Пятница
43
Озеро-3
Ему снилось, что он умирает. Он лежал на земле, глядя на солнце, и истекал кровью, а тысячи черных птиц кружили в вышине над его телом. Потом в поле его зрения возник чей-то силуэт, и он сразу понял, кто это, несмотря на нелепый парик и очки в тяжелой оправе. Он проснулся, как от толчка, все еще слыша как наяву крики птиц. С первого этажа доносился звук шагов, вкусно пахло кофе.
Черт, который час? Он схватил свой телефон и обнаружил четыре пропущенных звонка… С одного и того же номера. Значит, он проспал больше часа. Он набрал номер.
— Господи, ты где? — встревоженно спросил Эсперандье.
— Уже еду, — ответил Сервас. — Встречаемся в редакции «Марсакской республики», это местная газета. Найди номер и позвони им. Скажи, что нам нужны все материалы об аварии, в которую семнадцатого июня две тысячи четвертого года попал автобус на Неувьельском озере.
— Что за история с озером? У тебя есть новости?
— Потом объясню.
В комнату вошла Марианна с подносом в руках. Сервас выпил апельсиновый сок, залпом проглотил кофе и начал жадно жевать тост.
— Ты вернешься? — вдруг спросила она.
Он смотрел на нее, вытирая губы.
— Сама знаешь.
— Да. Думаю, что знаю.
Она улыбнулась. Улыбка была и в ее глазах. Таких зеленых и бездонных глазах.
— Юго скоро освободят, ты здесь… Мы откровенно поговорим, во всем разберемся… Мне давно не было так хорошо, — сказала она. — Я… счастлива.
Марианна запнулась на этом слове, как будто боялась сглазить.
— Это правда?
— Скажем так: я никогда не подбиралась к счастью на такое близкое расстояние.
Сервас отправился в душ. Впервые после начала расследования он, несмотря на усталость, чувствовал прилив энергии и желание свернуть горы. Ему, как и Марго, хотелось понять, насколько важна история с тем несчастным случаем. Шестое чувство подсказывало, что очень важна.
Перед тем как уйти, он обнял Марианну, не почувствовал в ней внутреннего сопротивления и все-таки спросил себя, нюхала ли она сегодня кокаин или нет. Марианна откинула голову назад, обняла Серваса за пояс и спросила:
— Мартен… Ты мне поможешь?
Он вгляделся в ее лицо.
— Поможешь избавиться от «мартышки»?
Майор кивнул.
— Да. Я тебе помогу.
Бохе ведь удалось. Может, и он преуспеет? Она нуждается в любви. Любовь — единственный действенный «заместительный наркотик»… Сервас вспомнил слова, которые произнес несколько часов назад: «Ты всегда была со мной. Никогда меня не покидала».
— Обещаешь?
— Да. Да, я тебе обещаю.
Редакция газеты «Марсакская республика» оцифровала далеко не все свои архивы, на CD-диски были переведены только два последних года. Все остальные материалы, в том числе за 2004 год, хранились на микрофильмах.
— Будет весело, — пошутил Эсперандье, представив себе объем работ.
— Вот две тысячи четвертый, — сказал Сервас, показав на три пластиковые коробки. — Не так уж и много. Где я могу их посмотреть? — поинтересовался он у секретарши.
Она проводила их в маленькую комнату без окон на цокольном этаже, зажгла мигающие лампы дневного света и показала допотопное устройство: судя по толстому слою пыли, пользовались им не слишком часто. Сервас засучил рукава и подошел к чудищу. Он худо-бедно умел им пользоваться, но, когда Эсперандье попытался отрегулировать разрешение, линза вывалилась и упала на микрофильм.
Минут пятнадцать они вставляли ее на место (стекло, слава богу, не разбилось), после чего открыли коробки и нашли микрофильм за 18 июня 2004 года.
АВТОБУСНАЯ АВАРИЯ СО СМЕРТЕЛЬНЫМ ИСХОДОМ В ПИРЕНЕЯХ
Сегодня вечером, около 23 ч 15 мин, на Неувьельском озере попал в аварию пассажирский автобус, погибли семнадцать детей и двое взрослых. Судя по первым полученным с места трагедии сведениям, автобус съехал с дороги на повороте, перевернулся, несколько минут висел на склоне, зацепившись колесами за деревья, после чего на глазах спасателей упал в озеро и погрузился на дно. Пожарные прибыли на место аварии очень быстро и успели вытащить десятерых детей и троих взрослых. Причина аварии пока неизвестна. Все жертвы учились в Марсакском коллеже. Они ехали на экскурсию, устроенную по случаю окончания учебного года.
