дома, – прошептала я, рассматривая блондинку, нервно теребящую подол длинного голубого сарафана.

– Нет! Мы, во-первых, не помирились бы, а во-вторых, я бы лежала там, на чертовых серых камнях! Ребята опоздали, понимаешь?!

Улыбнувшись, я кивнула. Конечно, понимаю, что говорит она это для того, чтобы я не чувствовала своей вины в смерти ведьмы. Но как бы меня не убеждали, я все же виновата. Я убила, своими руками столкнула ее вниз и не стала спасать, хотя могла. Но самое ужасное, что вернувшись назад, я ничего не стала бы менять. Мне противно от самой себя.

– Послушай, Оливия, тебе нужно встать, походить, развеяться, – Дали присела на кровать и заглянула мне в глаза. – Нельзя так. Нужно жить дальше, понимаешь? Ты все сделала правильно. Никто ни в чем не виноват. Я уверяю тебя, эта ведьма столько людей погубила, что такая смерть и за милость сойдет.

Я отвела взгляд:

– Как они?

Дали тяжело вздохнула:

– Лучше. Семинэль все пытается наладить контакт с магами. Они не могут простить ему «паралич».

– Так вот почему они стояли, словно статуи, и не двигались. А я понять не могла, почему не вмешиваются…

– Да, – девушка сложила руки на коленях и посмотрела в окно. – А Макианэль, а Макианэль… он ни с кем не разговаривает.

– Почему? – встрепенулась я, привстав.

– Считает, что виноват перед нами больше остальных.

– Что за глупости? – поморщилась я.

– Не знаю, – пожала она плечами. – Они не рассказывают, что с ними произошло, пока нас не было.

Я зарычала и рухнула назад, тут же ойкнув от боли в плече.

– Как они замучили своими тайнами, – прошипела я.

– И не говори, – хмыкнула Дали и встала. – Майлит идет, сейчас тебя покормят.

Дверь распахнулась. Ведьмочка, улыбаясь, прошла в комнату, поставила на стол поднос с едой и, повернувшись к нам, нахмурила брови.

– Так, почему до сих пор в постели? – командным голосом спросила она. – Встаем, Оливия! Вчера тебе был необходим отдых, но сегодня стоит привести себя в порядок и навестить кое-кого.

– Майлит, ты на всеобщем говоришь, как на родном, – пробурчала я.

– А, – махнула она рукой. – Я для Амуги притворялась, что плохо разговариваю. Хотя с окончаниями у меня еще проблемы.

Я улыбнулась.

– Ты мне зубы не заговаривай, – встрепенулась темноволосая девушка, подходя ближе. – Встаем, умываемся, кушаем, одеваемся, подравниваем волосы и занимаемся общественно полезными делами.

– Какими? – не поняла я, натягивая на себя одной рукой белую простынку.

– Сама знаешь, – фыркнула она, отнимая мое легкое одеяло. – Вставай. Тебя многие хотят видеть, ходят тут вокруг и все не решаются зайти.

Я закатила глаза, но все же поднялась и спустила ноги с кровати. Кое-кого и самой хотелось увидеть. А сколько всего нужно узнать! Эх, любопытство… оно до добра не доводит.

Пообедав, я не без помощи девушек помылась. На меня надели что-то белое балахонистое, невзрачное, длинною до колена и огромного размера, зато не сковывающее движение. Дали убежала к Ларину, а Майлит продолжала мучить.

– Ну что же, – она поставила стул к небольшому зеркалу, висевшему на дверке шкафа, – садись, будем ровнять твои космы. Жаль, такие были волосы!

Я присела и, заглянув в зеркало, ужаснулась. Неужели это чудище лесное– я? Половина волос обрезана по плечи, остальные, оставшиеся длинные, стали смотреться неуместно. А лицо! Сплошные ссадины, порезы и синяки. Это отвратительное зрелище. Пожалуй, и водяная не так страшна, как я.

– Я, пожалуй, в доме еще пару денечков посижу. Ты же все равно у Акина живешь сейчас?! – деловито заявила, посмотрев на Майлит.

Девушка замерла надо мной с ножницами в руках.

– Оливия, что за глупости?

– Ты посмотри на меня! – воскликнула я, показывая здоровой рукой на свое отражение.

– Сейчас все исправим, не волнуйся.

Девушка аккуратно начала стричь волосы, а я оплакивать каждую падающую на пол прядь. Родненькие волосики, я к ним так привыкла!

– Ты чего куксишься? – Майлит вопросительно подняла брови.

– Я теперь похожа на подростка. И не парень и не девушка, и не девушка и не женщина.

– Но у тебя просто рост маленький…

Я тихо зашипела, а девушка округлила глаза.

– Что? – опасливо косясь на мою макушку, спросила она.

– Не надо говорить о моем росте! Я и так знаю.

– О! – протянула Майлит. – Ну ладно. Рост как рост. Я просто хотела сказать, что сзади ты и правда как ребенок.

– Майлит! – рыкнула я.

– Молчу, – засмеялась она и стала ровнять мою новую прическу.

Уже через пятнадцать минут, девушка нахально выставила меня за дверь, заперла ее, чтобы я не смогла вернуться, и убежала по делам, а я застыла на месте, рассматривая знакомую спину в серой тунике. Владелец сей спины сидел на корточках рядом с детьми, которые окружили его со всех сторон, чего-то ожидая. Я медленно поковыляла к ним. Интересно же!

Обогнув толпу детишек, я встала напротив сосредоточенного на вырезании чего-то из деревянного брусочка Семинэля. Спокойное выражение осунувшегося лица вызвало во мне такой восторг, что я чуть не бросилась его расцеловывать и обнимать. Как же соскучилась за два дня по этому красивому умиротворению.

Маг тыльной стороной ладони, в которой держал небольшой кинжал, поправил упавшие на лоб темно-русые пряди волос, и поднял газа на стоящего рядом малыша, что-то спросил и, получив ответ, продолжил работу над, как мне кажется, корабликом. Я подошла с боку и наклонилась, чтобы взглянуть поближе. Дети молча задрали голову, с любопытством рассматривая исцарапанную меня. Я дружелюбно им подмигнула и, придав голосу побольше детского восторга, спросила:

– А парус будет?

