Глава 12
В следующий момент нервы Кассандры подверглись такому испытанию, что она сочла необходимым вернуться на деревянных ногах вниз. Отыскать среди запасов Дика Логана (или скорее его матери) дорогущую бутылку коньяка было просто. Через несколько минут к инспектору спустились Лили Мэй и та самая Сэлли, знакомство с которой произошло столь необычным образом.
Впрочем, сама Сэлли была существом настолько особенным, что, если бы Кассандра не видела все это своими глазами, она не поверила бы никому. Теперь обе спасенные чинно сидели напротив детектива, и Кассандра, мучительно отводя глаза в сторону, все не могла решиться начать разговор. Забытый пистолет валялся рядом с ней на диване.
Послышался звук подъезжающего автомобиля, и появился агент.
– Ах, значит, вы уже в курсе, – удовлетворенно кивнул Хиндерсом и, снова покинув троицу, вышел. Для того, как впоследствии выяснилось, чтобы отпустить полицейских.
Кассандра еще раз отхлебнула из бутылки. Или все сошли с ума, или это и впрямь заколдованное место. Нормальное, сказочное, со всеми полагающимися для сказок персонажами, декорациями и реквизитом. Чудовищами и принцессами, злыми королевами и добрыми великанами, волшебниками и… оборотнями. Никем иным, кроме как оборотнем, не могло являться странное существо, так поразившее Кассандру и ничуть не удивившее агента. Он вернулся с аптечкой в руках и стал осматривать стертые запястья Лили Мэй, смазывая ссадины и царапины на тонкой, как лепестки цветов, коже.
– Об этом я и хотел предупредить вас, Кассандра, – между тем приговаривал он.
– Вы еще можете это сделать, – мрачно просветила его Кассандра, хмуро покосившись на того, кого Лили Мэй называла «Сэлли».
– Это Сэлли Логан, – сказала Лили Мэй, приобняв свободной рукой странное создание.
Кассандра, склонив голову, наконец нашла в себе силы рассмотреть Сэлли. Это был ребенок, судя по ночной рубашке с медвежатами Тэдди – девочка. Все доступное взгляду тело ее было покрыто густыми рыжеватыми волосами. На лице розовел только кончик носа и блестели огромные темно-карие глаза, исполненные такой нечеловеческой грусти, какую Кассандре доводилось видеть лишь однажды – в глазах мертвой Собаки.
– Она боится незнакомых людей, – пояснила Лили Мэй. – Камилла запугала ее настолько, что она не решалась развязать меня. Не знаю, что бы с нами стало, если бы не появились вы.
– Ричард, судя по всему, тоже страдал атавизмом, но не в такой выраженной форме, – агент говорил самым скучным тоном, будто сообщал прогноз погоды на следующую неделю. – Редкое генетическое отклонение.
– Сэлли всю жизнь провела в доме. Ричард рассказывал, что Камилла никогда не позволяла девочке выходить на улицу днем. Только редкие ночные прогулки. Когда она уехала, бросив Сэлли и Ричарда, он продолжал заботиться о ней. Мы хотели взять ее с собой, чтобы у нее была нормальная семья. Собирались жить там, где Сэлли не считали бы животным. Камилла всегда стыдилась своих детей. Она действительно страдала из-за дочери, понимаете, ведь она такая сильная и красивая. Когда я вчера спросила ее, как она могла бросить сына и маленькую дочь одних, без денег, без друзей, она ответила, что не понимает, как могла оставаться здесь все это время до отъезда.
– И что, Сэлли… умеет говорить? – недоверчиво спросила Кассандра.
– И при этом не глухая, – осуждающе нахмурилась Лили Мэй.
– Прекрасно. То, что надо. Сэлли, скажи, ты помнишь день, когда… вернулась твоя мама? – опомнилась Кассандра.
– Я люблю, когда меня называют Пушинка. Когда убили Дика, да, – прошептала едва слышно девочка. Она говорила, уткнувшись в плечо Лили, и только изредка бросала настороженные взгляды то на Кассандру, то на агента. Девочка создавала впечатление дикого пугливого зверька.
– Ты не припомнишь, когда именно твоя мать пришла домой?
– Сначала пришел Дик. Принес ужин и книжки. Сказал, что, возможно, этой ночью мы переедем в другой дом. Туда, где я смогу гулять по улице днем и разговаривать с другими детьми. Потом он ушел, и я услышала шум, громкий хлопок. Я сначала ждала. Но потом вылезла из-под кровати и… не знаю, сколько времени прошло… я слышала, что приехала и почти сразу уехала машина. А потом вы встретились здесь с мамой.
– Видимо, поэтому Камилла собиралась уничтожить кожу Ричарда. Она хотела, чтобы Ходжесы заплатили за преступление, но чтобы, по возможности, никто не узнал о ее тайне.
– Она говорила, что всегда ненавидела моего отца, – подхватила слова агента Лили Мэй.
– Получается, что лесничий все-таки действительно был сообщником Камиллы. – Кассандра чувствовала головокружение.
Агент с беспокойством оглянулся на изменившийся голос девушки. Кассандра, побледнев, смотрела прямо себе под ноги. Раздумывая, решилась было сделать шаг, но так и не смогла. Развернувшись, она вышла из дома.
– С вами все хорошо? – вышел агент вслед за ней.
– Как может мать, вынашивавшая ребенка девять месяцев, снимать с него кожу? Где же чертов материнский инстинкт?! А потом еще и второго со спокойной совестью обречь на голодную смерть. Это Камилла сказала Джейкобу, что Дик был его сыном.
– Думаю, да, – согласился агент.
– Не поленилась сделать крюк перед вокзалом и заехала в сторожку, чтобы сообщить, что он помогал снимать кожу с трупа собственного сына.
– Лили Мэй сказала, что, когда она отказалась оставить Сэлли одну, в запертом доме, Камилла связала ее и бросила их здесь обеих.
– Умирать, – кивнула Кассандра.
– Да, дело оказалось не столько запутанным, сколько отвратительным. Удивительно только, что вся эта грязная история связана с Эмили Барт и ее куклами…
– У меня тоже есть кукла, – только что вышедшая к ним Сэлли с наивной и застенчивой гордостью пояснила: – Ее звать Лилиан.