Они просмотрели следующие страницы. Еще статьи. Черно-белые фотографии, сделанные на месте трагедии. Автобус на склоне, на полпути к озеру. Силуэты людей в ярком свете фар и прожекторов. Пожарные бегут мимо объектива, что-то кричат, машут руками. Еще один снимок… Озеро… Идущий со дна свет… Сервас вздрогнул. Посмотрел на Эсперандье. Лейтенант замер, парализованный ужасом и состраданием. Сервас вытащил микрофиш из считывающего устройства, вставил следующий и продолжил чтение.
Похороны семнадцати детей и двоих взрослых, трагически погибших в аварии, случившейся два дня назад на Неувьельском озере, состоятся завтра. Все семнадцать детей в возрасте от одиннадцати до тринадцати лет учились в Марсакском коллеже. Один из погибших взрослых был пожарным, он пытался спасти застрявших в автобусе детей, другой — преподавателем, сопровождавшим их на экскурсии. Десять детей были спасены благодаря их усилиям. Спаслись также шофер автобуса, воспитатель и еще один преподаватель. Дознаватели сразу исключили предположение о том, что водитель автобуса превысил скорость. Анализ крови не выявил алкоголя в его крови.
В следующих статьях описывались похороны, боль и горе родственников. Журналисты сыграли на всех чувствительных струнах читателей. Все издания дали снимки родственников, сделанные «из засады» пронырами-папарацци, не постеснявшись разместить самые душераздирающие на первых полосах.
Вчера в Марсаке состоялись похороны девятнадцати жертв автобусной аварии на Неувьельском озере. На церемонии присутствовали министр транспорта и министр национального образования. Атмосфера действа была горестной и отрешенной.
Большинство спасателей жестоко травмированы Неувьельской трагедией. «Ужасней всего были крики детей», — признался один из них.
Когда первый накал страстей схлынул, тональность статей начала меняться. Журналисты почуяли запах крови.
Авторы статей обвиняли водителя.
СМЕРТЕЛЬНАЯ АВАРИЯ НА НЕУВЬЕЛЬСКОМ ОЗЕРЕ: ДОПРОС ШОФЕРА
АВАРИЯ АВТОБУСА СО СМЕРТЕЛЬНЫМ ИСХОДОМ: ПОДОЗРЕВАЕТСЯ ШОФЕР?
По словам прокурора Тарба, рассматриваются две версии причин аварии автобуса, случившейся в ночь с 17 на 18 июня на Неувьельском озере, в которой погибли 17 детей и двое взрослых: техническая неисправность и человеческий фактор. По свидетельству многих выживших детей, шофер автобуса Иоахим Кампос (31 год) потерял управление на узкой извилистой дороге из-за того, что отвлекся на разговор с одним из сопровождавших экскурсию преподавателей. Прокурор пояснил, что следствие рассматривает несколько версий, в том числе «человеческий фактор», но все свидетельские показания нуждаются в тщательной проверке.
— Зачем ты это сделала, Сюзанна?
Поль Лаказ складывал вещи в лежавший на кровати чемодан. Она наблюдала за ним, стоя в дверях комнаты. Он повернул голову и покачнулся, как от удара кулаком, встретив взгляд запавших, измученных страданием глаз. Она вложила всю оставшуюся в ней силу в этот короткий всплеск чистой, не замутненной другими чувствами ненависти.
— Мерзавец, — произнесла она, скрипнув зубами.
— Сюзанна…
— Заткнись!
Лаказу было больно смотреть на лицо жены: запавшие щеки, серая кожа, выступающие, как у черепа, зубы, бледные губы… Да еще этот жуткий нейлоновый парик.
— Я собирался расстаться с ней. Порвать… окончательно. Поставил ее перед фактом…
— Лжец…
— Ты не обязана верить, но это правда.
— Так почему ты отказываешься сказать, где был в пятницу вечером?
Он понял, что она готова поверить в его невиновность. Ему очень хотелось убедить Сюзанну в своей любви, признаться, что в его жизни не было женщины ближе ее. Пусть умрет счастливой. Сделать это нетрудно — достаточно напомнить те хорошие моменты супружества, когда их считали идеальной парой.