Семинэль нахмурился и медленно кивнул, пребывая в глубокой задумчивости.

– А из чего? – снова поинтересовалась я. И тут на его лице промелькнуло узнавание. Маг вскинул голову и, увидев улыбающуюся меня, тут же вскочил на ноги.

Раздались разочарованные вздохи. Сема посмотрел на детей и громко произнес:

– Закончим чуть по… – запнувшись, он тут же добавил что-то на ушурском, а я замахала рукой, чтобы не прерывался из-за меня, но не подействовало. Ребятишки разбежались, а Семинэль положив нож и брусок на ближайший пень, медленно подошел ко мне. Мы молча рассматривали друг друга. Я от чего-то не могла перестать улыбаться, показалось, что еще чуть-чуть и скулы сведет.

– Привет, – нарушила молчание, чтобы избежать проблем с лицом.

– Привет, – тихо ответил он, как всегда серьезный и сосредоточенный.

Дуновение легкого теплого ветерка принес знакомый еле уловимый запах леса и, не удержавшись, я шагнула вперед и уткнулась носом в его грудь. Он аккуратно положил свои руки на спину и крепко прижал к себе. Мне тоже хотелось его обнять, но свободная рука еще плохо слушалась, ее мышцы ужасно болели.

– Прости, – прошептал.

Я подняла голову:

– За что? Тебе не за что извиняться.

– Есть за что, – он тревожно смотрел куда-то поверх моей головы.

– Семинэль, с вами все в порядке, с нами– тоже. Это главное. Я так волновалась… и так соскучилась!

Маг наконец-то оттаял.

– Идем, прогуляемся, – улыбнувшись, предложил он.

Отстранившись, взял меня под левую руку и повел по тропе к одному из треугольных домов.

– Подожди здесь, – бросил он и скрылся за дверью.

Стоя на месте, я оглядывалась, в поисках знакомых лиц, но ни Ларина, ни Дали, ни Макианэля видно не было. День выдался жарким, я медленно начала таять. И не поверишь, что ночи могут быть при этом такими холодными. Осень приближается.

Семинэль вернулся быстро. В его руках красовалась баночка с чем-то зеленым и мягкий, по виду очень легкий, маленький черный мешочек.

– Идем, – хмуро сказал маг и, взяв за руку, повел в сторону от деревни.

Шла я медленно, спотыкалась и шипела от боли (казалось, что болит все тело и двигаться мне противопоказано). Но сетовала я больше на свою неуклюжесть и беспощадное солнце.

Мы поднялись на высокий холм, украшенный низкорослыми деревьями, и сели под их тень. Вид открывался чудесный, а в прохладный ветер, гуляющий по вершинам, я просто влюбилась, несмотря на то, что он взъерошил мои, теперь короткие, темные волосы.

Семинэль прислонился спиной к дереву, и похлопал себя по вытянутым ногам:

– Клади сюда голову.

– Зачем? – растерялась я, убирая волосы с лица.

Он лукаво улыбнулся:

– Хочу убрать твои царапины.

Меня наконец-то осенило на тему содержания баночки и я, смущаясь и немного покраснев, аккуратно, хотя и неуклюже, прилегла на траву, положив голову на колени лиэля.

– Может быть, не стоит тратить на меня это драгоценное лекарство? – неуверенно спросила я, рассматривая его подбородок.

– Если не на тебя, то на кого? – удивился тот, открывая баночку.

– Да нам так везет, что не известно, что будет дальше, – пессимистично ответила я.

– Дальше ничего не будет, обещаю. Мы скоро будем дома.

Я на это лишь тяжело вздохнула и прикрыла глаза. Уж кто-кто, а я дома буду нескоро. Да и в свете всего, что происходит с нами, возвращение домой кажется чем-то далеким и неосуществимым.

– Представь ненадолго, что мой дом, он и твой тоже. Так будет легче. По крайней мере, это то место, где безопасно, – словно прочитав мысли, сказал маг.

Я приоткрыла один глаз.

– Ты точно мысли читать не умеешь? А то как-то подозрительно четко порой отвечаешь на не сказанное вслух.

Семинэль засмеялся, и к моей щеке прислонилась ватка, намоченная прохладным зельем.

– Расскажи мне, как вы смогли так быстро прийти в себя, – тихонечко попросила я, снова закрыв глаза.

– Тут и рассказывать нечего. Мы смогли встать только через несколько часов после вашего ухода.

Я усмехнулась. Только! Как скажет вечно. Я бы, например, встать не смогла бы и через три дня. А уж без противоядия…

– А потом? – вставила, нарушив затянувшееся молчание.

– А потом ничего особенного. Нашли водяную, выяснили, что за яд, сделали противоядие из того, что нашли, кстати, довольно слабенькое, и пошли вас выручать.

Я открыла глаза, сделав недовольную гримасу.

– Сема, ну что это за рассказ? – упрекнула недовольным тоном. – Такое чувство, будто о погоде говоришь! Что-то не верится, чтобы водяная вам выдала все как на духу. И не думаю, что не пришлось ее искать. Я же не ребенок, Семинэль, почему ты постоянно недоговариваешь?

Семинэль был серьезен. Он не отрывался от процесса обработки царапин, но при этом о чем-то думал, пребывал где-то далеко и не отвечал.

– Не ответишь? – устало вздохнула я.

Маг посмотрел мне в глаза.

– Не стоит знать всего, Оливия.

– Почему? – начала злиться. – Семинэль, я терпеть не могу тайны. К тому же мне интересно знать, как вы смогли так быстро выздороветь. Я не знаю ни одного такого зелья!

– Я все понимаю, но произошло много всего нехорошего и, как мне кажется, не стоит ни тебе, ни Дали об этом знать. Возможно, тут и нет ничего особенного, но вам и так досталось. А ничего радужного рассказать не могу. Да и в прошлом все, ничего не изменить.