— Я не могу тебе сказать, — с сожалением в голосе произнес он. — Теперь не могу… Один раз ты меня уже предала. По твоей милости я закончу свои дни в тюрьме.
Ему удалось заронить сомнение ей в душу, он понял это по глазам. На короткое мгновение он был готов заключить ее в объятия, но сдержался. Как они дошли до такого?
— Господи боже ты мой! — воскликнул Эсперандье, читая следующую статью.
Сервас видел хуже своего лейтенанта и не так быстро разбирал мелкий шрифт микрофишей, но ему передалось возбуждение Эсперандье. Из-за пыли у него чесались глаза и нос, он без конца чихал, но продолжал читать.
Причины несчастного случая пока окончательно не установлены, однако версия «человеческого фактора» кажется все более убедительной. Все выжившие дети описывают ситуацию примерно одинаково: водитель автобуса Иоахим Кампос (31 год) оживленно беседовал с их преподавательницей Клер Дьемар, не раз отвлекался от дороги и смотрел на женщину. Клер Дьемар, шофер автобуса и лицейский воспитатель Элвис Констанден Эльмаз (21 год) выжили в этой трагедии, четвертый, тоже преподаватель, погиб, спасая детей.
— Жуткая история, да? — произнес голос у них за спиной.
Мартен обернулся. В дверях стоял мужчина лет пятидесяти — всклокоченные волосы, четырехдневная щетина, очки на макушке, он смотрел на них и улыбался. Даже если бы они не сидели сейчас в редакционном архиве, Сервас безошибочно опознал бы в нем журналиста.
— Вы освещали то дело?
— Именно так. И поверьте, это был единственный случай в моей профессиональной жизни, когда я охотно уступил бы сенсацию кому-нибудь другому…
— Почему?
— Когда я приехал на место аварии, автобус уже лежал на дне. Я много чего повидал, но это… Там работали пожарные и горные спасатели, был даже вертолет. Все были ужасно подавлены. Они сделали все, чтобы вытащить из автобуса как можно больше детей, но не сумели, и один из них утонул. Двое других спасателей, находившиеся в автобусе, когда тот упал в озеро, сумели выплыть. Они продолжили нырять, хотя капитан — полный идиот — запрещал им это делать, и вытащили еще несколько детишек, но уже мертвых. Почти все время, пока шла операция по спасению, чертова фара продолжала светить — вопреки всякой логике, ведь автобус был сильно покорежен. Эта фара напоминала… как бы это сказать… глаз… Да, именно так: глаз мифологического зверя, лох-несского чудовища, понимаете? Чудовища, пожравшего детей… Сквозь толщу воды угадывались очертания автобуса… Мне даже показалось, что я заметил… Проклятье!
Журналист не закончил — он был искренне взволнован.
Сервас подумал о фонарике в горле Клер, утопленной в собственной ванне, о той странной, скособоченной позе, которую придал мертвому телу убийца, и у него появилось нехорошее предчувствие. Журналист подошел ближе, вернул очки на нос и начал читать текст на экране.
— Самым ужасным оказался момент, когда тела всплывали на поверхность, — продолжил он. — Окна были разбиты, автобус лежал на боку, они всплыли, как чертовы буйки или целлулоидные куклы.
«Как куклы в бассейне», — подумал Сервас. Господь всемогущий!
Внезапно журналист насторожился, как ищейка, почуявшая зарытую в земле кость.
— Не хотите объяснить, почему тулузские полицейские внезапно заинтересовались старой историей? — Сервас заметил, что у писаки загорелись глаза. — Проклятье! Клер Дьемар! Убитая преподавательница… Она ехала в том автобусе!
«Да, хорошего мало, — подумал Сервас. — Больно ты шустрый и сообразительный!»
— Поверить не могу! Утонула в собственной ванне! Думаете, ее убил кто-то из выживших детей? Или один из родителей? Но почему сейчас, шесть лет спустя?
— Оставьте нас, — приказал майор.
— Что?
— Убирайтесь, не мешайте работать.
Журналист побагровел.
— Предупреждаю, завтра в «Ла Репюблик» появится моя статья. Уверены, что не хотите сделать заявление?
— Прочь!
— Мы вляпались, — констатировал Эсперандье.
— Давай продолжим.
Авторы следующих статей писали в основном о халатности водителя, не приводя при этом никаких доказательств. Со временем интерес к драме в горах стал угасать, о ней вспоминали все реже, но потом кое-что случилось.