Я закрыла глаза и захныкала. Ну не возможно с ним разговаривать! Вместо того, чтобы рассказать все одним рассказом, он еще больше намеков делает и сильнее заинтересовывает.

Мне на лоб легла прохладная ладонь.

– О яде я расскажу тебе, когда вернемся. Очень неплохой, сочетание несочетаемого, как мне казалось.

– Хорошо, – ответила я, с трудом скрыв свое недовольство. – А что с водяной?

– Черт, Оливия! – вдруг вспылил Семинэль, убрав руку с моего лба.

На моей памяти голос на меня он повысил в первый раз.

Я открыла глаза. Семинэль смотрел в сторону, крепко сжав губы. Мое нормальное настроение поползло вниз. Захотелось уйти, снова спрятаться в какой-нибудь уютной комнате и слушать тишину.

Я кое-как начала подниматься, но сильная рука вновь уложила на место.

– Я не закончил.

– Мне все равно, – хмуро ответила, повернув голову на бок, чтобы не встретиться с ним глазами.

Семинэль тяжело вздохнул.

– Прости, пожалуйста. Просто из всех вопросов ты выбрала самый сложный.

– Но я же не специально! – раздраженно ответила, посмотрев в его сердитое лицо. – Мне нужно знать, что с водяной!

– Зачем?

– Потому что, если она жива, то я не уйду из деревни, пока не исправлю это положение. Убийца, как видишь, из меня вышла неплохая. И уж на эту мразь хватит решимости.

– Оливия, – между его бровей появилась вертикальная морщинка, а вообще Семинэль растерялся. – Зачем ты так? Ведьма сама оступилась.

– Ты видел? – усмехнулась я.

– Нет, но видели Майлит и Мак. Так что не смей себя винить. Ты бы не смогла до нее дотянуться.

Я задумалась.

Как же так? Да, Майлит и Макианэль были ближе всех, значит, они действительно видели, но тогда… они не сказали правду. Почему? Получается, что и Дали думает так же, как и Семинэль, лишь поэтому легко говорит о случившемся и считает мое поведение странным. Интересно.

И удивительно, но рассказывать обо всем Семинэлю отпало всякое желание. Нет, не по тому, что он зол по непонятным мне причинам. Скорее, мне действительно не хотелось бы его расстраивать. Странно. Казалось, что Семе я могу рассказать обо всем. А вышло, что нет.

– Водяная мертва, Оливия, – вдруг нарушил тишину Семинэль.

– Хорошо, – тихо ответила я, сильно удивившись. Скорее всего, поработал Макианэль, они были с ней не в лучших отношениях.

– Плохо, что ты так думаешь, – грустно ответил маг. Он снова взял баночку, смочил в зелье ватку и прислонил ее к моему лицу.

– Прости.

Уже через несколько минут Семинэль закончил обрабатывать царапины, но заставил меня оставаться на месте. После стало понятно почему. Лицо начало чесаться. Я морщилась и мучилась, а маг защищал царапины от моей единственной руки. Закончилась пытка довольно быстро, мне наконец-то разрешили сесть.

– Жуть, – выдохнула я.

– Это из-за того, что ранки успели затянуться. Теперь все будет хорошо. К вечеру не останется ни одной царапины, – пояснил Семинэль, поднимаясь на ноги.

Маг протянул мне руку:

– Идем.

Я встала и отряхнулась.

– Не сердись на меня, Семинэль, – жалобно попросила я. – Ну что с тобой?

Он, тяжело вздохнув, положил руки в карманы широких брюк и, склонив голову на бок, прищурился, рассматривая меня с головы до ног. И этот его взгляд немного насторожил.

– Убийство любого существа не является делом хорошим, Оливия. Оно не красит человека. И мне не нравится, что ты говоришь «хорошо».

Даже сердце кольнуло. Мне ли не знать какого это? Я с трудом выдержала его тяжелый взгляд. Как бы хотелось услышать слова поддержки сейчас, когда в душе творится нечто невообразимое. С другой стороны, в чем меня поддерживать? Жалость мне не нужна, а большего я не заслужила. Но как же неприятно слышать такие слова именно от него. Я согласна с ним, но не в отношении водяной. Может быть, мое сердце зачерствело? Или я такая всегда была, но открылось именно сейчас?

Я не найду пока что ответы на свои вопросы, но и согласиться с магом не смогу. Понимаю, с водяной они были в хороших отношениях, но никто не заставлял ее травить реку. Не думаю, что она сожалела о сделанном.

Ветер подул в затылок, бросив волосы на лицо. Тем лучше, на Семинэля смотреть стало нелегко.

– Она всего лишь нечисть, Семинэль, – громко и четко сказала я. – Существо, которое уже вновь возродилось. Да, теперь она не помнит ничего и учится всему, как ребенок, но в конечном итоге, она опять жива. А вот вас я могла потерять. Вы, увы, не соткетесь из воды и тумана. И, поверь, мне ее не жаль. Прости, что разочаровала.

Я обогнула его и пошла обратно к деревне. Хотелось побыть одной. Ведь от себя не нужно скрывать чувства.

– Это я ее убил, – раздалось мне в спину. Я покрылась мурашками и, не оборачиваясь, ответила:

– Мне жаль. Но все равно– спасибо.

До деревни я добралась без проблем, даже ни разу не упала. Шаги Семинэля были слышны позади, но когда я достигла первого дома деревни, они стихли. Я притормозила, обернулась– никого. Усмехнувшись, пошла дальше.

Мое временное жилище оказалось закрытым. Стоя на пороге, щурясь от солнца, я искала глазами хоть одну знакомую фигуру. Мои старания были вознаграждены. Увидев вдалеке знакомую пару, я бросилась навстречу, но уже через несколько секунд притормозила. Организм мой энтузиазм не поддержал. Но Майлит и Акин заметили меня, и оставалось лишь подождать, когда дойдут.