ПЕЧАЛЬНАЯ ИРОНИЯ СУДЬБЫ:
КОМАНДИР ПОЖАРНЫХ ПРОКЛЯТОГО АВТОБУСА УТОНУЛ В ГАРОННЕ
— Да уж, Безносая аккуратно ведет дела, — философски прокомментировал Эсперандье.
Сервас просматривал по диагонали следующую статью, и сигнал тревоги все громче звучал у него в мозгу.
Этой ночью один из участников Неувьельской драмы погиб при обстоятельствах, странным образом напоминающих смерть, от которой он год назад спас других. Расследование только началось, но, судя по всему, бывший шеф пожарных, пытавшийся помочь детям из автобуса, попавшего в аварию на Неувьельском озере в июне прошлого года (погибли 17 детей), по непонятным причинам подрался с бандой бездомных, обосновавшихся под Новым мостом в Тулузе. Свидетель, наблюдавший за происшествием издалека, заявил, что все случилось из-за сигареты: четверо бомжей попросили закурить, капитан отказал, а потом «все произошло очень быстро». Капитана сильно избили и сбросили с моста. Свидетель происшествия отправился в полицию, тело выловили из воды, но было слишком поздно — жертва ударилась головой о бетонную опору и погибла. Полиция разыскивает злоумышленников, напавших на Бертрана Кристиаэнса (51 год), которого всего месяц назад перевели в Тулузу.
— Черт побери! — Сервас вскочил. — Звони в контору! ОБЪЯВЛЯЙ ОБЩИЙ СБОР! Найдите список всех, кто так или иначе участвовал в этой драме, и пропустите их через мелкое сито! Скажи, что дело срочное, что пресса уже все пронюхала и журналисты наступают нам на пятки!
Ирен Циглер включила компьютер и за три минуты установила личность владельца машины по номеру, записанному подругой Дриссы Канте. Еще через две минуты она выяснила род его занятий.
«Златан Йованович, частное детективное агентство. Слежка/Наблюдение/Расследования. Работаем круглосуточно, 7 дн. в неделю. Лицензия префектуры».
Адрес был марсакский.
Ирен откинулась на спинку кресла. Марсак… Что, если ее начальная гипотеза неверна? И слежку за Мартеном заказал не Гиртман? Детектив из Марсака… Мартен расследует преступление, случившееся в этом городе. Циглер посмотрела на часы. Ее вызвали в суд Оша на разбирательство дела о домашнем насилии; кроме того, нужно попасть к начальству. Два часа потерянного времени. Даже больше. Ничего, потом она отправится в Марсак и найдет этого Златана.
Ордера у Циглер не было, но это ее не волновало.
Она встала, надела кепи, отряхнула форменную рубашку. На стене висел постер с изображением героической пары — жандарма и жандарметки, похожих на Барби и Кена. Женщина вздохнула.
— Долго искать не пришлось, — сообщил по телефону Пюжоль. — Шофер автобуса, Иоахим Кампос, был в списке пропавших.
Сервас почувствовал возбуждение.
— По какой причине?
— «Подозрительное исчезновение». Девятнадцатое июня две тысячи восьмого.
Возбуждение Серваса удвоилось. Капитана пожарной команды бросили в воду в июне 2005-го, через год после драмы. Шофер автобуса исчез в 2008-м. Клер Дьемар утопили в ванне в июне 2010-го. Сколько еще было жертв? Одна в год? Всегда в июне? Из общего ряда выбивался Элвис. Он не вписывался в схему. На Элвиса покушались всего через несколько дней после убийства Клер.
Возможно, тот, кто за всем этим стоит, решил ускорить события? По какой причине? Неужели его подтолкнуло полицейское расследование? Он испугался, поняв, что Элвис может так или иначе вывести сыщиков на него…
— Свяжись с больницей, — распорядился Сервас. — Узнай, есть ли шанс, что Элвис выйдет из комы и его можно будет допросить.
— Ни малейшего. Он только что умер от ран. Несколько минут назад звонили из больницы.
Мартен выругался. Им не повезло, но они близки к разгадке, он в этом убежден.
— Найди имя свидетеля убийства на Новом мосту, — велел он Пюжолю, закрыл телефон и скомандовал сидевшему за рулем Эсперандье: — Возвращаемся в Тулузу. Нужно немедленно изучить дело этого типа, Кампоса; может, что-то раскопаем.
— Я больше не могу.
Сара посмотрела на Давида. Его голос звучал ломко, как заиндевевшая от мороза шелковистая паутина. Девушка не знала, под кайфом ее приятель или дело в другом. Этим «другим» была депрессия. Сара считала, что авария могла сыграть роль спускового механизма: темный ангел подкараулил Давида, развернул крылья, выдав свое присутствие в его подсознании. Саре была известна история трагической гибели младшего брата Давида, она помнила, что негодяй отец и мерзавец старший брат обвинили в этом несчастье мальчика, которому было всего девять лет. Сара и Юго часто об этом говорили, и он сравнивал их друга с уткой, которой отрубили голову. Юго очень любил Давида, а тот его просто обожал. Между ними существовала особая — теснее кровной — связь, природу которой Сара не понимала. Это чувство было глубже и сильнее духовного единства членов Круга.
Сара была в числе детей, которые первыми вырвались из автобуса через разбитое окно, когда он еще лежал на склоне, зацепившись колесами за деревья. Ее вытолкнул наружу молодой преподаватель, сопровождавший класс на экскурсию. Сара не забыла, как он, заикаясь от смущения, бормотал извинения — ему пришлось подсадить ее и подтолкнуть ладонями под попку. Он помог ей и вернулся за другими детишками, застрявшими под сиденьем. Автобус превратился в груду искореженного металла. По какой-то неведомой причине Сара в мельчайших деталях помнила круглые очки на круглом лице молодого учителя (весь класс презирал его за то, что он не умел заставить себя уважать и был объектом шуточек — Юго гениально его пародировал), но напрочь забыла его имя. Имя человека, которому были обязаны жизнью Давид, многие другие члены Круга и она сама… Странно, но имя молодой красивой преподавательницы — все ее боготворили, а мальчишки были в нее влюблены — навечно засело у Сары в голове. Эта смазливая мерзавка сбежала первой — не оборачиваясь, на четвереньках, с истерическим воем — и бросила детей на произвол судьбы. Они звали на помощь, а она притворилась, что не слышит. Клер Дьемар. Члены Круга не забыли это имя и очень удивились, встретив ее в Марсаке. Знакомясь с классом, она вызывала учеников по списку, узнала их фамилии, побледнела и смутилась.
Все эти годы Сара помнила и воспитателя, его отличали бандитская внешность и смешное имя — Элвис Эльмаз. Им было по двенадцать, а он втихаря учил их курить, давал слушать рок-музыку. Элвис объяснял мальчишкам, как обращаться с девочками, и подбивал клинья к ней, Саре, потому что она выглядела на все шестнадцать. Случалось, он впадал в ярость, начинал ругаться, сыпал угрозами. Однажды он пообещал Юго: «Отрежу твою штуку и запихну ее тебе в глотку, маленький придурок!» Они восхищались Элвисом, боялись его. Хотели быть таким, как он, а в ночь аварии выяснилось, что их кумир — жалкий трус.
Не забыли они и командира пожарных. Он запретил своим людям лезть в автобус, заявив, что тот вот-вот свалится в озеро, но почти все спасатели нарушили приказ, и один погиб, вытаскивая детей. Именно благодаря этим «строптивым» людям Круг состоял из десяти человек, а не из двух или трех. А еще был шофер… Мало того что он не справился с управлением, поскольку уделял больше внимания Клер Дьемар, чем дороге, но и сбежал одним из первых. Из всех пассажиров он помог только этой грязной шлюхе. Шофер запал на ее красивое личико (говорун и сам был недурен) — и флиртовал с ней все время, пока они ехали.
— Как его звали, того преподавателя? — спросила она и глубоко затянулась остывшим дымом.
Давид поднял на нее мутные глаза.
— Очкарика, — уточнила Виржини.
— Нашего спасителя? Лягушонок…
— Это прозвище. А настоящее имя?
— Максим, — заплетающимся языком произнес Давид, беря у Сары трубку. — Его звали Максим Дюбрей.
Точно. Теперь она вспомнила. Максим, делавший вид, что не замечает шума, свиста и смешков у себя за спиной. Максим, то и дело поправлявший сползающие на кончик носа очки. Максим, у которого один глаз был незрячий. Максим, который ужасно разозлился всего один раз — когда кто-то написал на доске «ДЕБРЕЙ — ЦИКЛОП», и заорал: «Кто это сделал?» Максим Дюбрей. Герой… Его тело достали вместе с телами других погибших на следующий день после аварии, когда кран поднял автобус из озера. Сара помнила, как плакала на похоронах его мать, маленькая хрупкая женщина с пушистыми седыми волосами, дрожавшая всем телом, как птичка на морозе.