– Ну ты даешь! – фыркнула Майлит. – Это сколько нам тебя лечить такими темпами?

Я поморщилась и виновато улыбнулась.

– Говори уже, зачем бежала, – наигранно властно сказала девушка, рассматривая меня с высоты своего немаленького роста.

– Мне надо бы в дом… Жарко тут.

Майлит подняла глаза к небу, но пробурчала:

– Ладно, идем. Акин, подожди меня здесь.

– Извини, Акин, – улыбнулась я смуглому темноволосому мужчине. Тот кивнул.

Мы быстро пошли к домику.

– Майлит, мне нужно спросить тебя кое о чем, – негромко сказала ей в спину.

– Кто бы сомневался, – фыркнула девушка. – В дом зайдем, потом спросишь.

Я обрадовалась и даже немного приободрилась.

Прохлада временного жилища подействовала на меня как сметана на кота. Я устало, но блаженно улыбаясь, присела на кровать.

– Ну, – девушка встала напротив, загородив собою окошко, и сложила руки на груди. На ее лице застыло странное хитрое выражение. А я вот посерьезнела.

– Почему вы никому не сказали? – спросила, посмотрев в ее голубые глаза.

Она нахмурилась и отвернулась. Взяв стул у стола, поставила его напротив и присела, закинув ногу на ногу.

– Макианэль попросил. И, знаешь, я с ним согласилась. Ты против?

– Нет, конечно, нет, – затараторила в ответ, сжимая ткань своего одеяния, – просто интересно, чем вы руководствовались.

– За Макианэля не отвечу, а от себя… – девушка тяжело вздохнула и отвела взгляд. – Мне стыдно, Оливия. Ты сделала то, на что у меня не хватало духу, хотя в отличие от тебя я прокручивала множество вариантов ее убийства. Знаю, это плохо, но когда речь идет о дорогих и любимых людях…

– Я понимаю, – ответила ей.

– Мне стыдно за свою слабость, а еще за то, что я рада, что ты решила мою проблему. Прости меня за это.

Она прикрыла глаза и потерла лоб.

– Знаешь, – девушка обняла себя за плечи и поморщилась, посмотрев на свои колени, – я могу предположить какого тебе и не хочу, чтобы кто-то знал, что Амуга умерла не по случайности, хотя и это здесь присутствовало. Мое мнение таково: ты все сделала правильно, ты всего лишь защищалась. И боюсь даже предположить, что бы было, если бы ты спасла ее. Поверь, благородства в ней отродясь не водилось.

Майлит замолчала, но ненадолго. Посмотрев на меня, она добавила:

– Макианэль прав, это твоя тайна. Сама решишь, кому можно говорить, а кому нет. Мне не хочется, чтобы ты перед кем-либо оправдывалась, не каждый может понять.

– Спасибо, – искренне поблагодарила я.

Виновато улыбнувшись, девушка встала.

– Знаешь, – ухмыльнулась она. – Я тебе целую речь готовила, а в итоге не смогла произнести и ее трети.

– Бывает, – пожала я плечами, тихонько рассмеявшись. – Все что нужно ты сказала.

– Наверно. Там еще было много слов в утешение, но мне кажется, они тебе не нужны. Ты все равно будешь винить себя. И, к сожалению, не знаю, как помочь.

– Не переживай, Майлит. Как видишь, от предсказаний уйти сложно, особенно, когда от нас мало что зависит. Жаль, что это не сильно утешает.

Девушка кивнула и поставила стул на место.

– Меня Акин ждет, – пробормотала она, поправляя свою коротенькую белую юбку.

– Как вы можете так ходить? – нахмурилась я, вновь рассматривая ее откровенный наряд.

– Традиции, – развела она руками. – С детства заложены. Но знаешь, мне нравится.

Она довольная побрела к двери и остановилась, немного не дойдя.

– Оливия, мой тебе совет: поговори с Макианэлем, станет легче.

– С чего вдруг? – немного возмущенно воскликнула я.

– Он охотник на оборотней. Надеюсь, намек понятен?

И девушка ушла, хлопнув дверью.

Намек понятен, но как-то глупо плакаться всем и каждому. Да и что я ему скажу? Мы вообще разговаривать нормально не умеем.

Я развалилась на кровати, уставившись в потолок.

А поговорить-то хочется. Особенно с Макианэлем. И почему, интересно, он считает себя во всем виноватым?

Я глупо хихикнула. Кого не возьми, все себя винят. Забавная ситуация, и у каждого своя причина… И… все молчат.

Сема, Сема, Сема. Как же так вышло, что мы друг друга не понимаем? Как бы он поступил на моем месте? Не думаю, что холил бы и лелеял старую каргу. Эх, а ведь несмотря на всякие доводы, несмотря на то, что понимаю, что выхода не было, я все равно не могу избавиться от противного чувства к себе. Сплошное самобичевание, когда же легче станет? Говорят, время лечит. Вот и посмотрим.

Я долго лежала размышляя. Вечернее солнце скрылось за домом напротив, в окошко ворвался прохладный ветерок. Я встала, поправила взъерошенные волосы, которые потеряв былую тяжесть, начали немного виться, посетовала на теперь еще и позеленевшее от зелья лицо, стоя возле зеркала, и решительно направилась к двери.

Круглая площадка перед домами была пуста. И где искать этого не любителя животных?

Немного постояв без единой мыли в голове, я отправилась к обрыву, провожать садящееся солнце. В конечном итоге, когда вернусь, станет многолюдно, и охотник отыщется.

В горку ковыляла долго. Запыхалась и устала, зато труды были вознаграждены: вдалеке, на месте, котором мы давеча сидели с Семеном, застыла знакомая фигура. Макианэль собственной персоной. Даже сил прибавилось. Оставшуюся часть пути я преодолела быстро и без происшествий.

Понятно, что Мак мое приближение почувствовал давно, но отсутствие какой-либо реакции меня встревожило.