Интересно, одобрил бы Максим то, что они сделали потом? Наверняка нет. Почему ей все чаще кажется, что они выбрали неверный путь, уподобившись тем, кто бросил их тогда на произвол судьбы?
— Нужно заняться этим легавым, — произнес Давид бесцветным, равнодушным голосом.
Виржини посмотрела на друга, но ничего не сказала. Они были в лесу, сидели на полу в заброшенной часовне, в двухстах метрах от лицея, где часто собирались, чтобы выпить, посекретничать и покурить травку.
— Я этим займусь, — добавил он после паузы и пустил по кругу бонг с зеленоватой жидкостью.
— Что будешь делать?
— Увидите.
Дело об исчезновении Иоахима Кампоса завели по заявлению его подружки. Вечером 19 июня 2008 года она ждала его в ресторане «Ла Пергола», не дождалась и запаниковала. В полицейском протоколе со слов девушки было записано, что она сделала двадцать три звонка на сотовый, но каждый раз попадала на голосовую почту. Она оставила Кампосу восемнадцать сообщений — гневных, угрожающих, панических, умоляющих, — что свидетельствовало в ее пользу.
Прождав час в ресторане, девушка отправилась прямиком в дом Кампоса, находившийся в пятнадцати километрах от города. Там никого не оказалось, не было и машины на стоянке.
По свидетельствам, собранным дознавателями, Иоахим был хорош собой и очень любил женщин, так что его подружка провела бессонную ночь, наутро позвонила в свой офис, сказалась больной и помчалась на работу к Кампосу. Иоахим больше не водил автобус. Никакого обвинения против шофера не выдвинули, но через полгода после страшной аварии наниматель уволил его — за другую оплошность, и он пошел работать кладовщиком в большой супермаркет. На новом месте у него стало куда меньше возможностей флиртовать с прекрасными незнакомками. В магазине невеста Иоахима выяснила, что он там не появлялся, и во второй половине дня отправилась в жандармерию. Ей дали понять, что делать ничего не будут. Каждый год во Франции пропадают сорок тысяч человек. Девяносто процентов находят в ближайшие недели. Любой совершеннолетний француз имеет право начать новую жизнь и сменить место жительства, не ставя в известность ни родственников, ни друзей. Мужчины поступают так чаще женщин. В случае исчезновения ребенка полицейские и жандармы сделали бы все возможное, организовав облавы и послав ныряльщиков на все местные озера. Любой пропавший взрослый гражданин — не более чем статистическая единица. Подозрительным считается исчезновение больного либо недееспособного человека, а также исчезновение «по принуждению». В случае с Иоахимом Кампосом ничего подобного не было.
Невеста Кампоса оказалась на редкость упрямой особой — она звонила на сотовый экс-шофера еще пятьдесят три раза, доставала полицейских и жандармов и в конце концов одержала победу: появился свидетель, заявивший, что в вечер исчезновения видел человека, подходящего под описание Иоахима, за рулем старого серого «Мерседеса», в нескольких километрах от ресторана, где у него было назначено свидание. Интересная деталь: по словам того же свидетеля, в машине с Кампосом было еще два человека.
— Все знают, что господин Кампос любил хорошеньких женщин… — отвечали жандармы, косясь на (экс-?) невесту.
— Двое мужчин, — уточнил свидетель.
Дело Кампоса переквалифицировали, занеся в разряд подозрительных исчезновений. По каким-то запутанным процедурным обстоятельствам расследование поручили тулузской полиции. Она выполнила обязательный минимум действий, и прокурор поспешил закрыть дело «за отсутствием доказательной базы». Иоахим Кампос стал частью трех статистических процентов пропавших, которых не находят никогда.
Сервас вынул из папки бумаги и отдал половину Эсперандье. Было 14.28.
В 15.12 он начал изучать распечатку входящих и исходящих звонков, сделанных с телефона Иоахима Кампоса. Саму трубку так и не нашли, но суд выдал ордер, и сотовый оператор предоставил информацию по номеру.
В вечер исчезновения и в течение трех последующих дней Кампосу неоднократно звонила его упрямая невеста, пытались связаться с Иоахимом сестра и родители, а также молодая замужняя женщина, мать двоих малолетних детей, у которой уже много месяцев был с ним роман.
В 15.28 Сервас занялся локализацией последних входящих и исходящих звонков Иоахима Кампоса, то есть сотовыми вышками, мимо которых он проходил/проезжал перед исчезновением. Сыщик надеялся, что это поможет восстановить маршрут экс-шофера.
«Невеста», — вдруг подумал он.
Мысль о девушке пришла ему в голову, когда он пытался понять, в каком именно месте находился телефон Иоахима в момент энного по счету звонка из ресторана «Ла Пергола».
«Возможно, твоя настойчивость будет наконец вознаграждена», — мысленно пообещал он, увидев топоним на странице.
— Карта, мне нужна карта Центральных Пиренеев.
— Карта? — переспросил ошеломленный Эсперандье и вывел на экран компьютера Карты Google. — Вот тебе карта.
— Можешь расширить покрытие?
Лейтенант направил вертикальный курсор книзу, и территория покрытия увеличилась, а масштаб уменьшился.
— Чуть ниже и восточнее, — попросил Сервас. — Вот здесь.
Лейтенант взглянул на указанное майором место: ресторан «Ла Пергола».
— Что теперь?
— Вот ресторан, а вот последняя вышка, зарегистрировавшая местонахождение мобильника Иоахима Кампоса. Это в тридцати километрах от ресторана, в направлении, противоположном тому, где он жил. Свидетель заявил, что видел человека, похожего на Иоахима Кампоса, за рулем «Мерседеса» рядом с рестораном за полчаса до того, как ретранслятор зарегистрировал его телефон. Если свидетель был в трезвом уме и ясной памяти, Кампос ехал не домой.
— Ну, и? Одному богу известно, куда он направлялся. Возможно, к той женщине, своей любовнице…
— Нет, ее дом в другом направлении. Но вот что интересно: отчаявшаяся невеста звонила еще много раз, но ни одна вышка не зарегистрировала его телефон.
— Так бывает, когда трубка уничтожена, выключена или где-то спрятана, — ухватил суть дела Эсперандье.
— Молодец, соображаешь. И это еще не все. Расширь зону.
Когда Венсан выполнил приказ, Сервас провел пальцем от ресторана до вышки и продолжил траекторию.
— Черт побери… — пробормотал лейтенант, увидев, что палец патрона приближается к месту, название которого они раз сто видели в документах по делу Кампоса: озеро Неувьель.
Циглер оседлала стоявший у здания суда мотоцикл, радуясь тому, как ловко «сделала» государственного защитника. Дождь так и не пошел, хотя черные тучи затянули все небо. Лежавший в кармане телефон разразился мелодией «Поющих под дождем», Ирен расстегнула молнию и взглянула на экран айфона: Мартен.
— Хорошо поныряла в Греции? С аквалангом или без? — спросил Сервас.
Циглер насторожилась: с чего это Мартен задает такой странный вопрос?
— С аквалангом, — ответила она, сгорая от любопытства.
— Умеешь с ним обращаться?
— Ха! — сухо хохотнула Циглер. — Я федеральный тренер первого разряда и «двухзвездный» инструктор Всемирной конфедерации подводной деятельности.
Сервас восхищенно присвистнул.
— Звучит чертовски круто. Полагаю, это значит «да»?
— Мартен, к чему этот вопрос?
Он объяснил.
— А ты нырял когда-нибудь?
— С маской и трубкой, один или два раза…
— Я говорю серьезно. Ты нырял с аквалангом?
— Ну… нырял, да, много раз, но давно…
Майор соврал. С аквалангом он нырял один раз в жизни — в бассейне «Медиа Клуба»… с Александрой и тренером.
— Когда?
— Э-э-э… пятнадцать лет назад… или около того…
— Это очень плохая идея.
— Другой нет. И мы не можем ждать, когда выдадут ордер и пришлют команду ныряльщиков. В ближайшие часы пресса обнародует эту историю. В конце концов, озеро совсем маленькое… И акул в нем нет, — попытался пошутить Сервас.
— Это ужасная идея.
— У тебя есть снаряжение? И костюм для меня?
— Ну… Думаю, найдется.
— Прекрасно. Когда за тобой заехать?
— У меня встреча с начальством. Дай мне два часа.
Йовановичем она займется позже… Циглер не терпелось узнать, что раскопал Мартен.
Акваланги, погружение, озеро…
«И клад на дне», — подумала она.