Я молча присела рядом, свесив ноги в обрыв. Солнце быстро спускалось за гору, небо приобрело красноватые оттенки. Тишина и безветрие, покой или умиротворение. Все это никак не сочетается с тем, что творится в моей жизни. Природа спокойна, ей можно только позавидовать.

Я посмотрела на задумчивый серьезный профиль Макианэля. Солнце спряталось, открыв дверь сумеркам.

– Вот и все, – прошептала ему.

Он улыбнулся. Не зная с чего начать разговор, я выдала первое, что пришло в голову, тут же немного пожалев о своей бестактности:

– Скажи, Макианэль, сколько оборотней ты убил.

Улыбка с лица тут же слетела, лоб избороздили глубокие морщины.

– Достаточно.

Я нахмурилась:

– Это как?

– Ты не убийца, Оливия.

– Тогда и ты не виноват.

Нет, ну правда. Что тут еще можно ответить?

Он обернулся и внимательно на меня посмотрел, я криво и виновато улыбнулась.

– Я виноват. И в том, что сейчас происходит с тобой, тоже. И, поверь, я знаю, о чем говорю.

– Убийца– тот, кто убил. Я тоже знаю, о чем говорю, но меня пытаются убедить, что это не так, приводя множество доводов для оправдания. Как ты думаешь, я права?

– Извини, но мысли читать не умею. Докажи.

– Доказать что я– убийца? – поморщилась я.

– Да, Оливия. Докажи, что ведьма погибла не по случайности. Докажи, что это была не самооборона.

Я смутилась под его серьезным взглядом и опустила глаза. Отвернувшись, посмотрела на темнеющее небо.

– Ты все видел.

– Но не твоими глазами.

– Амуга тащила меня за волосы, и останавливаться не собиралась. Уже на краю я вынула из кармана нож и отрезала волосы. Ведьма потеряла опору, взмахнула руками, но успела зацепиться за мой комбинезон. Я вцепилась в ее руку и выдернула ткань, а потом… а потом…

– Что потом?

– Потом я толкнула ее, безжалостно и хладнокровно, руководствуясь только чувством неприязни. У меня еще был шанс схватить ее, понимаешь? Но я не шелохнулась. Ты думаешь, я в те секунды думала о Дали или о ком-то кто мог погибнуть от ее рук?

– Не думаю, Оливия.

– И ты снова скажешь, что я не убийца? – с вызовом посмотрела на него.

– Ты не убийца, – и вновь нахальная улыбка на красивом лице.

– Издеваешься? – растерянно прошептала я.

– Нет. Возможно, мы вкладываем разные понятия в это слово. Ты права, когда говоришь, что руководствовалась чувствами. Но не неприязни, Оливия. Тут сработало много факторов: усталость, боль, страх, да всего не перечесть. Ты переживаешь– это нормально, но я не буду тебя успокаивать. Это ни к чему, потому что подобный фрагмент твоей жизни не исчезнет из памяти, и чувство вины останется навсегда, несмотря на то, что твой поступок спас многих, и многие будут вспоминать его с благодарностью. От этого нет лекарства, и с этим придется жить.

– И ты всегда переживаешь? – робко спросила я.

– За каждую отнятую жизнь, – отчеканил он. – Но мне, в отличие от тебя, оправдания найти сложно. Возможно, их просто нет.

– Но ведь и твоя работа несет благо.

– Всегда ли? – усмехнулся он.

Я пожала плечами. Откуда мне знать. Лучше не думать о плохом.

Легкий прохладный ветерок заставил поежиться и покрыться мурашками. Я скосила глаза на охотника. Знаю, он теплый…

– Иди сюда, – вдруг засмеялся тот и протянул мне руку.

Я неловко, кое-как подвинулась к нему и обняла его своей единственной здоровой рукой за талию. Обняв за плечи, он прижал меня к себе. Стало теплее и спокойнее.

– Раз мне стало легче, значит и ты ни в чем не виноват, – прошептала я.

– Оливия, я преклоняюсь перед твоей нелогичной логикой, – фыркнул он.

Я задрала голову и посмотрела на его нахальную физиономию.

– Макианэль, ну что ты все время меня обижаешь?

– Ты обиделась? – удивился он. – Не стоит. Я…

Он запнулся.

– Что ты?

– Ничего, – устало выдохнул. – Прости. Не хотел тебя обидеть. Но иногда понять твою речь непросто.

– Чего уж тут сложного? – недовольно пробурчала. – Я лишь пришла к выводу, что все, что произошло– это судьба. С нами случилось то, что должно было случиться. И в утешение нам обоим: никто ни в чем не виноват.

– Тебе от этого легче? – серьезно спросил он.

– Будет, если ты со мной согласишься. А вообще, самовнушение– отличная штука, когда нужно…

– Ну раз так, то хорошо. Это судьба и точка.

Я опустила голову и тяжело вздохнула.

– Можно поныть?

Макианэль тихо рассмеялся, но ответил:

– Ной, сегодня все можно.

– Хорошо. Итак. Знаешь, я устала. Столько всего произошло, а к решению своей проблемы даже на шаг не придвинулась. Еще весной я беззаботно валялась на лавке, меня по расписанию кормили, мыли, да и была в кругу семьи. А потом, дернули черти лесные отправиться в путешествие. Тьфу.

– Ну разве все так плохо? – усмехнулся охотник. – Ведь ты же можешь быть человеком?

– И ты, – тут же ответила я, не подумав.

– Что-что? – рыкнул он, отстраняясь.

– Я пошутила, – пискнула, сильнее вцепившись в его талию здоровой рукой. И что меня вечно заносит?

– Эх, ты, кошка неблагодарная!

Я закатила глаза. Начинается…

– Так, Макианэль, давай хотя бы еще пять минут побудем нормальными, – примирительно прошептала, приживаясь щекой к его груди. – Ты прав, я теперь могу быть человеком. А по непонятным причинам и магия Семинэля не всегда нужна, но! Моя проблема так и не решена. И как подумаю, что ждет впереди, выть хочется.

– Вот этого не надо, – насмешливо выдал Мак. – Такого не переживу.

– Ладно, не буду, – легко согласилась. – И спасибо.

– Пожалуйста, конечно, но не могла бы просветить за что?!

– За то, что промолчал. Ведь ты знал, что Семинэль отреагирует на это плохо?

Не видела, но услышала смешок.

– Я предполагал. А ты что, ему рассказала?

– Нет. Дело не в этом. Но и неважно.

Говорить о нашей с магом размолвке как-то не хотелось. Да и разберемся со временем.

– Не важно, так не важно. Мне и не особо интересно.

А вот мне интересно– лукавит или правда?

– Макианэль, скажу по секрету: мне не нравится твое хмурое и задумчивое состояние. Поэтому, раз уж мы решили поставить точку в «самогрызстве», разрешаю тебе стать прежним: вредным, нахальным и постоянно угрожающим.

– Каким-каким? – рассмеялся он.

– Да-да, самим собой. По крайней мере, каким тебя знаю. Мне это все тоже не особо нравится, но из двух зол выбираю меньшее. Договорились?

Я снова задрала голову, чтобы посмотреть на улыбающегося охотника.

– А если я предложу лучшую альтернативу? – задумчиво спросил он.

– Я буду только рада, если, конечно, не станет хуже, чем есть сейчас.

– Ммм, – протянул он. – Оценить не могу.

– Хорошо, будь каким хочешь, только не грусти. Запомни: твое кислое лицо– будет напоминанием мне о случившемся, – совсем обнаглела я.

– Это шантаж? – спокойно осведомился Мак, все еще задумчиво рассматривая пространство перед собой.

– Не знаю, – смутилась я. – Только если мое настроение для тебя что-то значит.

Он хмыкнул и не ответил. Кто бы сомневался. Кажется, я немного переборщила.

– Пора идти. – Я вновь покрылась мурашками. – Ночи холодные.

Мак недолго помолчал, а потом сказал:

– Хорошо, я согласен. Завтра начнем сначала.

Я отстранилась и вопросительно подняла брови, заглянув в голубые глаза.

– Мы забудем обо всем и постараемся друг другу не напоминать о случившемся.

– А! – улыбнулась я. – Замечательное окончание дня! Оптимистично.

– Кикиморка, – не сводя с меня хитрых глаз, сказал он. – Болотная.

– Ничего подобного! – возмутилась я, изумленно распахнув глаза. – Вот умоюсь и буду белее белого!

– Охотно верю, но, замечу, нечисть из тебя вышла качественная. И рост и цвет. Лишь волосы подвели.

– Еще слово о моем росте и драться начну, – пригрозила я шутливо.

Макианэль, засмеявшись, ловко и быстро вскочил на ноги и протянул руку.

– Идем, Оливия. У них танцы сейчас начнутся. Ты же не портив посмотреть на это поближе?

– Только за!

* * *

Мы впятером долго сидели у костра. Майлит танцевала, а Акин так и не появился. Семинэль со мной общался так же, как и всегда, за что я ему искренне благодарна.

Спать легли поздно, поэтому отъезд запланировали на полдень. Я долго ворочилась, а когда сон наконец-то пришел, в окно громко постучали.

Тихо ругая незваного гостя, я медленно слезла с кровати и подошла к окну. Долго рассматривала видимую часть двора, но она была пуста.

– Что за шутки? – прошептала я, взъерошив волосы.

От стука в дверь чуть ли не подпрыгнула. Схватив со стола тяжелый подсвечник, я подошла к двери и, встав рядом, рывком ее распахнула. Секунды текли медленно, лунная дорожка и тень, частично ее закрывающая, не двигались, а я крепче сжала единственное орудие.

Наконец-то тень подняла руку, и раздался вежливый стук по открытой двери, а потом знакомое:

– Оливия…

Я шумно выдохнула и, прильнув спиной к стене, медленно по ней сползла. Перед глазами тут же возник хозяин зловещей тени, в которого все еще хотелось запустить тяжелым подсвечником.

– Ну ты даешь, – усмехнулся Макианэль.

Я вскинула голову и зло посмотрела на гостя:

– Это ты даешь! Мог бы и сразу позвать, а не пугать своими стуками.

– Извини, не хотел напугать, – серьезно ответил он. – Оливия.

– Что? – сердито спросила я.

– Ты кого-то боишься? – немного растерялся он.

Я задумалась. Действительно, кого боюсь-то?

– Вроде бы нет, это как-то само получилось. Так чего ты хотел? – уже мирно спросила, положив подсвечник на пол.

– Идем, – махнул он головой в сторону открытой двери.

– Куда? – удивилась я. – На дворе ночь, я в ночнушке, там холодно.

– Мы ненадолго, – пообещал он, улыбаясь.

– Хорошо.

Кряхтя, я кое-как встала. Макианэль ждал, помогать не спешил. Впрочем, правильно делал, я еще зла.

Мы вышли во двор.

– Смотри, – показал он рукой на небо.

По разукрашенному пылинками звезд темному полотну, осветленному неполной луной, медленно летел небольшой яркий шар, оставляя после себя довольно заметный след.

– Хвостатая звезда! – восторженно прошептала я, зачарованно рассматривая небесную гостью. – Никогда не видела.

– Я тоже, – прошептал охотник.

Присев на пеньки у потухшего костра, мы долго провожали ее глазами. Я старалась не стучать зубами от холода, но с каждой минутой становилось все сложнее, а уходить совершенно не хотелось. Макианэль снял с себя ветровку и накинул мне на плечи, продлив мое наслаждение– рассматривания редкого явления. Сам он остался в легонькой льняной тунике, и я периодически косила в его сторону глаза, чтобы не упустить момент его обледенения и выдворить с холодной улицы.

– Есть легенда, – вдруг сказал Макианэль, нарушив надоедливое пение сверчков.

– Легенда? – удивилась я, посмотрев на загадочно сощурившего глаза охотника. Уж насколько хорошо знаю легенды, о кометах не слышала.

– Ты не знаешь? Странно-странно, – пожурил он.

Я толкнула ладонью вредину в бок и, встав, пошла к дому, у порога негромко крикнув:

– Идем чай пить.

Оставив дверь открытой, я принялась хозяйничать в чужом доме. Обследовав шкафчики и полочки, нашла все необходимое. Когда охотник все-таки перешагнул порог моего временного жилища, я уже разливала кипяток в чашки.

– Долго ты, – недовольно проворчала я. – Все тепло убежало из дома.

– Извини, – он сел за стол.

– Итак, Легенда, – напомнила я, присаживаясь напротив.

– Да, – кивнул он.

Я нетерпеливо заерзала на стуле, а Мак, довольно улыбаясь, не спешил начинать рассказ. Он вдруг бросил взгляд на пустой правый рукав моей длинной сорочки и помрачнел.

– Макианэль, ты забыл об обещании? – намекнула я на вечерний разговор.

– Нет. Извини. Когда снимать повязки?

– Через три дня, – ответила я, взяв в руку чайную ложечку. – Ничего страшного там нет, поверь. Зелья и мази творят чудеса.

– Знаю-знаю, – закивал парень.

Он сделал глоток горячего чая, поморщился и попросил сахар. Я рассказала, где его найти и уже загрустила, отчего-то решив, что легенду так и не услышу, но Макианэль, отпив немного горячего напитка, все же начал рассказывать:

– В одной всеми забытой деревеньке сложилась странная пара: вспыльчивая, но веселая красавица и угрюмый очень серьезный парень, – охотник смешно сдвинул брови и я тихо засмеялась. – Ни дня у них не обходилось без ссор, но к удивлению многих, они не могли жить друг без друга. Страдали все: родные и близкие, друзья и соседи, да и они сами, но остановить это безумие никто не мог. Будто боги, когда этих двоих создавали друг для друга, забыли наделить их чем-то похожим.

– Как две бракованные половинки целого, – вставила я, обняв ладонями горячую чашку.

– Да, – кивнул он. – Время шло, и молодожены привыкли к такой жизни, о других думать они совсем перестали. Ссоры, крик, звон посуды– стали неотъемлемой частью их «счастливой» жизни. И вот как-то ночью, дочь одного из богов прогуливалась вблизи этой странной деревеньки.

– Почему странной? – недоуменно спросила я.

– Потому что я бы, например, мириться с такими соседями не стал и придумал бы как ненормальных утихомирить. А эти смирились. – Я снова захихикала, а охотник забарабанил пальцами по столу.

– И? – поторопила я.

– И дочь богов к ним на огонек залетела. Как, думаешь, ее звали? – спросил он, посмотрев на меня.

– Комета, наверно, – подперла я рукой подбородок, рассматривая охотника, на лице которого плясало отражение стоящей на столе свечи.

– Верно, – кивнул он, облокотившись на стол. – Комета услышала, как эти двое ругаются, и решила вмешаться. Она зависла над ними под звездным небом. Ее длинные светлые волосы красиво развивались на ветру. Юная, но мудрая богиня подлетела поближе к удивленным и немного испугавшимся молодым людям и сказала, широко улыбаясь: «Посмотрите, какая прекрасная теплая ночь. Послушайте, как красиво поют птицы. Вы слышите, как приятно журчит ручей, что течет за садом вашего дома? А ветер, как сладко он шепчет о мире!?» Те отрицательно замотали головой. Они давно уже ничего не слышали, да и друг друга тоже. Комета усмехнулась: «Вы не умеете слушать и видеть, от этого ваши проблемы. Учитесь. Я даю вам вечность, чтобы постичь это умение. Оно не сложное, оно исправит ошибку Богов. Вы ее исправите. А я буду проверять». «Но за что нам такой подарок?»– удивилась красавица. «Подарок, – усмехнулась Комета, – нет, это не подарок, а наказание. Вы не будете стареть, но на ваших глазах будут стареть ваши же дети. И сниму я его только тогда, когда вы научитесь слушать и видеть. А пока… у вас много работы». «Но в чем же мы виноваты, раз Боги совершили ошибку?»– недоуменно спросил мужчина. «В том, что не хотите ничего менять».

Макианэль откинулся на спинку стула.

– И что же было дальше? – взволнованно спросила я.

– Ничего. Как видишь, Комета все еще прилетает, чтобы вновь напомнить ребятам о себе и умении, которое они, никак не постигнут. После каждого его посещения они начинают все сначала.

– Какая грустная история.

– Да, – улыбнулся Макианэль, – грустная.

– А может быть, они ссорятся специально, чтобы продолжить вечность в обществе друг друга? – наивно предположила я.

– Может и так, – согласился охотник. – А дети как же?

– Их просто нет, – пожала я плечами. – Или после определенного времени, они уезжают, оставив взрослых детей одних, и не возвращаются. Кометы же движутся не одинаково.

– Фантазерка, – усмехнулся Мак.

– Почему нет, – поморщилась я и зевнула, прикрыв рот ладонью.

– Ложись спать, Оливия. Завтра нам снова в путь.

– Чему я несказанно рада, – ответила, вставая.

Макианэль тоже поднялся.

– Спасибо, Макианэль, за этот поздний вечер. Легенда замечательная. Видимо, поэтому кометы часто ассоциируют с какими-то началами.

– Не за что. Прости, что разбудил. Мне хотелось, чтобы ты это увидела, – сказал охотник и как-то неуверенно добавил:– Да и тебя увидеть тоже хотелось.

Я почувствовала, как на щеки набежал румянец, и, смущенно опустив глаза, прошептала:

– Я очень рада.

– Что же, я пойду. Спокойно ночи. И не бойся ничего. Здесь ты в безопасности.

– Хорошо, – сказала я, все еще рассматривая пол, хотя очень хотелось посмотреть на него. Но почему-то стало страшно и неловко.

Он развернулся и пошел к двери и я, наконец-то, подняла глаза.

– Макианэль, – тихонечко позвала, вспомнив нерешенную задачу.

– Да, – остановился он.

– Спасибо за шпильки. Жаль, что волосы теперь короткие.

Мое сердце забилось часто-часто и, несмотря на прохладу, царящую в комнате, стало душно. Мне никогда не понять себя. Почему порой говорю то, что хочется, не подумав? Причем частенько сказанное может сильно повлиять на дальнейшие события.

Я ждала его ответа, затаив дыхание. А он медлил и не оборачивался.

– Почему ты решила, что это я подарил? – наконец-то спросил.

Я растерялась, но тут же нашлась с ответом:

– Я ведь не сказала, что мне их подарили.

Макианэль обернулся, но продолжал молчать, рассматривая мое смущенное лицо.

– Рока дружит только с тремя лиэлями, – решила пояснить я. – Ты, твоя сестра и Семинэль. Твоя сестра, само собой, сделать этого не могла. А Семинэль…

– Что Семинэль?

Макианэль был серьезен и, показалось, что рассержен. На его лице все так же играл свет от свечи, и выглядело это теперь как-то зловеще. Я начала жалеть, что вообще заговорила.

– В тот момент он бы этого делать не стал, – все же ответила.

– Почему? – удивился Мак.

– Мы тогда были лишь друзьями, – неуверенно промямлила я.

– А теперь? – помрачнел он.

– Не знаю. И я не хочу это обсуждать, – я подошла к кровати и присела. Вот же, взяла и испортила такой вечер!

– Не за что, Оливия, – вдруг усмехнулся Мак, внимательно наблюдая за мной. – Когда я встретил вас в Мадэ, то почему-то глаз не мог отвести от твоих волос. Нелепо, наверно, делать подарки незнакомому человеку, который и дружбу-то не принял, но мне захотелось и не жалею.

– Но я не знала ваших традиций! – вдруг расстроенно воскликнула я, но поморщившись на свое глупое поведение, добавила:– Мне не сложно было принять твою дружбу.

Макианэль подошел ко мне и присел рядом. Он взял мою руку в свои теплые ладони и спросил:

– Почему ты решила поговорить об этом сегодня? Ведь поблагодарила не просто так?

Я тяжело вздохнула и ответила:

– Сама не знаю. Вот сказала и все. Может быть, не уверена, что у нас будет возможность поговорить. А может быть, хотелось убедиться в том, что это действительно ты. Знаешь, я бы никогда не подумала, что эти прекрасные подарки от тебя, если бы не Дали, которая удивилась, что Рока дала мне себя погладить. Макианэль, ты же все время угрожал, злился, и я была уверенна, что не нравлюсь тебе. Трудно все это осознать. Вроде бы знаю, но не понимаю.

– Ты, Оливия, оборотень, несмотря ни на что.

Я нахмурила брови и сердито заглянула в его глазища. Сколько можно меня оборотнем звать?

– Я не оправдываю свою грубость, но так вышло… – тут же добавил Мак, сменив направление. – А злюсь я до сих пор, но не на тебя. Всегда сложно, когда кто-то вносит изменения в налаженную спокойную жизнь, когда ради другого хочется пересмотреть жизненные ориентиры, понимаешь?

– Ради меня? – удивленно спросила я.

– Да, – он задумчиво посмотрел в окно. – Какого это, однажды проснуться и понять, что рядом с тобой оборотень, которого не хочется убивать? Мало того, оборотень, которому хочется помочь или просто сделать приятное? Это не нормально. Поначалу я списывал все на твою харизму и природный дар нравиться окружающим, в тебе это есть, но чем дальше, тем глупее становится эта мысль.

– Я не оборотень, – устало и растерянно ответила я, рассматривая его красивый профиль.

– Докажи, – посмотрел он на меня.

– Я же тебе рассказала все. Неужели не веришь?

– Верю, но это не доказательства. Ты всегда будешь в опасности на территории моей страны. И я для тебя опасен, Оливия. Если кто-то покажет на тебя пальцем и крикнет «оборотень», я обязан принять меры. Думаю, Семинэль тебя предупредил.

Моя рука дрогнула, и я вынула ее из ладоней лиэля. Снова разочарование. Я никого не понимаю: ни Семинэля, ни Мака. Вроде бы кажется, что вот они во всей красе, а потом хоп и снова поворот в никуда. Зачем дарить подарки, зачем говорить, что нравлюсь и при этом предупреждать о том, что он, по сути, мне не друг? Где она, правда? Впрочем, один вопрос решен. В человеческом теле я не из-за Макианэля, и глупо было так предполагать. Но почему-то горько.

– И ты убьешь, если скажут убить? – холодно поинтересовалась я.

– Нужно ложиться спать, Оливия. Пора возвращаться, – мягко сказал он, вставая. – И это произойдет быстрее, если мы выспимся.

– Ответь на вопрос, – потребовала я.

– Нет. Не убью, конечно.

Я усмехнулась, прикрыла глаза и кивнула.

Когда глаза открыла, Макианэль сидел на корточках передо мной. Я растерялась. Как же бесшумно он иногда перемещается. Встревоженное выражение лица заставило заволноваться. Что он во мне увидел?

– Что-то не так? – прошептала я.

– Все так, – ответил, сузив глаза. – Спокойной ночи, Оливия.

Он встал и быстренько вышел, плотно прикрыв за собой дверь. И что, спрашивается, это было?

Я убрала со стола, подняла с пола подсвечник, поставила его на место, погасила свечу и легла в кровать.

– Знаешь, Мария, – обратилась я к кошке, в надежде, что та слышит, – он единственный отвечает на мои вопросы. Да– умалчивает, да– говорит иногда загадками, но отвечает, искренне, а порой развернуто. Со мной еще никто так не общался. И не думала, что это столь приятно, но в тоже время нелегко. Только снова повис вопрос о моей человечности. Надеюсь, при встрече у тебя будут хоть какие-нибудь предположения.

* * *

«Надеюсь, когда мы встретимся, мои домыслы устареют, Оливия».

Назад: Глава 15

Дальше: Глава 17